Концепция мира у ветхозаветных пророков

Даже если бы мир означал только лишь отсутствие войны, или ненависти, или резни, или безумия — его достижение было бы одной из величайших целей, которые ставит перед собою человек. Но если попытаться понять особую концепцию мира у ветхозаветных пророков, следует пойти несколько дальше и признать, что их концепция мира не может быть определена просто как отсутствие войны, она представляет собою духовную и философскую концепцию. Она основана на изложенной пророками идее человека, истории и спасения; корни ее восходят к истории создания человека и его ослушания Бога, как она изложена в книге Бытия, а кульминации эта концепция достигает в идее мессианского времени.

До падения Адама, то есть до того, как у человека появился разум и самосознание, он жил в полной гармонии с природой: «И были оба наги, Адам и жена его, и не стыдились» (Быт 2:25). Они были самостоятельны, но не осознавали этого. Первый акт неповиновения, который в то же время есть начало человеческой свободы, «открыл ему глаза», человек познал, как судить о добре и зле, стал осознавать себя и род человеческий. Но человек был наказан Богом за ослушание^[1]. Какова была кара? Была возвещена враждебность и борьба между человеком и животным («и вражду положу между тобою [змеем] и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт 3: 15)), между человеком и землей («проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю» (Быт 3:17–20)), между мужчиной и женщиной («и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою» (Быт 3:16)), между женщиной и ее природными функциями («в болезни будешь рождать детей» (Быт 3: 16)). Первозданная, до-индивидуальная гармония уступила место конфликтам и борьбе.

Человек должен был почувствовать себя чуждым в мире, отчужденным от самого себя и от природы, чтобы оказаться в состоянии вновь стать единым с самим собой, с родом человеческим и с природой. Он должен был ощутить разобщенность между собою как субъектом и миром как объектом, чтобы преодолеть эту разобщенность. Его первый грех, неповиновение, представляет собою его первое свободное действие; это начало человеческой истории. В ходе истории человек развивается, совершенствуется, раскрывается. Он развивает свой разум и способность ходить. Он создает себя в ходе исторического процесса, который начался его первым свободным действием, свободой неповиновения, свободой сказать «нет».

Какова, согласно Ветхому Завету, роль Бога в этом историческом процессе? Прежде всего, самое важное то, что Бог не вмешивается в человеческую историю с актами милосердия, он не изменяет природу человека и не изменяет его сердца. (В этом основное различие между концепцией спасения ветхозаветных пророков и христианской.) Человек порочен, потому что отчужден и не преодолел своей отчужденности. Но эта «порочность» лежит в природе человеческого существования и в самом человеке, а не в Боге, который может уничтожить это отчуждение через достижение новой гармонии.

Роль Бога в истории, согласно Ветхому Завету, сводится к тому, что Он посылает своих провозвестников, пророков, которые, во-первых, указывают человеку новую духовную цель; во-вторых, предоставляют человеку альтернативу, в которой он должен сделать выбор; в-третьих, выражают протест против всяческих действий и отношений, из-за которых человек утрачивает себя самого и свой путь к спасению. Однако человек волен в своих действиях, и решать предстоит ему. Он выбирает благословение или проклятие, жизнь или смерть. Бог надеется, что человек выберет жизнь, но Бог не может спасти его своим милосердием.

Это ярко видно в том, что говорит Бог, когда евреи просят Самуила дать им царя:

«И собрались все старейшины Израиля, и пришли к Самуилу в Раму, и сказали ему: „Вот, ты состарился, а сыновья твои не ходят путями твоими; итак поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов“. И не понравилось слово сие Самуилу, когда они сказали: „Дай нам царя, чтобы он судил нас“. И молился Самуил Господу.

И сказал Господь Самуилу: „Послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними; как они поступали с того дня, в который Я вывел их из Египта, и до сего дня, оставляли Меня и служили иным богам, так поступают они с тобою; итак, послушай голоса их; только представь им и объяви им права царя, который будет царствовать над ними“ (I Цар 8: 5–9).

Поэтому Самуил передал все слова Господа людям, которые просили у него царя. Он сказал: „Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим и [сделает] всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; и поставит [их] у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его,*и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим; и от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; и рабов ваших и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; от мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами; и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда“. Но народ не согласился послушаться голоса Самуила, и сказал: „Нет, пусть царь будет над нами, и мы будем как прочие народы: будет судить нас царь наш и ходить пред нами, и вести войны наши“. И выслушал Самуил все слова народа, и пересказал их вслух Господу. И сказал Господь Самуилу: „Послушай голоса их и поставь им царя“. И сказал Самуил Израильтянам: Пойдите каждый в свой город» (1 Цар 8:4-22).

Все, что Самуил мог, это «послушать голоса народа», протестовать и показывать народу последствия его действий. Если, несмотря на это, люди продолжают просить себе царя, это их решение и они отвечают за него.

Этот же принцип ясно виден в библейской истории исхода из Египта. В самом деле, Бог показал Моисею, как сотворить несколько чудес. Однако эти чудеса, в сущности, не отличались от тех, что умели делать египетские маги. Разумеется, эти чудеса должны были придать веса Моисею в глазах фараонов и в глазах собственного народа; они были уступкой Моисею, боявшемуся, что люди не поймут в чистом виде его послания от безымянного Бога. Однако самое главное состоит в том, чтобы подготовить людей и фараона к свободе, Бог не вмешивается вовсе. Фараон остается самим собой; он становится только хуже — его сердце «ожесточается»; евреи тоже не изменяются. Снова и снова пробуют они убежать от свободы, вернуться к египетскому рабству и к безопасности. Бог не изменяет их сердец, как не изменяет и сердце фараона. Он предоставляет человека самому себе, давая ему возможность творить свою историю, добиваться своего спасения.

Первым свободным актом человека был акт неповиновения; этим актом он преступает границы своего исходного единства с природой, он осознает себя, своего ближнего, отчужденность между собой и им. В ходе исторического процесса человек создает самого себя. Он развивается в области самосознания, любви, справедливости, и, когда он достигает полного понимания мира силой своего разума и любви, он снова становится цельным, он уничтожает свой первородный «грех», он возвращается в рай, но на новом уровне человеческой индивидуальности и независимости. Хотя человек повинен в «грехе» неповиновения, его прегрешение становится оправданным в ходе исторического процесса. Он не страдает от порочности своей сущности, даже сам его грех становится началом диалектического процесса, завершающегося созданием человеком самого себя и спасением самого себя.

Это завершение создания самого себя, являющееся концом истории раздоров и конфликтов и началом новой истории гармонии и единения, называется «мессианским временем», «концом дней» и т. п. Мессия не Спаситель. Он послан Богом не для того, чтобы спасти людей или изменить их порочную сущность. Мессия — символ собственных достижений человека. Когда люди достигают единения, когда они готовы, тогда появляется Мессия. Мессия не в большей мере Сын Божий, чем любой другой человек; это царь-помазанник, который представляет новую историческую эпоху.

Взгляд пророков на мессианское время — это понимание его в виде гармонии между людьми, между мужчиной и женщиной, между человеком и природой. Эта новая гармония отлична от райской. Она не может быть достигнута иначе, чем полным развитием человека с целью стать истинно человечным, со способностью любить, знанием истины и справедливыми деяниями, развитием сил разума до такой степени, что они могут освободить человека от рабства и от бремени иррациональных страстей.

Видения пророков изобилуют символами идеи новой гармонии. Земля станет снова плодоносить, мечи будут перекованы на орала, лев и ягненок возлягут рядом в полном согласии, войн больше не будет, человечество станет единым в истине и любви.

Мир в видениях пророков — это один из аспектов мессианского времени; когда человек преодолеет раскол, отделяющий его от рода человеческого и от природы, он действительно окажется в мире с теми, от кого был отделен. Чтобы жить в мире, человек должен найти «искупление»; мир — это результат трансформации человека, при которой единение заменяет отчуждение. Таким образом, идея мира, по мысли пророков, не может быть отделена от идеи воплощения человеком своей человечности. Мир — это нечто большее, чем отсутствие войн; это гармония и единение в отношениях людей, это преодоление разобщения и отчуждения.

Концепция мира ветхозаветных пророков выходит за пределы отношений между людьми; новая гармония должна также воцариться между человеком и природой. Мир между человеком и природой — это гармония между ними. Человек и природа больше не разобщены, человеку больше не угрожает природа, он больше не преисполнен решимости покорять ее: он начинает принадлежать природе, а природа становится человечной. Он и природа перестают противостоять друг другу и становятся едиными. Человек чувствует себя дома в мире природы, а природа делается частью мира человека. Таков мир в видении пророков (еврейское слово, означающее мир, shalom, которое может быть переведено как «полнота, цельность», указывает именно на этот смысл).

Концепции мессианского времени и мессианского мира, разумеется, отличаются друг от друга в различных пророческих источниках. Мы не ставим целью входить в подробности этих различий. Достаточно показать, приведя несколько характерных примеров, различные аспекты идеи мессианского времени в той мере, как она связана с идеей мира.

Идея мессианского времени как состояние мира человека с природой и окончания всякой деструктивно-сти описаны у Исайи следующим образом:

«Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена ведением Господа, как воды наполняют море» (Ис 11: 6–9).

Идея новой гармонии человека и природы в мессианское время означает не только конец борьбы человека с природой, но также и то, что природа перестанет таиться от человека, она будет любящей, заботливой матерью. Природа в самом человеке перестанет быть ущербной, и природа, окружающая его, не будет больше бесплодной. Вот как говорит Исайя об этом:

«Тогда откроются глаза слепых, и уши глухих отверзутся. Тогда хромой вскочит, как олень, и язык немого будет петь; ибо пробьются воды в пустыне, и в степи — потоки. И превратится призрак вод в озеро и жаждущая земля — в источники вод; в жилище шакалов, где они покоятся, будет место для тростника и камыша. И будет там большая дорога, и путь по ней назовется путем святым: нечистый не будет ходить по нему; но он будет для них одних; идущие этим путем, даже и неопытные, не заблудятся. Льва не будет там, и хищный зверь не взойдет на него, его не найдется там, а будут ходить искупленные. И возвратятся избавленные Господом, придут на Сион с радостным восклицанием; и радость вечная будет над головою их; они найдут радость и веселие, а печаль и воздыхание удалятся» (Ис 35: 5-10).

Или, как Исайя говорит далее:

«Вот, Я делаю новое; ныне же оно явится; неужели вы и этого не хотите знать? Я проложу дорогу в степи, реки в пустыне. Полевые звери прославят Меня, шакалы и страусы, потому что Я в пустынях дам воду, реки в сухой степи, чтобы поить избранный народ Мой» (Ис 43: 19–20).

Идея нового единения людей, где не будет ни отчуждения, ни деструктивности, выражена Михеем:

«И будет Он судить многие народы и обличит многие племена в отдаленных странах; и перекуют они мечи свои на орала и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меча, не будут более учиться воевать. Но каждый будет сидеть под своею виноградной) лозою и под своею смоковницею, и никто не будет устрашать их, ибо уста Господа Саваофа изрекли это. Ибо все народы ходят, каждый — во имя своего бога; а мы будем ходить во имя Господа Бога нашего во веки веков» (Мих 4: 3–5).

Но в мессианской концепции человек не только перестает истреблять других. Он также преодолеет разобщение народов. Когда он станет в полной мере человеком, чужеземец перестанет быть чужеземцем, а сам он перестанет быть чуждым самому себе. Иллюзия различий между народами исчезнет; больше не будет никаких избранных народов. Амос говорит об этом так:

«Не таковы ли, как сыны Ефиоплян, и вы для Меня, сыны Израилевы? — говорит Господь. — Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян — из Кафтора, и Арамлян — из Каира?» (Ам 9: 7).

Та же мысль, что все народы в равной мере любимы Богом, прекрасно выражена также Исайей:

«В тот день из Египта в Ассирию будет большая дорога, и будет приходить Ассур в Египет, и Египтяне — в Ассирию; и Египтяне вместе с Ассириянами будут служить Господу. В тот день Израиль будет третьим с Египтом и Ассириею; благословение будет посреди земли, которую благословит Господь Саваоф, говоря: благословен народ Мой — Египтяне, и дело рук Моих — Ассиряне, и наследие Мое — Израиль» (Ис 19: 23–24).

Подводя итоги, можно сказать, что концепция мира ветхозаветных пророков является частью общей исторической и религиозной их концепции, находящей свое самое полное выражение в идее мессианского времени; мир между людьми, между человеком и природой есть нечто большее, чем отсутствие раздоров; это воплощение истинной гармонии и единения, это опыт «искупления» в мире и внутри себя самого, это конец отчуждения, это возвращение к самому себе.

«Дианетика» — для тех, кто домогается готовенького счастья^[2]

Никогда еще люди не проявляли большего интереса к психологии и искусству жить, чем сегодня. То, что людей так привлекают книги, в которых обсуждаются подобные темы, свидетельствует о серьезной их озабоченности не столько материальной стороной жизни, сколько человеческой. Среди этих книг есть такие, которые действительно удовлетворяют потребность людей в разумном руководстве, но есть и другие, обращенные к тем читателям, которые надеются обрести готовое счастье и чудесное исцеление. «Дианетика» — последняя по времени в этой серии книг, автор которой без тени смущения использует все, что обеспечивает успех. «Создание дианетики — это веха в жизни человечества, сопоставимая разве что с открытием огня и более значимая, чем изобретение колеса или дуги». Автор претендует на то, что он не только открыл «единый источник всех видов неврозов, психозов, преступлений и психосоматических болезней», но также и разработал терапию, исцеляющую от всех этих недугов. «Дианетика излечивает, причем излечивает без срывов».

Сначала автор представляет на наше рассмотрение общую теорию устройства психической жизни, а затем, опираясь на нее как на предпосылку, выстраивает теорию душевных расстройств и техники их излечения. «Человеком движет только стремление выжить». Человек обеспечивает выживание самому себе, своему полу, своей группе и человечеству в целом, причем каждое из этих «подразделений цели в рамках целостного динамического принципа» называется «динамикой». Автор проводит различие между «аналитической частью психики», «воспринимающей и сохраняющей опытные данные с тем, чтобы ставить проблемы и обдумывать их, а также направлять организм по всем четырем динамикам»; и «реактивной частью психики», «регистрирующей и сохраняющей физическую боль и болезненные переживания и старающейся управлять организмом исключительно на основе принципа стимул-реакция». В то время как аналитическая часть души, сопоставимая с грандиозной счетной машиной, мыслит в категориях сходства и различия, реактивная ее часть оперирует только тождествами.

Представления о реактивной части психики составляют основу авторской теории душевных болезней и их излечения. В минуты сильной физической или душевной боли аналитический разум приостанавливает свое действие, и слова, произнесенные перед «бессознательным» человеком, запоминаются в виде «энграмм». Для обычного процесса припоминания энграммы недоступны. Но, сам того не сознавая, человек детерминируется содержанием энграмм подобно тому, как поведение человека в постгипнотическом состоянии мотивировано внушением, полученным под гипнозом. «Если дьявол когда-либо существовал, то реактивную часть души измыслил именно он… В ней причина всего и вся, что только можно отыскать в перечне душевных болезней: психозов, неврозов, навязчивых состояний, вытеснений… Она способна „наградить“ человека артритом, бурситом, астмой… и так далее по всему списку психосоматических болезней… Энграммы — вот один-единственный источник любых помрачений ума и психосоматических болезней».

Дианетическая терапия исходит из следующих предпосылок. Пациент («неочистившийся») болен потому, что таковым его делают энграммы. Припомнив («вернув») содержание всех важных энграмм, особенно тех, что относятся к предродовому периоду, пациент навсегда освобождается («очищается») от любых «помрачений ума» и в интеллектуальном отношении превосходит обычного человека. Врач («аудитор») вызывает «возвращение» энграммы, погружая пациента в состояние «отрешенности». «Когда я сосчитаю от одного до семи, ваши глаза закроются. Вы по-прежнему будете осознавать все происходящее». Затем аудитор считает «медленно, успокаивающе», пока пациент не закроет глаза. Пациента уверяют, что в течение того времени, пока он пребывает в «отрешенности», он «возвращается» в ранние периоды своей жизни вплоть до момента зачатия, а в конце сеанса его вернут в настоящее. Энграмму надо многократно пересказывать, пока она не «сотрется» полностью.

Несмотря на невероятные претензии автора, вряд ли в его теориях есть хоть что-либо оригинальное, за исключением новых слов, предназначенных для выражения мешанины из неправильно понятого и дурно усвоенного фрейдизма и опытов по возвращению пациента в прошлое под гипнозом. Некоторые подлинно «оригинальные» представления воистину поразительны. Так, мы узнаем, что пациент сообщает слова, сказанные врачом его беременной матери, или те, что сказал его отец своей жене сразу после зачатия. Читая подобные клинические истории, рецензент испытывал искушение полюбопытствовать, не входило ли в намерение автора написать остроумную пародию на некоторые психиатрические теории и на легковерность публики.

Книгу Хаббарда вряд ли можно принимать всерьез в качестве научного вклада в науку о Человеке, но к ней надо отнестись со всей серьезностью как к симптому опасной тенденции. Будь она всего лишь чрезмерно упрощенной популяризацией ранних концепций Фрейда, в ней не было бы вреда. Но «Дианетика» по духу выражает нечто прямо противоположное учению Фрейда. Фрейд стремился к тому, чтобы помочь пациенту понять сложность собственной психики, и его терапия основывалась на представлении, согласно которому, разобравшись в самом себе, человек способен избавиться от привязки к иррациональным силам, порождающим несчастья и душевные болезни. Такое представление является частью великой традиции Востока и Запада, начиная с Будды и Сократа вплоть до Спинозы и Фрейда. «Дианетика» не принимает во внимание, да и не понимает, насколько личность сложна. Человек — это машина, а разумность, ценностные суждения, душевное здоровье, счастье достигаются путем инженерии. «В инженерных науках, подобных Дианетике, мы можем действовать путем нажатия кнопок». Человеку ничего не нужно ни знать, ни понимать, за исключением одного: обратиться к теории энграмм Хаббарда. Если человек не принимает этой теории, должно быть, что-то его к этому тайно побуждает или им овладел «дух отрицания», каковым является «любая энграммная команда, заставляющая пациента поверить в то, что эн-грамм не существует». Все чрезвычайно просто. Если вы прочли книгу Хаббарда, вы знаете все, что надо знать о человеке и обществе, потому что вы знаете, какие кнопки нажимать.

Никаких проблем ценностей и совести просто не существует. Если энграммы стерты, у вас уже нет никаких противоречий. Все великие учителя философии и религии напрасно потратили свои усилия. Нет таких проблем, которые не вели бы свое происхождение от энграммной команды, и, значит, в размышлениях великих учителей отсутствует самое главное, поскольку они не знали об открытии Хаббарда. Хотя автор говорит, что «философскую основу» его работы составляют «древнеиндийские» письменные источники, труды «древних греков и римлян», включая Лукреция, работы Френсиса Бэкона, исследования Дарвина и некоторые мысли Герберта Спенсера, в это верится с трудом: результатов их участия в «Дианетике» совершенно не просматривается. Открытие, согласно которому «выживание — одна-единственная цель жизни», конечно же не выражает духа ни «древних индусов», ни «древних греков»; это проявление грубого биологизма, для которого этические ценности подчинены стремлению выжить, — если только им вообще есть место.

Но, пожалуй, наиболее прискорбное обстоятельство — это то, как «Дианетика» написана. Мешанина из нескольких банальнейших истин, полуправды и полных нелепостей, пропагандистская манера вдалбливать читателю мысль о величии, непогрешимости и новизне системы автора, обещание неслыханных результатов, достигаемых благодаря простому следованию рекомендациям «Дианетики», — все это приемы, уже принесшие самые плачевные результаты в области патентованной медицины и политики; примененные в психологии и психиатрии, они будут не менее вредоносными.

Негативный взгляд на «Дианетику» проистекает отнюдь не из уверенности рецензента в том, будто современные методы психиатрии удовлетворительны; разумеется, они нуждаются в новых идеях и экспериментах. К счастью, многие психиатры и психологи сознают эту потребность и занимаются поисками более эффективных методов изучения бессознательного уровня психики (например, тест Шлезингера «заглядывание»). Но при этом исходить надо из повышения ответственности пациента, усиления его критической способности и проницательности.

Дата добавления: 2015-05-06