Большой куш 2 страница

Как только дверь за главным полицейским закрылась, переводчик сел и, положив руки на стол, негромко заговорил:

– Уважаемый Абуала Малик, как всегда, прав, законы Буктара действительно суровы. Я бы сказал, даже слишком.

– Но мы… – начал было Христофоров, переводчик его бесцеремонно перебил:

– О том, что произошло, уже все сказано, теперь поговорим о том, что может произойти. – Он замолчал и на мгновение задумался. – Странно, почему российский МИД вас объявил военными, если вы оба офицеры ФСБ?

– Мы не офицеры, – немного поспешно воскликнул Кирилл.

– Офицеры, офицеры, – часто закивал переводчик. – Владимир Николаевич – полковник, а вы, Кирилл, – капитан. Поэтому не советую, как говорят русские, валять дурака. Время работает против вас.

– Хорошо, – покорно согласился Христофоров, про себя подумав: «Не зря скалился, когда меня сюда завели, чувствовал свое превосходство. Ладно, мы еще посмотрим, кто последним будет смеяться». – Так что же вы от нас хотите, уважаемый, не знаю, как вас звать‑величать.

– Я – Френк Биглер, старший агент ЦРУ, – церемонно представился американец. – Вы влипли по полной программе, и грех не воспользоваться подобной ситуацией. Наше предложение старо, как мир, – вербовка.

Чекисты обменялись взглядами, говорить что‑либо вслух не имело смысла. Даже ежу было понятно, кто организовал взрыв джипа Галиперова. Расценив молчание пленников как согласие или, по крайней мере, желание узнать условия почетной сдачи, Биглер немного подобрался и вновь заговорил:

– В случае, если вы согласитесь работать на Лэнгли, вас уже в самое ближайшее время вернут в Москву. Конечно, первое время вас продержат в «карантине», но потом вернут на службу, где вы сможете отличиться. Это я вам могу гарантировать, как и то, что через год вы, Владимир Николаевич, станете генералом, а Кирилл майором с прекрасной перспективой роста. Кроме того, каждому из вас откроют счет в «Бэнк оф Америка» в сто тысяч долларов и, соответственно, пятьдесят. Впоследствии эти счета будут регулярно пополняться. Ну, что скажете, господа?

– Сто тысяч – не такие уж большие деньги для Москвы, – презрительно усмехнулся Христофоров. – А что ты скажешь, Кирилл?

– Я? – как‑то непонятно хмыкнул Кирилл. – Я вот что скажу. Вы, Владимир Николаевич, придержите‑ка дверь, а я тем временем этому пендосу заокеанскому его цыплячью шейку сверну. Если эти финики собрались нас судить за убийство, так пусть все будет по справедливости.

Френк внезапно почувствовал, как к голове прилила кровь от страха быть сейчас же убитым этими чекистами. Он незаметно коленом надавил на кнопку экстренного вызова, почти сразу же в кабинет ворвались охранники и заломили руки совершенно не сопротивляющимся пленникам.

– Отведите их в камеру, – срывающимся голосом приказал американец и зло посмотрел на арестованных: – А вы подумайте хорошенько. Учитывая русское упрямство и тупость, даю трое суток. А уж потом вами займутся наши арабские коллеги…

Пять доверху груженных пикапов «Тойота» продвигались по пустыне в кромешной тьме. Опытные водители, пользуясь приборами ночного видения, шли на предельной скорости.

Черный Принц не спал уже несколько суток, переправить через границу полсотни матерых боевиков в полной боевой экипировке, да еще и почти тонну взрывчатки – это, конечно, стоило ему больших нервных затрат. Но все уже позади, и впереди их ждал Багдад, где будут востребованы и боевики, и взрывчатка.

Откинувшись на спинку сиденья, Черный Принц прикрыл глаза, пытаясь задремать. Усталость постепенно отходила в глубь сознания, проведенная операция уже не казалась ему такой сложной. За недолгую, но бурную жизнь сыну пакистанского лавочника пришлось немало повидать. Он получил образование сперва в Исламабаде, потом в Лондоне, откуда, проникшись идеями ваххабизма, он отправился волонтером в воюющий Афганистан. Участие в боях против Советской Армии закалило молодого человека, превратило в настоящего бойца, который даже имя, данное при рождении, сменил на позывной Черный Принц (из‑за неизменной черной чалмы с золотой полосой посредине), став правой рукой главы «Аль Каиды». Впоследствии о нем заговорил весь мир, хотя настоящего имени никто не знал, но кровавые дела заставляли содрогаться. Он разрабатывал операции и участвовал в подрывах посольств США в Восточной Африке, захвате заложников в ряде стран мира.

Последнюю диверсию Черный Принц провел в Испании, взорвав железнодорожный вокзал в Мадриде. Десятки убитых, сотни раненых. При виде кадров с окровавленными жертвами в очередной раз содрогнулся мир. Испания под натиском общественного мнения вывела из Ирака свои войска, покинув коалиционные силы.

Оставив Европу, Черный Принц тайно перебрался в Ирак, теперь он должен был начать давление на другие страны, участвующие в войне на стороне Америки и Великобритании.

Своей тактикой пакистанец выбрал привычное дело – взрывы. Его люди направляли машины со взрывчаткой на блокпосты поляков, болгар, взрывали полицейские участки новой власти. Но гибли не только солдаты коалиционных сил, но и полицейские и простые граждане.

Поначалу не хватало взрывчатки, теперь взрывчатка и люди появились в достаточном количестве, после каждой диверсии Черный Принц поднимал планку задач, мечтая перепрыгнуть своего патрона Усаму Бен Ладена, заставить весь мир говорить о себе с содроганием…

Сон не шел, пакистанец открыл глаза и широко зевнул, глянув на часы. Судя по времени, до Багдада осталось не больше тридцати миль, а там тайная база «Аль Каиды», где можно будет расслабиться и отдохнуть.

Дорога пошла в гору, теперь перевалить через нее, а дальше уже рукой подать. На вершине холма еще в годы первой войны была оборудована позиция зенитной батареи. Но орудия отсюда давно убрали.

Груженые «Тойоты», надрывно рыча двигателями, упорно карабкались на холм. Черный Принц глядел сквозь лобовое стекло – впереди непроглядная тьма, казалось, машина, как космический корабль, несется в бесконечное ничто.

Пакистанец посмотрел на сидящего за рулем водителя, лицо которого закрывал прибор ночного видения, делая того похожим на робота. Все это смахивало на съемки фантастического фильма…

Колонна въехала на вершину холма, головной пикап уже начал набирать скорость, когда два мощных прожектора ударили по лобовым стеклам, ослепляя водителей. Раздался визг тормозов, машину, в которой ехал Черный Принц, занесло, пакистанцу потребовалась доля секунды, чтобы сообразить – машина попала в засаду. Не обращая внимания на дико кричащего водителя, которому вспышка света, усиленная оптикой прибора ночного видения, выжгла сетчатку, пакистанец распахнул дверь и вывалился наружу. Перекатившись по земле, он упал в один из окопов зенитной позиции. Приподнявшись, Черный Принц увидел над собой два ударных вертолета «Апач» АН‑64Д. Сорвавшись с места, пакистанец, низко пригибаясь, бросился бежать по дну окопа.

Огромные железные стрекозы, взбивая винтами воздух, висели над холмом, будто разглядывая свою добычу. Внезапно «Апачи» изрыгнули пламя, с ревом из кассет, подвешенных к пилонам, вырывались огненные кометы реактивных снарядов.

За спиной Черного Принца загремели взрывы, пакистанец вовремя успел нырнуть в крайний блиндаж, земля всколыхнулась от сдетонировавшей взрывчатки. С потолка блиндажа рухнули бетонные перекрытия, вход внутрь надежно завалило…

Глава 2

После ухода Алены Сервант пребывал в сомнениях.

«Десять миллионов – серьезные бабки, – прокручивая между пальцами мельхиоровую вилку, размышлял авторитет. – Даже половина этой суммы – тоже серьезно. Это тебе не «машинная дойка» барыг в родном Черноморске».

Сервант неожиданно припомнил недавний разговор с бывшим своим подчиненным, нынешним старшим следователем УБОПа Николаем Ильченко. Отставной краснофлотец прямо ему сказал: «Для того, чтобы быть хозяином города, нужно иметь ручных чиновников». А с пятью миллионами долларов он сможет купить и выборы мэра, и депутатов горсовета. Вот тогда они наденут намордники и на милицию, и на прокуратуру. «Черные тогда сами себя отымеют по полной программе», – самодовольно улыбнулся своим мыслям Сергей. Вопрос о его участии в налете на сокровищницу султана Буктара был решен положительно. Только одна деталь смущала бывшего мичмана морского спецназа, а именно, внезапное перевоплощение его подруги египтянки Зульфии Мехли, которая неожиданно заговорила на русском языке не хуже его.

«Многоликий Янус, твою мать», – выругался Сервант, ну не любил он подобные резкие повороты в своей жизни. Хотя всякое случалось.

Мысль о том, что его подруга – сотрудница какой‑либо правоохранительной службы, авторитет сразу отмел. «Если бы нужно было меня повязать, менты взяли бы запросто на липовых «ксивах». А уж дальше вешай всех дохлых собак, благо подобного добра хватает в моей биографии. Значит, мадам действительно решила устроить большой «гоп‑стоп». Но почему‑то от этих мыслей Сергею не становилось легче, он слишком давно купался в криминальном бульоне и знал, что это блюдо перенасыщено разными подлянками с целью обмануть основную массу исполнителей. И сколько воровской мир ни карает за «крысятничество», это все равно не в состоянии изменить человеческую психологию, отменить жадность.

«Что в этом случае мы имеем на кону? Имеем не особо много, идея чужая, место действия чужое, маршрут отхода тоже чужой. Остается только грубая физическая работа – ломануть сокровищницу. А потом могут быть различные варианты. Деньги умыкнут, а нас оставят местной мусорне. Самый оптимальный вариант для чужих злодеев. Но… мы ведь тоже не пальцем сделанные, значит, нужно обмозговать эту проблему. Лучше всего ее разобрать, подробно изучить по деталям, потом собрать, и можно действовать».

Достав из кейса сотовый телефон, Сервант набрал номер своего помощника в Черноморске. Система связи с «правой рукой» была отработана, так что засечь этот звонок не могли ни АНБ[2], ни ФАПСИ[3], слишком коротким был сигнал «почтовому ящику».[4]

– Слушаю, – из динамика донесся голос уставшего от жизни человека.

– Вы продаете картину Репина «Грачи прилетели»? – поинтересовался Сервант.

– Да пошел ты, – огрызнулся уставший голос и отключил телефон.

– Все правильно, – буркнул Сервант и, глянув на настенные часы, добавил: – Если не уложатся в пятиминутный регламент, приеду, оторву ноги и руки. – Авторитет не успел себя настроить на агрессивный лад, как его телефон разразился звонком. – Слушаю.

– Привет, курортник, – донесся до него голос Грача, первого помощника авторитета, которого Сервант оставил в Черноморске вместо себя.

– Как там в нашем славном городе дела?

– Дела в порядке, – коротко ответил Грач. – Только нам едни появлялись околоточные[5], интересовались, когда вернешься в родные пенаты.

– Да бог с ними, убогими, – рассмеялся Сервант, представляя на мгновение тех, кому пришлось отрабатывать чеченский заказ. – Я звоню совсем по другому вопросу. Скучно мне здесь, на чужбине, ты не мог бы мне отправить несколько любимых вещей? Книгу о помощнике капитана Врунгеля, еще о лучнике Ричарда Львиное Сердце, медицинский справочник, брошюру о борьбе с наркоманией и самоучитель по изготовлению чучел. Может, за время путешествия обучусь чему‑нибудь.

– Понял, нет проблем, – откликнулся Грач. – А куда прислать?

– А в ту гостиницу, где мы два года назад оттопыривались, помнишь? И не позднее завтрашнего вторника. Да, кстати, каждая книга должна быть с двойной обложкой.

– Все будет в лучшем виде, – заверил патрона Грач, прежде чем отключиться.

Примитивный шифр уголовников уберегал если не от дотошных оперов (взяв след, те и в задницу без фонаря залезут), то, по крайней мере, от нападок прокурорского обвинителя, если дело доходило до суда. Разговор произошел самый нейтральный, хотя за это время Сервант успел вызвать самых надежных бойцов своей группировки, и предупредил тех, чтобы взяли по два комплекта документов. А сейчас следовало подумать об инструкции для вызванных боевиков, впрочем, несколько часов могли и подождать. Сергей вспомнил об обещании своей подруге, лайнер «Варшава» не скоро выйдет из порта Буктар. Наскоро одевшись, Сервант вышел из каюты «погулять» по палубе причалившего судна…

…Этой же ночью в машинном отделении пассажирского лайнера «Варшава» внезапно вспыхнул пожар. Пять часов вызванные пожарные боролись с огнем. Жертв, к счастью, не было, но сам пароход пострадал основательно. Владельцы «Варшавы» расселили туристов в самых фешенебельных гостиницах, обещая незабываемые экскурсии по султанату, а если через десять дней «Варшава» не сможет выйти в море, их отправят в Европу самолетом, даже выплатят компенсацию.

Полуденный зной раскалил стены центральной тюрьмы Буктара до температуры духовки. От жара, исходящего от раскаленных стен, страдали не только заключенные, но и охрана. Свободные от дежурств надзиратели и конвоиры спускались в подвал и наслаждались иллюзией прохлады.

Главный комиссар криминальной полиции Абуала Малик волей случая последние дни вынужден был проводить основное время в стенах тюрьмы.

Во время ланча он съел пару сандвичей с майонезом, яйцом и говядиной, все это запил забористым чаем «Липтон» (сказывались два года стажировки в Скотленд‑Ярде), после чего ненадолго прилег на диван в углу кабинета начальника тюрьмы, но заснуть не успел. В кабинет ураганом ворвался американец.

– А‑а, дружище, решили на деньги налогоплательщиков организовать себе отпуск? – с порога закричал Френк Биглер. Американец явно находился в хорошем расположении духа.

– В нашей стране граждане не платят налоги, – скривился комиссар, привстав с дивана.

– Кражу личных средств султана, который все оплачивает в вашей стране из своего кармана, я бы вообще отнес к государственной измене, – не преминул пустить шпильку американец, но, увидев, что комиссар недовольно скривился, примирительно заговорил: – Не стоит дуться, дружище, лучше скажите, как наши русские друзья? Есть сдвиги?

– Вся информация собрана и отсортирована, – не принял примирительного тона старшего агента ЦРУ Малик. – Изучайте, я не буду вам мешать.

Полицейский комиссар собрался покинуть кабинет, но Биглер его задержал.

– Вы еще успеете отдохнуть, господин Малик, а изучать информацию мне легче в вашем присутствии. Вдруг возникнут какие‑то вопросы.

– Как скажете, – обреченно кивнул полицейский. Усевшись на диване, он взял утреннюю газету и демонстративно погрузился в чтение.

Старший агент на этот жест только хмыкнул и с жаром принялся за изучение подготовленных документов. Полицейские чиновники поработали на славу, четко расписав каждый из трех дней пребывания заключенных в султанате. Здесь же были и переводы их разговоров на английский и арабский языки. Привлекшие внимание экспертов высказывания были отмечены ядовито‑желтым маркером.

При внимательном изучении пометок Френк Биглер недовольно выругался, в разговорах двух арестованных контрразведчиков не было ничего ценного. Обычный бытовой треп. А ведь американец специально распорядился их посадить в одной камере в надежде, вдруг что‑то да проскользнет. Не проскользнуло.

– Видеозапись делали? – не оборачиваясь, спросил он.

– Конечно, – комиссар указал рукой на письменный стол. – В столе лазерный диск с записью.

Просмотр записи Френк решил устроить в ускоренном режиме. Ничего особенного. Арестованные спали, ели, с утра занимались гимнастикой, беседовали, сидя на нарах, но внезапно что‑то промелькнуло, заставив подозрительно дернуться уставший взгляд Биглера. Агент нажал кнопку «стоп» и немного перемотал назад, бормоча себе под нос: «Ну‑ка, ну‑ка».

Малик встал с дивана и подошел к американцу. На экране монитора русские общались между собой весело и беззаботно, при этом их лица были почему‑то напряжены, руками арестанты делали какие‑то пассы.

– Вот оно! – торжествующе воскликнул Биглер, ставя DVD‑плеер на паузу.

– Похоже на язык глухонемых, но это не он, – произнес комиссар ошеломленно, понимая, что в очередной раз дал маху. Он уже мысленно представлял, какие кары будут обрушены на головы его подчиненных, как его отвлек голос цэрэушника.

– Вы правы, вряд ли это язык глухонемых, – с сомнением покачал головой американец. – В свое время Христофоров работал в отделе по разработке организованной преступности и внедрению своих людей в ее ряды. Думаю, это ручная азбука, которой пользуются заключенные в русских тюрьмах. – Френк Биглер широко улыбнулся, поздравляя себя с тем, что настоял на отправке ему полного досье на Христофорова и, главное, что он подробно изучил его.

– Вам придется обратиться в Лэнгли, – наконец собрался с мыслями комиссар криминальной полиции. – Боюсь, у нас нет специалистов в этой области.

– В Лэнгли тоже нет специалистов такого профиля. Этой проблеме совсем недавно стали уделять внимание в ЦРУ, выделенная группа изучает «феню». В общем, все это будет не скоро, да и не имеет уже особого значения. Подобная информация должна быть свежей. Главное, теперь нам ясно – русские не желают почетной капитуляции. – Биглер почувствовал, как у него пересохло во рту, но рассчитывать на порцию рома с колой в полицейском участке не приходилось.

– Что будем делать? – ненавязчиво поинтересовался Малик.

– Ну, раз господа чекисты решили воевать… Займитесь этими субъектами, комиссар, самым серьезным образом. В ближайшие дни мне необходимо их признание в убийстве Заурбека Галиперова…

Виктор открыл глаза, тщетно всматриваясь в чернильную тьму, заодно соображая, где он сейчас находится.

Шелест волн, плещущихся за бортом «Аграбы», вернул его в действительность. Теперь все встало на свои места.

Смахнув пот со взмокшего лба, Виктор бесшумно поднялся с койки, сунул ноги в парусиновые штаны. Рядом раздавалось мерное сопение спящих Мустафы и Али, третий, Ясер, дежурил.

Виктор тенью выскользнул из каюты и выбрался на палубу. Облокотившись на фальшборт, он полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух.

После того как стало известно, что местные власти в ликвидации Заурбека Галиперова (и, естественно, полковника) обвиняют двух русских «туристов», ливийцы из команды теперь и на него пялились с неприкрытым подозрением. Если Ясер и Али пытались не подавать виду, то Мустафа не скрывал своей ненависти к нему. Рано или поздно эта ситуация должна выйти из‑под контроля и вылиться в грандиозное рукоприкладство, а может, и чего похуже.

Виктор прикрыл глаза и стал равномерно дышать, обогащая кровь кислородом. Нужно было успокоиться и трезво осмыслить свое положение.

Для начала Савченко немного себя пожалел: «Эх, Владимир Николаевич, подставили вы меня, товарищ полковник. Из Стамбула до России рукой подать, а отсюда… Черт его знает, как с этого острова выбираться». Неожиданно Виктор представил, каково приходится Христофорову и Лялькину в арабской тюрьме, и перестал себя жалеть. Теперь на смену эмоциям пришла логика.

«Если мы не возвращаемся домой, значит, чего‑то или кого‑то ждем. Нового командира или следователя, который будет выяснять причину гибели Фарука. Так по крайней мере поступили бы в Российской армии или на спецслужбе. Ливийские товарищи многому научились у советских коллег, а, значит, такой вариант вполне возможен».

Теперь следовало определиться с тем, что же станут искать дознаватели. Два года, проведенные в закрытом учебном центре ФСБ, не прошли для Савченко бесследно, его готовили не только как опытного бойца, бывший морпех также обладал приличным багажом знаний по таким дисциплинам, как поиск и предварительное дознание. Эти знания также были специфической направленности, но общая схема была схожей.

«Естественно, я при любом раскладе крайний, только пришить мне они ничего не смогут». Микрофон, который Виктор по приказу Христофорова установил в капитанской каюте, он вчера снял и во время утренней пробежки выбросил в отстойник далеко от «Аграбы». Сейчас главное было самому не подставиться.

За спиной послышался какой‑то шум, вернее, даже не шум, просто воздух колыхнулся. Виктор резко обернулся и попытался занять боевую стойку, но не успел, из‑за рубки на него бросилась черная тень…

Глава 3

Назир Шах, высокий подтянутый сорокалетний мужчина, выглядел моложе своих лет. Он больше напоминал тридцатилетнего спортсмена и уж совсем не был похож на ливийца. Наверное, виной тому европейские корни – родословная следователя ливийской контрразведки шла от белоэмигрантов, осевших в Ливии после гражданской войны.

Три поколения смешивания кровей так и не дали его коже оливкового цвета, как у большинства ливийцев. Впрочем, европейская внешность давала ему массу преимуществ, учитывая специфику его работы.

Прилетев в Буктар из Мадрида, Назир Шах поселился в кемпинге на берегу моря. Приняв душ, следователь заказал чашку крепкого кофе по‑турецки, потом через свой портативный компьютер отправил шифрованное сообщение на компьютер Али.

Заместитель покойного полковника Аббаса приехал в кемпинг, где остановился Шах, во второй половине дня. Согласно восточному обычаю, как и положено родственникам, мужчины обнялись и расцеловались.

– Проходи, садись, – Назир указал в глубь коттеджа. В холле все было готово к приему гостя, на полу расстелен большой цветастый ковер, в центре которого уже стояло блюдо с фруктами, рядом пиалы с шербетом, финиками, варенными в меду, и другие сладости.

– Потом закажем кальян, немного расслабимся, – усевшись по‑турецки, произнес следователь, вынимая из кармана широких белых штанов небольшую записную книжку с позолоченной шариковой ручкой, вставленной в специальный зажим на обложке. – Ну, а сперва поговорим о деле, ради которого я сюда прилетел.

Посмотрев на записную книжку, Али сообразил, что раз следователь пользуется столь примитивным носителем информации, то в помещении работает скеллер, электронная глушилка, мешающая работе электронных записывающих устройств.

– По поводу произошедшего я отправил подробный отчет, – негромко проговорил Али.

– Да, конечно, – кивнул следователь, раскрывая свой блокнот. – Я его подробно изучил, но, к сожалению, многое для меня осталось неясным. Поэтому и потребовалась эта наша встреча – прежде чем заняться расследованием, хотелось бы уточнить кое‑какие детали.

– Я понимаю и расскажу все, что известно.

– Отлично. Тогда переходим к делу. Первый вопрос: во время пребывания «Аграбы» в Черноморске пропали двое матросов, Юсеф и Касим. Тебе известно, куда они подевались?

– В то время у полковника были какие‑то дела с руководством местной чеченской диаспоры. Подозреваю, что те состояли в противоборстве с криминальным сообществом города. Думаю, полковник выделил двух матросов (боевиков) для решения какой‑то силовой акции. Касим и Юсеф сошли на берег, имея при себе стрелковое оружие. Больше я их не видел, а вскоре «Аграба» по приказу полковника вышла в нейтральные воды.

– «Подозреваю» и «думаю» не те термины, что подходят для ведения расследования, – недовольно поморщился Назир Шах. – Их к делу не подошьешь, и на пальцах докладов начальство не признает.

Али недоуменно пожал плечами:

– Махмуд Аббас не имел привычки обсуждать свои приказы с подчиненными. Поэтому я могу говорить с уверенностью лишь о том, что знаю наверняка. А об остальном только догадываюсь.

– Все это понятно, – следователь сделал в записной книжке какие‑то пометки и в упор посмотрел на собеседника. – Через некоторое время после вашего отплытия из Черноморска на встрече глав местных чеченских кланов произошел большой взрыв, почти все собравшиеся погибли. Юсеф с Касимом могли это сделать?

Али вновь недоуменно сдвинул плечами.

– Они были многопрофильными бойцами, но зачем это нужно было полковнику? Он ведь вел с чеченцами переговоры.

– А если предположить возможность утечки секретной информации? И взрыв не что иное, как зачистка всех осведомленных?

Теперь Али задумался надолго, складывая головоломку из известных ему фактов, главным из которых был тайник с пятьюдесятью миллионами долларов. Зная норов партнеров по тайному ремеслу, он нисколько не сомневался, что вайнахи, узнав о таких деньгах, за просто так отрезали бы им головы и сожгли к чертовой матери опустошенную яхту. «Не с этим ли фактом был связан наш внезапный отход из Черноморска, – неожиданно осенило ливийца. Мысль показалась ему настолько верной, что он тут же попытался отыскать контраргументы. – Тогда почему мы не пошли домой, а болтались в нейтральных водах в ожидании встречи с братьями Максуровыми? – Но правильно поставленный вопрос, подобно торпеде, уже шел самостоятельно к цели наиболее подходящего ответа. – Максуровы – единственные, кто обладал нужным Аббасу товаром. Остальные тейпы могли попытаться захватить деньги лишь по одному желанию или, вернее сказать, по праву сильного. А полковник их опередил, приказав Юсефу и Касиму взорвать место сборища вайнахов», – Али недовольно поморщился своей догадке, полковник Махмуд Аббас Аль Фарук был профессионалом в области, где вопросы решались при помощи взрывных устройств. Примеров тому было достаточно, например, взорвавшийся над Англией пассажирский авиалайнер.

– Так что ты думаешь? – прервал размышления Али Назир Шах.

– Думаю, теоретически это возможно.

– Если все так, как мы себе представляем, то вполне логично, что взрыв у главной мечети не что иное, как месть чеченцев полковнику Аббасу. Логично?

Али, приглядевший на подносе большой румяный персик, с сочным хрустом впился в него зубами. Говорить с полным ртом было неудобно, поэтому моряк отрицательно замотал головой.

– Почему? – удивился Назир Шах, но ответа на свой вопрос дождался, когда собеседник прожевал плод.

– Если это месть, то логичнее предположить, что чеченцы скорее всего напали бы на нас на яхте, а не стали бы взрывать Махмуда Аббаса вместе со своим лидером.

– Логичнее, – вынужден был согласиться следователь, – но только в том случае, если цель – только один полковник Аббас. А если не он один? Заурбек Галиперов последние месяцы для повстанческого движения Ичкерии был не просто балластом, а гораздо хуже. От борьбы он отошел, собирал первое время средства для полевых командиров, теперь же львиную долю оставлял себе, устроившись здесь с уютом и комфортом, не хуже падишаха. Многие за это на него затаили злобу, но на открытое противостояние никто не решился. Конфликт между волками мгновенно отпугнул потенциальных инвесторов, а так вдруг появился шанс одним выстрелом двух зайцев убить. Так логичнее?

– Даже трех, – на этот раз без пререканий согласился Али.

Пропустив последнюю реплику мимо ушей, следователь сделал очередную пометку в записной книжке. – Эту версию возьмем как основную, но не будем выпускать из виду и другие. Согласен?

– Конечно, – ответил бывший помощник полковника Аббаса, с аппетитом доедая персик.

– А теперь давай поговорим о «третьем зайце», или какую роль играют во всем этом спектакле русские. И начнем с четвертого члена вашего экипажа…

Экстренные вызовы к директору СВР начальника управления специальных операций в последние месяцы стали вполне обычным явлением. Каждый день аналитический отдел через открытые источники, а также от агентуры фиксировал разного рода изменения в международной политике. Где‑то разгорались войны, гремели взрывы террористических акций, звучали разного рода заявления с высоких трибун или изобреталась очередная гадость в тайных лабораториях. В курсе всего этого должен быть руководитель Службы внешней разведки и, выявив наиболее доминирующие угрозы государству российскому, докладывать лично президенту.

Начальник управления специальных операций, в прошлом удачливый агент‑нелегал, часто выступал в роли эксперта той или иной проблемы, потому что одному человеку невозможно объять необъятное.

– Разрешите войти? – отворив дверь в кабинет начальника СВР, с порога спросил он.

– Проходи, садись, – не отрывая взгляда от экрана монитора, главный разведчик рукой указал на кресло возле рабочего стола. Изучив последнюю информацию, руководитель Службы внешней разведки отключил компьютер, снял с носа очки в тонкой золотой оправе и слегка помассировал уставшие глаза. – Слышал, что произошло с «Варшавой»?

Начальник специальных операций наморщил лоб, припоминая, о чем ему стало известно за последние часы. И тут же сообразил, что речь идет не о столице Польши, а о пассажирском теплоходе.

– Пожар в машинном отделении. Ничего страшного. Руководители туристической фирмы, арендовавшие корабль, заявили, что через семь‑десять дней все будет в порядке. Пассажиров разместили в гостиницах города и обещали компенсацию за неудобства.

– Все так, только вот меня настораживает факт, что на теплоходе находится наш агент Воронцова, и пожар вспыхнул, именно когда «Варшава» зашла в порт Буктар.

– Думаете, это связано с арестом фээсбэшников? – предположил бывший нелегал.

– Да нет, – покачал головой директор. – Зная характер Алены, опасаюсь, как бы она не устроила чего‑нибудь в духе Джеймса Бонда.

В кабинете повисла гнетущая тишина, оба шпионских генерала хорошо знали Алену Воронцову. Более десяти лет тому назад совсем молоденькая девушка была заслана в регион Ближнего и Среднего Востока, несколько лет она пускала «корни», приживаясь в жарком климате. И как только основные политические акценты сместились в эту зону, Воронцова оказалась во всеоружии, успешно выполняя все порученные руководством задания. Иногда работая, что называется, на самой грани, отделяющей от провала. Но настоящий профессионализм и авантюрная жилка каждый раз помогали ей выйти сухой из воды.

Дата добавления: 2015-05-06