Тристен. — Вы многое сделали за короткое время, — отметил мистер Мессершмидт, одобрительно кивая

Джилл

Джилл

Джилл

Джилл

Джилл

Джилл

Джилл

— Вы многое сделали за короткое время, — отметил мистер Мессершмидт, одобрительно кивая. — Через несколько дней будете готовы к презентации?

— Да, — сказала я, — хотя мы еле укладываемся.

— У Джилл все под контролем, — добавил Тристен, опуская руку в клетку и поглаживая одну из крыс, которых благодаря нашим стараниям становилось все меньше: мы записывали их реакции на напитки, составленные по более ранним формулам. — Она победит.

— Мы победим, — поправила его я, задумываясь о том, что Тристен все больше и больше отстранялся, и не только от меня, а вообще от какого-либо будущего. — Вместе.

Тристен на меня даже не посмотрел. Он хмуро уставился на крысу, которую потряхивало от напитка с добавкой слабокислого раствора.

— Все будет хорошо, — пообещала ему я. Я имела в виду крысу. И... все остальное. Хотя ни в том, ни в другом уверена я не была.

— С этими полудохлыми крысами и старыми вонючими бумагами у вас нет ни малейшего шанса, — вступила Дарси с передней парты. — Это не научное исследование. Это спекуляция на книге!

— Эксперимент у нас достойный, — ответила ей я. — Так что займись своей работой, ладно?

— Дарси, Джекел, похоже, к тебе обращается, — фыркнул Тодд, вытирая стол.

Я уставилась на него, не понимая, кого он пытался задеть — Дарси или меня.

— Может, мы на одной машине поедем на конкурс? — поинтересовался мистер Мессершмидт у нас с Тристеном, отвлекал от завязывающейся ссоры.

— Я свою машину продал недавно, — сообщил мой напарник, — так что на меня не рассчитывайте.

Мне эта новость не понравилась, но не только потому, что нам как-то все же надо было добираться на конкурс. У Тристена что, не было денег? Или он считал, что машина ему больше не нужна?

— А я не знаю, выдержит ли моя такой путь, — добавила я. — На техосмотр я не ездила. Моя мама тоже не подвезет, потому что сама уезжает.

— Тогда я отвезу вас, — вызвался мистер Мессершмидт. — Мне-то вес равно ехать.

Я ждала, что Тристен наотрез откажется принять помощь от учителя и нам придется добираться автостопом. Но он вместо этого коротко сказал:

— Здорово. Спасибо.

Еще больше я удивилась, прочитав на лице Тристена хоть и скупую, но искреннюю благодарность, и мне опять вдруг стало любопытно, о чем они говорили в тот день, когда Тристен пришел избитый. Отношения между ними как-то изменились. Мистеру Мессершмидту удалось завоевать некоторое доверие Тристена.

Учитель посмотрел на часы:

— Пора закругляться.

— Мы все, — сказала Дарси, когда Тодд, которому наконец сняли гипс, накинул на плечо рюкзак и модную сумку Дарси.

Я посмотрела на царящий на нашем столе хаос:

— А можно нам остаться? Нам так много еще надо сделать.

— Вообще-то, одни вы работать не должны, — заметил мистер Мессершмидт, но прозвучало это не очень убедительно. — Таковы школьные правила.

Дарси, уже стоявшая в дверях, криво ухмыльнулась:

— Да не волнуйтесь, они их уже нарушали.

Я выразительно посмотрела на одноклассницу, она закатила глаза и вышла, Тодд последовал за ней, окинув меня взглядом, значения которого я не могла понять. Я снова повернулась к мистеру Мессершмидту и взмолилась:

— Ну пожалуйста! Мы будем соблюдать все мери предосторожности.

— Джилл, а ты уверена? — перебил меня Тристен. — Что хочешь остаться наедине со мной?

Я поняла скрытый подтекст, и у меня сжалось сердце: я ведь все еще ему доверяла. Я не боялась того, что он может сделать, мне было противно думать о том, что он уже сделал.

— Да, Тристен, — ответила я. — Я хочу остаться.

— Ну... — Мистер Мессершмидт колебался недолго. — Только осторожно.

— Правда? — выпалила я, удивляясь тому, что мы все же получили разрешение. Я была уверена, что он всегда так же четко следует правилам, как и я. — Здорово, — поспешно добавила я, пока он не передумал. — Спасибо.

— Я возьму ответственность на себя, — сказал Тристен учителю, хотя смотрел на меня. — Джилл будет в безопасности.

— Закройте на ключ, когда пойдете домой, — попросил мистер Мессершмидт. — И никому об этом не рассказывайте. — Затем он достал что-то из своего стола и направился к двери. Но на миг остановился, мне показалось, что он передумал. Но он только попрощался с нами, правда, как-то нервно. — Удачи, ребята.

Мы с Тристеном остались одни — именно одни — впервые с того вечера, когда я была у него в спальне, мы целовались и он признался мне в содеянном.

Первым делом он закрыл дверь изнутри.

Глава 70

— Тристен?

— Это меры предосторожности, — сказал он, возвращаясь к столу.

У меня сердце ушло в пятки.

— Думаешь, твой отец...

— Сомневаюсь, что он придет сюда, — уверил меня Тристен. — Если бы он хотел, он легко мог бы убить меня дома, когда я сплю. Но я обязан позаботиться о тебе.

Я не знала, что ответить на оба этих заявления, так что взялась за записи доктора Джекила.

— Мы остановились на опыте от одиннадцатого февраля. Он начал с базовой формулы, а потом добавил два грамма магния. — Я опустила бумаги и осторожно полюбопытствовала: — Но может, уж никого нет... перескочим немного?

Тристен отмерил магний и высыпал его в кислый раствор, а потом перевел удивленный взгляд на меня.

— В смысле?

— Проверим на крысе настоящий состав, по последней формуле. Посмотрим, сработает ли.

Сказав это, я занервничала, потому что моя едва проклюнувшаяся темная сторона думала: покажешь, куда ты спрятал свой раствор... Может, удастся отлить немного, когда ты отвернешься…

Но признание Тристена заставило этот предательский голос замолчать.

— Джилл, я это уже сделал. И даже успел снять последствия.

Я уронила стопку бумаг, и они разлетелись по столу.

— Что? Когда? — Без меня?

— Я вчера ночью приходил в школу и дал крысе капельку, — рассказал он. — Эксперимент прошел успешно, так что радуйся.

Тут я заметила, что Тристен уже приготовил новый раствор и протягивал его мне. Я посмотрела на его руку и заметила на пальцах множество маленьких, но страшных красных отметин. На некоторых уже образовались корочки. Я снова вопросительно посмотрела на него:

— Тристен?

— Он сначала был очень нежным, а потом обезумел, — объяснил он. — У меня все заснято, сможем показать на презентации.

Я недоверчиво покачала головой:

— Ты шутишь...

Но Тристен даже не улыбался:

— Нет. Я серьезно.

— Можно повторить опыт, — взволнованно предложила я. Мы близки к тому, чтобы выиграть тридцать тысяч долларов. И возьмем настоящий раствор... — Если результат окажется стабильным, можно будет показать это прямо на презентации!

— Нет, — твердо сказал Тристен, выражение его лица не оставляло сомнений. — Я этого больше делать не буду. И тебе этого лучше не видеть.

— Но…

— Нет! — Тристен стоял на своем. Он потер шею покусанной рукой и посмотрел в сторону.

Ему, очевидно, больно было вспоминать убитого зверька или, может, признаваться в этом мне, и мое возбуждение прошло.

— Я... я понимаю, — сказала я, изо всех сия стараясь не думать о том, как он лишил крысу жизни.

Не хотелось снова представлять Тристена в роли убийцы, может быть, он свернул ему шею собственными руками, хотя бы для того, чтобы спасти остальных. Я посмотрела на его руки, которые буквально были в крови, и поняла вдруг, что наша самодельная повязка выглядит уже совсем ужасно. И я, не задумываясь о том, как давно мы не прикасались друг к другу, протянула к нему руку:

— Давай перевяжу.

Тристен отстранился от меня:

— Не надо. Все в порядке.

Я снова попыталась взять его за руку:

— Тристен, позволь... — Дотронувшись до повязки, я почувствовала под тканью что-то узкое и твердое и смущенно подняла на него глаза: — Тристен?

— Джилл, отпусти, — сказал он, пытаясь отвести руку.

Но я не послушалась. Не отпустила:

—Что это?

Он вырвался:

— Это, Джилл, моя самая большая надежда в борьбе с тем, что вскоре за мной придет.

Я поняла, что это нож, и у меня закружилась голова. Только уже почему-то не стало противно от мысли, что Тристен снова может убить человека. Глядя в его смелое и решительное лицо, я в первую очередь испугалась — нож маловат против такого безжалостного, мощного соперника.

— Тристен, — сказала я, понимая, что мои картонные стены, возведенные для защиты от него, рухнули. — Твой отец так и сказал, что снова готов напасть на тебя? Ты мне о том случае так ничего и не рассказал.

Он горестно усмехнулся:

— Нет, иначе ты снова испугаешься меня и убежишь, даже не дослушав.

— Прости.

— Не надо извиняться, — сказал Тристен, пожав плечами. Он продолжил перемешивать раствор, стараясь не смотреть в мою сторону. — Но если ты хочешь знать ответ: да, зверь уже полностью подчинил себе моего отца, обещал вернуться и убить меня, если я не выпью раствор и не восстановлю беспорядок в семье Хайдов.

Я об этом, в принципе, догадывалась, но, когда он сказал это вслух... меня затошнило, а спина покрылась испариной. Я ужасно за него боялась. И как я осмелилась баловаться с раствором?

— Ты знаешь, где он?

— Нет. — Тристен наконец посмотрел мне в глаза, — В тот день, когда мы с тобой лежали в постели, мне позвонили...

Он сказал об этом мимоходом, точно о чем-то незначащем. Хотя, может, для него тот вечер и правда уже ничего не значил. От этого мне стало совсем не по себе.

— Это был начальник отца, спрашивал, почему он перестал появляться в университете. — Тристен постучал палочкой для перемешивания по стеклянной стенке мензурки, и складка у него на лбу стала еще глубже. — Он ведь с твоей матерью больше не видится?

— Нет, — ответила я. По крайней мере, как профессионал. — Лечение подошло к концу.

— Хорошо, — сказал он.

— Тристен?

— Да?

Мой взгляд вернулся к легкой выпуклости на повязке Тристена.

— Ты готов драться с отцом до... — Конца. Вот что я имела в виду.

И Тристен, как, впрочем, всегда, закончил мою мысль:

— Джилл, я сделаю то, что нужно, — Он пристально посмотрел мне в глаза, и в его взгляде я увидела ту же самую решительность, с которой он выпил наш препарат, думая, что он его прикончит. — Когда придет время, я сделаю то, что нужно.

— Тристен... — Но что я могла на это сказать?

— Давай вернемся к работе, — предложат он и взял пипетку. — Хоть нам и известно, чем все кончится, нужно будет продемонстрировать судьям, что мы воссоздавали все опыты доктора Джекила последовательно.

— Разумеется.

Но я и не сдвинулась с места, чтобы ему помочь. Я лишь печально и смущенно смотрела на Тристена... который был обречен… он наклонился, достал из одной из клеток крысу и аккуратно положил ее на сгиб локтя.

— Будет невкусно, — предупредил он, поднося пипетку ко рту зверька.

Крыса начала извиваться, а Тристен продолжал мягко с ней разговаривать:

— Давай, я и сам не рад, что приходится это делать, но это необходимо для науки и для того, чтобы получить стипендию — для всеобщего блага.

Ему все же удалось закапать пару капель крысе в рот, прежде чем она вырвалась у него из рук и упала обратно в клетку.

— Бедняжка, — сказал Тристен, глядя на то, как она принялась бегать кругами. — Надеюсь, ей не больно...

Бедняжка...

Не знаю, что на меня нашло, но я разревелась, подошла к Тристену и обняла его, стараясь утешиться и надеясь хоть немного утешить и его самого. Поначалу он стоял неподвижно, никак не реагируя на мои объятия, но через некоторое время его мышцы расслабились, он тоже обнял меня и потерся щекой о мою макушку, как будто успокаивая.

— Джилл, все будет хорошо, — заверял он. — Не надо из-за меня плакать.

Но я плакала не только из-за него, я плакала за себя. И за нас.

— Джилл, — сказал Тристен, поворачивая мое лицо к себе. — Что же я буду без тебя делать?

Я всматривалась в его прекрасные теплые карие глаза, осознавая, чего хочу. Я хотела, чтобы он меня поцеловал. Сказал мне, что он все еще меня любит. Я ведь знала, что это так. Мы оба были близки к признанию в любви в тот день, когда лежали у него в постели...

Он наклонился ко мне, прижался лбом к моему лбу и закрыл глаза, а я встала на цыпочки — я не в состоянии была ждать больше ни секунды. Я собиралась сама его поцеловать.

Но я не успела коснуться его губами — мы оба услышали какой-то звук и отшатнулись друг от друга, уставившись на дверь — кто-то крутил ручку снаружи.

Глава 71

Мы так и стояли, не разомкнув объятий, не спуская глаз с дергающейся ручки.

— Тристен, — прошептала я, стараясь побороть страх. — Как ты думаешь, кто...

— Тс-с-с... Джил, — шикнул он. — Тихо.

У меня неистово колотилось сердце. У меня, но не у Тристена.

— Может, это сторож, — предположил он. — Или Дарси вернулась.

— У сторожа должны быть ключи, а Дарси постучала бы. — Я пристально смотрела на ручку, которая тряслась все сильнее.

— Верно. — Тристен еле заметно отстранился от меня и выбросил лезвие ножа из импровизированного футляра. Очень тонкое и невероятно устрашающее. Меня это слегка успокоило.

Дверь уже начала ходить ходуном, и тут мы услышали глубокий рык:

— Тристен! Впусти меня!

Кровь в жилах стыла от этого страшного рева. Я узнала голос доктора Хайда, сильно изменившийся, но все же его. Я в ужасе приблизилась к Трисгену:

— Тристен...

Свободной рукой он схватил меня за запястье и потянул за собой:

— Идем.

Я послушно последовала за ним, в то время как мой взгляд метался по кабинету в поисках места, где можно было бы спрятаться, — бесполезно, не было такого места.

— Куда?

— Ты должна уйти, — прошептал Тристен, бросив на пол нож и открыв окно.

— Без тебя я не пойду, — спорила я; а когда он взял меня за талию, чтобы помочь вылезти из окна, я начала вырываться.

— Джилл, хватит спорить, беги!

Я резко отвернулась от него:

— Одна я не пойду!

Дверь уже еле держалась на петлях, а душераздирающий голос взывал к Трисгену:

— Открой дверь, сын!

— Джилл! — Тристен развернул меня к себе лицом. — Это неизбежно. Дай нам встретиться.

— Только не сегодня. — Я покачала головой. — Я без тебя не уйду.

Так и не придя к общему решению, мы зависли еще на одну секунду, а потом, когда разъяренный зверь нанес очередной удар в дверь, Тристен согласился. Мы не говорили друг другу ни слова, но каким-то образом поняли, что сбежим вместе.

— Давай, Джилл, — сказал он, выталкивая меня из окна.

Я уже стояла снаружи, а Тристен схватил записи, пихнул их в ящик, поднял нож и полез за мной. Он спрыгнул на землю и взял меня за руку:

— Бежим.

Тристен был одним из лучших атлетов в городе, казалось, что его способности передались и мне. Мы неслись в темноте прочь от школы точно на крыльях, и я была уверена, что нас никто не поймает, даже такое мощное чудовище, как наш преследователь.

Но сейчас уже, когда это все в прошлом, я думаю, Тристен бежал медленнее, чем мог бы, чтобы я от него не отстала.

Подвергать себя риску ради других — вполне в его духе.

Глава 72

— Уверена, что всe будет хорошо? — спросил Тристен, когда мы стояли в тени деревьев за моим домом.

— Да, — ответила я. — Мама сегодня дома. Я буду в безопасности.

— Я дождусь, когда ты зайдешь. И запри за собой дверь.

Я зашла на крыльцо:

— Тристен... ты же туда не вернешься?

— Нет, — пообещал он. — Он все равно уже ушел.

— Можешь зайти к нам.

Тристен покачал головой и показал на ящик, который держал пол мышкой:

— Нет. Я спрячу его и пойду домой.

— Домой? Но…

— На улице спать слишком холодно. — Он пытался шутить. — Да и в любом случае, мне кажется, что он не собирается нападать на меня дома.

— А как ты думаешь, — поинтересовалась я, — почему он пришел в школу?

— Я уверен, что он за мной наблюдает и в курсе того, чем мы занимаемся. Он надеялся застать меня с раствором, — ответил Тристен. — Больше, чем убить меня, он хочет, чтобы я его снова выпил и стал достойным продолжателем рода.

Во мне загорелась надежда.

— А что, если тебе сделать это? — осмелилась предложить я. — Ты таким образом сможешь в нужный момент выиграть время, а потом перемениться обратно...

Но Тристен уже качал головой:

— Нет. Слишком рискованно. Кто знает, что я могу натворить? — После паузы с заметной неохотой в голосе он добавил: — Ты знаешь, что, вполне вероятно, твоего отца убил мой под воздействием зелья?

Я молчала, переваривая услышанное. И в то же время понимала, что это не такая уж и новость для меня.

Неужели я и сама в глубине души подозревала, что доктор Хайд как-то замешан в смерти отца? Может, я просто старалась игнорировать все совпадения и улики, потому что его лечение помогало маме — и потому что я полюбила Тристена? Ведь любить сына убийцы моего папы было бы совсем неправильно…

— Мне очень жаль, — сказал Тристен, повесив голову, словно он частично нес ответственность за преступление, совершенное доктором Хайдом.

— Интересно, — задумчиво произнесла я со свойственной мне наивной надеждой на то, что папу можно как-то оправдать, — может быть, мой отец пытался помочь твоему?

— Да, думаю, да, — ответил Тристен и снова посмотрел на меня. — В отцовском компьютере я нашел неоконченный текст, в котором говорилось, что у него есть какой-то анонимный напарник, с которым они ищут лекарство от безумия, которое, по его ощущениям, на него надвигалось.

Сердце мое забилось быстрее.

— Это про моего папу?

—Да, —подтвердил Тристен. — Наших родителей также интересовал и более широкий потенциал состава, если бы его удалось усовершенствовать. Они считали, что с его помощью можно научиться управлять людьми и даже контролировать общество.

— Раньше ты мне об этом не рассказывал, — удивилась я. — Почему?

Его карие глаза подернулись дымкой раскаяния.

— Не мог себя заставить. Как ты будешь на меня смотреть, зная, что мой отец сделал с твоим? — Тристен печально улыбнулся. — Хотя, чтобы оттолкнуть тебя, хватит и моих собственных грехов.

Я еще не совсем примирилась с тем фактом, что Тристен убил деда, не простила его. В глубине души я понимала и то, что любить сына человека, который убил моего папу, — ужасно. Но я все равно его любила.

— Забудь об этом, — сказала я. — Ты не чудовище. И мы — не наши родители. Я не виню тебя за то, что сделал твой отец.

— Думаю, мистер Джекел искренне верил, что ему удастся вернуть и приумножить деньги, предназначавшиеся для твоего обучения, — добавил он. — Они рассчитывали получить не только профессиональные, но и финансовые дивиденды.

У меня в горле встал огромный ком. Тристен во многом оправдал моего отца — как раз в этом я и нуждалась. Но все же моего папы уже не было, дела с отцом Тристена обстояли и того хуже, а мы с Тристеном... наше будущее тоже, в общем-то, довольно туманно.

— Джилл, иди домой, — наконец сказал он. — Ничего страшного сегодня уже не случится.

Сегодня. Но не более того.

Я колебалась, не решаясь войти в дом.

— Тристен?

—Да? — Он подошел ко мне и погладил непослушный локон, спрятанный за ухо. — Что?

Я поймала его руку, и мы крепко сплели пальцы. Было очень темно, но по его карим глазам я все равно поняла, как я ему нужна.

— Заходи завтра, — предложила я. — Тебе надо будет как следует поесть и отдохнуть. — И, покраснев, я добавила: — Мама почти до самого утра будет в больнице...

Тристен ответил не сразу.

— Не знаю, Джилл. Боюсь, это будет небезопасно для тебя.

Да. Это будет небезопасно. Я никогда в жизни нс рисковала так, как сейчас, находясь рядом с Тристеном, — ведь если с ним что-то стучится, это будет слишком большая рана для моего сердца. Но меня не покидала уверенность, что быть с ним — это правильный выбор.

— Приходи, — повторила я, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать его. — Мне это нужно.

— Хорошо, — согласился он.

Тристен подождал, когда я зайду в дом и запру за собой дверь. Посмотрев в окно, я увидела, как он растворился в темноте. Я молилась, чтобы он сдержал свое обещание и не вернулся в школу.

Глава 73

— Джилл, я на работу, — сказала мама, заглядывая ко мне в комнату. — Слишком долго не рисуй, ладно?

— Хорошо, — пообещала я, глядя на часы. Где-то через полчаса придет Тристен. — Я скоро закончу.

Мама зашла в комнату, подошла к мальберту и посмотрела сначала на картину, потом на меня. И очень удивилась:

— Я думала, что тебе его уже сдавать со дня на день.

— Успею, — сказала я с уверенностью, которой на самом деле не было.

— Глаза тут не помешают, — сострила мама и усмехнулась. Мне показалось, что она решила меня укорить, но все же обрадовалась ее искренней улыбке.

— Я хоть раз тебя подвела? — спросила я, стараясь не чувствовать себя виноватой. Мама бы весьма расстроилась, узнав о моих планах на вечер. Но мы с Тристеном должны были быть вместе. Я снова посмотрела на часы: — Тебе, наверное, уже пора, нет?

— Пора, — согласилась мама и поцеловала меня в щеку. — Счастливо.

Я буду счастлива. Однозначно.

— И тебе всего хорошего.

Я осталась в комнате одна и внимательно прислушивалась: мама надела куртку, взяла ключи, а когда за ней закрылась задняя дверь, я бросила свой рисунок — слишком уж нервничала.

Готова ли я?

В зеркале было видно мое отражение. Хорошо ли я выгляжу?

Я выпрямила спину и посмотрела на себя в профиль, потом направилась к комоду — за черным лифчиком, в нем я действительно выгляжу лучше, соблазнительней. Но коснувшись пальцами его шелковистой ткани, я заколебалась. Не я его выбрала, не я украла...

И я запихнула лифчик подальше — нет, не он нужен для той ночи, о которой я так мечтала. Это же олицетворение того же самого зла, что и раствор, спрятанный где-то рядом.

Мне ничего этого не нужно, верно?

Правда, пузырек можно переложить поближе, в тумбочку, на случаи, если я буду слишком нервничать...

Я уже потянулась было к зелью, как вдруг услышала стук в дверь. Я отдернула руку, испугавшись собственных мыслей. Пришел Тристен. Ему явно не по душе придется новость о том, что я украла раствор... да еще и попробовала его.

Я резко закрыла ящик, метнулась вниз по лестнице и поспешно распахнула дверь:

— Тристен...

Но это оказался не он.

Глава 74

— Бекка, что ты тут делаешь? — спросила я, когда она без приглашения зашла в прихожую.

— Нам надо поговорить, — ответила она. — Сейчас же.

— Время неподходящее.

Но Бекка протиснулась мимо меня и прошла в гостиную:

— Я ненадолго. Но я обязана тебе кое-что сказать. Насчет Тристена.

Я сразу поняла, о чем именно она хотела поговорить. Она хотела рассказать мне о том, что произошло прошлым летом между ней, моей подругой, и парнем, которого я полюбила. И, судя по лицу Бекки, этот рассказ будет безрадостный.

— Бекка, не сейчас, — взмолилась я. — Пожалуйста. Давай попозже.

Ведь с минуты на минуту должен прийти Тристен...

— Я в курсе, что вы встречаетесь, — сказала она. — Но еще я знаю кое-какую тайну про него, Джилл.

Я покачала головой:

— Бекка... не обязательно мне это рассказывать...

— Я летом встречалась с Тристеном, — выпалила она. — Мы переспали. У реки. И потом он резко изменился, Джилл. Изменился настолько, что я испугалась. Он стал таким... бесчеловечным.

Наверное, она подумала, что я так побледнела из-за того, что она мне рассказала о жестокости Тристена. Но с этим я уже была знакома. Меня подкосило признание, что они занимались любовью. Я думала, они просто встречались. Может, даже целовались. Но секс?

— Хватит, — сказала я. — Больше ничего не надо рассказывать. Прошу.

— Джилл. — Она положила руку мне на плечо. — Ты должна это знать.

— Я не...

— Мы были на берегу реки, — продолжала Бекка, не слушая моих возражений, — Тристен целовал меня, нашептывая мне на ухо такие потрясные нежности... — И хотя она рассказывала вроде бы страшную историю, на ее губах заиграла улыбка. — Клянусь, я тогда думала, что лучше Тристена Хайда у меня никого не было.

— Не трогай меня, пожалуйста, — взмолилась я, оттолкнув ее руку. Ту самую руку, которая касалась Тристена, — И хватит уже!

Но ее охватили воспоминания, улыбка не сходила с ее губ.

— Мы еле успели сорвать друг с друга одежду!

— Бекка. — Мне невыносимо было думать о том, что Тристен расстегивал пуговицы на ее рубашке, а она — его джинсы... — Прошу тебя!

— Джилл, успокойся. — Она прекратила свой рассказ, внезапно вернувшись к реальности и опечаленно посмотрев на меня. — Это ничего не значило! Мы просто встретились на вечеринке и увлеклись! Не надо так ревновать!

Я безмолвно уставилась на нее. Как можно не ревновать? Бекка была с Тристеном первая, и для нее это даже не имело значения. Я понимала, что реагирую слишком резко. У них это случилось еще до того, как Тристен заметил меня. Но логике мои мысли не поддавались. Я представляла их вместе у реки, вот Тристен нашептывает что-то Бскке на ухо, снимает с нее одежду...

— Но вдруг, — продолжала она, — типа, в самый ответственный момент Тристен стал другим, я его испугалась. — После паузы она добавила, словно делая мне огромное одолжение: — Джилли, не хочу, чтобы то же самое случилось и с тобой.

Я смотрела на «подругу» сквозь слезы. «Это» у них уже было. Я лежала с ним в постели. Но Бекка... Она меня обскакала. И по собственной прихоти, не задумываясь, лишила меня счастья. И тем самым, то есть своим рассказом, она лишила меня и Тристена.

Он, конечно, тоже виноват. Это из-за него у меня сейчас так жжет в груди, из-за него у меня разбито сердце. На этот раз он не может свалить все на свое альтер-эго или на питье, с помощью которого мой родственник, живший сотню лет назад, отравил ему жизнь. На этот раз Тристена никто не вынуждал спать с моей подругой, это, черт ее дери, было его идеей.

А я... я была такой дурочкой, я придавала нашей надвигавшейся близости такое огромное значение.

Что Тристен шептал ей на ухо прежде, чем переменился? Он смотрел ей в глаза так же, как и мне? Мне пришла в голову ужасная мысль, и мои руки сжались в кулаки. Если бы в ту ночь не случилось страшного, он до сих пор был бы с красавицей Беккой? Джилл Джекел для него, как и для всех в этой жнзни, всего лишь запасной аэродром?

— Убирайся! — заорала я, показывая на дверь. — Иди отсюда!

— Не бесись! — По всей видимости, Бекку моя реакция удивила. — Я добра тебе желаю. И когда мы все это делали, я не думала о том, что вы будете вместе!

— Не думала? — огрызнулась я. — Почему? Потому что Джилл Джекел по определению не может замутить с крутым парнем?

— Джилл... — проговорила она, запинаясь. — Я не это имела в виду...

— Это!

— Слушай. Ты слишком разбушевалась. — Бекка сунула руки в карманы. — У Кристи Хичкок родители уехали. У нее сегодня будет крутая вечеринка. Может, придешь? С людьми пообщаешься. Посмотришь на все другими глазами.

— Вечеринка? — Я ушам своим не верила. — Ты думаешь, вечеринкой можно поправить то, что ты наделала?

— Ты из ничего скандал раздула. — Бекка вздохнула. — Ну, у кого секса не бывает? Ты же не думала, что Тристен Хайд девственник?

Нет, я так не думала, и тем не менее...

— Убирайся, — снова велела ей я, — Оставь меня в покое!

— Ну ладно. — Бекка направилась к двери. Мне показалось, что она сочла свой долг передо мной исполненным и умыла руки. — Но я все равно считаю, что тебе было бы полезно сходить на вечеринку. Ты слишком много сидишь в своем мрачном доме.

Дверь за ней захлопнулась, а я с трудом поднялась наверх и снова посмотрела на себя в зеркало.

Вы говорите о чудовище. Собственное отражение меня не просто разочаровало. Меня от него тошнило. Девочка, которую я увидела, была такой тупой и наивной... и до абсурда невинной. Она глупо ждала, мечтала о всякой романтической чепухе, о любви, пока все остальные трахались с кем попало, ни о чем не задумываясь и заботясь лишь об удовлетворении безо всяких чувств и эмоций.

Какая она дура. Жалкое ничтожество.

Мне хотелось сорвать ее аккуратно отутюженную блузку — я разъярилась не меньше, чем зверь, ломившийся к нам в лабораторию. Хотелось растоптать ее очки в пластмассовой оправе. Вырвать этот детский хвостик, отчекрыжить мышиные волосы — резать их тупым ножом, чтобы стало больно.

Отвернувшись от Джилл Джекел, я направилась к комоду, открыла верхний ящик и нащупала гладкий стеклянный пузырек. Я откупорила крышку и поднесла его к губам.

Я проглотила раствор, и меня скрючило от боли, я рухнула на пол и действительно стала рвать на себе волосы и одежду, в муках биться о деревянный пол. Казалось, что зелье растворило мой желудок.

Но я ни на миг не пожалела о том, что сделала. Наконец я, все еще дрожа, поднялась на колени, блузка была разорвана, волосы всклокочены. Я подползла к зеркалу и посмотрела на собственное отражение: на губах у меня заиграла улыбка — точнее, ухмылка, — глаза засверкали.

Скромница Джилл Джекел исчезала.

Глава 75

Какая красивая длинная игла лежит на тумбочке. Она сверкает. Она наверняка такая острая.

Я очень, очень медленно прижимаю кончик к мочке уха. Металл пронзает девственную кожу и входит глубоко, выступает капелька крови и течет по иголке, потом по пальцам, она теплая и липкая.

Да, да…

Острие выходит с другой стороны — слышно, как надрывается кожа, и все, дело сделано. Я вытаскиваю гладкую иглу из уха, вращая ее, наслаждаясь легкой болью и тем, как капает из уха кровь, оставляя пятна на ткани цвета слоновой кости.

Я снова поднимаю руку и повторяю операцию, оскверняя и второе ухо, а потом иду за коробкой с украшениями, принадлежащими миссис Джекел, и отыскиваю в ней два больших золотых кольца.

Самое то для вечеринки.

Глава 76

— Джилл? — Я приоткрыл заднюю дверь. — Ты тут?

Она не откликнулась, и я вошел на кухню — темнота.

— Джилл? Прости за опоздание.

Но я говорил в пустоту. Дома, по всей видимости, никого не было.

Я решил, что она выбежала ненадолго, и стал ждать и расхаживать туда-сюда, старательно избегая угла, в который меня тянуло.

К старому «Стэйнуэю».

Хватит ли у меня смелости? От одной мысли у меня скручивало живот, но я все же рискнул бросить на него взгляд.

Тристен, попробуй. Не будь размазней, сыграй. Ты один, и, если облажаешься, никто и не услышит.

Я сделал глубокий вдох и сел, занес пальцы над клавиатурой, закрыл глаза и дотронулся до клавиш, морщась от боли, которую мне причиняло сломанное запястье. Но когда я отчаянно пытался придумать, что можно было бы сыграть, больно стало не только физически.

Да, играть я все еще мог. Навык у меня не пропал, и мелодию сочинить я мог.

Но вдохновения, тьмы, из которой рождались мои лучшие творения, — ее уже не было.

Беспомощно понажимав на клавиши, я сдался и закрыл лицо руками. Я оплакивал не только утрату таланта, но на этот раз и ту тварь, которую я вместе с ним уничтожил.

Зверя. Мы были заклятыми врагами — но в то же время и компаньонами. Я это подозревал, не желая признавать. Выпив раствор, от которого погибло жившее во мне чудовище, я уничтожил и свой талант.

Я прижал ладони к глазам, не желая поддаваться слабости, и невольно задумался. Как бы отреагировал дед на эту утрату? Счел бы, что оно того стоит? Или что цена за избавление от чудовища слишком высока? Или, может, он решился бы высказать мнение, что та ужасно красивая музыка, которую, как мы оба знали, мне суждено было творить, стоит даже человеческой жизни?

Последние сыгранные ноты уже давно стихли, я сидел в тишине, беззвучии, с которым мне предстояло жить и впредь, и думал, что освобождение от демона оказалось не таким уж сладостным, как я себе его представлял.

«Ты снова выпьешь раствор, Тристен, причем по собственному желанию...»

Эти слова снова эхом прозвучали у меня в голове, и я заставил себя перестать думать о музыке и вспомнить, как я прижимал Джилл к столу в лаборатории, желая причинить ей боль, даже убить ее.

Я наконец встал, понимая, что только что, наверное, в последний раз в жизни сел за рояль, но благодарил судьбу хотя бы за то, что есть Джилл. За ее жизнь и счастье стоило заплатить любую цену. Но где же она в такой важный момент? Она была мне нужна, и я беспокоился. Я поднялся по лестнице и пошел в ее комнату, чтобы попытаться понять, куда она могла уйти. Не закрыв двери, не выключив свет...

Черт возьми!

Глава 77

Дата добавления: 2015-03-29