ЖИВОПИСЬ 1 страница

Отзыв руководителя дипломной работы

Алленов М. М. Илья Иванович Машков — Л., 1973.

Перельман В. Н. Илья Машков — М., 1957.

Сезанн, Поль — Википедия

Перрюшо А. Сезанн. Пер. с франц. — М., 1966.

Яворская Н. В. Сезанн — М., 1936.

3.Сост. Яворская Н. В. Поль Сезанн: Переписка. Воспоминания современников — М., 1972.

7.Светляков К. А. Илья Машков — М.: Арт-Родник, 2007. — 96 с. — ISBN 978-5-956

Приложение 2.

К Положению по организации выполнения и защиты курсовой работы

«Задание на курсовую работу»

Государственное бюджетное образовательное учреждение

среднего профессионального образования

Колледж художественных ремесел

(ГБОУ СПО КХР №59)

ЗАДАНИЕ

на курсовую работу по дисциплине:

Тема:____________________________________________________________________________________

_________________________________________________________________________________________

Исходные данные (организация, объем работ)

_________________________________________________________________________________________

Дата выдачи задания _________________________

Срок сдачи работы ___________________________

Студент ____________________________________________________ Группа ___________

(фамилия, имя, отчество)

Руководитель дипломной работы _________________

и.о.ф.

Государственное бюджетное образовательное учреждение

среднего профессионального образования

Колледж художественных ремесел

(ГБОУ СПО КХР №59)

Специальность «Дизайн (по отраслям)»

на дипломную работу студента(ки)___________________________________________________ __

(Ф.И.О,).

Отзыв руководителя составляется в произвольной форме. Рекомендуется обратить внимание на следующие вопросы:

• Соответствие содержания курсовой работы заданию.

• Творческий подход к разработке темы.

• Правильность и обоснованность выводов.

• Степень профессиональной подготовленности, проявившиеся в качестве выполнения практической части курсовой работы.

• Уровень использования специальной литературы,

• Оценку выполненной курсовой работ

1. Кипренский и Гете

Ф. Булгарин писал: «Нельзя не восхищаться трудами О.А. Кипренского, нельзя не порадоваться, что мы имеем художника такой силы, нельзя не погрустить, что он занимается одними портретами».
Орест Адамович Кипренский родился 24 марта 1782 года. Как полагают, он был внебрачным сыном помещика А.С. Дьяконова. Годом позднее его мать, крепостную крестьянку, выдали замуж за дворового Адама Швальбе. Фамилия Кипренский была выдуманной.
Дьяконов, заботясь о мальчике, дал ему вольную и шести лет определил в петербургскую Академию художеств. Одаренность Ореста стала ясна уже в первые ученические годы. Он не раз удостаивался медалей за натурные штудии и эскизы композиций.
Учитель и гувернер Академии В.С. Дмитриев вспоминал, что Кипренский уже в раннем возрасте выделялся среди сверстников. Он любил рисовать, занимался этим без принуждения. Причем одновременно часто еще и пел. Мальчик был способный, живой, темпераментный.
Через девять лет, по завершении обучения в воспитательном училище академии Орест был определен в класс исторической живописи. Туда брали наиболее одаренных учеников, так как историческая живопись в академии почиталась как высший жанр изобразительного искусства.
Его учителями были Г.И. Угрюмов – профессор исторической живописи и Г.Ф. Дуайен – мастер плафонной и декоративной живописи. Уже в рисунках стал складываться собственный стиль художника. В «Гекторе и Андромахе», в «Натурщике с красным плащом» (1802 г.) проявляется виртуозность исполнения.
В 1805 году Кипренский подвел итоги пройденному курсу обучения картиной «Дмитрий Донской по одержании победы над Мамаем», за которую он получает Большую золотую медаль и право на заграничную поездку для продолжения художественного образования. Но в Европе шли наполеоновские войны, и поездка была отложена на неопределенное время. Кипренского еще на несколько лет оставили при академии в качестве ее пенсионера.
Несмотря на «историческое» образование, главным в творчестве художника стал портрет. Еще за год до окончания академии он создал произведение, определившее его дальнейший творческий путь, – это был портрет названного отца Адама Швальбе.
«"Портрет А.К. Швальбе" возвестил о появлении нового, необычайно яркого портретиста, – пишет В.М. Зименко. – Он поставил молодого художника в первый ряд мастеров этого рода. Образ сильного, волевого старика поражает глубокой искренностью. Прекрасная живопись с применением сложной техники лессировок по свободной пастозной подготовке, благородный колорит показали блестящее живописное дарование молодого мастера».
В 1830 году портрет экспонировался на художественной выставке в Неаполе, и, как писал сам художник, «здешняя академия… сыграла следующую штуку… отца портрет они почли шедевром Рубенса, иные думали Ван-дика, а некто Альбертини в Рембранты пожаловал».
В 1808 году начинается дружба Кипренского с известным коллекционером и меценатом А.Р. Томиловым, дом которого был одним из центров художественной культуры первой четверти XIX века. В том же году художник создает портрет Томилова. Тогда же появляются портреты П.П. Щербатова, И.В. Кусова, А.И. Корсакова, «Автопортрет».
В 1809 году художник создает один из лучших детских портретов в истории русского искусства – А.А. Челищева.
Слово М.М. Раковой:
«Облик его проникнут внутренней романтической взволнованностью: он смотрит на мир широко открытыми глазами ребенка, для которого еще "новы все впечатленья бытия". В то же время, несмотря на его детский возраст, в нем угадывается внутренняя жизнь, обещающая в будущем глубокую натуру.
Темперамент мальчика подчеркнут контрастным сопоставлением темных глаз и черных прядей волос на ярко освещенном лице, белизна которого в свою очередь усиливается темным фоном портрета. Той же цели служит контраст белого воротника с насыщенным синим цветом куртки и красным – жилета и, наконец, сама свободная фактура портрета, динамическое наложение мазка».
27 февраля 1809 года Кипренский, прикомандированный в помощь скульптору И.П. Мартосу, уехал в Москву. Атмосфера творческих споров, знакомство с художественной галереей Ф.В. Растопчина, насчитывавшей до трехсот экспонатов (среди которых находились картины Веласкеса, ван Дейка, Тинторетто), предвоенные настроения русского общества имели огромное влияние на живописца.
Жизнь Кипренского в Москве, богатая впечатлениями, способствовала интенсивной художественной деятельности. «Кипренский почти помешался от работы и воображения», – писал Ф.В. Растопчин.
К лучшим портретам довоенного периода (до 1812 года) относятся портреты Е.П. Растопчиной (1809) и Е.Д. Давыдова (1809).
Давыдов изображен в богатом гусарском мундире, стоя, с непокрытой головой. У него вьющиеся черные волосы, короткие усы и широко раскрытые черные глаза. Поза его непринужденна. Он стоит, опираясь на правую ногу, облокотившись левой рукой на каменный парапет. Сильное тело изображено в свободном движении.
Такие полотна, как портреты А.Р. Томилова (1813) и П.А. Оленина (1813), являются не только вершиной портретного мастерства художника, но и произведениями, преисполненными чувством эпохи. Кипренский сумел увидеть и запечатлеть образ русского человека своего времени, сумел передать патриотический дух эпохи, найдя форму, вполне соответствующую содержанию.
«В бурке, в фуражке ополченца изображен Алексей Романович Томилов, просвещеннейший человек своего времени, любитель искусств, близкий друг многих художников, находивших дружеский приют в его имении Успенское близ Старой Ладоги, – пишет Е.Н. Чижикова. – Типичен для того времени его облик. Волевая собранность, сдержанность и человеческая простота покоряют нас. В умном и внимательном взгляде уверенное спокойствие и готовность выполнить свой долг. Обаяние чистоты, пылкой юности привлекает нас в прекрасном портрете Петра Алексеевича Оленина, сына президента Академии художеств.
Нежнейшая моделировка передает трепетность юного лица. Во взгляде легкая грусть и мечтательность. Небрежно наброшена на плечи шинель, надета набок бескозырка.
Портрет этот отличается большой живописностью, он исполнен в сложной технике пастели и итальянского карандаша, построен на мягком звучании пятен».
В эти же годы Кипренский создает карандашные портреты крестьянских детей, исполненные с большой проникновенностью.
«Живя в Петербурге, Кипренский сблизился с наиболее выдающимися людьми своего века, – пишет Н.Г. Машковцев. – Он написал портрет поэта В.А. Жуковского (1816), нарисовал архитектора Гваренги (1814), поэта К.Н. Батюшкова (1815), И.А. Крылова (1816), слепого поэта Козлова. Почти во всех своих портретах, как и во множестве других, изображающих людей менее известных, Кипренский дает образ русского человека, пережившего бедствия войны и перестрадавшего за свою родину. Особенным обаянием отличаются некоторые из созданных им женских образов. На самом первом месте следует поставить портрет Е.П. Ростопчиной (1809), не имеющий себе равных во всей мировой живописи XIX века, по силе выражения душевной красоты словно предвосхищающий образ пушкинской Татьяны».
В 1816 году академия сочла возможным возобновить заграничные командировки художников. Одним из первых за границу отправляется Кипренский. Через год из Рима, где он окончательно поселился, Кипренский прислал свою первую заграничную картину «Итальянский садовник» (1817), встреченную в Петербурге как новый, неожиданный и радующий поворот в творчестве Кипренского. Подкупала прежде всего блестящая, законченная эмалевая живопись, сильный свет, озаряющий форму, и, наконец, весь миловидный облик юноши с выражением неги и даже томности на красивом лице. Картина Кипренского, казалось, заключала в себе благодатную атмосферу Италии.
Итальянские годы Кипренского – годы наивысшей славы. В России его имя обратилось в легенду, итальянцам он открыл Россию. Его завалили заказами. Он удостоился неслыханной чести – галерея Уффици во Флоренции заказала ему автопортрет.
Русские художественные критики писали: «Портрет самого г. Кипренского написан с необыкновенным тщанием; освещение сверху, от того-то кажется при первом взгляде, что он не имеет полного сходства; но всматриваясь более, находишь его и останавливаешься на отделке, которая здесь весьма точна, убедительна».
К лучшим работам этого периода принадлежат портреты А.М. Голицына (около 1819) и Е.С. Авдулиной (около 1822) с их стремлением к обобщенности образа, его пластической завершенности. Изучение классического искусства и разработка сложных композиционных замыслов обогатили Кипренского-портретиста; окрепло его композиционное мастерство; линии контуров приобрели изысканность, а пластические объемы – необычайную убедительность. Из карандашных работ Кипренского примечателен портрет Гете, сделанный в 1823 году в Мариенбаде, на пути домой.
Стоит сказать также о «Портрете Мариуччи», более известном под названием «Девочка в маковом венке». Позировала для него очаровательная пухленькая девчушка. Мать девочки, распущенная и жадная женщина, постоянно вымогала у Кипренского деньги под предлогом своей безмерной материнской любви и страданий от разлуки с дочерью. Уезжая из Италии, художник выкупил девочку у беспутной матери и официально оформил документ на право воспитания ребенка. Через высшие церковные круги он поместил свою будущую жену Мариуччу – Анну Марию Фалькуччи – в привилегированный монастырский пансион.
Россия встретила Кипренского неприветливо. Он пишет Гальбергу. «Совет мой крепко в душе держите: что лучше холодные камни дешево продавать, нежели самому мерзнуть на любезной родине».
Сам художник чувствовал себя неуверенно, так как произведения, посланные им из Италии и Парижа, долго не прибывали. Стали говорить, что Кипренскому нечего показать русской публике. Его рассказам об успехах в Италии не верили.
К счастью, у него нашелся покровитель – Д.Н. Шереметев. Кипренский снимает квартиру на Английской набережной, но бывает там мало, так как работает в доме Шереметева на Фонтанке, где хозяин предложил ему мастерскую. При содействии своего покровителя Кипренский получает заказы, заводит новый круг знакомств.
В 1824 году на очередной публичной выставке в Академии художеств Кипренский показал, помимо ранее созданных, новые произведения, среди них «Портрет Д.Н. Шереметева». После этого репутация художника была восстановлена.
В доме на Фонтанке в 1827 году художник создал знаменитый портрет А.С. Пушкина.
«Лучший портрет сына моего есть тот, который написан Кипренским» – так считал Сергей Львович Пушкин, отец поэта. Русский писатель А.И. Гончаров вспоминал: «Лицо его – матовое, суженное книзу, с русыми бакенами и обильными кудрями волос – врезалось в мою память и доказало мне впоследствии, как верно изобразил его Кипренский на известном портрете».
Другой современник писал о портрете: «Гений поэта воодушевил художника; огонь его вдохновения сам изобразился на холсте в чертах его, и художник вполне выразил в его взоре светлый луч высоких творческих дум».
«Себя как в зеркале я вижу, Но это зеркало мне льстит…», – написал Пушкин в благодарственном послании.
В эти же годы Кипренский рисует и графические портреты, создает такие совершенные листы, как «Портрет С.П. Бутурлина», «Портрет Е.Е. Комаровского», «Портрет М.А. Кикиной» и «Портрет А.А. Олениной».
В 1828 году Кипренский снова уехал в Италию, больше он не создал ничего значительного. В Риме художник женился на бывшей воспитаннице и вдохновительнице его таланта Мариучче Фалькуччи. Кипренский писал в одном из писем о Мариучче: «В настоящее время она одна соединяет в себе для моего сердца, для моего воображения все пространство времени и мира… ни одного чувства, которое бы не относилось к ней, не пробегает в душе моей». Для женитьбы на Мариучче Кипренскому пришлось тайно перейти в католичество.
Конечно, живая реальная женщина далеко не во всем соответствовала романтическому идеалу художника, поэтому не все складывалось в семье благополучно.
17 октября 1836 года Кипренский умер от горячки. Дочь Клотильда родилась уже после его смерти.
«Знаменитый Кипренский умер, – писал из Италии художник А. Иванов, – он первый вынес имя русское в известность в Европе… Кипренский не был никогда ничем отмечен, ничем никогда жалован от двора, и все это потому только, что был слишком благороден и горд, чтобы искать этого»

От русского художника Ореста Кипренского, который летом 1823 года в Мариенбаде писал портрет 74-летнего Гёте. Во время сеансов они говорили об Италии, об античности, и Кипренский однажды процитировал строки Пушкина «К Овидию». «Что это за стихи?» — живо заинтересовался Гёте и попросил перевести их на итальянский. А услышав перевод, сказал: «Я думаю, ни итальянский, ни французский, ни даже немецкий не в состоянии передать той мощи и музыки, которые я услышал, когда вы читали эти стихи на своем родном языке».

Портрет Кипренского понравился Гёте и его друзьям. Провожая русского художника, он на прощание пожал ему руку и сказал: «За портрет благодарю вас. А увидитесь с Пушкиным, передайте ему мое восхищение и благословение». Потом уже, через несколько лет, он передал с Василием Жуковским для Пушкина гусиное перо со словами: «Передайте моему собрату: вот мое перо…»

2 - 4. С.Ф.Щедрин

Сильв. Ф. Щедрину уготовано было стать художником: его отец был крупным скульптором, а дядя, Сем. Ф. Щедрин, - пейзажистом. В 1800 г. он был зачислен в Воспитательное училище АХ, отлично учился, специализируясь на пейзажной живописи, и закончил полный курс с золотой медалью и правом на заграничное пенсионерство.

С заграницей, впрочем, пришлось обождать из-за начавшейся войны 1812 г., и лишь в июне 1818 г. он наконец уехал в Италию. После восьми месяцев, проведенных в Риме (где Щедрин знакомился с памятниками искусства и старины больше по обязанности, чем по влечению), он переехал в Неаполь. Здесь художник нашел подлинную отраду для души и неисчислимое количество мотивов для живописи.

Он много работал на натуре, что было редкостью в то время, и, стараясь возможно живее запечатлеть видимое, начал понемногу избавляться от заученных канонов. Все же бурные политические события, развернувшиеся в Неаполитанском королевстве, вынудили Щедрина искать безопасности в Риме. Но теперь он смотрел на этот город иными глазами и находил в нем красоту.

Крупным достижением художника стала картина "Новый Рим. Замок Святого Ангела" (1823). Она имела успех и породила впоследствии массу подражаний. Сам Щедрин для желающих ее приобрести сделал 8 (или даже 10) вариантов - не повторяясь буквально, а варьируя время суток, детали, угол и точку зрения. Но главной его темой была природа.

Работая в летнее время за городом, он написал пейзаж "Озеро Альбано в окрестностях Рима" (1825). В этом поэтическом произведении он сделал новый шаг к естественности, избавившись от четкого деления на пространственные планы и от условности цвета.

Срок пенсионерства истек в 1823 г., но Щедрин рискнул остаться в Италии еще на некоторое время - уже независимым художником, благо его работы имели спрос, который он едва успевал удовлетворять.

В 1825 г. Щедрин вновь оказался в Неаполе. Там он главным образом проводил время в холодные месяцы, а в теплые - писал с натуры в маленьких городках, расположенных вдоль побережья Тирренского моря. Особенно его привлекали скалистые берега, окружавшие небольшие уютные бухты, - он писал их по многу раз, отыскивая новые и новые места, неоднократно возвращаясь к полюбившимся и открывая в них что-то незнакомое ("Вид Сорренто близ Неаполя", "Вид Амальфи близ Неаполя", обе 1826; "Грот Матримонио на острове Капри", 1827, и др.).

Художник увлекся еще одним мотивом - увитой виноградом террасой с видом на море. В многочисленных "Террасах", написанных в 1825-28 гг. и тоже имевших большой успех, он воплощал близкий ему идеал гармонической жизни людей в единении с благодатной природой.

Мало-помалу в работы Щедрина проникает драматизм, ранее ему чуждый. Он стал писать ночные пейзажи с тревожным светом луны, проглядывающей из-за облаков, и мрачными силуэтами людей, собравшихся у костра ("Вид в окрестностях Сорренто. Вечер", конец 1820-х; "Лунная ночь в Неаполе", 1828-29, и др.). Возможно, причиной тому были невеселые вести с родины, куда художник не решался возвратиться, а возможно - тяжелая болезнь, которая беспокоила его все чаще.

Он пытался лечиться минеральными водами, менял врачей, в отчаянии обратился за помощью к каким-то шарлатанам, но никто не смог помочь. После смерти художника друзья предприняли усилия, чтобы его картины оказались в России. Однако многие их попытки не увенчались успехом, и нам известна лишь часть творческого наследия Щедрина.

В 1815 году был написан пейзаж «Вид с Петровского острова на Тучков мост». Его отличает внимание художника к виду. Окончательно такая манера живописи была отработана в картине «Вид на Биржу с набережной Невы» 1817 года. Долгожданная заграничная поездка состоялась в 1818 году: Щедрин вместе с другими художниками едет в Германию. После посещения Берлина, Дрездена, Вены и Праги выпускники выехали в Италию.

«Вид с Петровского острова на Тучков мост»

В Италии Щедрин столкнулся с господством классицизма и влиянием тенденций романтизма и реализма. Художник не стал стремиться влиться в ряды живописцев-приверженцев господствовавшего направления, а пополнил ряды почитателей зарождавшегося романтико-реалистического. Однако это не значит,что ему не удалось сохранить собственную индивидуальность и навыки, полученные в России.

Обосновавшись в Риме, Щедрин начинает писать пейзажи. Для отчетной работы было выбрано написать Колизей. Уже этюд, написанный с натуры, вполне мог претендовать на то, чтобы стать самостоятельной картиной. Работа над картиной была закончена в 1819 году. Тогда же Рим посетил великий князь Михаил Павлович. В число молодых русских живописцев, которым князь хотел оказать материальную помощь, вошел и Щедрин: ему было заказано два пейзажа. Чтобы исполнить заказ, Щедрин поселяется в Неаполе у К. Н. Батюшкова. Там были написаны картины «Неаполь. На набережной Ривьера ди Къяйя» и «Вид Неаполя».

В 1821 году Сильвестр едет в Рим, где работает на природе. За этот период произошло значительное повышение мастерства художника. Вскоре картины Щедрина стали очень популярны, а сам художник получал много заказов.

В 1822 г. Сильвестр Щедрин закончил картину «Колизей в Риме», которая была очень высоко оценена на родине. В период с с 1823 по 1825 год художник работает над серией картин «Виды Нового Рима». Эти картины в очередной раз потрясли публику своей красотой и у художника вновь не было отбоя от заказов.

В 1825 г. пришла пора возвращаться в Россию, потому что срок командировки от Академии истек, но Сильвестр решает остаться в Италии. Между тем, на родине ему поступали очень выгодные заказы и предложения, в том числе и занять пост руководителя пейзажного класса в Петербургской академии художеств. Однако они не были приняты Сильвестром.

1825-1827 год — это расцвет творчества Щедрина, именно тогда им пишутся знаменитые морские пейзажи. В последующие годы он писал все новые и новые пейзажи, многие из них на заказ: художник был настолько популярен,что за его картинами приезжали из России, Англии, Франции и даже Америки.

Тем не менее, не все в жизни художника было благополучно: его мучили сильные приступы печеночной болезни, которые к концу жизни все учащались. Ни один доктор, к которому обращался Щедрин, не мог ее вылечить. На короткий период времени отвлекаться от болезни помогало написание картин, но улучшений не было. Осенью 1830 года его состояние ухудшилось, а 8 ноября 1830 года Сильвестр Щедрин умер, не дожив года до своего сорокалетия.

5. Ранний портрет О.А.Кипренского (до 1816) + 6. Историч живопись кипренского

До сих пор во многом интригующе загадочными остаются личность, судьба, творческая одиссея лучшего русского портретиста первой трети XIX века Ореста Адамовича Кипренского. И наиболее резко обнаруживается это, пожалуй, не в разноречивых свидетельствах современников, не в фактах биографии, а в галерее автопортретов (их около десятка), выявляющей почти взаимоисключающие образы художника. Каждый автопортрет представляет нам иного Кипренского, и это связано не только с возрастными, «физиогномическими» изменениями. Сложный конгломерат идей, представлений, причинных связей предлагает эта череда автопортретов зрителю. Здесь и романтический артистизм игры в преображения, и сублимация неясности общественного положения незаконнорожденного дворянского сына, и диаграмма или, может быть, идеограмма душевных, духовных, житейских перипетий, и точки отсчета стремительных превращений Кипренского-художника.

Автопортрет с кистями за ухом. Ок.1808. Х., м. 46х36.5. ГТГ

В «Автопортрете с кистями за ухом» (ок. 1808) перед нами полный творческой энергии, раскованный, уверенный в себе молодой художник. Образную характеристику выдают сразу смелые контрасты светотени, открытая динамичная манера письма, насыщенный цветовой строй. В портрете он только живописец, гордый своим мастерством, гордый тем, что он может написать не хуже (черт возьми!) Рубенса или Рембрандта. И ведь написал! Его «Портрет А. К. Швальбе» (1804) — незаурядный шедевр-«ретро», приведший многих в восхищенное заблуждение и всю жизнь бывший для самого Кипренского предметом особой привязанности.

Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804

Он впервые померился силами с великими и устоял. Да, впрочем, и сам автопортрет с кистями, несомненно, навеян какими-то классическими образцами (он напоминает, например, ранний кассельский автопортрет Рембрандта). Одновременно с этим произведением был написан и другой автопортрет — в розовом шейном платке.

Автопортрет (с розовым шейным платком). 1809

Он разительно отличается в своей программе от первого: не бравурная энергия самоутверждения, а некое излучение духовной чистоты; искренность поведения не в импульсивной непосредственности, а в раздумчивом контакте со зрителем, на глазах которого живут нисколько не таимые оттенки чувствований. И в этом случае столь же адекватная изобразительная структура произведения.

Что за «неподражательная странность» Кипренского дробить свой лик на суверенные, почти не совпадающие отражения, обретающие сами в себе ту гармонию, которой, видимо, так недоставало их носителю, их творцу?

Мастерство портретиста

Эта способность к острой дифференциации образа, к стереоскопической объемности в изображении личности портретируемого породила бесконечное разнообразие его портретных решений. Один из современников заметил, что «Кипренский очень счастливо придает каждому портрету что-нибудь особенное». Он осознанно выстраивает индивидуальную конструкцию образа, которая диктует и саму исполнительскую манеру. В наиболее чистом виде это относится к первому периоду творчества Кипренского, до его первой поездки в Италию в 1816 году. Даже в заказных парных портретах (Е. П. и Ф. В. Ростопчиных, 1809; Д. Н. и В. С. Хвостовых, 1814), долженствующих представлять собой созвучный изобразительно-выразительный ансамбль, художник достигает индивидуальных и даже контрастных характеристик.

До поездки в Италию в творчестве Кипренского преобладали два типа портретных решений: подгрудный, в натуру, и парадный, в рост. Каждый из них давал модель в ее естественном, не опосредованном никакими привычными условностями бытии. В этом отношении особенно показательна уникальная в современном русском искусстве линия графического портрета.

Впоследствии, напитанный традициями высокого классического искусства, он преследует цель подняться на уровень его достижений и обогащает портретный образ аллегорическим подтекстом («Портрет Е. С. Авдулиной», ок. 1822), апологией интеллектуального аристократизма («Портрет А. М. Шереметева», в какой-то степени «Автопортрет», 1819) или столь же аристократически - дистанцированной близостью природе («Портрет А. Ф. Шишмарева», 1827; «Портрет К. И. Альбрехта», 1827), сочинением театрализованных и многофигурных программ («Портрет Е. А. Телешовой в роли Зелии», 1828; «Читатели газет в Неаполе», 1831; «Портрет М. А. Потоцкой, сестры ее С. А. Шуваловой и эфиопянки», ок. 1835).

Показательно сравнить для демонстрации кардинальных изменений его творческого метода некоторые портреты, исполненные в близкой композиционной схеме, и проследить, как на базе каждый раз индивидуального решения образа, выявляется в то же время образ исторический, фокусирующий нечто, принадлежащее духу времени.

Портрет Д. Н. Хвостовой и портрет Е. С. Авдулиной несут в себе немало общих исходных моментов в фиксации внешних и внутренних движений модели. Но смещение нескольких акцентов создает образы, едва ли не противоположные по значению. Обращенное к зрителю лицо Хвостовой светится мягкой нежностью, затененной легкой грустью, задумчивостью. Этому состоянию соответствует тонкая гармония цветового и светотеневого построения полотна. Художник словно боится нарушить, боится помешать естественному току душевной жизни героини. И, напротив, в портрете Авдулиной меланхолическое настроение переходит в тему угасания жизни, явленную с безусловной и покоряющей живописно-пластической убедительностью, где каждая деталь и все компоненты полотна исполнены с изысканным классическим артистизмом. Если там, в портрете Хвостовой, главным для художника была личность, то здесь — искусство. Так очевидно и настораживающе нарушается гармония эстетического и этического начал в творческой позиции художника.

С большей отчетливостью и с большей исторической предопределенностью это обнаруживается в мужских портретах. В портретах Евгр. В. Давыдова (18()9), С. С. Уварова (1816), А. Ф. Шишмарева происходит, в сущности, метаморфоза единого типа парадного изображения. Но как несхожи они!

Портрет Давыдова Ев. В., лейб-гусарского полковника. 1809

Образ бравого гусара исполнен и в самом деле парадного, не столько героического, сколько геройского пафоса, актуального в канун Отечественной войны с Наполеоном. Хотя эта тема и главенствует в портрете, Кипренский ею не ограничивается. Его Давыдов соединяет «рыцарское чувство чести и личное достоинство», романтическую небрежность и мечтательность. Художник создает глубоко индивидуальный образ и вместе с тем собирательный, включающий отсветы активного романтического идеала и наличную реальность, более того, ставший благодаря полноте и диалектике характеристики символом своей эпохи.

Дата добавления: 2015-05-06