Ирина Владимировна Щеглова 7 страница

Мамы с детьми разъехались перед обедом, а я с Маринкой, которая относилась к редкому числу поступивших и училась на преподавателя математики (что меня весьма удивило, потому что математику в школе она боялась пуще того, что мама найдет в сумке противозачаточные таблетки) загорали до самого вечера. А потом вместе пошли домой, так как жили всего через дом друг от друга.

У самого крупного продуктового магазина городка Марина заговорщицки хмыкнула, словно о чем-то вспомнила и потащила меня в обход, через двор. Там увидела, как с черного хода грузчики разгружают машину и на редкость довольно заулыбалась.

- Вот он, смотри, - ткнула пальцем в одного из них.

- Кто? - я не поняла, почему у нее вызывает интерес этот невысокий, худой, но жилистый мужчина лет сорока, да еще с такими колючими глазами.

- Да ты что? Это же зэк этот, Пташин, у которого с твоей матерью интрижка! Все знают! - радостно пояснила Марина, причем от радости забыла понизить голос, так что грузчик явно услышал сказанное дословно. Он быстро опустил ящик, который только-только поднял, выпрямился и окинул нас подозрительным взглядом. При виде Марины его лицо сморщилось, как от вони, а мой прямой взгляд он встретил так же - прямо и даже вызывающе. Я растерялась, потому что не знала, что в такой ситуации нужно делать, подходить глупо, что я ему скажу? Но и так пялиться некрасиво...

Его губы искривились, он отвернулся сам. Быстро поднял ящик и ушел внутрь магазина. И больше не вышел, ящики таскал теперь только второй, злобно зыркая на нас из-под густых бровей.

Через пять минут я пришла в себя и в сопровождении Марины пошла дальше. Она еще пыталась доложить какие-то сплетни, но я не слышала, потому что обдумывала новость - моя мама встречается с этим мужчиной и, похоже, к нему неравнодушна. Единственный вывод, в котором у меня не возникло ни малейших сомнений - на кошку Пташин не был похож совершенно...

Дома уже был готов ужин, мама очень быстро накрывала стол, а после так же быстро уселась и начала есть.

- Ты чего не ешь? - спросила через минуту, когда я так и не взяла в руки ложку, - не голодная, что ли?

- А ты куда так спешишь? - спросила я, - опять пойдешь кормить сегодня... кошку?

И вроде вид сделала совсем невинный, но актриса из меня, похоже, никакая.

- Тебе рассказали? - спросила мама, почему-то опуская голову.

- Да, - ложку я взяла, потому что и правда проголодалась.

Она молчала, но мне знаком этот упрямый вид с крепко сжатыми губами. Она так выглядела, когда воевала с тетей Тамарой за приз в виде дочери.

- Мама... А почему ты нас не познакомишь? И вообще, почему сама не сказала?

Он нервно вздохнула, так и не продолжив есть, хорошо хоть лицо немного разгладилось.

- Аленка... он же сидел.

- И что?

- Уголовник - это навсегда. Говорят, такие не исправляются.

Я все это и сама отлично знаю, правда. Но еще я знаю свою маму. Жить с кем-то не очень добрым, драчливым или лживым она не стала бы даже от отчаяния. Потому что у нее уже есть один проторённый путь, куда гораздо легче уйти от одиночества и заменять его другим глупо.

- Мама, мне все равно, раз он тебе нравиться.

Она не ответила. Задумалась, с сомнением рассматривая что-то на столе. И как убедить? Ведь не могу я уехать, зная, что она живет с кем-то, совершенно мне незнакомым? Не угрожать же пойти познакомиться с ним лично?

- Алена, раз уж зашел разговор... ему жить негде, - неожиданно заговорила мама.

- То есть? А раньше где он жил?

- Здесь, - спокойно ответила она.

Та-ак, вот теперь понятно, почему у меня по приезду такое впечатление, будто вещи как-то перелопачены и свалены в спешке. И что много пустого места, где явно должно что-то лежать, вроде следа от чего-то круглого на полке в ванной.

- А сейчас он живет у одного друга и я боюсь, там часто пьют... - заговорила мама.

Намек вполне понятен, я буду тут еще почти месяц, а за месяц он вполне может спиться. Ладно, комната у меня отдельная, присутствие незнакомого мужчины в квартире вещь, конечно, не самая приятная, но что еще делать?

- Я не против, пусть возвращается и живет здесь, - ответила я и уже молча принялась за еду.

Пташина звали Вова. Он пришел с сумкой на следующий день к ужину и весь вечер сидел, как на иголках. Говорил мало, резким тоном и все время хмурился и отводил взгляд. Пару раз матерился, но, несмотря на все это, мне показалось, он жутко не уверен в себе и просто не знает, что делать. Может я бы засомневалась, стоит ли ему доверять маму, если бы не один случайный взгляд в самом конце ужина, когда я отошла налить чай и заметила, как он краем глаза на нее смотрит. Быстро скользит глазами и отворачивается. И столько в этих глазах тепла и страха, вот честно, пришлось отставить чайник и выйти на балкон, чтобы не разреветься.

Что-то слишком впечатлительной я становлюсь... И мне это совершено не нравиться. Хотя радует, что маме, наконец, повезло, ведь это первый мужчина после папиной смерти, которого я рядом с ней вижу. И ее выбор.

Через месяц я вернулась в город и на работу. В первую же неделю пришла жара... вот злости не хватает, зимой такой мороз, что зубы сводит, а летом жара, от которой плавишься как кусок масла! В первый же свободный день меня поймал Стоцкий и затащил с собой на пляж, потому что идти туда в одиночестве он не желал. Насти и Сони в городе не было, они разъехались, одна на море, другая - к родственникам. Даже Славка с Леной отправились-таки в горы на его до удивления живучей машине. Надеюсь, они доберутся...

С пляжа мы уползли уже под вечер, жара почти не спала, но хоть солнце припекало не так сильно, да и тетя Тамара оборвала телефон от переживаний, куда это я запропастилась на целый день!

Зато на работе была красота - кондиционеры и прохлада, хоть ночуй прямо на рабочем месте. Я сидела в кресле и прикидывала, что лучше - день на пляже в тени дерева или все-таки в офисе под кондиционером, когда зазвонил мой мобильный. Новый бы купить, но опять извечный вопрос денег - на нормальный не хватит, менять на такой же дешёвый смысла нет.

Номер высветился незнакомый. Я ответила.

- Аленка... - сказал далекий голос и я онемела.

- Аленка... это ты? - повторил он чуть громче.

- Та... Танкалин? Это ты? - наконец, вернулся ко мне голос. Причем с заметными нервными интонациями.

- Привет, - судя по всему, он улыбался.

- Привет.

- Как лето? Говорят, у вас там жуткая жара, - продолжил он нашу великосветскую беседу.

- Жара, да... А почему ты звонишь?

Он вдруг засмеялся, так странно, очень счастливо, что ли...

- Знаешь, где я? - вопрос пропустил мимо ушей, - я сейчас стою напротив самого настоящего замка, такого, из старого серого камня, с башнями, бойницами и узкими окошками. А в них - кованые решетки. И зелень вокруг. Красота... Ты хотела бы на это посмотреть?

- Да, - ответила я, потому что не знала, насколько этот разговор вообще реален. Может, мне просто сниться сон?

- А небо синее, даже слишком... Здесь так спокойно...

Я облизнулась и собралась с силами.

- Зачем ты звонишь? - переспросила.

- Да вот думаю, - не меняя тона, продолжил он, - что тебе привезти в подарок? Закупал подарки на днях, а тебе так ничего не нашел.

- Спасибо, мне ничего не нужно.

Он опять счастливо засмеялся.

- Не нужно... И что же мне с тобой делать? - спросил.

- В смысле?

- Ну, что же мне тебе привезти? - пояснил Танкалин.

- Если тебе так уж хочется привезти подарок, выбери что-нибудь на свой вкус, - машинально ответила я.

- Боюсь, этот замок не подлежит транспортировке.

Он замолчал. Интересно, а какие там девушки в Англии? Вряд ли Танкалин проживает в мужском монастыре. И кстати... с кем же он там у замка? Вот о чем стоило первым делом подумать! И тут же накатило напоминание о том, какой я обещала себе быть.

- Это все? - строго спросила я, - я вообще-то занята.

Еще немного тишины. И, кажется, звук ветра... не уверена.

- Все, - твердо ответил он. - Не смею больше отвлекать.

Гудки я слушала, наверное, минуту, потому что не могла заставить руку отпустить телефон.

Этот разговор еще долго бы меня преследовал, если бы не Стоцкий. Вернее, если бы не его заявление. Дело было на пляже - мы как раз валялись на одеяле на травке под деревом, место под которым реально было занять, только придя рано утром, чуть ли не до восхода солнца.

Я насторожилась, когда его взгляд весьма откровенно остановился в районе моей груди.

- Слушай, Павлова, - нейтральным голосом заявил Сергей. - У меня к тебе предложение.

- Какое? - спросила я, уже чувствуя подвох и заранее готовясь ко всяким неприятностям. И было к чему! Выслушав его предложение, первые пять минут я вообще была в шоке, а после не знала, плакать мне или смеяться. В общем, месяц назад Стоцкий расстался с одной женщиной (которая, между прочим, была старше его на восемь лет и замужем). С ней он периодически встречался для необременительного приятного близкого общения, и теперь ему нужна замена, так сказать, без особых претензий, потому он предложил мне занять ее место.

- Ты в своем уме? - спросила я, в конце концов, восхищаясь такой несусветной наглостью. Мне хотя бы немножко подобной и уверена, жить стало бы гораздо проще.

- А что такого? - невозмутимо поинтересовался Стоцкий, но взгляд все-таки отвел, уставившись на ветки дерева.

- А мне это зачем?

- А почему нет? Необременительно и приятно.

- Да ну тебя, - я отмахнулась, поняв, что эту беседу лучше не продолжать, все равно переубедить его невозможно. - Найти кого-нить другого. Цукенину, к примеру, если она еще не передумала.

- Это с твоего курса? Та, у который сеть заправок? - тут же заинтересовался Сергей. Ну вот что за тип, сделать такое предложение и тут же переключиться на другой объект! Разве так должны вести себя нормальные молодые люди?

- Ага, с моего.

- Познакомь.

- Позвоню вечером, если она согласиться. Но я буду договариваться только о знакомстве, понял? Мне еще с ней учиться. А остальное ты сам объяснишь. И вообще, советую для разнообразия прикинуться джентльменом! С нами нельзя, знаешь ли, сразу о личном, - заявила я.

Он хмыкнул.

- Да запросто, - заявил.

Нет, ну что за молодые люди пошли! Это мир такой или я не такая? Даже подумать страшно...

Вечером я позвонила Цукениной и, несмотря на заявленное Стоцкому, обрисовала ситуацию подробно. Причем пожёстче, чтобы она явно поняла, с какой стати Стоцкий ей заинтересовался. Времени и сил на объяснение ушло немало, потому что природный такт заставлял высказываться корректно, что в данном случае было непросто.

А она вдруг рассмеялась.

- Павлова, - говорит, - хватит мучиться и мямлить ерунду. Мне пару раз приходила в голову идея опоить Стоцкого и изнасиловать. Так неужели ты думаешь, меня смутит твое невнятное объяснение касательно того, что именно ему от меня понадобилось?

Все сожаления я тут же проглотила. Парочка, по большому счету, складывается на равных.

На следующий день вечером я стоически дождалась Цукенину в парке и отвела к реке, где нас ожидал Стоцкий, явившийся, к моему большому удивлению, с цветами. Судя по крокодильим взглядами, которым новоиспеченные знакомые обменялись, вряд ли они сегодня станут гулять по парку. Я побыстрее смылась.

С тех пор Стоцкий из моей жизни пропал, но зато вернулся Славик с Леной и Настя, так что остаток лета пролетел быстро и весело.

Потом начались занятия. А Танкалин так и не вернулся. Мне было неудобно задавать Павлу Николаевичу вопросы, дело вроде как не мое. Но прошла неделя и я решилась. В субботу, как только он пришел и поздоровался, подалась вперед, чтобы успеть его остановить и узнать, как там у младшего дела с практикой.

И вот опять... Стоило собраться с силами, как все решилось без моего участия и совершенно неожиданным способом.

Остановившись напротив безо всякой просьбы, дядя Паша расцвел в улыбке и спросил:

- О, Аленка, а хочешь составить мне компанию? Я сейчас еду встречать Костю.

И я порадовалась, что под руками стол, за который можно незаметно зацепиться.

- Да, - глухо сказала я.

- Собирайся, заберу кое-что и выходим, - Павел Николаевич ушел в свой кабинет, а я опустилась на кресло. Я не жалела о своем решении... не сейчас. И лучше пока не думать, зачем? Я итак знаю, что сделала глупость. Знаю, что пожалею, очень сильно пожалею, но не в этот момент, позже. А сначала... сначала я увижу Костю.

Дачный сезон еще не закончился, потому дороги были довольно свободные. Павел Николаевич сидел впереди, рядом с водителем и изредка с ним переговаривался.

А я почти прилипла к окну, пытаясь заставить сердце биться не так часто. Сиденье было удивительно удобным, машина тихонько урчала, вокруг пахло очень необычно - не просто кожей, а плотным будоражащим запахом роскоши, но почему-то жутко хотелось открыть окно и впустить в салон ветер. Подставить ему лицо и закрыть глаза. Но в этом и недостаток кондиционеров - открытое окно только мешает поддерживать нужный климат.

До аэропорта добрались удивительно быстро, водитель остался в машине, а мы с дядей Пашей отправились в здание. Оказалось, нужный нам рейс уже прибыл, так что прилетевшим оставалось только пройти таможенный контроль, дождаться вещей (что в наших аэропортах может затянуться на непредсказуемо долгое время) и предстать перед счастливыми встречающими.

Мы спустились на нижний уровень, где пропускные пункты, без дяди Паши я вряд ли бы так быстро их нашла, но постаралась запомнить дорогу, в будущем наверняка придется встречать каких-нибудь людей, хотя бы тех же клиентов. Мы стояли напротив пропускных пунктов, через которые выходят прибывшие, низко над головой висел потолок из металлических пластин бронзового цвета, отчего казалось, что сейчас ночь и мы глубоко под землей.

Где-то гудели вентиляторы, Павел Николаевич что-то негромко рассказывал, но к счастью, ответа не ждал, потому что вряд ли бы я смогла внятно выговорить хотя бы пару слов. Удивительно, что все мое на редкость нервное состояние скрывалось глубоко внутри - увидев себя в отражении одного из магазинчиков, я поразилась, насколько спокойным выглядит мое лицо.

Костю я не узнала. Вернее, конечно же, узнала, но он был совершено не похож на того, к которому я привыкла. Танкалин всегда одевался дорого и стильно, и даже человек несведущий, увидев его шмотки, смог бы догадаться, что это вещи качественные и дорогие и на рынке подобных не купишь.

Сейчас же на нем были джинсы, сильно рваные на коленках, бесформенный темно-серый блейзер с заплатками на локтях, из ворота которого выглядывала белая футболка, огромные ботинки на толстой подошве и шапка... Челюсть у меня просто отвалилась - какая-то длинная трикотажная шапка с висящей позади кисточкой. Он ужасно походил на киношного беспризорника.

И как же он улыбался...

Стоило ему выйти из прохода и найти нас глазами, как Павел Николаевич пошел навстречу и почти смял его в объятиях, одобрительно хлопая по спине и довольно улыбаясь. На внешний вид младшего он не обратил ни малейшего внимания. Значит, им не удивлен? А это, в свою очередь, значит, что он его уже раньше таким видел! А я - нет...

Когда дядя Паша, наконец, отпустил Костю и отвернулся к вещам, тот повернул голову и посмотрел на меня - я стояла чуть позади, чтобы им не мешать. Он быстро сделал несколько шагов и остановился напротив, так близко, что я почувствовала, как от него пахнет чипсами и газировкой. Никаких следов дорогого вкусного парфюма и такой запах ему безумно шел.

- Здравствуй, Алена, - на шее у него виднелась толстая металлическая цепь, похожая на ошейник. Разве можно было при виде подобного не улыбнутся?

- Здравствуй, Костя, - пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо, он все-таки был выше.

- Ты загорела, - с тихой улыбкой сообщил.

- И ты...

Пожалуй, мы стояли слишком близко друг от друга, но ведь без рук, значит, не считается? Еще от его одежды пахло каким-то свежим порошком или кондиционером. Мне хотелось прижаться к этой одежде носом и чтобы он меня обнял. Эту ленивую мысль я мимоходом отогнала, итак было слишком хорошо. Но вот рядом появился Павел Николаевич.

- Пора идти, хватит дорогу загораживать. Костя, это все вещи?

Он тут же отвлекся.

- Да. Давай мне эту сумку, а сам бери ту, на колесиках, ее везти проще.

И мы отправились к машине.

Первый тревожный звонок в моей голове прозвенел, когда Костя вышел на стоянку и оглянулся на город. В его непривычно живых глазах вдруг промелькнуло что-то странное, даже больное, но вышедший водитель уже отвлек его внимание, забирая вещи и мастерки укладывая их в багажник, а Павел Николаевич, не мешкая, садился на переднее сиденье машины, кивком приглашая присоединяться.

Несколько минут дядя Паша посвящал Костика во всякие новости, от меня далекие. Выяснилось, что строительство дачи, которую дядя Паша пожелал возвести в полном соответствии со своим безупречным вкусом, продвигалось на удивление медленно и получалась она совершенно не такой, как он планировал. Он уже и не рад, что в это ввязался, хорошо хоть старую продать не успел, как собирался. Потом перешел на какие-то контракты, поездки, хитрожопого посредника (тут он передо мной извинился, но продолжал называть того только так), работающего на оба лагеря и как ни странно, Костя явно понимал, о чем речь. А я ведь была уверена, что он никакого отношения к работе фирмы не имеет и отцу никак не помогает. Похоже, опять ошиблась. Впрочем, мне это свойственно.

Когда мы, наконец, въехали в сам город, Костя вдруг надолго приклеился к окну, выглядывая из него с таким отвращением, с каким помешанный на чистоте человек заглядывал бы в ворота свинофермы. Его улыбка постепенно таяла, от этого было немного больно, как и оттого, что я не понимала, в чем дело.

- Кстати, может, пообедаем? - вдруг предложил Павел Николаевич.

- Сейчас? - удивился Костя и даже от окна отлип, - мне нужно попасть домой, принять душ... переодеться.

- Ну-у-у, - дядя Паша взглянул на часы. - Уже два, в пять у меня встреча, так что если не сейчас, то без меня. Поужинаете без меня? - спросил он и мы с Костей вдруг изумлено уставились друг на друга.

- Разве Алена не на работе? - удивлено спросил он.

- Она всего до шести, ну и уйдет раньше, если что, - хмыкнул дядя Паша.

А я смотрела на Костю и просто не могла отвернуться. Мне дико нравилось, как он сейчас одет и хотелось об этом сказать, но, конечно же, я не стала этого делать.

- Поедешь ужинать? - вдруг спросил Костя и мое сердце на миг остановилось.

- Да, - не думая, ответила я. Потому что думать было никак нельзя.

- Я заеду к шести, - сообщил он и отвернулся назад, к окну.

Примерно через полчаса мы приехали к их дому, и я впервые увидела, где именно живут Танкалины. Это был какой-то огромный комплекс из нескольких невысоких домов, максимум этажей по десять, изумрудные и голубые панели, въезд на территорию по пропускам, во дворе дорожки, выложенные из камешков и огромный парк вокруг.

Павел Николаевич вышел первым, предварительно договорившись с водителем, что тот отвезет меня обратно в офис.

- Я заеду, - повторил Костя, выходя из машины следом за отцом. Выпрямился и оглянулся на дом. Немножко нахмурился, Павел Николаевич сам достал вещи из багажника и потащил к подъезду, только тогда Костя очнулся и перехватил одну из сумок. Я смотрела, как они заходили в подъезд и думала, что этот Костя, спину которого я сейчас вижу, совершенно не похож на того человека, который вышел к нам из пункта пропуска.

Странное подозрение резануло сердце, но я его отогнала. Не сейчас, пожалуйста, только не сейчас. Машина отъехала и, пропетляв по въездной дороге, вырвалась на трассу.

Меня доставили прямо ко входу в офис. Кроме охраны опять никого не было, я поднялась наверх и выпила три чашки кофе подряд, но собраться все равно не получилось. Я сто раз пожалела, что не ношу с собой косметику и в сумке лежит только блеск для губ. И что не надела сегодня свое самое красивое летнее платье. Даже пришла неожиданная мысль поехать переодеться, но вряд ли бы я успела вовремя вернуться. От идеи позвонить кому-нибудь и попросить привезти мне платье сюда тоже пришлось отказаться - как я объясню подобное тете Тамаре?

Я включила какой-то очередной фильм из коллекции Никиты, чтобы хоть как-то отвлечься. Выбрала с пометкой "кишки и кровища", надеясь, что зрелищность данного сюжета хорошо приковывает к себе внимание зрителя.

...В шесть часов он не приехал.

В половину седьмого его все еще не было.

Я смотрела, как на экране меняются картинки, что-то происходило. Кто-то кричал, кого-то ели, вроде даже живьем, кто-то размахивал бензопилой, из отрезанных частей тела хлестали фонтаны крови и все это ничуть меня не задевало.

Танкалин позвонил без пятнадцати семь. Он был пьян.

- Слушай, - шумно выдохнул, - у меня тут... не получается в общем никуда!

На заднем фоне грохотала какая-то музыка, смеялись и разговаривали люди.

- Костя, иди назад, пока мы окончательно не продули, - крикнул не очень трезвый женский голос.

Он на секунду оторвался от трубки.

- Сейчас, я же сказал! - раздраженно крикнул в ответ.

- Так вот, - вернулся, - не могу м-м-м приехать, извини. Я тут... плохо себя чувствую. Голова после перелета жутко болит.

- Танкалин, так пиццу или суши? - опять завопил кто-то издалека.

- Да чтоб... - неразборчиво пробормотали в трубку.

Я очень быстро отключилась, так и не сказав ни единого слова.

Дома была тетя Тамара, которую видеть сейчас я не могла. На улице в моем состоянии появляться не стоило, к друзьям соваться тоже - они захотят объяснений и разговоров по душам. Я не хочу. Но к счастью на работе никого и, судя по тому, что сегодня выходной, уже никого не будет.

Я уселась на диванчик и уставилась в стену.

Мне нужно идти дальше. Потому что если я остановлюсь, я пропаду. Совсем пропаду, раз и навсегда. А у меня тетя, которая гордиться мной больше, чем только можно представить. Иногда мне кажется, что гордиться незаслуженно... И мама, которая полжизни проторчала на рынке, отдавая мне последнее и заслужила, чтобы теперь я о ней позаботилась. И я сама... могу рассчитывать только на собственные силы. У меня есть цель, которая еще не достигнута и я должна как можно более плотно ей заниматься. Не стоит останавливаться и забывать о цели даже на секунду.

А теперь еще одно. Чтобы идти дальше я должна переступить через... это. А чтобы переступить, придется признать. Увидеть врага в лицо.

Я закрыла глаза и призналась самой себе в самом страшном - я по уши влюблена в... эту сволочь. Никто из сплетников не ошибался, все так и есть. Эта влюбленность настолько сильна, что голова начинает кружиться всего лишь при одной мысли о нем.

Новость я приняла. Потом примерно час искала по интернету и читала статьи, где любовь объясняется животным инстинктом размножения, а влечение основывается на химических сигналах организма - феромонах. То, что доктор прописал. Стоит разобраться в структуре какого-нибудь процесса, разгадать его, вывернуть наизнанку и все становиться проще. Должно стать!

Я окончу институт, не отвлекаясь ни на что. И больше не позволю Танкалину сбивать меня с дороги своими бзиками, хватит! А потом я устроюсь на отличную работу, заберу маму и найду самого лучшего в мире мужа. Я буду его любить, хотя сейчас в такое и не верится, у нас будут дети, мы будем жить долго и счастливо и даже умрем в один день, как в сказке!

Но это будет потом, сейчас приоритет другой - учеба.

Как же глупо я попалась... всего-то один звонок и пару улыбок. Чтобы я еще хоть раз!

Все. Хватит!

Как ни странно, встретившая меня дома тетя Тамара ничего подозрительного в моем поведении не заметила.

Следующим утром я начала новую жизнь.

Прошла неделя. С девчонками мы по привычке утром встречались на крыльце. Настя рассталась со своим молодым человеком и находилась в состоянии свободного поиска. Соня последнее время постоянно опаздывала и пока мы ее ждали, я стояла рядом с Настей и выслушивала ее рассуждения на тему, где бы найти такого, чтобы соответствовал (и далее бесконечный перечень пунктов). Надо признать, пункты менялись каждый день, некоторые пропадали совсем, некоторые хаотично перемещались вверх-вниз. Но независимо от этого, сколько бы мы не смотрели по сторонам, ни одного подходящего Насте кандидата ни разу не обнаружили...

На бухучете преподавательница предложила желающим дополнительное занятие в среду вечером за чисто символические деньги. Я тут же согласилась. Все, что имеет уклон в математику и анализ итак дается мне легко, но зато вечер будет занят и занят делом. Девчонки подумали немного и тоже записались, а потом все время до обеда вздыхали и прикидывали, не зря ли. Даже надоели, честное слово, ну не хочется - пойди и откажись, чего мне-то голову морочить? Поэтому, когда мы вошли в столовую и я увидала Стоцкого с Цукениной, то быстро воспользовалась моментом, сказала девчонкам, что у меня к Стоцкому важный разговор и быстро смылась.

Как ни странно, с самого начала занятий Цукенина ходила в нашу столовую, а не Стоцкий с ней в элитную. Я вообще думала, он не из тех, кого смущает, когда женщина за него платит, а оно вон как повернулось...

Необычная вообще пара из них получилась. Встречались они гораздо чаще, чем нужно для дел, на основе которых их пара и образовалась. Они почти всегда приезжали вместе и уезжали после занятий тоже вместе, Цукенина за рулем, Стоцкий с невозмутимым видом рядом. Иногда он ждал ее под аудиторией, а после молча провожал в другую. Я вообще ни разу не видела, чтобы они о чем-то говорили, разве что парой фраз перекидывались, но судя по всему оба чувствовали себя вполне комфортно. Цукенина все еще общалась с Альтиной, но уже очень редко, только в случаях, когда отсутствовал Стоцкий, так что та нашла себе другую компанию - ту самую, где Векина, Зайцева и последняя мисс Вероника. Векина, кстати, давно уже встречалась с каким-то малоизвестным троюродным племянником главы одного из десятка крупнейших банков страны Андреем, который был немного туповат, но зато смотрел он на Асю так жадно, будто хотел облизать прямо здесь и сейчас. После Танкалина ей, видимо, такой взгляд был в новинку.

Сам Танкалин появлялся среди Бшников, но без баб. Вероника ходила кругами, но он ее игнорировал. Впрочем, это уже было неважно.

Так вот, сбежав от стонущих в припадке неуверенности девчонок, я напросил на компанию к Стоцкому с Цукениной. Они неожиданно вежливо согласились. Неужели тренируют на будущее королевскую невозмутимость? Занятно. Обед обещал быть спокойным, но стоило усесться за столик, как к нам подошел некий первокурсник Роман Ольховский. Странный, кстати, первокурсник, потому что в институт он попал прямиком из армии, и никто не знал как именно, влиятельных родственников у него вроде не имелось, платить за него было некому, но так или иначе, он поступил.

Откуда он знаком со Стоцким я тоже не знала. У Романа было очень простое лицо, из тех, что легко теряются в толпе. Еще он был немного лопоухим, но растрёпанные волосы удачно уши прикрывали. Волосы темно русые, глаза светлые и морщинки в уголках глаз, когда он улыбался как-то всем лицом сразу.

- Можно я с вами посижу? Не люблю есть один, - обратился к Стоцкому. Видимо, желание и согласие слабого пола его не особо интересовали.

Стоцкий равнодушно кивнул. Цукенина кисло улыбнулась (приветливо, видимо, не получалось). А я и вовсе его проигнорировала.

Роман совершено не обладал чувством субориентации и общался со всеми одинаково, так сказать по-братски, вне зависимости от их общественного положения.

Цукенину, к примеру, спросил, чего она нацепила такие узкие брюки, передавит живот и все, детей не будет. Та даже поперхнулась от подобного замечания, но промолчала, разве что глаза округлились. Ольховский решил, что от ужаса, потому что она прониклась, а я уверена - от его наглости. Не привыкла Олеся к такому простецкому обращению.

На меня Рома смотрел с интересом, примерно половину времени - в лицо, вторую половину - на грудь, но к счастью молчал. Я ушла первая, оставив Стоцкого самого развлекать его знакомого.

Обед, в общем, получился не самым удачный. Зато девчонки за это время успокоились, решили, что разок дополнительные занятия посетят, а после и решат окончательно, надо ли им это. День закончился в блаженной тишине.

На следующий день за обедом Роман не нашел в столовой Стоцкого (они опаздывали), если вообще искал, потому безо всякого смущения присоседился за столик, где уже сидела я с Соней и Настей. Судя по лицу последней, она тут же принялась оценивать его на предмет возможности сделать своим молодым человеком. Не знаю уж, что она решила, но в конце обеда Роман спросил сразу нас всех.

- Что вечером будете делать?

Мы задумались. Не над ответами, а пытаясь понять, зачем ему сразу все трое?

- Работать, - ответила я.

- В кино пойду. Со своим парнем, - подчеркнула Соня.

- Пока ничего, - решила, наконец, Настя.

- Ясно. - Судя по тому, что его взгляд остановился снова на мне, охладил его пыл именно мой ответ. Неужели у меня появился собственный поклонник?

Было немного смешно, но вскоре я о нем забыла. Вечером на работе должен был появиться Танкалин младший, и если в институте я его общество легко игнорировала, на работе такого не получится. Но с другой стороны, все равно рано или поздно придется учиться общаться с ним прилюдно, так что надолго откладывать разговор тоже смысла нет, только хуже будет.

Дата добавления: 2015-05-06