Допустимые действия и чувства

Принятие

Когда родитель позволил ребенку делать все, что он хочет, и ребенок почувствовал себя достаточно свободным, чтобы делать то, что ему хочется, и когда то, что он делает, выглядит враждебным, или странным, или бессмысленным, или скучным — неважно, что это, если только при этом не нарушаются установленные границы — родитель должен принимать то, что ребенок делает.

Это означает, что, если ребенок в течение тридцати минут перескакивает от одного предмета к другому, родитель улыбается и смотрит заинтересованно, и говорит себе: это его потребность к исследованию, и я могу его понять.

Это означает, что, если ребенок в течение тридцати минут играет с одной куклой или с одним куском глины, или в течение тридцати минут затачивает один карандаш, родитель улыбается и смотрит заинтересованно, и говорит себе: я думаю, ей нравится играть с этой куклой или с куском глины, или затачивать карандаш.

Это означает, что, если ребенок заставляет мальчика-куклу ударить маму-куклу, и потом украдкой бросает взгляд на мать, потому что смысл действия так понятен, она постарается не упасть немедленно в обморок, не подаст виду, что она шокирована, и не скажет медовым голосом: «О, мальчик ведь не сделал бы этого, правда?». Она улыбается и смотрит заинтересованно.

Собственно, родитель может пойти дальше и расставить акценты в действиях ребенка. Когда ребенок изображает, как одна кукла бьет другую, а потом быстро бросает обеих, родитель может сказать: «Во время наших занятий это нормально, если они бьют друг друга». Таким образом, ребенку сообщают, что это нормально — вымещать агрессию на игровых занятиях. Родитель следует за ребенком, поскольку идея затеять драку между куклами изначально принадлежала ему. Родитель принимает то, что хочет сделать ребенок, давая ему на это разрешение. Аналогичным образом, матери, сказавшей своему ребенку: «О, мальчик ведь не сделал бы этого, правда?» — когда кукла-мальчик побила куклу-маму, мы посоветовали в следующий раз сказать: «Ух ты, он все-таки отлупил ее».

Именно принятие, и только оно, позволяет ребенку понять, что вседозволенность — настоящая. Родитель говорит ребенку: «В эти полчаса ты можешь говорить, что захочешь, и делать почти все, что захочешь», — но как ребенок может знать, что родитель действительно имеет в виду именно это? Единственный способ выяснить это — сделать и посмотреть, как на это отреагирует родитель. Если родитель принимает его — значит, вседозволенность существует на самом деле.

Часто родители говорят ребенку, который тем или иным способом выражает свой гнев, например, наносят папе удар по ногам. «Никогда не делай этого больше! Как ты смеешь делать такое!» Если смысл замечания состоит только в том, что ребенок не должен бить и причинять боль, оно не причинит вреда. Но так или иначе, говорится об этом или нет, замечание перечеркивает все: тебе не следует чувствовать, будто ты хочешь ударить папу по ногам.

При нормальном росте и развитии чувства и потребности прячутся у ребенка глубоко внутри, и естественное продвижение состоит в том, чтобы отреагировать эти чувства или возникающие из них порывы. Большинству детей нужна помощь, чтобы научиться контролировать свои чувства и порывы. Одним из способов достижения этой цели состоит в признании чувств ребенка и поиске приемлемых вариантов их выражения. Когда ребенок сердится и хочет ударить маму, она может показать, что понимает его чувства, сказав: «Ты на меня сердишься», — и предложить приемлемый вариант: «но меня нельзя бить. Ты можешь вообразить, что кукла — это я, и побить ее». Тем самым ребенку позволено проявить чувства и освободиться от интенсивных эмоций. Постепенно ребенок усваивает, что чувства допустимы, но недопустимы те или иные действия или способы поведения. Он привыкает также контролировать импульсы.

Если родитель сказал: «Не бей меня!» или «Ты не можешь меня бить» — сообщение, которое получает ребенок, звучит следующим образом: ты не имеешь права чувствовать желание ударить; ты не должен сердиться; ты не должен хотеть это сделать; такие чувства запрещены. В то время, как первое сообщение: чувствовать можно, драться нельзя — подходит для того, чтобы существовать в мире, второе сообщение: ты не должен чувствовать желание ударить — является деструктивным для личности ребенка. Родители, разумеется, должны контролировать поступки, но не следует даже пытаться контролировать чувства. Когда родители говорят, что чувства плохи, они могут накликать беду. Невыраженные чувства никуда не уходят. Они выльются позже и, как правило, с удвоенной разрушительной силой.

Чувства не хороши и не плохи; чувства просто имеют место. Все, что вы можете сделать — это знать, что они есть, или не знать. Лучший способ не знать — это полагать, что это плохое чувство, скверное желание, неподобающая мысль. Тогда вы сможете вытеснить их из своего сознания.

Во время игрового занятия родители должны постараться отказаться от тенденции к подавлению чувств. Главная мысль, которую они должны донести до ребенка, состоит в том, что в то время, как действия следует контролировать, в своих чувствах каждый абсолютно свободен.

Озарение (инсайт)

В добрые старые времена расцвета психоанализа предполагалось, если кто-то совсем запутался и влюблен в свою мать, что было весьма модно, все, что следует сделать — это обнаружить такой феномен, и человек излечится (картина, разумеется, несколько упрощена). Но проходили десятилетия, и на многих психотерапевтов снизошло озарение, но тем не менее они остались такими, какими были.

Дальнейшие рассуждения пошли по такому пути: хорошо, он понимает разумом, но чувством он, в сущности, не понимает. В этом может быть частица истины, но для наших рассуждений важен тот факт, что инсайт сам по себе имеет сомнительную ценность.

Обычно вы не можете просто объяснить человеку, что он делает «на самом деле», и услышать в ответ: «О да, я понимаю» — и наблюдать последующие за этим изменения. Это случается редко.

Инсайты, разумеется, имеют определенную ценность. Не ждите чудес. Если мама говорит старшему ребенку: «Я знаю, ты ревнуешь к родившейся сестричке, но прекрати бить ее в живот» — это не значит ничего. Старший ребенок все равно ревнует, что рядом с ним появился кто-то другой.

Если родитель собирается объяснить ребенку, почему он делает то, что он делает, лучше всего для родителя сделать это в одном предложении и не более, чем в десяти словах. «О, я думаю, ты злишься на Джона». Или: «Тебе не нравится заниматься этим, потому что это трудно». Или: «Я думаю, ты боишься, что можешь ошибиться». И все! Потому что, если родитель скажет что-то еще, ничто — включая и первое предложение — не запомнится. Если это нельзя сформулировать в одном предложении — забудьте об этом. Об этом свидетельствует наш опыт. Ребенок просто не услышит. Сообщение не отложится. Одно предложение — и точка; это может отложиться. Повторим: может.

Драматизация ситуации, разыгрывание ее в кукольном театре может помочь. Возможно, кукла-ребенок ударит куклу-маму, и мама будет плакать большими крокодиловыми слезами, преувеличивая до определенной степени — это может помочь осознать, что ребенок сердится на маму.

Может оказаться эффективным быстрый вопрос: «Вот так-так, интересно, почему ты так сильно сердишься на меня», или «на сестричку», или на что угодно. Снова: очень кратко. И такой вопрос констатирует, что ребенок действительно сердится на маму или сестру.

В действительности функция родителя заключается не в том, чтобы обеспечить ребенку инсайт, но в том, чтобы понять ребенка и транслировать ему это понимание. Если развивается инсайт, это очень хорошо, но родители должны не поддаваться искушению навязывать ребенку инсайты.

Дата добавления: 2015-03-31