Исследование представлений о критериях здоровья 15 страница

В наше время ущербность социально запрограммирована до такой степени, что бо­лее не воспринимается массовым сознанием как нечто презренное или даже раздража­ющее. Нынче нередко можно встретить человека, действующего и думающего подобно автомату. Он ведет себя целиком и полностью так, как, ему кажется, он должен себя вести, — в соответствии с ожиданиями окружающих; официальные улыбки заменяют искренний смех, бессмысленная болтовня — задушевную беседу, а тупая безысход­ность — искреннюю печаль. О таком человеке можно сказать следующее. Первое — что он страдает от недостатка искренности и индивидуальности, что, по-видимому, невос­полнимо. В то же время он ничем, по существу, не отличается от тысяч таких же, как он. Культурные модели с запрограммированными в них социальными изъянами пре­дохраняют большинство из них от массовых неврозов. Некоторые не вписываются в эти культурные модели; тогда нарушения у них проявляются в виде более или менее тяжелых неврозов. Тот факт, что в этих случаях культурные модели не в состоянии пре­дохранить от проявления неврозов, оказывается результатом интенсивного действия либо патологических сил, либо сил здоровья, которые сопротивляются влиянию куль­турных стандартов даже тогда, когда в этом нет необходимости [12, с. 171].

В этом отрывке Фромм критикует современную западную культуру как про­тиворечащую человеческим задаткам. Однако и другие реально существовавшие культуры упоминаются им, как правило, для демонстрации того, как они ограни­чивают способность человека к самореализации. В исследовании «Человек для себя» Фромм проанализировал различные типы ценностных ориентации в связи с общественно-культурными условиями, стимулирующими их возникновение. Он выделяет четыре варианта «неплодотворных ориентации»: рецептивную, экс­плуататорскую, стяжательскую, рыночную — и показывет, как они ограничивают способность человека к реализации своего жизненного предназначения. При этом оказывается, что каждая из этих ориентации закономерно возникает на том или ином этапе общественно-культурного развития. Таким образом, культура предста­ет в работах Фромма главным образом как источник опасностей для душевного здоровья человека.

Душевное здоровье было предметом размышлений Г, Оллпорта. Его подход принципиально отличался от того, который реализован в работах психоаналити­ков. Имевшие дело с людьми, нуждавшимися в психологической, а зачастую и медицинской помощи, Фрейд и его последователи прежде всего фиксировали истоки и признаки утраты душевного здоровья. Оллпорт же полагал, что клини­ческий опыт мало что дает для понимания здорового человека, которого он харак­теризовал как зрелую личность. По Оллпорту, в течение всей жизни человек пе­реживает процесс становления. В отличие от незрелой, или невротичной, зрелая личность функционирует автономно, т. е. ее мотивы обусловлены не прошлым, а настоящим, оци осознанны и уникальны.

Оллпорт выделил шесть черт, характеризующих зрелую личность:

1) широкие границы «Я», активное и увлеченное участие в трудовых, семей­ных и социальных отношениях;

2) способность к теплым, сердечным социальным контактам, в том числе дру­жеской интимности и сочувствию;

3) самоприятие и умение справляться с собственными эмоциональными труд­ностями без ущерба для окружающих;

4) реалистическое восприятие людей, объектов и ситуаций, постановка реали­стических целей;

5) «самообъективность» — четкое представление о своих собственных силь­ных и слабых сторонах, чувство юмора;

6) наличие системы ценностей, содержащей главную цель и придающей смысл всему, что делает человек¹.

Оллпорт отмечает связь душевного здоровья человека с его отношением к рели­гии. Он выделяет два типа религиозности — внутреннюю и внешнюю. Внешняя — это привычка или традиция, которая используется для достижения каких-либо целей, например поддержания статуса, уверенности в себе и т. д. Внутренняя ре­лигиозность пронизывает все человеческое существование, она мотивирует чело­века к достижению идеального жизненного единства. Внешняя религиозность, как полагает Оллпорт, характерна для незрелой личности, человека с эгоцентричес­кими установками. Она разрушается, если жизненные обстоятельства слишком противоречивы, и не дает надежной психотерапевтической защиты. Внутренняя же религиозность, напротив, поддерживает человека в самых трудных обстоятель­ствах, хотя она

не может существовать ради того, чтобы играть терапевтическую или профилактиче­скую роль... Страждущий может стремиться только к религии, а не к лечению. Если его религия глубоко интриоризирована, психическое здоровье и спокойствие будет ему сопутствововать [7, с. 123].

Оллпорт отмечает, что оба типа религиозной ориентации распространены сре­ди приверженцев разных религий — католиков, протестантов, иудеев, мусульман, индуистов. «Психическое здоровье приверженца любой конфессии будет зависеть от того, какой ориентации — внешней или внутренней — он придерживается» [7, с. 123].

Таким образом, Оллпорт высказывает важную мысль о том, что культурные традиции могут наполняться различным психологическим содержанием, и имен­но это наполнение, общая ориентация определяют степень зрелости, т. е. душев­ного здоровья личности.

¹ Цит. по: ХъеллЛ.у ЗиглерД. Теории личности (Основные положения, исследования и применение). — СПб., 2003. - С. 288-290.

Суждения Оллпорта о наличии у человека системы ценностей как важнейшем условии душевного здоровья близки взглядам В. Франкла, который утверждает, что человек, помимо прочих потребностей, обладает глубочайшим внутренним

стремлением придать своей жизни как можно больше смысла. Эта «воля-к-смыс-лу» — специфически человеческое явление, у животных ее заменяют инстинкты. Смысл жизни каждого человека уникален и меняется на разных этапах его суще­ствования. Сама реальность ставит перед человеком задачи, которые могут соста­вить смысл его жизни. Важно, чтобы человек увидел эти задачи и нашел среди них те, которые позволяют ему «актуализировать свою собственную жизнь в ее уни­кальных и единственных возможностях»(Frankl V., 1973, р.44) Чувство утраты смысла своей жизни Франкл определяет как экзистенциальный вакуум, или эк­зистенциальную фрустрацию. Подобно тому как фрустрация иных потребностей может вести к клиническим неврозам, экзистенциальная фрустрация порождает специфический тип ноогенного невроза (от греч. noos — дух, ум, смысл). Суще­ствование таких неврозов подтверждено экспериментально. По данным, получен­ным с помощью специально разработанного опросника, около 20% пациентов кли­ник имеют ноогенный невроз по происхождению (Frankl V The Doctor and the Sole. From Psyhotherapy to Logotherapy. — Bantam books. Toronto-N-Y.-L., 1971 — P. XI), a 55% опрошенных не только среди пациентов, но и среди медперсонала переживают в той или иной степени экзистенциальную фрустрацию или экзис­тенциальный вакуум (Frankl V., 1973, р. 50). Причину этого Франкл видит в том, что «традиции, которые некогда поддерживали его [человека. — О. Д.] поведение, резко уменьшили свое значение, по крайней мере в отношении моральных обяза­тельств» ((Frankl V., 1973, p.5).

Настороженное отношение к культуре характеризует психологов гуманисти­ческого направления. Истоки его в том, что на Западе, как писал А. Маслоу, сло­жилась исторически детерминированная тенденция негативно оценивать потреб­ности человеческого существа, которые имеют так называемую животную приро­ду. Как следствие, многие культурные институты устанавливаются для контроля, сдерживания, запрещения и подавления этой первоначальной природы человека (Maslow A. Psychological Data and Value Theory //New Knowledge in Human Va­lues. — N-Y., 1959, p. 133-134). Напротив, именно в самореализации личности, раскрытии заложенных от природы задатков и стремлений видят гуманистиче­ские психологи важнейшее условие душевного здоровья человека. А. Маслоу на­звал эту потребность и соответствующую ей деятельность самоактуализацией. Он отождествлял самоактуализацию со зрелостью и душевным здоровьем чело­века и постулировал врожденную направленность на достижение этого состояния.

Наблюдая за реальными людьми, А. Маслоу выявил характеристики, присущие, по его мнению, душевно здоровым людям: ясное восприятие реальности; открытость новому опыту; интегрированность, целостность, единство личности; спонтан­ность, экспрессивность; полное, продуктивное функционирование; бодрость; ре­альность Я, прочная идентичность, автономия, уникальность; объективность, бес­пристрастность; креативность; способность к любви. Субъективными пережива­ниями, сопровождающими процесс самоактуализации, являются интерес к жизни, счастье, ясность, радость, спокойствие, ответственность, уверенность в собствен­ной способности справляться с проблемами. Напротив, признаками душевного неблагополучия являются тревога, отчаяние, неспособность радоваться, чувство вины и стыда перед самим собой, отсутствие цели, опустошенность, утрата иден­тичности (Маслоу Л. Мотивация и личность. — СПб., 1999).

В адрес гуманистической психологии выражалась претензия (в частности, Франк-лом), будто концепция самоактуализации настраивает человека замыкаться на себя, видеть смысл жизни в реализации своей самости, что она девальвирует мир и его объекты, рассматривая их как средства для самоактуализации. Этот упрек вряд ли можно признать справедливым. Важнейшим свойством самоактуализирующих­ся личностей Маслоу считает то, что все они вовлечены в конкретное дело, состав­ляющее их призвание и служащее важнейшим «ценностям бытия» и некоторым другим. Служение этим ценностям составляет «самотрансценденцию», которая вы­ступает, таким образом, необходимым условием самоактуализации.

Маслоу не отрицает необходимости приспособления человека к требованиям реальности — обществу и другим людям, в том числе в активной форме — как пре­образования среды, активного овладения ею. Однако он подчеркивает, что душев­но здоровый человек внутренне независим от окружения, он сам свободно реша­ет, стоит ли ему противостоять среде, пренебрегать ею или адаптироваться к ней (Maslow A. Health as a Transcendence of Environment // Essues in Human Behaviour. A Best of XIP Reader for Introductory Psychology. - Toronto, 1975. - P 251-255). Культура выступает для Маслоу как среда, которая позволяет в той или иной сте­пени реализовать потенции, заложенные в индивиде от рождения. Именно поэто­му признаком здорового человека становится сопротивление «аккультурации», способность отстоять собственные тенденции развития от влияния культуры.

Итак, Маслоу делает акцент на репрессивном влиянии требований культуры на развитие индивида и возможность реализации его врожденных потенциалов. Однако культура, как будет показано ниже, участвует в формировании способно­стей и стремлений человека и не только ограничивает возможность реализации индивидуальных задатков, но стимулирует их проявление.

Заметим, что качества, которые Маслоу приписывает самоактуализирующему­ся, душевно здоровому человеку, имеют конкретно-историческую природу. Оче­видно, что перечисленные выше признаки душевно здорового человека характери­зуют индивида, принадлежащего к современной западной культуре, основанной на протестантских ценностях — активность, предприимчивость, ответственность, ус­пех, трудолюбие, рациональность. Таким образом, его модель душевно здорового человека ограничена рамками собственной культуры.

Идеи А. Маслоу внесли огромный вклад в понимание психологических процес­сов становления душевно здорового человека в современном обществе и стали основой для разработки практических методов социально-психологического тре­нинга, как и работы его единомышленников, прежде всего К. Роджерса (Взгляд на психотерапию. Становление человека. — М., 1994; Клиентоцентрированная тера­пия. — М.; К., 1997; Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы в об­ласти практический работы. — М., 1999) и Ф. Перлза (Опыты психологии само­познания (практикум по гештальт-терапии). — М., 1993; Внутри и вне помойного ведра. — СПб., 1995). В ходе занятий участники тренинга подводятся к осознанию культуры как усвоенного ими набора стереотипных моделей сознания, чувств и поведения, который можно отрефлексировать и, сделав ревизию, отказаться от непродуктивных способов деятельности. Отметим, что та же установка по отно­шению к культуре заложена в таких весьма авторитетных и продуктивно работа­

ющих подходах, как рационально-эмоциональная психотерапия А. Эллиса, тран-зактный анализ Э. Берна, нейролингвистическое программирование и др.

Большое внимание проблеме соотношения культуры и душевного здоровья уделяет К. Г. Юнг [15,16 и др.]. Его взгляды будут представлены здесь в конспек­тивной форме.

Важнейшей характеристикой душевного здоровья человека является для Юнга внутренняя гармония (в его терминах — целостность) психики, которая проявля­ется как согласованность сознания и бессознательного. Нарушение этой целост­ности происходит на разных уровнях, в том числе на уровне психических функ­ций, личного бессознательного, коллективного бессознательного.

Регулируя общественную жизнь, культура провоцирует нарушение целостно­сти психики, создавая диссоциацию между сознанием и бессознательным. Куль­тура,побуждает человека эксплуатировать одни функции и оставлять в небреже­нии другие, которые из-за этого деградируют; заставляет вытеснять не поощряе­мые обществом переживания, обусловленные его личным опытом; препятствует осознанию человеком смысла и истоков переживаний, обусловленных актуализа­цией архетипов коллективного бессознательного.

Заботясь о психическом благополучии индивида, культура вырабатывает пути согласования сознания и бессознательного, в том числе: подавления бессознатель­ного (который Юнг связывает с традицией европейского рационализма); подав­ления сознания (он видит его в восточных религиозно-философских идеях и прак­тиках, главным образом йоги); параллельного развития и согласования сознания и бессознательного. Первые два пути ограничены тем, что один из них провоци­рует рост неконтролируемых импульсов бессознательного, а второй затрудняет приспособление к окружающему миру. Третий путь открывает наиболее благо­приятные перспективы для обретения душевного здоровья.

Культура вырабатывает способы осуществления согласования (интеграции) сознания и бессознательного (трансцендентной функции, по Юнгу). Основным инструментом осуществления ее является символ. Символическую природу име­ют средства восстановления целостности человеческой психики, выработанные в истории культуры: мифы и ритуалы, религиозные системы, произведения искус­ства визионерского типа. Символ также является важнейшим инструментом пси­хотерапевтического процесса, направленного на согласование сознания и бессоз­нательного.

Из работ Юнга следует, что душевное здоровье есть результат процесса индиви-дуации; что душевно здоровым может стать лишь человек, которого он наделяет званием личности, т. е. тот, кто самостоятельно осуществляет трансцендентальную функцию; тот, кто осмеливается погрузиться в глубины собственной души и интег­рировать актуализированные переживания из сферы коллективного бессознатель­ного с собственными установками сознания.

Путь к душевному здоровью как процесс индивидуации Юнг противопостав­ляет другому способу регуляции психики — подчинению различного рода обще­ственным установлениям: моральным, социальным, политическим, религиозным конвенциям. Польза конвенций состоит в том, что они защищают отдельных лю­дей и общество от опасностей, которые таит в себе проявление человеческой

Самости. Юнг подчеркивал, что хотя подчинение конвенциям было закономер­ным для общества, в котором преобладает групповая жизнь и самосознание каж­дого человека как индивидуальности не развито, в настоящее время следование общественным стереотипам несет потенциальную опасность и для внутреннего мира человека, и для его способности к адаптации. Юнг полагал, что перед куль­турой стоит важнейшая задача — помочь человеку в обретении душевного здоро­вья через развитие его сознания, интеграцию сознания и бессознательного, акту­ализацию Самости и осуществление процесса индивидуации.

Нам представляется, что концепция Юнга, весьма продуктивная для понима­ния соотношения культуры и душевного здоровья человека, не лишена некоторой противоречивости. Так, Юнг определял душевное здоровье как проявление про­цесса индивидуации и противопоставлял ему путь следования религиозным, со­циальным и прочим конвенциям. Однако он же много писал о целительных воз­можностях мифов, ритуалов и религий. Далее, если согласиться с идеей Юнга, что душевное здоровье можно обрести лишь развивая в себе способность слышать голос Самости и учитывать его, пришлось бы сделать вывод, что душевно здоро­вых людей не было в традиционных обществах, где развитие индивидуальности не поощрялось. Наконец, трудно предположить, что человек, осуществляющий индивидуацию, не нуждается в какие-то периоды своей жизни в обращении к кон­венциям.

Проблему соотношения культуры и душевного здоровья человека в рамках юнгианской парадигмы решают культурологи, психологи и практикующие тера­певты.

Психотерапевтические функции мифов и ритуалов в традиционных обществах стали предметом изучения многих авторов, например; Э. Ноймана (Происхожде­ние и развитие сознания. — М.; К., 1998), Дж. Кэмпбелла (Тысячеликий герой. — М.; К., 1997), М. Элиаде (Священное и мирское. — М., 1994; Аспекты мифа. — М., 2000), Э. Эдингера (Эго и архетип. Индивидуация и религиозная проекция пси­хического. — М., 2000), К. Наранхо (Песни Просвещения. — СПб., 1997).

Другое направление исследований — роль мифа в жизни современного чело­века — разрабатывают не только теоретики, но и практики психологической по­мощи. Так, Дж. Хиллман (Архетипическая психология. — СПб., 1996; Исцеляю­щий вымысел. — СПб., 1997) рассматривает душу как архетипические образы. Процесс «созидания души» он трактует как создание мифа, направляющего чело­веческую жизнь, а задача психотерапевта, по его мнению, состоит в том, чтобы помочь человеку изменить травмирующий миф или миф, слишком жестко опре­деляющий цели его жизни. Задача социальной адаптации и индивидуализации в работах Хиллмана не ставится как таковая. Хиллман настраивает человека на игры со своими фантазиями. Никаких критериев выбора внутренней позиции не устанавливается, поскольку не принимается во внимание существование внешней реальности, которой позиция личности может соответствовать или не соответ­ствовать.

Более реалистичной представляется точка зрения другого последователя Юнга — А. Гуггенбюль-Крейга (Наивные старцы. Анализ современных мифов. — СПб., 1997). Он также полагает, что миф отражает реальное душевное переживание

и демифологизировать сознание в принципе невозможно. Однако он выделяет кон­структивные и деструктивные мифы. Последние провоцируют неадекватное пове­дение индивида и общественные бедствия. Эти мифы должны быть развенчаны или уравновешены мифами с амбивалентным содержанием. Поскольку индивидуаль­ные мифы являются частным вариантом коллективных, долг психологии, как по­лагает Гуггенбюль-Крейг, — выкристаллизовать ведущие мифы современности, продемонстрировать их тенденциозность и попытаться их уравновесить.

Итак, в концепции Юнга и его последователей раскрывается противоречивый характер влияния культуры на душевное здоровье человека и разрабатываются практические пути исцеления его внутреннего мира с опорой на богатое культур­ное наследие человечества.

Душевное здоровье и его культурная детерминация: динамическая концепция

Излагаемая здесь концепция душевного здоровья опирается на разработанную Б. Г. Ананьевым теорию индивидуальности как системной целостности в нераз­рывности физических, психических и духовных ее проявлений. Индивидуаль­ность, по Ананьеву, это относительно замкнутая система, «встроенная» в откры­тую систему взаимодействия с миром. Здесь «образуется взаимосоответствие тен­денций и потенций человека, самосознание и "я" — ядро человеческой личности» [1, с. 328]. В то же время именно согласованность мотивов, целей, ценностей че­ловека с требованиями окружающей среды и внутренними возможностями само­го человека рассматривается в философии и психологии как условие и проявле­ние душевного здоровья.

Б. Г. Ананьев подчеркивал, что внутренний мир человека активно взаимо­действует с окружением, перерабатывая опыт, полученный извне, формируя соб­ственные позиции и убеждения, пути самоопределения, а затем в процессе эксте-риоризации «человек вносит свой собственный вклад в материальную и духовную культуру своего общества и человечества» [1, с. 328]. Таким образом, состояние внутреннего мира человека, то, что мы называем душевным здоровьем, зависит от культуры, в которой он формируется и живет. Весьма выразительно говорил о роли культуры Л. фон Берталанффи: культура есть «не просто игрушка человека как животного или роскошь интеллигенции; она настоящий спинной хребет об­щества и, кроме многого другого, важнейший психогигиенический фактор» (Вег-talanffy L. von. Human Values in a Changing World // New Knowledge in Human Values. - N.-Y., 1959. P. 65-74).

Уточним смысл, в котором здесь употребляется слово «культура». Существу­ет множество определений и подходов к изучению культуры. Наиболее продук­тивна в данном контексте интерпретация культуры как специфически человече­ского способа деятельности. Эта трактовка получила название технологической, или деятельностной. Она преобладает в трудах таких ведущих отечественных и зарубежных культурологов, как Л. Уайт [9], К. Клакхон и В. Келли, Э. С. Марка-рян, М. С. Каган, Э. В. Соколов и др. По смыслу весьма близким понятию «спо­соб деятельности»- являются концепты «паттерн поведения» и «культурный

стереотип», используемые Э. Сепиром, Р. Бенедикт (1935), К. Гирцем и многи­ми другими авторами.

Влияние культуры на душевное здоровье можно понять, лишь рассматривая ее как сложную систему, различные подсистемы которой соотносятся с функция­ми, выполняемыми культурой в жизни человека и общества. Основываясь на клас­сических трудах Л. Уайта, выделим три подсистемы культуры (мы даем им не­сколько иные названия) — жизнеобеспечивающую, социально-коммуникативную и смыслообразующую. Все эти подсистемы оказывают влияние на душевное здо­ровье человека, создавая, с одной стороны, внешние условия его жизнедеятельно­сти, т. е. культурную среду, а с другой — формируя его внутренний мир.

Жизнеобеспечивающая подсистема ориентирована на преобразование физи­ческой среды обитания человека как существа телесного, обладающего витальны­ми потребностями, а «изнутри» создает в человеке специфические для каждой культуры привычки питания, ухода за своим телом и отправления иных биоген­ных потребностей. В зависимости от степени и характера развития жизнеобеспе­чивающей подсистемы индивид получает возможность сохранять свое физическое и душевное здоровье. Реальная сложность состоит в том, что культура не только совершенствует физическую среду обитания человека, но создает новые, «техноген­ные» опасности для индивида в виде загрязнения воздуха, воды, суши, шума и иных неблагоприятных последствий научно-технического прогресса.

Социально-коммуникативная подсистема создает и преобразует социальную среду обитания в различных ее проявлениях — от первичных групп до социальных институтов. На личностном плане этой подсистеме соответствуют социальные установки, регулирующее поведение человека. Качество социальной среды про­является в том, какие отношения складываются между людьми под влиянием культурных моделей поведения, какое воздействие на его жизнь оказывают орга­низации и глобальные социальные процессы. Социальные установки могут пре­дотвращать или провоцировать внешние и внутренние конфликты,

Смыслообразующая подсистема содержит в себе картину мира и систему цен­ностей, принятую в обществе, с одной стороны, и соответствующую им систему ценностных ориентации во внутреннем мире человека, с другой стороны. Оба проявления смыслообразующей подсистемы содержат в себе потенциал, гармони­зирующий личность или разрушающий ее.

Выделение в системе культуры трех ее подсистем и двух способов ее воплоще­ния (общественно-исторического и индивидуального) позволяет обнаружить причины утраты душевного здоровья в противоречии между содержанием различ­ных форм существования культуры.

Дисгармония внутреннего мира может быть порождена противоречием между уровнем развития материальной культуры, способами организации социальной жизни и духовными ориентирами, принятыми в обществе. Она проявляется на уровне субъекта как противоречивость диспозиционной концепции человека.

Вторая причина, провоцирующая утрату душевного здоровья, — несоответ­ствие между ранее сформированными в человеке диспозициями и реальными обстоятельствами жизни. Она порождает явление, описанное в науке как культур­ный шок.

Для того чтобы подробнее рассмотреть, каким образом культура оказывает влияние на душевное здоровье человека, представим здесь динамическую концеп­цию душевного здоровья¹. Она основывается на понимании человека как сложной саморазвивающейся системы, что предполагает стремление к тем или иным целям и адаптацию к окружающим условиям (включая взаимодействие с внешним ми­ром и осуществление внутренней саморегуляции) (Акофф Р., Эмери Ф. О целе­устремленных системах. — М., 1974; Анохин П. К. Теория функциональной систе­мы как предпосылка к построению физиологической кибернетики // Биологичес­кие аспекты кибернетики. — М., 1975. — С. 74-97; Эшби У. Конструкция мозга. Происхождение адаптивного поведения. — М., 1962; и др.).

Душевное здоровье — это динамическая характеристика индивидуальности; она отражает и обусловливает способность человека ставить принципиально до­стижимые смыслообразующие цели и реализовывать их, осуществляя саморегу­ляцию и согласовываясь с требованиями социокультурной и природной среды.

При таком понимании душевное здоровье оказывается не константой, раз и навсегда определяющей человека, но характеристикой, изменяющейся на протя­жении жизни и имеющей некоторый исходный уровень. Можно говорить о состо­янии душевного здоровья человека аналогично тому, как говорят о состоянии его телесного, соматического здоровья, отмечая, например, что человек под влияни­ем условий своей жизни и деятельности утрачивает или укрепляет свое здоровье.

Мера душевного здоровья человека — его способность к продуктивному пре­одолению сложных жизненных ситуаций.

Критериями, или показателями, душевного здоровья являются:

♦ адекватность деятельности человека социокультурным требованиям и при­родному окружению;

♦ оптимальная саморегуляция, выражающаяся в переживании внутренней гармонии (верность себе, соответствие желаний и возможностей, ощущение сообразности целей и средств, свобода от тревоги, психоэнергетический баланс);

♦ благоприятный прогноз, т. е. возможность человека сохранять адекватность деятельности и оптимальность саморегуляции в широкой временной пер­спективе.

Последний критерий полезен тем, что позволяет отделить от истинно про­дуктивных решений такие, которые обеспечивают удовлетворительное состоя­ние человека в настоящее время, однако чреваты негативными последствиями в будущем. Аналогом может быть, например, «подстегивание» организма с помо­щью разнообразных стимуляторов. Ситуативное повышение активности может обеспечить повышенный уровень функционирования и хорошее самочувствие. Однако в перспективе неизбежно истощение возможностей организма и, как след­ствие, снижение сопротивляемости вредоносным факторам и ухудшение здоро­вья. Критерий благоприятного прогноза позволяет понять негативную оценку

См.: Даниленко О. И. Душевное здоровье как культурно-исторический феномен // Психол. жур­нал. — 1988. — Т. 9. — № 2. — С. 108-117; [3]; Даниленко О. И. Душевное здоровье в контексте куль­туры: Автореф. дне.... докт. культурологии. — СПб., 2000.

роли защитных механизмов по сравнению со способами совладающего поведения. Защитные механизмы опасны тем, что создают благополучие за счет самообмана. Этот самообман может быть безобидным или неизбежным (например, когда прав­ду осознавать уже поздно, так как сделать ничего нельзя), но может быть вредонос­ным, если он закрывает человеку перспективу дальнейшего полноценного развития.

Душевное здоровье в динамической концепции рассматривается как результат более или менее продуктивного разрешения человеком задач, которые можно на­звать психогигиеническими, или психопрофилактическими.

В процессе жизнедеятельности человек решает эти задачи внерефлективно, не формулируя их специально, не задумываясь о сохранении душевного здоровья. Возникающие размышления о необходимости сохранить душевное здоровье сви­детельствуют, как правило, о трудности жизненной ситуации. Священник, психо­терапевт, ближайшее социальное окружение могут стать реальными помощника­ми в решении психогигиенических задач. Для многих людей мощным фактором психогигиены выступают литература и искусство.

Среди широкого круга психогигиенических задач важнейшими являются сле­дующие:

♦ коррекция целеполагания;

♦ оптимизация взаимодействия с социокультурной и природной средой;

♦ повышение уровня саморегуляции. Рассмотрим эти задачи подробнее.

Главная из них — коррекция целеполагания — предполагает ревизию жизнен­ных устремлений и поиск таких целей, которые могли бы создать у человека ощу­щение осмысленности собственного существования. Определяющая роль наличия смыслообразующих жизненных целей для душевного здоровья человека показана В. Франклом [10]. В соответствии с его теорией и практикой логотерапии смысл жизни каждого человека уникален и меняется на разных этапах его существова­ния. Сама реальность ставит перед индивидом задачи, которые могут составить смысл его жизни. Важно, чтобы человек увидел эти задачи и нашел среди них те, которые позволяют ему «актуализировать его собственную жизнь в ее уникаль­ных и единственных возможностях» (Frankl V., 1973, р. 44). Однако, как показыва­ет жизненный и клинический опыт, далеко не каждому это удается. Чувство утра­ты смысла жизни В. Франкл называет экзистенциальной фрустрацией. Он утверж­дает, что значительная часть современных людей страдает от этого недуга. Причину этого ученый видит в том, что некогда, в самом начале человеческой истории, у чело­века были подавлены глубочайшие животные инстинкты, а затем «традиции, ко­торые поддерживали его поведение, резко уменьшили свое значение, по крайней мере в отношении моральных обязательств» (Ibid, р.5).

Дата добавления: 2015-05-06