Дыхание пустыни 5 страница

– Тогда какого утешения ты ищешь? "Того, которого искал всегда", – мысленно ответил другу Дэймон. Сознания того, что он больше не один. Сознания того, что есть еще кто‑то, кому он может дарить свою любовь и кто в силах навсегда лишить его одиночества.

– Пожалуй, я пойду к моему сыну.

– Уже поздно. Наверное, он уже спит.

– Я не потревожу его. Я просто посижу у его постели. – Улыбка, полная радостного нетерпения, озарила его печальное лицо. – И думаю, это мне принесет облегчение.

Он вышел, дверь бесшумно захлопнулась за ним.

– Просто как картинка из журнала "Нэшнл джиогрэфик".

Завороженный взгляд Кори блуждал по десяткам черно‑серых полосатых шатров, колыхавшихся под ударами сильного горячего ветра, который несся через пустыню. Казалось, в палатках никого не осталось, а вся жизнь переместилась на небольшую открытую площадку в центре лагеря. Одежда мужчин и женщин сильно отличалась по цвету от темных полосатых палаток и ярких темно‑золотых песчаных дюн, видневшихся со всех сторон. Мужчины были одеты в полосатые халаты ярких павлиньих цветов и белые повязки на голове, которые защищали их от сильного солнца. В то же время платья женщин были однотонными и делились на три группы: белые, пурпурные и синие. Лица женщин не были закрыты, но их головы прикрывали длинные шарфы, похожие на мантии, тех же цветов, что и платья.

Кори, сидевшая в джипе, подалась вперед для того, чтобы получше рассмотреть и понять, что же ей показалось странным во всей этой сцене.

– Но я не вижу ни одного ребенка.

Дэймон не ответил. Селим кивком показал ей на большую палатку на краю поселения.

– Дети вон в той, учебной палатке. Дэймон издал декрет, по которому каждое племя должно выделить одну палатку и нанять учителя, закончившего университет, для того, чтобы дети учились хотя бы по четыре часа в день. – Он пожал плечами. – Это самое большее, что можно было сделать. Племена никогда не остаются на одном месте так долго, чтобы дети могли учиться в обычной школе. Но в деревне неподалеку от дворца есть средняя школа и небольшой госпиталь, и любой может воспользоваться ими.

– Я не видела поселка. – Она замерла и бросила украдкой взгляд на Дэймона, сидевшего на водительском месте. – Это именно там ты держишь Майкла?

Дэймон не ответил. Она не была уверена, что он ее вообще слышал. Он весь был словно под током высокого напряжения, стоило ему увидеть среди бедуинов высокого мужчину в халате, стоявшего около одной из палаток поменьше.

Удивленная Кори всмотрелась в него вслед за Дэймоном. В этом мужчине, казалось, не было ничего необычного. Судя по всему, ему было за пятьдесят: в темной бороде проглядывало немало седых волос, кожа была изъедена морщинами и высушена солнцем; его поведение никак нельзя было назвать угрожающим. Бородатое лицо расплылось в широкой улыбке, и он с готовностью шагнул вперед, когда джип остановился перед палаткой и Дэймон вышел наружу. Он очень тепло обнял Дэймона и принялся что‑то говорить. Кори не понимала слов, но искренняя привязанность этого человека к Дэймону не вызывала сомнений.

Однако Дэймон стоял не шевелясь, будто замороженный, с лицом, совершенно лишенным какого бы то ни было выражения. Кори бросила вопросительный взгляд на Селима.

Лицо Селима было мрачно.

– Этого человека зовут Рабан, он приветствует Дэймона в лагере. Рабан практически заменил Дэймону отца, когда он остался без родителей.

– С тех пор их отношения явно испортились, – сухо заметила Кори, выходя из джипа. – Я бы сказала, что любовь теперь явно носит односторонний характер. Почему?

Селим покачал головой.

– Если ты так думаешь, то ошибаешься. Дэймон очень любит Рабана.

– Тогда почему…

Дэймон неожиданно обернулся к ним, и Кори поразили перемены, происшедшие буквально за несколько минут в его лице. Под слоем загара оно было мертвенно‑серым, а в глазах застыла неизбывная боль.

– Отведи Кори в мою палатку, – отрывисто проговорил он. – Я должен поговорить с Рабаном. Селим кивнул.

– Я прослежу, чтобы ее там устроили, а потом пойду к Мараину и старейшинам. – Он взял Кори под локоть и легко, но решительно подтолкнул вперед. – Я присоединюсь к тебе позже, Дэймон.

– Да, позже, – эхом ответил Дэймон и обернулся к Рабану. Тот продолжал улыбаться, затем снова заговорил и повел Дэймона к своей палатке.

– Что происходит? Дэймон не сказал и трех слов по дороге от дворца. – Кори недоуменно нахмурилась. – Зачем он вообще взял меня с собой?

– Я не уверен, что он и сам это знает. – Селим не смотрел на нее. – А насчет того, что здесь происходит… У племени есть одна проблема, о которой Дэймон должен позаботиться.

– А что за проблема?

– Дэймон скажет тебе… – Он помолчал и добавил:

– Если захочет…

Было совершенно ясно, что от Селима она не услышит по этому поводу больше ничего, расстроено подумала Кори.

– Как я поняла, существует большой и важный секрет, в который нас, презренных женщин, вообще посвящать не положено.

Селим вымученно улыбнулся.

– Лучше спроси себя, зачем ты хочешь знать это. Если твоя единственная цель – забрать отсюда Майкла, то почему для тебя должно иметь какое‑то значение, возникли у Дэймона проблемы или нет?

Да, это не должно иметь для нее никакого значения, сказала она себе. Наверное, все‑таки любопытство, а не забота заставляет ее добиваться все новой и новой информации и буквально кипеть от раздражения и злости.

– Неважно. Просто мне стало интересно. – Она быстро сменила тему:

– А почему мужчины одеты в самые разные цвета, в то время как женщины – только в три?

– Традиция, – ответил Селим. – Незамужние надевают белое, а замужние – пурпурное платье.

– Кто же тогда носит синее?

– Проститутки – пояснил Селим. – Каждое племя содержит определенное количество женщин для удовольствий. Когда Дэймон отменил полигамию, их популярность необычайно возросла. – Он ухмыльнулся. – Для мужчин оказалось трудным так быстро привыкнуть к отсутствию разнообразия.

– Да, не повезло беднягам! – машинально заметила Кори, бросив быстрый взгляд поверх плеча. Дэймон входил в палатку Рабана, напряженно согнув плечи, весь его вид выдавал страшную озабоченность. Какого черта с ним происходит, хотела бы она знать!

– Они тоже жалеют.

Селим и Кори остановились перед маленькой палаткой, которую поставили на небольшом расстоянии от всех остальных. Селим откинул полог, открыв вход в нее, и уступил дорогу Кори.

– Это один из самых непопулярных законов Дэймона.

В палатке царила удушающая жара, и Кори сразу почувствовала, как ее спина покрывается потом. Неудивительно, что все стремились выйти наружу, подумала она. Конечно, этот горячий ветер был невыносим, до, по крайней мере, там можно было дышать.

– Мне что, нужно оставаться здесь? – спросила она, опускаясь на роскошный ковер, расстеленный на полу. – Я бы лучше вышла на воздух, в поселение. Это опасно?

– Для женщины Дэймона? – Селим покачал головой. – На тебя украдкой посмотрит несколько любопытных глаз, но никому и в голову не придет, скажем, оскорбить тебя даже долгим изучающим взглядом.

– Тогда пошли! – Она снова стала подниматься на ноги.

– Нет, – остановил ее Селим. – Ты можешь понадобиться Дэймону здесь.

– Понадобиться? – недоуменно повторила Кори.

– Не совсем, – быстро поправился он. – Просто твое присутствие может оказаться совсем не лишним. Я пришлю кого‑нибудь из женщин, чтобы тебе принесли выпить чего‑нибудь холодного. Здесь ты сможешь отдохнуть до тех пор, пока нам не нужно будет уезжать.

– Я не хочу отдыхать. Я хочу делать хоть что‑нибудь. – Она беспокойно пошевелилась на ковре. – И сколько мы здесь будем оставаться?

– Я не думаю, что Дэймон захочет остаться здесь, когда закончит свои дела. Наверное, мы вернемся во дворец сегодня же вечером. – Он помолчал, колеблясь. – Я должен оставить тебя на некоторое время. Мне необходимо встретиться с М‑раином.

– А кто такой Мараин?

– Вождь этого племени. Это Мараин попросил Дэймона приехать сюда сегодня. Завтра племя снимается с места. Наступило время сирокко, и они хотят переехать в горы, где прохладнее.

– Сирокко, – повторила Кори. – Это что‑то вроде бури?

Селим покачал головой.:

– Это сильный горячий ветер, который дует в пустыне. Он длится не очень долго, но, поверь мне на слово, этот период может вполне заменить вечный ад.

Кори поверила ему без труда, вспомнив, как этот безжалостный ветер обжигал ей лицо и перебивал дыхание, когда они ехали сюда в джипе.

– Тогда почему они не захотели сперва переехать, а потом уже посылать за Дэймоном?

– Мараин просил, чтобы это дело закончилось до того, как они отправятся в путь.

– И Дэймон прибежал, как только тот поманил его пальцем? – медленно спросила Кори. – Странно.

– Я же сказал тебе, что Дэймон всегда выполняет свои обязанности. – Селим поджал губы. – И в этот раз тоже, несмотря ни на что. – Он направился к выходу из палатки. – Я вернусь, как только смогу. Устраивайся поудобнее.

– Приоткрой полог палатки, ладно? Тогда я, по крайней мере, смогу сидеть на пороге и смотреть, что происходит снаружи.

– Хорошо.

Он приоткрыл полог палатки, закрепил его и зашагал куда‑то в глубь поселения, быстро потерявшись из виду среди палаток.

Кори, пошарив в кармане джинсов, достала оттуда носовой платок и вытерла пот с лица. Боже, ну и жара! И от этого идиотского ветра совсем никакого толку. Ветер продувал палатку, обжигая ей щеки, словно ударами хлыста. Может, лучше будет все‑таки закрыть полог? Нет, решила она, уж лучше огненный ветер, чем жаркая духота и скука внутри без этого окна во внешний мир.

Она встала, подошла к выходу и выглянула наружу.

Жители Эль‑Зобара казались довольными жизнью и доброжелательными людьми. Она не видела ничего, кроме улыбок, на лицах женщин, занимавшихся приготовлением пищи у огня, в то время как мужчины забавлялись метанием стрел в желто‑черную мишень, закрепленную на одной из палаток. Она заметила нескольких детей, бегавших по поселению. Они смеялись и что‑то кричали друг другу.

Наверное, школа уже закончилась, подумала она, и ее губы скривились в понимающей усмешке. Да, все дети одинаковы, и не имеет значения, где они живут. Она видела Майкла и дочку Беттины Джессику тысячи раз занятых примерно тем же самым…

Тут улыбка сошла с ее лица, и она почувствовала внезапную мучительную боль. Майкл! А что сейчас делает Майкл? Она отвела взгляд от детей, опустилась вниз и села, скрестив ноги, на красно‑кремовом жестком ковре.

Нет, она не должна сейчас думать о Майкле. Это слишком больно, и к тому же здесь, посередине пустыни, она не могла ничего сделать для того, чтобы найти его. Селим сказал, что они будут возвращаться к вечеру во дворец; возможно, тогда ей удастся выяснить хотя бы, где они его… Дэймон показался из палатки Рабана. Кори автоматически вся сжалась и насторожилась, но он направлялся не к ней. Он даже не посмотрел в направлении ее палатки, а повернулся и зашагал туда, куда ушел Селим.

Он шел в палатку вождя племени Мараина, догадалась она, с любопытством наблюдая, как Дэймон проходил по поселению. Ее встречи с Дэймоном, как правило, происходили наедине и в интимной обстановке, поэтому эмоции часто брали верх над обычно присущей ей объективностью. Сейчас ей было странно наблюдать за Дэймоном, смешавшимся с людьми в центре поселения, словно он был полным незнакомцем.

Нет, внезапно поняла она, он не смешался с людьми. Они как бы расступались по мере того, как он проходил мимо, уважительно кланяясь, даже улыбаясь, но ни один человек не прикоснулся к нему, не похлопал его по плечу и не обнял, как это сделал Рабан. Никто из мужчин не пригласил его к игре в стрелы. Даже дети прекращали свои забавы, останавливались, неподвижно глядя на него с таким серьезным выражением лица, которое редко встречается в детском возрасте.

Изоляция. Одиночество.

Если не во имя любви, то, может быть, во имя одиночества? Слова Селима вспомнились ей с каким‑то странным чувством. И это чувство ей совсем не понравилось. Нет, она не должна жалеть Дэймона! Он не заслужил ни прощения, ни симпатии, и она немедленно должна закрыть свой разум и чувства для того и другого. Она отвернулась от Дэймона и стала намеренно смотреть в другую сторону, на мужчин, которые играли в дартс.

Когда вновь она посмотрела в прежнем направлении, Дэймон уже исчез из виду.

* * *

Ветер обдувал освещенные серебристым лунным светом дюны, поднимая вихри песка, перекладывая их в странные узоры таким образом, что в какой‑то момент Кори показалось, что именно лунный свет дует с такой скоростью в этой загадочной пустыне.

– Извини, я не мог освободиться раньше. Кори подскочила, но потом расслабилась, увидев Селима у входа в палатку.

– Ты напугал меня. – Она поморщилась. – Все уже давно ушли в свои палатки, и, если честно, сидеть здесь одной мне было немного жутковато. – И дело было не просто в игре лунных теней, подумала она. Еще перед тем, как люди из племени удалились в свои палатки, она заметила какую‑то перемену: они притихли, а на лицах поселилось выражение какого‑то печального ожидания. Она попыталась улыбнуться. – Я тут сидела, скрестив ноги, так долго, что мне показалось, будто я превратилась в статую Будды.

– Я собирался вернуться, но все изменилось. Надеюсь, о твоих удобствах позаботились.

– Ко мне заходила очень хорошенькая девочка и дала мне чашку травяного чая и что‑то вроде тушеного мяса. А ты ел?

Селим покачал головой.

– Я не голоден.

Она не могла видеть в темноте выражение его лица, но чувствовала исходящее от Селима какое‑то чужеродное для него напряжение. И кое‑что еще – ту же печаль, которую она раньше заметила в жителях этого поселения.

– Кори, я думаю, тебе следует знать… Она ждала продолжения, но потом, когда его не последовало, спросила нетерпеливо:

– Знать что?

– Кое‑что произошло, – сказал он. – Дэймон…

Она почувствовала, как ее сердце на миг замерло. – Что‑то случилось с Дэймоном? – спросила она.

– Не совеем. – На лице Селима было написано мучительное выражение, в котором перемешались сочувствие, боль и какой‑то затаенный страх.

Кори попыталась не обращать внимания на нахлынувшее чувство облегчения, и сердито вздохнула.

– Селим, ты что, пытаешься продемонстрировать мне пример восточной загадочности? Ради Бога, выражайся яснее.

– Дэймон очень расстроен, – пояснил он, колеблясь. – А когда он расстроен, то иногда реагирует довольно импульсивно.

– Расстроен? Почему он…

– Заливай бензин в джип, Селим.

Дэймон был еще в нескольких метрах от них, но его голос прозвучал как удар хлыста, отозвавшись эхом в тишине ночи. Его движения, пока он быстро шагал к ним, тоже напоминали удары хлыста – резкие, взрывные, нетерпеливые.

– Я уезжаю. Селим кивнул.

– Немедленно!

Селим повернулся, чтобы выполнить распоряжение, но внезапно остановился.

– Ты хочешь, чтобы я остался, пока…

– Да, – прервал его Дэймон. – Я пошлю за тобой водителя, как только мы вернемся во дворец. – Он потянулся, схватил Кори за запястье и рывком поднял ее на ноги. – Пошли, Кори. Твое первое путешествие в романтический мир Эль‑Зобара официально закончилось.

– Начнем с того, что я не понимаю, зачем ты притащил меня сюда? – раздраженно отозвалась она. – Я только и делала, что сидела.

– Извини, что тебе было скучно, – буркнул Дэймон. – А может, нам все‑таки остаться? Не исключено, что представление доставит тебе удовольствие. Как ты думаешь, Селим?

– Я думаю, что вам обоим нужно убираться отсюда к чертовой матери, – тихо сказал Селим. – Тебе нечего здесь делать, Дэймон. Ты выполнил свой долг.

– Да, выполнил, – в голосе Дэймона звучала горькая насмешка над самим собой. – И даже больше, чем требовалось. У меня это очень хорошо получается, правда. Селим?

– Дэймон… – Селим замолчал и отвернул‑ея. – Я сейчас подгоню джип. – Он быстро исчез в ночной темноте.

Дэймон молча стоял, глядя ему вслед. Все мускулы его тела были напряжены, а рука крепко, до боли сжимала запястье Кори. Она попыталась освободиться.

– Ты делаешь мне больно. Его хватка немного ослабла, но он не выпустил ее руки.

– А почему, собственно, ты должна быть исключением? – хрипло проговорил он. – Я причиняю боль… – Он остановился и нарочно с силой сжал ей запястье. – И чего я должен переживать из‑за того, что я делаю тебе больно? Тебе разве не наплевать, когда ты делаешь больно мне? И вообще, кого в этом мире волнуют чужие проблемы? Принцип домино – приведи цепочку в движение, и все костяшки упадут одна за другой. Причины и следствия.

Фары джипа внезапно разорвали темноту; Селим подъехал и притормозил перед палаткой. Он встал из‑за руля, не выключая мотор, и прошел к дверце у пассажирского сиденья.

Дэймон отпустил ее руку и уселся за руль, а затем обернулся к Селиму.

– Известишь меня немедленно, – коротко бросил он.

Селим кивнул:

– Хорошо.

Он помог Кори залезть в джип и, наклонившись к ней, чтобы застегнуть ремень безопасности, тихо сказал:

– Будь осторожна…

– До свидания, Селим. – Кори внезапно почувствовала жгучее нежелание расставаться с ним. В конце концов, он был приятным и симпатичным человеком, а в манерах Дэймона сейчас сквозило что‑то пугающее.

Нога Дэймона рывком утопила педаль акселератора, и джип рванулся вперед, бросив Кори на спинку сиденья.

– Господи, зачем так спешить, мы же не… – Она повернулась к нему и тут же позабыла все, что собиралась сказать.

Огни панели управления освещали его лицо, и в первый раз за сегодняшний вечер она разглядела его выражение. Кожа натянулась, резко обозначились скулы, губы искривились в жесткой улыбке, а глаза… Она поспешно отвернулась, чтобы не видеть этих глаз, горевших диким, звериным пламенем.

– Я хочу вернуться во дворец. – Его тон вполне гармонировал с выражением лица. – Я хочу выпить и принять душ. – Он покосился на нее и добавил с усмешкой:

– И женщину, которая меня утешит.

Это он нарочно, сообразила Кори. Дэймон хотел, чтобы она вспыхнула и наговорила ему колкостей, тогда у него появится подходящий объект, чтобы дать волю той ярости, которая клокотала в нем, ища выхода наружу.

– Первое и второе ты, по всей видимости, получишь, а вот насчет третьего… Я никогда не считала себя особенной утешительницей.

– Тогда научишься. – Его руки судорожно сжали руль. – И лучшего случая, чем сегодня, тебе не представится.

Он утопил ногой акселератор, и джип рванулся вперед, поднимая фонтаны песка с той же яростной силой, что и пустынный ветер.

Они прибыли во дворец уже после полуночи, но слуга с запиской встретил Дэймона прямо у входной двери. Он быстро пробежал ее глазами, и лицо его приняло еще более мрачное и отчужденное выражение.

– Тебе звонили, – отрывисто проговорил он, бросив взгляд на Кори. – Кениг. •

– Тогда почему слуга не передал записку мне?

– Потому что я мог и не захотеть, чтобы ты получила ее, – с издевкой усмехнулся он. – Все внешние контакты киран регулируются ее покровителем.

Она попыталась вздохнуть поглубже, чтобы сдержать подступившую злость.

– Он просил передать что‑нибудь?

– Он хочет, чтобы ты ему позвонила. – Дэймон смял записку в руке. – Чего ты делать не станешь.

– Черта с два. – Она вихрем повернулась на каблуках и направилась по коридору в свою комнату. – Если Гарри позвонил, значит, я ему нужна, и я не собираюсь терять друга из‑за твоей глупости.

– Ты очень озабочена проблемами Кенига. – Слова Дэймона прозвучали столь тихо и мягко, что Кори с трудом удалось уловить притаившийся в них могильный холод.

– Да, – коротко отрезала она, оглянувшись на него. – В этом мире некоторые люди не живут во дворцах, где перед ними все ползают на коленях. Их проблемы тебе никогда не удастся понять даже приблизительно.

Дэймон стоял с таким видом, словно она только что ударила его. С минуту он молчал, затем его лицо дрогнуло, а глаза затуманились. Он прикрыл их, словно пытаясь погасить полыхнувшую в них ярость.

– Ты обнаружила удивительно тонкое понимание моих преимуществ перед всеми остальными смертными. Ты права. У меня нет ни проблем, ни желаний. Я выше этого, – Он отвернулся, едва сдерживая бешенство. – Я ведь Бардоно, не так ли? Я не должен чувствовать никаких сомнений или… – Не взглянув на нее, он зашагал в направлении библиотеки. – Звони своему проклятому Кенигу.

– Позвоню, как и собиралась! – с вызовом выкрикнула ему вслед Кори. – С твоего или без твоего высочайшего позволения. Ты не можешь…

Дверь библиотеки захлопнулась за ним, оборвав ее слова. Она посмотрела на дверь, сжав кулаки, Он был заносчив и груб, и ей следовало бы здорово разозлиться на него. И она действительно разозлилась. Глупо думать о той нечеловеческой боли, что, как ей показалось, промелькнула в его взгляде минуту назад. Если она и причинила ему боль, то он этого вполне заслужил, и она не должна была испытывать никаких угрызений совести. Господи, ну почему она чувствует себя так, словно только что посыпала солью открытую кровоточащую рану?

А теперь ей еще придется перевязывать какие‑нибудь душевные раны Гарри, подумала она устало, направляясь к себе в комнату. Нет, прежде чем позвонить ему, она сперва примет ванну, попробует расслабиться и успокоить свои нервы. Сегодня вечером она вполне могла бы обойтись без выслушивания проблем Гарри. У нее было такое чувство, что на этот раз ей вполне хватит собственных.

* * *

Кори положила трубку телефона на рычаг и сидела, глядя на аппарат, стоявший на столике у кровати, пытаясь отыскать в себе достаточно сил, чтобы встать и приготовиться ко сну. Она чувствовала себя словно выжатый лимон, как это всегда бывало после трудного сеанса с Гарри, а этот был очень трудным.

– Ты выглядишь расстроенной. Проблемы Кенига тебя всегда так трогают?

Она подняла взгляд на входную дверь, где стоял Дэймон, прислонившись к косяку. Он все еще был одет в ту же рубашку цвета хаки, джинсы и коричневые сапоги, что и днем. Его черные волосы были слегка взъерошены, на губах играла циничная улыбка, а в глазах уже не было и намека на какое‑то отчаяние. Они блестели, горя на бледном лице, как и в тот момент, когда они покидали поселение Мараина. Кори подсознательно напряглась, пытаясь овладеть собой.

– Иногда. – Она встала и инстинктивна затянула пояс своего розового шелкового халата, словно стараясь возвести между ними как можно больше барьеров. Не то чтобы от этих барьеров была хоть какая‑то польза, уныло подумала она. В таком настроении Дэймон может сокрушить на своем пути что угодно и даже не заметить этого. – Для человека совершенно естественно посочувствовать другому в его несчастье.

– А что, Кениг стал несчастлив, когда ты уехала? – спросил Дэймон с издевкой.

– Конечно. – Она смотрела ему прямо в глаза. – Ты не мог бы уйти? Я устала и хочу лечь спать.

– Кстати говоря, нет. – Дэймон выпрямился, вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. – Я решил, что раз уж ты так внимательна к чужим проблемам, то можешь позаботиться и о моих. – Он слабо улыбнулся. – Я же сказал тебе, что мне нужны душ, выпивка и женщина, которая меня утешит. Пока что у меня была только выпивка.

Она покачала головой.

– Мне кажется, ты и сам не знаешь, что тебе надо, а я устала успокаивать других. У меня есть собственные потребности, и одна из них – отдых.

– Ты отдыхала целый день в поселении, теперь пора приняться за работу. – Он вытянул правую руку и демонстративно щелкнул пальцами. – Иди сюда.

Она судорожно вздохнула. Это была явная провокация, откровенно направленная на то, чтобы растоптать ее гордость и уважение к себе. Какое‑то мгновение ей даже не верилось, что он мог так поступить.

Тогда он снова щелкнул пальцами.

– Немедленно, – тихо сказал он.

Несколько секунд она смотрела на него, не шевелясь, потом медленно прошла по комнате и остановилась перед ним.

– Ты хочешь унизить меня? – спокойно спросила она. – Я не позволю тебе этого, Дэймон!

– Посмотрим, – ответил Дэймон. – Расстегни мне рубашку.

Кори поколебалась в нерешительности, и он снова щелкнул пальцами. Она вздрогнула и, скрипнув зубами, расстегнула все пуговицы сверху донизу. От него пахло ветром, потом и мускусом.

– Знаешь, это ведь не имеет значения, – сказала она. – Я – та, кто есть, вне зависимости от того, что ты заставляешь меня делать. До этой части меня тебе не добраться.

На мгновение тень покрыла его лицо.

– Я знаю. – Он пожал плечами. – Но эта часть тебя меня в любом случае мало интересует. Так что какой смысл мне переживать по этому поводу? Положи руки мне на грудь.

Ее ладони прикоснулись к его поросшей буйной растительностью груди, и она ощутила легкую дрожь внутри. Невероятно, подумала она. Она была так зла на него и тем не менее способна возбуждаться. Он пристально посмотрел ей в лицо.

– Чему ты удивляешься? Это как раз та часть тебя, которая принадлежит мне. – Его руки накрыли и прижали ее ладони к мускулистой груди. Она ощутила сильное и отрывистое биение его сердца, упругость жестких черных волос и тепло, исходящее от его тела. – И всегда будет принадлежать.

– Нет!!! – Черт подери, она завопила словно девственница, к которой пристал портовый рабочий, подумала Кори с раздражением. Она попыталась овладеть своим голосом. – У меня есть выбор!

Он привел ее руки в движение и стал тереть, водить ими по своей широкой крепкой груди.

– Так же, как и у каждого из нас, – с горечью улыбнулся он, – и этого выбора совсем немного. – Он внезапно освободил ее руки и направился к арочной двери. – Пойдем со мной!

Она осталась стоять, захваченная врасплох внезапностью его решения. Он остановился у двери и снова посмотрел на нее.

– Душ, – сказал он тихо. – Пункт второй в моей повестке дня. А потом мы приблизимся к третьему и самому приятному.

– Но я уже приняла ванну.

– Жаль, я бы с удовольствием к тебе присоединился. Я очень люблю мыться вместе. Но, может быть, это и к лучшему – ты сможешь полностью сосредоточиться на том, чтобы помыть меня. – Он исчез в дверях. Через минуту до нее донесся шум воды.

Она стояла в оцепенении, глядя невидящими глазами на дверь в виде арки.

– Кори, – мягкое звучание ее имени из уст Дэймона не могло скрыть твердости его команды.

Она медленно двинулась в ванную. Дэймон стоял у дверей душа, снимая с себя последнюю одежду.

Сила. Загорелые мускулистые бедра, широкие плечи, ягодицы, налитые крепостью и упругой силой. Она давно не видела его таким, подумала Кори. Ей всегда нравилось смотреть на Дэймона обнаженного. Ее возбуждал один взгляд на его движения, напряжение мускулов, животный магнетизм сексуальности, которую он излучал. Взгляд Кори двигался вниз по его телу; внезапно ее глаза расширились.

Потрясающе.

Он насмешливо улыбнулся.

– Ты видишь, насколько я могу быть тактичен? Я мог бы заставить тебя довести мое раздевание до конца, но понял, что на это у меня не хватит терпения.

– Тогда ты вряд ли дождешься от меня одобрения твоей тактичности. – Она быстро перевела взгляд опять на его лицо и глубоко вздохнула, неожиданно ощутив недостаток воздуха в легких. – Тактичность никогда не была в числе твоих сильных сторон.

Он сжал губы.

– Ты никогда не жаловалась. Я могу быть нетерпелив, но никогда не был жесток по отношению к тебе.

Да, он никогда не был жесток, а его нетерпеливостью она всегда наслаждалась. Это заставляло ее чувствовать себя желанной, даже бесценной.

– До сегодняшнего дня.

– Обстоятельства изменились. Мне свойственно отвечать жестокостью на жестокость. – Он поднял руку и снова щелкнул пальцами, – Иди сюда!

– Прежде чем это все закончится, я, по‑моему, переломаю твои пальцы, – процедила она сквозь зубы, подходя к нему. – Я не собираюсь забыть это, Дэймон!

– Я тоже. – Он стоял, широко расставив ноги, его поза была более вызывающей, чем когда бы то ни было. – Более того, я постараюсь, чтобы и тебе это запомнилось надолго.

Дэймон встал под струю. Вода стекала по плечам и телу искрящимися потоками.

– Сними с себя халат!

Она развязала халат и позволила ему упасть на пол. Он стоял, не сводя с нее глаз; она видела, как жилка на виске Дэймона вздулась, и в ней нервно запульсировала кровь.

– Это было давно. Я думал, что помню, но – увы. – Он протянул руку, словно отдавая безмолвный приказ. – Ты еще более…

Кори ступила под теплую струю воды, и он закрыл дверь душа. Она вдруг почувствовала себя как бы пойманной в клетку вместе с ним. Паника охватила ее, и она инстинктивно отодвинулась в сторону.

– Нет! – Его руки легли ей на плечи, и он притянул ее тело к себе. – Оставайся здесь. – Он расставил ноги, приблизился к ней вплотную и замер, едва касаясь бедрами.

Ее губы раскрылись в молчаливом крике. Возбуждение, горячее и необоримое желание захлестнули ее. Она чувствовала, что дрожит, но не могла сдержаться. Его ладони медленно двигались вниз по ее спине. Внезапно он поднял ее и прижал к себе. Кори закусила нижнюю губу, чтобы подавить стон. Он то прижимал ее к себе очень сильно, то отпускал, и она чувствовала только возбуждение, теплую воду, ласкающую ее тело, грубые волосы его груди, щекочущие ей соски, его мужскую плоть, движущуюся, трущуюся о ее влажное лоно. Она не могла дышать, не могла думать. Его грудь поднималась и опускалась, словно он бежал; она ощущала его возбуждение словно свое собственное – дикое, примитивное, первобытное. Возможно, так оно и было, мелькнуло что‑то лишь отдаленно похожее на мысль. В такие моменты она всегда чувствовала сильнейшую связь между ними, и это пугало ее. Сексуальность не должна быть такой… Слишком буйной, всепоглощающей.

Дата добавления: 2015-05-06