Стилистический анализ на уровне морфологии

тики современного английского языка»' отмечают, например, что употребление флективной формы характерно для газетных заголовков, и не только потому, что там очень важное значе­ние имеет краткость, но и потому, что эта форма подчеркива­ет определение. Сравнивая Hollywood's Studios Empty и The Studios of Hollywood Empty, они отдают предпочтение первому заголовку не только из-за краткости, но и потому, что в нем слово Hollywood оказывается подчеркнутым. Любопытно, что эти авторы отмечают также употребление флективного генитива с именами, «представляющими особый интерес для человеческой деятельности»: the mind's general development, my life's aim, duty's call, love's spirit и т.д. А это свидетельствует о большей экспрессивности по сравнению с of-phrase.

Создающее экспрессивность нарушение типичной валентно­сти может состоять еще и в том, что сочетающиеся единицы принадлежат к разным уровням (гетерогенная валентность). Так, например, падежный суффикс может присоединяться не к ос­нове, как обычно, а к целому словосочетанию или предложе­нию (групповой генитив).

Таковы шуточные примеры с ярко выраженной разговорной окраской, которые приводит Дж.Бейли:

She's the boy I used to go with's mother. She's the man that bought my wheelbarrow's wife. It's the young fellow in the backroom's car. He is the niece, I told you about's husband².

Морфема — показатель генитива — присоединяется во всех этих примерах не к основе, а к целому определительному ком­плексу — существительному с определяющим его придаточным предложением. Комизм звучания возникает за счет многих фак­торов: за счет уже упомянутой гетерогенной валентности, за счет большой длины комплекса, за счет логической несовместимо­сти стоящих рядом слов: She's the boy..., She's the man...,...wheelbarrow's wife,...about's husband.

Дальнейшими синтаксическими связями эта несовместимость снимается, и оказывается, что в первом случае «она» не маль­чик, а мать мальчика, и что во втором примере речь идет не о

¹ Quirk R., Greenbaum S., Leech G., Swartvik J. A Grammar of Contemporarv English. - Ldn., 1974. — P. 199-201.

² Satirical Editor's Post, Chosen by J.Bailey -- Philadelphia, 1952. — P. 91.

жене тачки, а о жене человека, который купил тачку, и т.д. Но сочетания эти бросаются в глаза и забавляют.

Аналогичная гетерогенная валентность возможна и для окончания множественного числа, которое, присоединяясь к целому предложению, тоже звучит забавно: One I-am-sorry-for-you is worth twenty I-toId-you-so’s.

Как и в предыдущих примерах, необычность здесь аккуму­лируется. Помимо указанной гетерогенной валентности, мы ви­дим числительные, определяющие целые предложения.

Многозначность грамматических форм может передавать информацию второго рода, аналогично тому, как это происхо­дит при одновременной реализации разных значений одного полисемантичного слова. Родительный падеж может, как изве­стно, передавать отношения принадлежности, субъектное отно­шение к определяемому, объектное отношение к определяемо­му, отношение целого и части и некоторые другие. Название детективного рассказа The Murder of My Aunt можно понимать двояко, и действительно, в конце рассказа тетушка оказывает­ся не жертвой, а убийцей. Сравните: Daniel's Trail (A. Bennet).

Показатель числа может создавать эмфазу нарушением традиционных валентных свойств. Так, экспрессивность следу­ющего отрывка из романа Г.Грина «Суть дела» в значительной степени зависит от необычного употребления отвлеченных су­ществительных в форме множественного числа, хотя, разуме­ется, не только от этого: Heaven remained rigidly in its proper place on the other side of death, and on this side flourished the injustices, the cruelties, the meannesses, that elsewhere people so cleverly hushed up.

Конечно, экспрессивность множественного числа у абстракт­ных существительных трудно отграничить от того, что грамма­тисты называют отдельными случаями проявления тех или иных абстрактных свойств, но наличие экспрессивности в этом при­мере все же не подлежит сомнению. «A world without goodness — it'd be Paradise.» But it wouldn't no more than now. The only paradises were fools' paradises, ostriches' paradises (A. Huxley).

Пренебрежение к самой идее рая передается в данном слу­чае транспозицией в разряд предметных нарицательных су­ществительных, сигнализируемой формой множественного чис-лa и написанием со строчной буквы.

¹Пример В.М. Лейкиной

Глава III

n

Итак, самое общее правило состоит в том, что существитель­ные в английском языке имеют две формы числа. На это пра­вило накладывается ограничение: имена собственные, абстракт­ные и вещественные имеют только одну форму числа, но это ограничение может быть снято, и тем самым передаются какие-то особые значения. Рассмотрим еще один пример, а именно форму множественного числа у вещественных существительных, которые придают масштабность пейзажным описаниям.

Характерное для революционного романтика П.Б.Шелли убеждение, что тирания не вечна, что она исторически обре­чена, воплощено в его стихотворении «Озимандия» в образе лежащих в пустыне и полузасыпанных песком обломков статуи когда-то всемогущего фараона:

Nothing beside remains. Round the decay Of that colossal wreck, boundless and bare The lone and level sands stretch far away.

Форма sands играет важную роль в конвергенции приемов (эпитеты, аллитерация), показывающей, что от могущества дес­пота не осталось ничего, оно обращено в прах. Число веществен­ных существительных, для которых возможна подобная функ­ция, ограничено. Приведем еще только два примера: Waters on a starry night are beautiful and fair (W. Wordsworth); But where are the snows of yesteryear? (F. Villon).

Наряду с подобной образной экспрессивностью формы множественного числа упомянем еще интенсифицирующую эк­спрессивность избыточности тех случаев, когда в форме множе­ственного числа употребляются существительные, уже содержа­щие указание на множественность в своем денотативном значе­нии. Сравните: a lot of money:: lots of money; a number of people:: numbers of people.

§ 3. Стилистические функции артикля

Функционирование артикля является наглядным примером того, что код представляет собой систему знаков, правил их функционирования, ограничений на эти правила. Поскольку языковой код является адаптивной системой, то, рассматри­вая его, мы должны пронаблюдать и условия, при которых эти ограничения могут при передаче экспрессивной информации сниматься.

Имена собственные одушевленные употребляются, как из­вестно, без артикля, за исключением определенного артикля с фамилиями в форме множественного числа: The Hardys were rather late (S. Maugham) и неопределенного артикля в обычной вводящей функции: Не was engaged to be married to a Miss Hubbard (S.Maugham). Оба эти случая имеют функционально-стилистическую окраску: оба принадлежат разговорной норме. Сюда же, по-видимому, следует отнести и метонимическое употребление собственных имен с неопределенным артиклем для названия произведения, что дает транспозицию в разряд общих имен: «Have you a Rosetti?» I asked (S. Maugham). Имеется в виду картина Росетти.

Неопределенный артикль перед фамилией при отсутствии транспозиции создает оценочное метафорическое значение: I do not claim to be a Caruso — Я не считаю, что я хорошо пою. Срав­ните: I do not claim to be Caruso — Я не говорю, что меня зовут Карузо. Оценочный компонент в последнем случае отсутствует. Как в большинстве оценочных коннотаций, формальные при­знаки не предопределяют, положительная или отрицательная оценка имеется в виду. В следующем примере из книги Н. Ви­нера «Кибернетика» оценка сугубо положительная: «A century ago there may have been no Leibnitz, but there was a Gauss, a Faraday and a Darwin». Неопределенный артикль подчеркивает высокую оценку роли этих ученых в развитии науки. Однако часто неопределенный артикль перед фамилией ничем не при­мечательного человека дает презрительное указание на какие-нибудь дурные черты носителя этой фамилии. Так, Скоби, ге­рой романа Г. Грина «Суть дела», считает, что он не может по­ступить, как другой персонаж — Бэгстер, которого он пре­зирает: «Не was not a Bagster.» В романе Ш. Бронте «Шерли» от­вергнутая любимым героиня говорит, что ей суждено одиноче­ство, так как она не может стать женой таких людей, как Ма-лоне или Сайке: «I will never marry a Malone or a Sykes — and no one else will ever marry me.» И Малоне и Сайке, таким об­разом, получают явно отрицательную характеристику, понят­ную даже если читатель не знает, кто они такие.

Неопределенный артикль перед фамилией может раскрывать и еще одно значение, а именно принадлежность к знаменитой семье; в этом случае всегда имеется оценочный компонент, причем коннотации могут быть и довольно сложными. Узуаль­но при этом речь идет о том, что данному лицу свойственны

Глава III

СТИЛИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НА УРОВНЕ МОРФОЛОГИИ

фамильные черты знатного рода: Elisabeth was a Tudor. Но если мы обратимся к примеру окказионального использования по­добной конструкции в романе Дж. Элиот «Мельница на Флос-се», то увидим, как писательница, неоднократно говорит о се­страх Додсон «she was a Dodson», сатирически разоблачая жес­токое, чванливое и предельно ограниченное мещанское семей­ство, их самодовольство и нелепые претензии. Фамилия Додсон звучит очень неаристократично, и сочетание ее с неопре­деленным артиклем создает характерный для сатиры дисгармонии, режущего слух несоответствия.

Определенный артикль перед фамилией может быть экспрес­сивным и указывать на то, что данное лицо — знаменитость, в хорошем пли дурном смысле — безразлично: «Know my partner? Old Robinson. Yes, the Robinson. Don't you know? The notorious Robinson.» (J. Conrad. Lord Jim).

Определенный артикль, ассоциируя слово с предшествую­щим контекстом, придает ему добавочные признаки, и поэто­му может играть большую роль в механизме мстафоры¹. Артикль служит квантованию, при котором читатель должен сам воспол­нить недостающие звенья.

Так, например, Антоний, поверив, что Клеопатра мертва, восклицает:

I will o'erktake thee, Сleopatra,

And weep for my pardon. So it must be, for now

All length is torture: since 'he torch is out...

(W. Shakespeare. Antony and Cleopatra)

В метафоре the torch определенный артикль указывает много­значную связь с предшествующим контекстом. Антоний может назвать факелом саму Клеопатру, ее жизнь, их любовь или все это вместе. Такая множественность смыслов является одной из важных черт компактности создаваемого метафорой художе­ственного образа.

Особо следует остановиться на употреблении артиклей при перечислении. В атрибутивных сочетаниях с несколькими зави­симыми однородными членами однородные члены обычно за­мыкаются между первым артиклем, который указывает на имен-

¹ См.: Brooke-Rose Chr. A Grammar of Metaphor. — In: Essays on the Language of Literature / Fd. by S.Chatman and S.R.Levin. — Boston, 1967, откуда мы заимствуем анализ этого примера

ной характер словосочетания, и существительным. Для конст­рукции сочстания в повторении артикля необходимости нет, но для выполнения стилистической функции он может понадобить­ся: Under the low sky the grass shone with a brilliant, an almost artificial sheen (C.P.Snow). Появление второго артикля оказыва­ется неожиданным и, привлекая внимание к следующему за ним слову, подчеркивает его важность и создает впечатление нача­ла нового словосочетания. Эффект повторения артикля в общем аналогичен повтору любого другого детерминатива пли союза и может сочетаться со стилистическим приемом нарастания, т.е. расположения слов и выражений в порядке их возрастающего значения. При перечислениях, т.е. в ряду однородных членов, отступление от нормы может выражаться как в повторе артик­ля, так и в опущении его: It began to rain slowly and heavily and drenchingly... and her thoughts went down the lane toward the field, the hedge, the trees — oak, beech, elm (Gr. Greene). В данном слу­чае чередование рядов с артиклем и без артикля создает опре­деленный ритм предложения: то замедляет, то ускоряет его те мп¹.

Отсутствие артикля перед предметным существительным в единственном числе — ощутимое нарушение нормы. Оно пере­дает максимальную степень абстракции и обобщения. Введен­ный таким способом образ лишается своей конкретности. В сти­хотворении В.Одена «Странник» крайняя усталость путника, прошедшего через моря и леса, описана в обобщенных образах. Необычный синтаксис сочетается с отсутствием артикля.

There head falls forward, fatigued at evening,

And dreams of home,

Waving from window, spread of welcome,

Kissing of wife under single sheet;

But waking sees

Bird-flocks nameless to him, through doorway voices

Of new men making another love.

Размытость образов помогает читателю почувствовать, что домашний уют и счастье — только сон.

В заключение параграфа oтметим, что наряду с рассмотрен­ными выше стилистическими особенностями употребления ар-

¹ Подробнее об этом см.: Менькова В.В. Артикль при перечислении.- В сб.: Вопросы структуры английского языка в синхронии и диахронии.- Вып.2.-Л., 1969, откуда мы заимствуем эти два примера.!

Глава III

СТИЛИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ НА УРОВНЕ МОРФОЛОГИИ 203

тиклей существует еще специфика жанровая, т.е. особенности употребления артиклей в авторских ремарках, газетных заголов­ках и т.д.

§ 4. Противопоставления в системе местоимений как фактор стиля

Стилистические функции местоимений также зависят от расхождения между традиционно и ситуативно обозначающим. Транспозиция здесь осуществляется как перенос одного место­имения в сферу действия другого местоимения. Лексико-грам-матические разряды местоимений известны. Это личные, при­тяжательные, указательные, относительные, неопределенные и другие местоимения. Со стилистической точки зрения наиболее важными являются личные, указательные и неопределенные. На них мы и остановимся более подробно.

Личные местоимения. Характерно употребление местоимений первого и второго лица в лирике, содержанием которой явля­ется глубоко личное выражение переживания, состояния, ду­ховного мира. «Я» — главное и часто единственное действую­щее лицо лирического стихотворения. Обращено лирическое сти­хотворение не к читателю, а к близкому для поэта человеку — возлюбленной, другу, матери и т.д., которые обычно называ­ются только местоимением второго лица.

Стилистическая функция местоимений в прозе и поэзии раз­лична.

Местоимение первого лица единственного числа является одним из формальных признаков повествования от первого лица, получившего в современной литературе столь широкое распространение.

В речевых характеристиках утрированно частое местоимение первого лица изобличает самодовольство и эгоизм говорящего, как это видно в речи кинобосса из рассказа Р. Ларднера «Гнез­дышко любви».

«... I mean I want you to be sure and sec the kiddies. I've got three.»

«I've seen their pictures,» said Bartellet. «You must be very proud of them. They're all girls, aren't they?» «Yes, sir, three girls. I wouldn't have a boy. I mean I always wanted girls. I mean girls have got a lot

more zip to them. I mean they're a lot zippier. But let's go! The Rolls is downstairs and if we start now we'll get there before dark. I mean 1 want you to see the place while it's still daylight.»

Наоборот, употребление one пли you, которые говорящий относит к самому себе, свидетельствует о некоторой сдержан­ности, говорящий не позволяет себе слишком прямо говорить о чувствах, о чем-нибудь, что его лично очень трогает. One, та­ким образом, одновременно передает и эмоциональность, и сдержанность, формально означает любого, а по существу, от­носится к говорящему. Замена I неопределенным one или ме­стоимением второго лица множественного числа you в обобща­ющей функции создает более тесный контакт между говорящим и слушающим, звучит скромнее и уважительнее. Говорящий де­лает слушающего соучастником своих переживаний. Б. Чарльстон приводит следующий пример из пьесы Дж. Пристли «Опасный поворот»:

Olwen: Then it's not so bad then. You can always build another image

for yourself to fall in love with. Robert: No, you can't. That's the trouble you lose the capacity for

building. You run short of the stuff that creates beautiful

illusions.

В речи Олуен you употреблено как обычное местоимение вто­рого лица и относится к Роберту. Но Роберт употребляет you обобщенно, т.е. включая себя самого, свою собеседницу Олуен и других людей вообще. Тем самым он парирует иронию Олу­ен, которая намекает на то, что он создал себе недостойный кумир. Роберт отлично понимает, что слова Олуен характери­зуют именно его отношение к жизни и к пустой, развращен­ной Бетти, но защищается этим обобщающим you, делает вид, что не принимает сказанное на свой счет или принимает толь­ко частично.

В авторском повествовании обобщающее you имеет своим денотатом и первое, и второе лицо, т.е. объединяет автора и читателя, вовлекая последнего в круг описываемых пережива­ний и мыслей. Аналогичную функцию в фамильярно-разговор­ной речи может иметь замена I такими существительными, как a man, a chap, a fellow, a girl. В художественной литературе такая замена возможна, естественно, либо в прямой речи, либо при повествовании от первого лица.

Глава III

Дата добавления: 2015-05-06