ЧАСТЬ IV 2 страница

– Сначала всегда хорошая реакция, особенно на такую рекламную кампанию, как ваша, и я хочу вас поздравить. Это был единственный положительный момент относительно «флер». Главным образом из‑за вашей внешности.

Пич с трудом улыбнулась.

– Ноэль, вы представляете себе, что произойдет, если автомобиль не будет расходиться? Компания не сможет продолжить работать – слишком много денег вложено в него.

– Вообще не надо было менять уровень рынка сбыта, – ответил Ноэль. – Конкурентами «курмону» должны стать «мерседесы», а не «фольксвагены». Старик на портрете был прав – он создал дорогостоящую машину для избранных, а также соответствующий образ. Ваше лицо должно было бы продаваться на самом высоком, дорогом рынке наравне с «мерседесами» и «поршами», а вы все свели к интересам домашней хозяйки с окраины. Вам требуются конструкторы, большие затраты и ограниченное производство. «Курмон» не должен предназначаться для средних и низших классов, Пич. Это ведь так очевидно. Ориентируйтесь на самый верх, и тогда вы победите.

Пич сидела выпрямившись, руки сложены на коленях, ноги сдвинуты вместе – она напоминала школьницу, слушающую объяснения своего учителя. Ноэль заметил, что ногти пальцев ног были покрыты лаком кораллового цвета, а обнаженные ноги были нежными и мягкими. Руки, поскольку она была в платье без рукавов, казались Ноэлю гладкими и шелковистыми. Свет канделябров падал на золотистую кожу её груди в том месте, где вырез платья опускался ниже. Ноэль с усилием оторвал от нее глаза.

– Все кажется таким очевидным, таким простым сейчас, когда вы объяснили, – проговорила Пич упавщим голосом. – Я знаю, вы правы. Я вам верю.

Ноэль улыбнулся.

– Люди платят мне тысячи за совет такого рода, – заметил он. – Воспользуйтесь им, если хотите. Я гарантирую, он сработает.

– Я буду платить вам, – неожиданно воспрянула духом Пич, – если вы начнете работать для компании де Курмонов, Ноэль Мэддокс, и покажете нам, как и что надо делать!

– Пич, – Ноэль поднялся на ноги и потянулся, – боюсь, что де Курмоны не могут позволить себе взять меня на работу.

Она проводила его до дверей, ступая босыми ногами по мраморному полу холла. Вечер был теплым, и гирлянды лампочек освещали Сену. Они стояли вместе на верхней ступени лестницы.

– Но только вы можете спасти компанию, Ноэль, – продолжала убеждать его Пич. – Никто, кроме вас, не понимает, что надо делать.

Ноэль улыбнулся.

– Хорошо, я подумаю об этом, обещаю. – Наклонившись, он прикоснулся к ее губам. – Спокойной ночи, Пич.

Пич сбежала за ним вниз по ступенькам.

– Ноэль… Спокойной ночи!

Он помахал ей рукой, удаляясь.

– Я позвоню вам завтра, – сказал он на прощанье.

Пич ждала Ноэля, сидя за столиком в «Максиме». Она была единственной женщиной здесь – все другие столики были заняты представителями делового мира, которые обсуждали важные сделки и крупные суммы за фаршированными цыплятами, запивая их вином «Гран‑Кру». Она пригласила сюда Ноэля, чтобы поговорить о деле, и нервничала сейчас, разрываясь между воспоминаниями о едва заметном трепете его губ, когда он целовал ее, и необходимостью поступать согласно его совету или пережить падение де Курмонов. Выходя утром из дома, Пич подошла к портрету деда.

– Я сделаю, что смогу, дедушка, – пообещала она.

Появился Ноэль, он шел к ней мимо других столиков. Его худое смуглое лицо было сурово и сосредоточенно. Он выглядел человеком, способным справиться с любой ситуацией и умеющим управлять собой и своей жизнью. Господи! Последний раз она так волновалась, когда впервые увидела Гарри на крикетном матче в Лаунсетоне. Но Ноэль Мэддокс никогда не позволит, чтобы его соблазнила женщина, – так, как это можно было сделать с Гарри. Ноэль был человеком, который сам находит то, что ему нужно, – и берет это. Его глубоко посаженные глаза, темные и отсутствующие, вспыхнули, когда он увидел ее.

– Пич, – сказал он, протягивая руку. – Извините, я опоздал… позвонили по делу из Детройта, возникло несколько проблем, с которыми нужно было разобраться.

– Ничего срочного, надеюсь?

– Ничего важного, что могло бы оправдать мое опоздание, – небрежно сказал он. – Мне действительно очень жаль.

Он взглянул на шампанское, ожидающее в ведерке со льдом у столика.

– Мы что‑нибудь празднуем?

– Надеюсь, что да. Именно поэтому мы здесь.

Ноэль рассмеялся, в то время как официант стал наполнять их бокалы.

– Праздник уже то, что я здесь с вами, Пич, – добавил он смущенно. – Вы такая красивая в этом желтом платье, похожи на сливочное ванильное мороженое, облитое шоколадом.

Ей вспомнились экзотические сравнения, к которым прибегал Гарри… обнаженная девушка, украшенная гирляндами цветов, пантера на зеленых лужайках Англии, в тропических джунглях или на белом мягком песке морского берега…

– Это самый приятный комплимент, который мне когда‑либо делали, – сказала она, довольная.

– Я не мастер делать комплименты, – неловко признался Ноэль. – Я умею только работать.

– Именно по этой причине мы встретились здесь, – сказала Пич. – Я разговаривала с Джимом Джемисоном сегодня утром. Ноэль, он сказал мне, что вы встречались с ним несколько недель тому назад?

– Я обсуждал с ним возможный интерес «Ю.С.Авто» к компании де Курмонов, – признался Ноэль.

– Вы никогда не говорили мне, что наша компания может заинтересовать «Ю.С.Авто».

Ноэль пожал плечами.

– До вчерашнего дня мы не обсуждали с вами деловые вопросы. Я был в Европе по делам «Ю.С.Авто» и услышал о положении дел де Курмонов. Я думал, что встретиться с Джимом будет нелишним, хотя он, наверное, сказал вам, что я не знал даже, кому принадлежит компания.

– Тем не менее, – сказала Пич, – я рассказала Джиму о нашем разговоре вчера, и он вынужден был согласиться, что вы сказали правду. Он согласился со мной и в том, что компании нужны вы, Ноэль. Не просто кто‑нибудь вроде вас, а именно вы.

Ноэль подавил торжествующую улыбку, спрятавшуюся в уголках его рта. Он победил. Он получил, что хотел, – место президента компании было почти в его руках. Ноэль насладился моментом, прежде чем ответить.

– Пич, вы отдаете себе отчет, о чем вы просите? Вы ведь знаете, что я – один из самых высокооплачиваемых сотрудников «Ю.С.Авто», – через несколько лет я могу рассчитывать на пост президента. Такая работа под ногами не валяется, Пич, это одна из самых высоких должностей в мире, и за нее платят дьявольски много. Почему я должен пожертвовать всем этим и пытаться спасти умирающую иностранную компанию?

Пич уставилась в свой бокал, как будто ее интересовали маленькие спирали пузырьков газа.

– Я просто надеялась, потому что… потому что мы – друзья. Сейчас я понимаю, что это глупо с моей стороны – и очень несправедливо.

Ноэль взял ее за руку.

– Пич, наша дружба есть и будет. Ее глаза оставались тревожными.

– Я должен подумать об этом, – сказал он. – Может быть, есть выход – но я не уверен, что де Курмоны будут счастливы воспользоваться им.

– Я буду счастлива! – воскликнула Пич. – Я ведь и есть де Курмон!

– Есть возможность включить компанию в состав «Ю.С. Авто». Тогда мы можем получить финансовую поддержку для того, чтобы поставить компанию снова на ноги и начать работать. Конечно, это означает что вам придется частично лишиться прав в вашей компании, но это – единственное условие, при котором кто‑либо решится вкладывать в нее деньги. Но я могу обещать вам, Пич, что, если вы решите пойти по этому пути, имя де Курмон станет в ряду с первыми именами в автомобильной индустрии. Оно вернется туда, где было раньше, при Месье, – на самый верх.

– Кажется, у меня нет выбора, – сказала Пич, испытывая противоречивые чувства, – горечь, что она теряет управление компанией, и радость, что ее можно спасти. – Или компания перестанет существовать, или я отдаю власть.

Ее глаза встретились с его взглядом.

– Я доверяю вам, Ноэль. Я сделаю так, как вы говорите.

Ноэль улыбнулся ей и сделал глоток шампанского.

– Пройдет, вероятно, несколько месяцев, – сказал он, – прежде чем мы сможем закончить все формальности. – Он знал, что к тому времени «сталлион» вытеснит с рынка автомобиль де Курмонов «флер», и компания будет только рада его предложению и деньгам «Ю.С.Авто».

– Я подожду, – пообещала Пич, ее глаза снова ожили.

Ноэль поднял бокал и произнес:

– Тогда давайте праздновать! – Он улыбнулся своей золотой богине. Она была для него тем, чего он желал больше всего на свете.

Детройт неприветливо встречал Пич де Курмон. Обычные для февраля обледеневшие снежные сугробы окаймляли покрытые льдом улицы, и дождь со снегом падал на лобовое стекло большого лимузина «Ю. С. Авто» «премьер», когда тот остановился у входа в «Пойнт‑Чартрейн‑отель». Укутанная в соболью шубу своей бабушки, в платье от Диора, Пич устремилась в холл, за ней следовали многочисленные носильщики с десятком кожаных чемоданов и сумок. Никто никогда бы не догадался, что она сильно нервничала и была настолько не уверена в себе, отправляясь знакомиться с американским деловым миром высшего ранга, что взяла с собой гораздо больше вещей, чем было нужно, просто потому, что не могла решить, как следует там одеваться. Ей хотелось произвести впечатление на этих искушенных бизнесменов, и завтра она собиралась одеться строго, в костюм, сшитый у Диора или Балмена, для встречи на четырнадцатом этаже в «башне власти». Она хотела выглядеть соблазнительно и по‑французски вечером и приготовила на выбор узкое золотистое платье из панбархата от Валентино, коралловое шелковое от Живанши и тончайшего сатина цвета сапфира, которое купила в маленьком лондонском магазинчике.

Ноэль заранее побеспокоился, чтобы самое большое рекламное агентство, которое должно освещать новую рекламную кампанию, запечатлело Пич и особняк де Курмонов как символ компании и их нового автомобиля, предварительно уже названного «дюк» (герцог), и ее прибытие в аэропорт Детройта «Метрополитен» было тщательно продумано, чтобы привлечь максимум внимания, там собралось множество фотографов, газетчиков и представителей телевидения. Но Ноэля там не было! Только букет роз персикового цвета и записка:

«Это все ваше, наслаждайтесь! Я позвоню вам позже в отель».

Пич закрыла, наконец, дверь номера за последним носильщиком, управляющим отеля, горничной и тремя младшими сотрудниками «Ю.С.Авто», присланными, «чтобы удостовериться, что у нее есть все, что она хочет, и для оказания необходимого содействия». Сбросив высокие сапоги, она опустилась на диван со вздохом облегчения.

Создание новой компании заняло больше времени, чем предполагалось Ноэлем, но закончилось как раз вовремя для де Курмонов, поскольку сбыт «флер» резко сократился, как только «сталлион» появился на автомобильном рынке. Но Ноэль смог обеспечить компании де Курмонов права на продажу «сталлиона», и сейчас дилеры с нетерпением ожидали появления детища новой компании, возглавляемой Ноэлем. «Дюк» должен был стать роскошной машиной высшего класса, способной конкурировать с «мерседесами», но с более гладкими линиями в итальянском стиле. Был уже изготовлен пробный кузов из стекловолокна, который Пич должна увидеть завтра в первый раз. И она увидит Ноэля – тоже впервые за два месяца.

Ноэль то и дело прилетал в Париж, привозя с собой то команду сильных экспертов, то служащих, то конструкторов и бухгалтеров. Он демонтировал по частям структуру компании и заново создал свою собственную версию нового «курмона». Пич всегда ждала его приездов, как ребенком ждала наступления Рождества. Она считала дни и просыпалась радостной и взволнованной в то утро, когда он прилетал в Париж. Она пригласила его останавливаться в доме на Иль‑Сен‑Луи, но Ноэль отказался, ответив, что будет лучше, если он сохранит свой номер в «Крийон». Пич была разочарована. До этого момента она не осознавала, как сильно хотела, чтобы он был рядом с ней в ее большом доме. Только он и она.

Когда Ноэль прилетал в Париж, так и бывало – «только он и она». Они встречались, когда, конечно, он не работал, поскольку у Ноэля работа всегда оставалась на первом месте, ходили ужинать и на концерты. Пич однажды отвезла его в Германию, познакомиться с Лоис и Ферди, а еще они ездили в Швейцарию, провести выходные в семейном горном отеле. Но она никогда не приглашала его к своей бабушке. Пока рано было появляться у Леони с Ноэлем, вот если бы у них все было серьезно… Но, как ни стремилась к этому Пич, они оставались просто друзьями и деловыми партнерами. Ноэль никогда не позволял себе ничего, кроме легкого поцелуя при встрече и на прощание, но она чувствовала, что он хотел поцеловать ее по‑настоящему не менее, чем этого хотелось ей. Как она была права, поняв, что Ноэля Мэддокса нельзя соблазнить: он возьмет только то, что захочет сам. Что ж, кажется, ее он не хочет, а она не собирается бросаться к нему на шею, как однажды сделала это с Гарри.

Зазвонил телефон, и Пич быстро подняла трубку.

– Добро пожаловать в Детройт!

– Спасибо, Ноэль. Меня очень тепло приняли, – сказала Пич, оглядывая заполненный цветами номер. – У цветочниц Детройта, должно быть, не осталось ни одной розы!

– Все эти цветы, может быть, помогут извинить мое отсутствие, – сказал Ноэль, – боюсь, я не смогу увидеть вас сегодня вечером. Кое‑что нужно доделать по новому проекту, необходимо подготовить все цифровые данные к завтрашней пресс‑конференции.

Пич почувствовала, как все ее приподнятое настроение улетучивается и превращается в разочарование.

– Не имеет значения, – выговорила она. – Я все равно устала с дороги.

– Я завтра заеду за вами, – бодро сказал Ноэль. – Это будет знаменательный день.

Пич откинулась на подушки. Она была в городе, где жил Ноэль, одна, без него. А она так надеялась, что как только они встретятся здесь, все изменится. И вот в первый же вечер в Детройте Ноэль покинул ее, именно тогда, когда Пич так нуждалась в его успокаивающем присутствии, ободряющих словах, что она поступает правильно. Сейчас это было уже не только правильно, а стало единственным шансом спасти компанию. Без Ноэля компания де Курмонов прекратила бы свое существование уже три месяца назад. По правде говоря, если бы в се жизни не появился Ноэль, Пич потеряла бы все на свете.

Ноэль видел, как Пич сидела за столиком президента «Ю.С. Авто» и подписывала документы широким росчерком пера, улыбаясь фотографам. Она выглядела замечательно в жакете и голубой шелковой рубашке с полосатым шелковым галстуком – женском варианте рабочей одежды их фирмы. Пол Лоренс скрепил документы своей подписью и пожал руку Пич.

Дело было сделано. «Курмон» стала теперь автономным подразделением «Ю.С.Авто», а Ноэль – самым молодым президентом крупной автомобильной компании в истории всей индустрии. Тогда почему он не чувствует радости? Сегодня он достиг всего, к чему стремился с самого начала. Что было не так? Ноэль грустно посмотрел на Пич. Он использовал ее, чтобы получить то, что хотел, воспользовался скверным финансовым положением компании де Курмонов, чтобы улучшить свое – и «Ю.С.Авто». Но, с другой стороны, это было просто удачное дело. Так ли? Не стояло ли за Всем этим воспоминание о Пич на том злосчастном приеме в Бостоне, с широкой улыбкой произносящей роковые слова, сообщавшие миру, что он, Ноэль Мэддокс, сирота из приюта. Не крылась ли за всеми его действиями некая месть, желание ребенка из приюта наказать красивую маленькую богатую девочку?

– Ноэль, – позвала его Пич, – идите сюда и дайте ребятам возможность сфотографировать нового президента «Курмон».

Ноэль занял место рядом с Пич, чувствуя, что она смотрит на него. Он запретил ей носить туфли на низких каблуках, когда она бывала с ним, и сегодня она казалась особенно высокой и стройной с зачесанными вверх волосами и в голубых замшевых лодочках на высоких каблуках.

– Вы выглядите усталым, – сказала Пич позже, за обедом.

– Со мной все в порядке, – отрывисто бросил он. – Я просто не люблю эти рекламные празднества. – Ноэль обвел взглядом переполненную людьми комнату и шумное оживление у стола с закусками. – Я инженер, а не завсегдатай вечеринок.

Улыбка замерла на ее лице.

– Извините меня, – сказал он чуть мягче. – Наверное, я немного устал. Позади огромная работа.

– Де Курмоны доставили вам много хлопот, – заметила Пич.

– Причина не в этом, – ответил он. – Сказывается напряжение последних двадцати лет.

После обеда Ноэль отправил ее обратно в отель немного отдохнуть, пообещав заехать в семь тридцать и отвезти на встречу с прессой и дилерами и торжественную демонстрацию нового автомобиля де Курмонов «дюк».

Он приехал точно в назначенное время, но не поднялся в номер, а остался ждать внизу. Никак не отреагировав на золотистое бархатное платье от Валентино, быстро усадил ее в лимузин, словно они опаздывали.

Пич в замешательстве смотрела на его строгий профиль. Что могло случиться? Не начал ли уж он жалеть, что стал президентом «Курмон»? А может быть, ему не нравилось то, что теперь часть времени он будет жить во Франции? Или не хочет видеть ее теперь, когда стал президентом?

Зал был украшен французскими и американскими флагами, а также красными, белыми и синими цветами. Пич стояла между Полом Лоренсом и Ноэлем, а по краям стояли председатель и вице‑президент компании. Пич здоровалась за руку со служащими «Ю.С.Авто» и их женами, улыбаясь каждому в отдельности, называя каждого по имени, которое успевала прочитать на маленьких табличках на лацканах пиджаков. Затем вокруг нее собрались репортеры, и Пич в сопровождении Ноэля и Пола дернула за шнур, и величественные красные занавеси раздвинулись, открывая макет нового автомобиля в натуральную величину.

– Мой дед, герцог де Курмон, был бы горд тем, что этот замечательный новый автомобиль назван его титулом, – заявила она с очаровательной улыбкой.

Вечер, символизировавший начало новой эры де Курмонов, казался бесконечным, и Пич очень обрадовалась, когда Ноэль, наконец, сказал, что пора уходить. Они ехали по пустынным улицам Детройта. В приливе чувств Пич взяла Ноэля за руку.

– Мне очень жаль, если сегодняшний день не получился таким, как вам хотелось, – тихо сказала она.

– Сегодняшний день прошел именно так, как я и ожидал, – ответил он, повернувшись, чтобы взглянуть на нее. От усталости ее веки немного припухли, и от этого глаза казались темными и таинственными, а в полутьме автомобиля губы выглядели нежными и беззащитными. Он так хотел поцеловать их… поцеловать ее глаза… сказать, что все хорошо… что он всегда будет заботиться о ней.

Лимузин остановился у входа в высокий многоквартирный дом, и когда швейцар в нарядной униформе помог ей выйти из машины, Ноэль сказал:

– Я думал, что мы могли бы зайти ко мне и выпить что‑нибудь. Здесь гораздо спокойнее, чем в вашем отеле, хватит с вас на сегодня общества.

Он обнял ее за плечи и они поспешили зайти с холодного ночного воздуха в вестибюль и затем в лифт.

– А почему здесь только одна кнопка? – недоуменно спросила Пич.

Ноэль улыбнулся.

– Это частный лифт на крышу, где находится моя квартира.

– Знаете, что я скажу вам, – проговорила она, пока они поднимались наверх, – вы впервые улыбнулись за сегодняшний вечер. Вы не улыбались даже для корреспондентов. У вас был очень строгий и деловой вид – я думаю, именно это отпугивает ваших конкурентов.

– Мы с вами выглядим, как Чудище и Красавица, – сказал Ноэль. – При этом освещении вы безумно красивы, Пич де Курмон.

Лифт вздрогнул и плавно остановился, и пока открывались двери, он обнял ее и сказал:

– Интересно, превратится ли Чудище в принца, если поцелует Красавицу?

Ее губы, еще хранившие прохладу ночного воздуха, слегка задрожали, когда Ноэль поцеловал ее. Он чувствовал запах ее духов, и нежность щеки, и гладкие линии ее тела, когда притянул Пич к себе.

Их глаза встретились, когда Ноэль отпустил ее. Взяв руку Пич в свои, он произнес:

– Идемте со мной. Вы показали мне ваш мир, сейчас я хочу показать вам мой.

Держа в руках шубу, Пич обошла белое, полное воздуха пространство его квартиры. Ей понравился и интерьер, и искусно приглушенное освещение. Она остановилась перед Лихтенштейном, покоренная его мудростью, и долго не отходила от Мари Лорансен, сказав, что квартира очень уютная. Она полюбовалась Кандинским и Мондрианом и провела рукой по гладким линиям мраморной скульптуры. И все это время Пич вспоминала его губы, а ее тело трепетало при воспоминании о его близости в момент поцелуя.

– Идите сюда, – позвал Ноэль, – я хочу, чтобы вы взглянули.

Он стоял у огромного окна и смотрел на мерцающие огни города, раскинувшегося внизу.

– Вот, смотрите, – сказал Ноэль, – Детройт, город автомобилей. Это уже моя территория, Пич. Я пришел в этот мир с холодной, пустынной улицы и проделал весь этот путь наверх – вот до этой самой квартиры, и стал президентом компании, в которой когда‑то работал на конвейере.

Пич знала, что никогда не сможет понять, через какие испытания прошел Ноэль. Да и как она могла? Никогда не знавшей нужды и одиночества, ей не приходилось выбиваться в люди. У Ноэля было тяжелое прошлое, о котором знал только он один.

– Эта работа по плечу только вам, – тихо сказала Пич. – Без вас не было бы компании де Курмонов. Не знаю, что бы я делала без вас!

Он посмотрел на нее жадными глазами, пытаясь понять, имела она в виду себя или компанию.

– Я действительно так думаю, Ноэль, – нежно добавила Пич.

Соболья шуба упала на пол, когда он схватил ее в свои объятия и крепко прижал к себе.

– Господи! Как долго я хотел вам сказать, что люблю, что не могу жить без вас, что вы мне нужны.

– Так почему вы молчали? – прошептала Пич. – Почему не сказали?.. Я так ждала.

– Я не смог бы пережить вашего отказа, – шепнул Ноэль со стоном отчаянья, – и кроме того…

– Кроме того? – Пич улыбалась ему, прижимая свои ладони к его лицу.

– Кроме того, я не хотел воспользоваться вами, – признался он. – Я не хотел, чтобы кто‑то мог сказать, что я соблазнил Пич де Курмон, чтобы заполучить компанию.

– Я бы сама вам ее отдала, Ноэль, – рассмеялась Пич. – Я бы преподнесла вам ее на серебряном подносе, и себя в придачу.

Его поцелуй заставил ее умолкнуть, и когда одних поцелуев стало недостаточно, он взял ее на руки и понес в спальню. Под взглядами улыбающихся медных ангелов из приюта Ноэль спустил мягкий панбархат платья с ее груди и стал нежно целовать. Он снял с ее ног золотистые лодочки на высоких каблуках и, дождавшись, когда она снимет чулки, принялся целовать пальцы ее ног, колени и бедра, где кожа была особенно нежной и бархатистой. Пич расстегнула ему рубашку и гладила сильное, крепкое тело, вдыхая запах его кожи. Потом она легла на спину, наблюдая, как он раздевается.

– Тебе уже не надо ласкать меня, чтобы меня захотеть, – тихо проговорила она, – ты уже такой красивый.

Но он продолжал целовать ее, языком лаская ее соски. Он покрывал поцелуями ее грудь, спускаясь все ниже, к золотистой ложбинке ее живота, нежными и осторожными поцелуями прокладывая себе путь сквозь мягкие завитки волос. Пич наслаждалась его прикосновениями и тихо стонала, шепча его имя. Когда он вошел в нее, она обхватила его тело и жарко прижалась к нему с неистовой страстью.

Ноэль издал торжествующий крик, когда его любовь выплеснулась в нее.

– Я увезу тебя от всего этого, – весело сказал Ноэль, когда она проснулась.

– Не надо, – пробормотала Пич, крепче прижимаясь к нему. – Мне нравится здесь.

– Слишком много людей, слишком много звонков, слишком много дел, – прошептал он, целуя ее. – У меня есть укромное местечко, где будем только ты и я.

– Укромное местечко? – Пич откинула назад волосы и взглянула на него, заинтригованная.

– Выпей кофе, вставай и одевайся. Мы возьмем немного одежды из отеля и отправимся в путь. Пич пила кофе, с улыбкой слушая его.

– Не могу дождаться, когда покажу тебе это место, – продолжал Ноэль.

– Неужели несколько минут что‑нибудь изменят или, скажем, полчаса? – спросила она, отставляя чашку и вновь укладываясь на разбросанные по постели простыни.

– Мы всю ночь занимались любовью, – засмеялся он.

– Я помню, – прошептала Пич, протягивая к нему руки. Ноэль усмехнулся и прижал ее к себе.

– Ты восхитительна, обольстительна и сводишь меня с ума.

– А ты – прекрасен, – сказала Пич, пробегая пальцами по его мускулистой спине. – Господи, как ты прекрасен!

Она лежала, чувствуя на себе тяжесть его тела, ее глаза тонули в его глубоком страстном взгляде. Он целовал ее снова и снова, и его тело было так восхитительно, что ей не хотелось отпускать его – никогда.

– Я люблю тебя, – воскликнула она в наивысший момент их страсти. – Как я люблю тебя!

Позже, когда Ноэль лежал уже рядом с ней, он произнес:

– Я люблю тебя, Пич де Курмон.

Дорога к хижине у озера была расчищена снегоочистителями, и сугробы смерзшегося снега высотой с машину блестели в солнечных лучах под безоблачным небом, когда они ехали в северном направлении. Машину вел Ноэль.

– Но куда же мы едем? – спросила Пич, которой было безразлично, куда они направлялись, до тех пор, пока она была с ним рядом.

– Подожди, и ты увидишь сама, – ответил Ноэль.

Вспомнив, что не завтракали, а накануне вечером и не ужинали, они остановились у сельского ресторанчика и съели блинчики с кленовым сиропом. Пич все время держала руку Ноэля, не желая отпускать его от себя даже на мгновение.

Последний час их двухсотмильного путешествия Пич спала. Жесткая шерстяная клетчатая рубашка Ноэля оставила небольшой красный отпечаток на ее щеке в том месте где она прижималась к нему.

– Открой‑ка глазки и взгляни, что Боженька послал нам, – процитировал Ноэль детский стишок.

Пич увидела озеро, раскинувшееся перед ними, сверкавшее зеленой водой у берега, становившееся вдали темно‑синим. Снег подступал к берегам озера и лежал белоснежными шапками на многочисленных елях. На берегу стоял крепкий деревянный А‑образный дом, из трубы которого поднимался в небо серо‑голубой дымок.

Взявшись за руки, они вошли по ступенькам в дом, и Ноэль смущенно распахнул перед ней дверь. Это было современное и простое жилище, не требующее особого ухода, со светлыми, покрытыми лаком деревянными полами и огромными окнами, из которых были видны деревья и гладь озера. К дому не прикасалась рука декоратора. В нем вообще было немного мебели. Только широкий диван и два больших кресла, которые, по мнению Ноэля, придавали дому уют. Ковер в стиле индейцев навахо лежал около массивного камина, стол и стулья из соснового дерева стояли в той части комнаты, которая отводилась для столовой, а в спальне широкая кровать была накрыта клетчатым пледом. Фешенебельная квартира под небесами Детройта была символом высокого положения Ноэля в обществе. Но этот дом был частью его самого – человека, сбрасывающего здесь с себя все заботы напряженной жизни, человека, который боялся любить и вместо любви вкладывал свою страсть в музыку и картины и одинокую красоту этого замечательного места.

Приходящая прислуга, жившая в домике на вершине горы, заранее пополнила запасы еды в холодильнике и разожгла огонь в камине, так что дом казался уютным и гостеприимным.

Единственными украшениями, которые заметила Пич, были большой глиняный кувшин с засушенными листьями и высокой травой и серебряный кубок, стоявший на шероховатой поверхности камина. Взяв его в руки, она поискала надпись, но ее не было.

– Боксерский приз, – сказал Ноэль хриплым голосом. – Я выиграл его в Мэддоксе, когда мне было четырнадцать лет.

– Тогда почему здесь ничего не написано?

Глаза Ноэля приобрели уже знакомую отрешенность, когда взгляды их встретились.

– Не стал дожидаться этого, – ответил он. – Я сбежал оттуда той же ночью.

У Пич перехватило дыхание.

– Ах, так… Я понимаю. Тогда это даже больше чем приз, Ноэль, этот кубок означает начало твоей новой жизни. И обязательно нужно написать на нем твое имя и приют… дату… словом, все!

– Может быть. Может быть, когда‑нибудь я так и сделаю.

Они отправились на прогулку по берегу озера, приминая снег тяжелыми зимними сапогами, лепили снежки и бросали их в озеро и друг в друга, а потом вернулись домой с онемевшими от холода пальцами, раскрасневшиеся и пили из кружек горячее с пряностями вино, которое мастерски приготовил на большой белой плите Ноэль.

Когда голубоватые сумерки спустились на озеро, казавшееся в этот час стального цвета, они занялись любовью на широком диване напротив камина, в котором трещали поленья, поглощенные жаром своей страсти и согреваемые теплом, идущим от камина. После вместе приняли душ в огромной ванной комнате. Пич намылила Ноэлю голову и слизывала капли воды с его ресниц, а Ноэль взбил пену и покрыл ею тело Пич так, что она казалась укутанной в белое облако и стала скользкой, как угорь, в его руках. И они не переставали целоваться, как будто хотели наверстать упущенное время, проведенное без поцелуев.

Согретая теплом камина и его любовью, Пич пила охлажденное шампанское и смотрела на сказочный пейзаж за окном, наблюдая, как падает снег, в то время как Ноэль готовил ужин. Он вернулся из кухни, неся обжигающие бутерброды с расплавленным сыром, и они опять пили шампанское и ели ароматную клубнику, выращенную в теплицах Калифорнии.

– Съела пять штук, – сказала Пич, облизывая губы и доедая последнюю ягоду. – Я сосчитала.

Дата добавления: 2015-05-06