СНАЙПЕР 2 страница

Сегодня в баре народу было немного — лишь четверо завсегдатаев расслаблялись местным алкоголем и нехитрой закусью, стоя за столами, высота которых не предусматривала стульев. Да как всегда торчал у барной стойки неприятный тип с длинным погонялом Осведомитель, в своей черной хламиде, сильно смахивающей на облачение лейтенанта «Ренегатов» без знаков различия. Кстати, может, и был он когда-то тем лейтенантом, а может, оставался им и по сию пору. «Ренегатов» не спросишь, скорее, пулю от них промеж глаз получишь, а информацию о самом себе Осведомитель не продавал ни под каким видом. Про других — завсегда, пожалуйста. Причем откуда что узнавал — бес его знает, но пока еще ни разу не ошибался.

Но Геолог глазел не на Осведомителя. И правильно, чего на него глазеть, уже третий месяц здесь торчит почти безвылазно, считай, элемент интерьера, типа местной охраны заведения, братьев Гарика и Жорика, не признающих зоновские погоняла. Хотя, может, «Гарик-Жорик» погоняла и есть. Тема, кстати, для обсуждения. Но эта тема уже и так была замусолена не хуже зеленых трешек и деревянных рублей в кассе бармена, что ходили туда-сюда, не покидая стен бара, в режиме пол-литра — сдача — закусь — сдача — новая пол-литра на сдачу — и все по новой.

А вот по лестнице неторопливой, пружинящей походкой спускалась абсолютно новая тема. Для обсуждения, разговора или разборки — это уж как получится. Новый человек в баре — это всегда или то, или другое, или третье.

— Бром, ты его раньше видел? — негромко спросил Лысый.

— Не-а, — так же вполголоса отозвался долговец.

— А ты, Охотник?

— В п-первый раз, — старательно выговорил парень в толстовке. — Н-новичков нынче как собак нерезаных, поди, всех упомни.

Долговец показал Осведомителю глазами на нового посетителя, но тот из недр черного капюшона коротко мотнул головой: мол, нет, не знаю этого парня. И потер указательный палец о большой — типа, должен будешь. Бром кивнул — цена такой информации стакан, и то неполный, — и повернулся к собутыльникам.

— Всезнайка его тоже впервые видит. Значит, точно баклан.

— Что-то он для баклана больно пружинисто ходит, — отметил Геолог. — Может, это тело в Зоне и зеленое, но по жизни я б его запрессовывать не стал. Себе дороже.

— Вечно ты перестраховываешься, — поморщился Лысый. — Скушно же, сил нет, уже от водки мутит, куда это годится?

— А ты не пей, — посоветовал Геолог.

— Может, еще и не дышать?

— Не дыши, — пожал плечами Геолог. — Глядишь, тогда выпьем по-нормальному, без приключений.

— Ну, уж нет, — произнес Лысый, отваливаясь от стола. — Вы как хотите, а я пойду разузнаю, что это за баклан и какого ему в «Ста рентгенах» нужно.

Отходил он от стола, слегка покачиваясь, но к барной стойке подошел уже вполне контролируя себя в пространстве. Потому без приключений плюхнулся на круглый табурет, заказал себе «ерша» — двести «Казаков» плюс столько же «Obolon Zona premium» сверху — и обратился в слух.

То, что пришлый сталкер новичок, ясно было каждому. Нулевая камуфла, усиленная вшитыми бронепластинами, новые берцы, подошвы которых еще почти не ведали, что есть такое отравленная почва Зоны, парашютная сумка с барахлом через плечо — не иначе для понтов, нормальная тема для начинающего, который еще не в курсе, что лучше брезентового рюкзака в Зоне ничего нет, — и, считай, только с завода малогабаритный автомат «Вихрь», небрежно болтающийся на ремне в районе подмышки как вещь абсолютно ненужная. Все это выдавало в посетителе бара какого-нибудь богатенького легкоатлета, решившего со скуки пощекотать себе нервишки разрекламированным в СМИ экстримом. Зоной то есть. А богатенький спортсмен — это всегда деньги, особенно после того, как этот самый экстрим щелкнет его по носу лапой псевдоплоти или зацепит краешком аномалии. И тогда ломанется тот искатель приключений в ближайший бар с воплями на тему «плачу любые деньги, только выведите меня отсюда, господа сталкеры». Плавали, знаем. Как раз для таких случаев полезно заранее заводить с новичками знакомства. Глядишь, еще и в проводники наймут — тогда вообще лафа. Покажешь ему тот экстрим в развернутом виде за энную сумму, а потом за удвоенную выведешь хнычущего и растерявшего самоуверенность хлыща за Кордон — вот, считай, не зря половину недели прожил.

Но на этот раз Лысый просчитался.

Новичок сел на табурет. Бармен смерил его равнодушным взглядом и спросил, протирая стакан:

— Что заказывать будете?

— Воды, — коротко ответил посетитель.

Бармен аж чуть стакан не выронил от неожиданности. Его брови встали домиком от удивления, рыбьи глаза, и без того слегка навыкате, округлились еще больше — того и гляди из орбит вывалятся.

— И… больше ничего? — уточнил он. — Может, желаете местных деликатесов отведать? Вот, например, буквально час назад доставили свежайший глаз псевдоплоти. В собственном соку да под майонезом просто исключительная вещь. Рекомендую, мое коронное блюдо. Под водочку, разумеется.

— Мне воды, пожалуйста, — вежливо повторил посетитель. — Без глаза.

Бармен пожал плечами, поставил стакан на стойку, свернул голову пластиковой бутыли и нацедил полстакана.

— А тебе моя водичка зачем нужна? — повторил он фразу из бородатого анекдота, длинным отработанным жестом посылая заказ посетителю. Тема старая для «Ста рентген» — не отловил стакан, пущенный по отполированной поверхности стойки, значит, хреново у тебя с реакцией. То есть хреновый ты сталкер. А хреновый сталкер платит и за разбитый стакан, и за то, что внутри него. Если же не уверен в себе, иди за стол, туда все принесут, но обслуживание оплачивается отдельно.

Стакан был намеренно пущен сильнее, чем обычно — бармен для своих лет был еще тот кабан, не смотри, что брюхо через штаны переваливается. Но посетитель, не моргнув глазом, отловил заказ, ловко накрыв его ладонью сверху.

— Чисто для употребления вовнутрь, — улыбнулся он нижней половиной лица. При этом его глаза оставались бесстрастными, словно под веками у него были вживлены искусственные шарики. Неприятный такой взгляд, так и хочется влепить меж теми шариками пулю. Или просто перейти за соседний столик от греха подальше.

— С вас три рубля, — сказал бармен. И, перехватив недоуменный взгляд посетителя, пояснил: — Здесь бар, а не водопой. Самое дешевое, что мы наливаем в стаканы посетителей, это пиво. Потому чистая вода не в составе коктейля идет по цене пива.

Посетитель безропотно полез в карман, достал оттуда пачку хрустящих сотенных, отлистнул одну, подождал, пока бармен отсчитает сдачу, и, не пересчитывая, сунул бумажную кучу обратно в карман.

Плотоядно облизнувшись, Лысый наблюдал, как новичок неторопливо выпил воду, поставил на стойку стакан и поднял глаза на бармена. Две-три секунды они изучающе смотрели друг на друга. Похоже, ничья — взгляда никто не отвел. Удовлетворившись осмотром оплывшей физиономии хозяина «Ста рентген», посетитель еще раз улыбнулся и произнес:

— У меня к вам дело.

— Что за дело такое? — буркнул бармен, слегка обескураженный тем, что новичок под его немигающим рыбьим взглядом не опустил глаза.

— Мне рекомендовали вас как человека знающего и компетентного, для которого в Зоне нет секретов.

Бармен немного размяк.

— Ну, это громко сказано. Зона каждый день подкидывает новые сюрпризы. Но в старых я и вправду немного разбираюсь.

«Ведется старик на грубую лесть, — отметил про себя Лысый. — А зря. Баклан не так прост, как хочет казаться».

— Мне нужно найти несколько человек, — продолжал новичок, рассеянно вращая между пальцами пустой стакан. — Говорят, они где-то здесь, в Зоне. И если вы мне поможете, поверьте, я не останусь в долгу.

— Вам нужны конкретные люди? Или просто опытные сталкеры-проводники? — осведомился бармен, предвкушая наживу и в том и в другом случае. Посредничество — хороший бизнес. Вложений ноль, трудозатрат — только языком почесать, а отдача бывает очень даже нехилой.

— Конкретные люди, — кивнул посетитель, вынимая из стаканчика салфетку. Бармен предупредительно протянул перспективному клиенту огрызок карандаша. Тот вторично кивнул в знак благодарности и, быстро нацарапав на салфетке несколько слов, пододвинул ее бармену.

Лысый наблюдал, как меняется физиономия хозяина «Ста рентген». Вначале она слегка побледнела, словно кровь от нее отхлынула куда-то в недра бездонного брюха. Но потом та кровь вернулась в удвоенном количестве, отчего лицо хозяина бара стало напоминать перезревшую свеклу.

По опыту Лысый знал, что сейчас бармен сердит весьма и весьма. А когда он сердит, то может натворить нехорошее — силищей бог его не обидел. Если же сам не сдюжит, то Гарик с Жориком подсобят, этим только свистни, а потом не забудь указать место, где закопать труп. Хотя с них станется и просто из бара мертвое тело выбросить на потеху «долговцам», которые в дела Бармена никогда не суются. Только вот интересно, с чего это старика так расколбасило?

— А не мусорок ли ты часом? — спросил бармен так, что услышали все посетители.

Мент, что в Зоне Отчуждения, что в зоне строгого режима, — тема одинаковая, так как контингент и там и там отличается не особо. Разве что в зоне сидят уже отловленные преступники, а по Зоне шарятся те, кого правоохранительные органы поймать пока не смогли. Потому слова бармена были сигналом.

Самому ему как хозяину заведения валить вычисленного мента не с руки, его охране тоже. А вот посетителям бара это абсолютно не западло. За пятьдесят процентов денег и хабара, что будет снято с трупа ушлого ментеныша, вознамерившегося сделать из бармена стукача.

Все это промелькнуло в голове Лысого за долю секунды, пока привычная ладонь принимала в себя рукоять тонкого стилета, от неуловимого движения скользнувшего из рукава в ладонь. Оставалось немногое — незаметно ткнуть мусорка под ребрышко, а потом сильно удивиться, мол, надо же, как человека со стакана Йоды развезло! Ох, ты, батюшки, да он, похоже, помер! Ай-ай-ай, бывает же такое! Во цвете лет…

Лысый и ткнул, уже почти чувствуя, как игольчатый клинок легко проникает меж бронепластинами. Простое движение, туда-сюда, а полпачки сотенных, считай, уже в кармане.

Но, к большому удивлению убийцы, стилет проткнул пустоту. А потом Лысый увидел, как что-то полупрозрачное и круглое стремительно приближается к его лицу…

В тишине, повисшей в прокуренном воздухе бара, послышался отчетливый хруст, словно треснула очень сухая палка. Геолог невольно поморщился и осторожно поставил под стол пустую бутылку, которую он, услышав слова Бармена, уже ухватил, было за горлышко, чтобы превратить в «розочку». Лысый успел раньше — и сейчас он валялся около стойки бара со стаканом, вбитым в лицо по самое донышко. Геолог увидел, как по граненому боку стакана медленно стекает содержимое глаза незадачливого убийцы, и как-то резко передумал бить пустую тару об край стола и идти вторым под раздачу.

— Хренасссе… — выдохнул парень в толстовке, из головы которого, похоже, моментом выветрился весь хмель. — Глянь, стакан даже не разбился.

Из глубины бара колыхнулась людская масса, не разобравшая что к чему. Кто-то даже выкрикнул: «Наших бьют!» — но благородный порыв масс был остановлен громовым окриком бармена:

— Прекратить свару! Тут у нас не «Шти» какие-нибудь, а порядочное заведение! Кто махаться хочет — все на улицу!

Бармена можно было понять. Он ясно видел, как, вбив стакан в лицо Лысого, незнакомец быстро сунул руку в карман. И вытащил обратно. После чего кулак у него стал выглядеть гораздо более массивным. А из массивного кулака красноречиво торчал запал без чеки. Чеку незнакомец аккуратно положил на стойку — и когда только успел выдернуть?

— Давайте не будем ссориться, — примирительно сказал он. — Не хотите продать информацию — не надо, я ж не настаиваю.

Народ, подтянувшийся было к стойке, увидев такое дело, организованно направился к выходу. Не особо спеша — не такой дурак новичок, чтобы подрывать себя ни за хвост собачий. Но в то же время и не задерживаясь — вдруг все-таки дурак, кого только в Зону не заносит.

— Да я и не собирался ссориться, — слегка дрогнувшим голосом произнес Бармен. — Только это… шел бы ты отсюда своей дорогой, сталкер.

— Хорошо, — сказал незнакомец, аккуратно вставляя чеку обратно и кладя на стойку ребристую гранату. — А это вам на память.

И направился к лестнице.

Его никто не остановил — некому было. Гарик с Жориком, справедливо решив, что жизнь дороже теплого места, покинули свои посты вместе с остальными. Хлопнула тяжелая дверь наверху.

— Ф-ффу, — произнес Бармен, утирая пот со лба. И тут до него дошло.

Граната была черного цвета, а с запала свешивалось ярко-алое кольцо предохранительной чеки.

— Вот гад, а! — восхитился хозяин «Ста рентген». — Развел как пацанов.

— Ну да, — сказал Осведомитель, вылезая из-за стойки и беря в руки «эфку». — Учебная, блин. Только кто ж про ее цвет думает, когда кольцо видит. Значит, мусорок предвидел ситуацию.

— Далеко пойдет, — задумчиво проговорил Бармен. — Если не остановят.

— Пойду-ка я остановлю, пока он далеко не ушел, — сказал торговец информацией, кладя гранату обратно на стойку и перешагивая через труп Лысого.

— Ну, сходи, сходи, — сказал Бармен, глядя ему вслед. Потом его взгляд упал на салфетку, придавленную гранатой. Гранату он небрежно выбросил в мусорный ящик, а вот салфетку, напротив, очень аккуратно сложил вчетверо и спрятал во внутренний карман.

Я просто стоял и смотрел на нее. Этого у меня никто не отнимет. Просто стоять и смотреть. И надеяться, что она когда-нибудь все-таки откроет глаза цвета единственного в мире артефакта.

Она лежала на койке, до подбородка накрытая снежно-белым одеялом. Рядом с койкой стояла капельница с трубкой, уходящей под одеяло. Я знал, что Доктор специально не показывает мне, что стало с ее телом. Но я и не настаивал. Доктор всяко знал, как будет лучше для меня и для нее. Например, вчера он сказал, что, если бы я не принес тот светящийся предмет из другого мира, сегодня бы ее уже не было на свете. Что ж, я сделал все, что мог. И сделаю еще больше, если потребуется.

Я не мог объяснить самому себе, почему мне так дорога эта девушка. Мы всего-то обменялись лишь парой фраз, но иногда десяток слов может быть дороже миллиона других, бесполезных и ненужных. Дороже собственной жизни. Раньше бы я счел такие слова высокопарными и напыщенными. Сегодня, когда Доктор, наконец, снял с меня повязки, он сказал, что, если б штык прошел на волосок правее, я был бы уже мертв. Значит, это не просто высокие слова «пойти за край земли или отдать жизнь за того, кто тебе действительно дорог. Только ради того, чтобы этот человек остался в живых…»

Когда я пришел сюда, я ничего не знал о Зоне. И о себе тоже. Ученые за Периметром заблокировали мои воспоминания о прошлой жизни, для того чтобы сделать из меня машину убийства без чувств и эмоций. И снабдили меня заданием — найти Директора комплекса подземных лабораторий «Икс», что было фактически равносильно приказу уничтожить Монолит.

Я шел через Зону, уничтожая все, что мешало мне на пути к цели. Но на этом пути я встретил эту девушку — и, возможно, в тот самый момент в моей голове начался возврат к прошлой жизни. До цели я дошел и выполнил задание. Прежде чем погибнуть, Директор подземных лабораторий вернул мне память, а Монолит отдал свое сердце — артефакт «Чистое небо», излечивающий любые болезни, отклоняющий пули и заодно позволяющий проникать через границу между мирами.[3]

Я выполнил задание, получил бесценный приз, вернул себе память… но потерял любимую. Вернее, почти потерял.

Ее грозная банда, лишенная артефакта «Фотошоп», а значит и львиной доли доходов, распалась, а остатки банды были уничтожены группировкой «Свобода». Возможно, этой девушке повезло, а может, было б лучше, чтобы ее настигли пули «свободовцев» — по крайней мере, она умерла бы быстро и без мучений. Но немногим раньше она покинула банду, обнаружив у себя признаки острой лучевой болезни, которая в половине случаев начинала развиваться у человека после обработки «Фотошопом». Страшная расплата за неземную красоту.

Когда я отыскал Сорок пятую, как звали ее в группировке Всадников, ей было уже очень плохо. Она не узнала меня. Она уже не узнавала никого, стоя на границе между жизнью и смертью. Тогда я взял ее на руки и отнес к Болотному Доктору.

— Как сейчас помню — старик покачал головой и испытующе посмотрел на меня:

— Что ты готов сделать, Перехожий, для того чтобы она осталась в живых?

Это был очень странный вопрос, и я пожал плечами:

— Все. Например, обменять ее жизнь на свою.

Похоже, Болотный Доктор слегка удивился:

— Странные слова ты говоришь, сталкер. Здесь каждый цепляется за жизнь, а ты предлагаешь ее к обмену, словно недорогой артефакт.

— Зачем мне жизнь? — улыбнулся я тогда. — Есть, спать и убивать для того, чтобы было что поесть и где поспать? Это скучно и бессмысленно. А эта девушка поет так, что душа плачет одновременно от радости и печали. И еще у нее самые красивые в мире глаза. Так что, думаю, это справедливый обмен: отдать то, что тебе не особенно нужно, за то, что тебе просто необходимо.

Тогда Болотный Доктор задумался ненадолго, почесывая короткостриженую бородку. А потом сказал:

— Я могу отсрочить ее смерть на несколько дней. На большее у меня, увы, не хватит ни знаний, ни способностей. И того и другого должно быть с избытком, когда ты пытаешься не вылечить человека, а отнять у смерти ее добычу. Но я знаю точно, что в будущем ОЛБ будет лечиться относительно легко, как сейчас пневмония, от которой еще сто лет назад не было лекарства. У тебя на поясе висит ключ от междумирья. И если ты действительно хочешь ее спасти, ты должен отправиться в будущее отражения нашего мира. Предупреждаю сразу — это очень страшное будущее, пожалуй, пострашнее Зоны. Там ад, сталкер, настоящий ад…

— Что я должен найти в том аду? — спросил я.

— Базу данных всех достижений человечества того мира. Погибшего мира. Она была создана перед войной в научно-технологическом комплексе по разработке новых технологий «Сколково». Тогда же был разработан препарат, излечивающий любую стадию лучевой болезни и одновременно регенерирующий поврежденные ткани. Уверен, что сведения о нем также хранятся в той базе.

— На что похожа та база? И где мне ее искать?

— Она похоже на обычную гранату без запала. Я сброшу тебе на наладонник краткую историю войны, в которой погибло отражение нашего мира, а также карту и ключ от того места, где может храниться этот бесценный артефакт. Но еще раз подумай, готов ли ты отправиться туда?

Вместо ответа я протянул Доктору свой КПК…

Я вернулся из-за границы миров и принес Доктору требуемое, несмотря на колотое ранение в легком и практически сожженную левую руку.[4]

Доктор сдержал свое слово. Она была жива, ее раны быстро заживали… но из комы она так и не вышла. И в принесенной мной базе данных не было сведений о том, как вернуть ее обратно к жизни…

Он всегда ходил по своему маленькому стационару абсолютно неслышно. То ли его мягкие бахилы были тому причиной, то ли еще что, но я обернулся, лишь услышав негромкое деликатное покашливание за спиной.

— Возможно, это специфические последствия обработки «Фотошопом», — сказал Болотный Доктор, подойдя ко мне. — Обычные методы возврата из комы не действуют.

Я кивнул. Это было понятно и без дополнительных разъяснений.

— Она останется здесь, пока я что-нибудь не придумаю, — продолжил старик. — Или…

— Или пока она не умрет, — сказал я.

— Или так. Но я сделаю все, чтобы этого не произошло.

— Знаю, — сказал я. — Ни вы, ни она ни в чем не будете нуждаться. Я об этом позабочусь.

— Пока что, парень, лучше позаботься о себе, — заметил Доктор. — По-хорошему, тебе бы неплохо отлежаться здесь еще с недельку.

— Я уже достаточно отлеживал бока и надоедал вам своим присутствием, — улыбнулся я. — Пора и честь знать.

— И почему я догадался, что ты ответишь именно так? — покачал головой старик. — Что ж, тогда иди, проветрись. К тебе там посетитель пришел.

Очень интересно, кто бы это мог быть. О том, что я нахожусь здесь, не знал никто, а мой КПК остался слишком далеко, для того чтобы можно было за ним вернуться. Я бросил взгляд на дверь — там, за ней, была моя палата с койкой, под которой в моем рюкзаке лежал ВСК-94.

— Не надо, — сказал Болотный Доктор. — Это Стрелок по твою душу.

Честно говоря, я бы все-таки сходил за своим снайперским комплексом — в Зоне далеко не все помнят о Долге жизни, не говоря уж о более мелких долгах. Но, если Доктор сказал не надо, вряд ли кто в его доме посмел бы ослушаться хозяина.

Я прошел коридорчик, повернул налево и открыл входную дверь.

На крыльце дома спиной ко мне сидел короткостриженый парень. Слегка оттопыренные уши, большие залысины, капюшон куртки, откинутый назад, АКС-74У, прислонившийся к ноге, словно верный пес. И не скажешь, что живая Легенда Зоны. Интересно, а есть ли еще в Зоне дверь, к которой этот тип спокойно сидел бы спиной?

— Здорово, Стрелок, — сказал я, присаживаясь рядом.

— Слушай, сколько раз я тебе говорил, не называй меня так, — поморщился он. — Не люблю я это погоняло. Стрелков здесь, в Зоне, как собак нерезаных.

— Тогда здорово, Меченый, — равнодушно сказал я. Мне и вправду было все равно как его называть, сути это не меняло.

— Я тоже рад тебя видеть, — криво ухмыльнулся Меченый. — Держи, это тебе, болезный.

Жестом фокусника он извлек из-за пазухи целлофановый пакет, в котором лежали два желтых шара. Обалдеть… Свежие апельсины в Зоне — это что-то с чем-то.

— Спасибо, — хмыкнул я, принимая подарок. — Ты только за этим тащился через болота, чтоб меня фруктами подкормить? И, кстати, как ты меня вообще нашел?

— Элементарно, Ватсон, — прищурился Меченый. — Не люблю я, знаешь ли, когда за мной долги водятся. Тем более Долги жизни. Вот и оказался твой пеленг у меня в КПК приоритетным. И когда он пропал, я просто сопоставил последний сигнал с координатами местности.

— Все гениальное просто, — покачал я головой.

— Но, как ты, верно, заметил, перся я через болота не только для того, чтоб ты от авитаминоза не загнулся. Посмотри, это мне передал Бармен из «Ста рентген».

Я взглянул на то, что протягивал мне Меченый. Обычная салфетка, на которой четким почерком выведены в столбик четыре слова:

Дата добавления: 2015-05-06