Через два года после расставания Ники с Ником 2 страница

‑ У меня тоже могла быть девушка, но ты же об этом не спросила.

‑ Так я и не согласилась еще с тобой встретить! ‑ слегка вспылила Ника. Он что, только ее встретил и уже издеваться вздумал?

‑ Ключевое слово "еще". ‑ Кинул быстрый взгляд на наручные часы Александр. ‑ Номер телефона?

‑ Ноль два, ‑ привычно брякнула девушка.

‑ Что?

‑ Ноль три.

‑ А я смотрю, ты не выросла, ‑ прищурился Саша.

"Да что ты ко мне прилип, неудачник?"

‑ Зато ты вырос, ‑ вздохнула Ника. Нет, он действительно, слишком взрослый! А ведь ему должно быть только двадцать пять.

Саша, заприметив в ее руке сиреневый телефон, который она только что машинально вытащила из кармана, не спрашивая разрешения, аккуратно взял его из руки бывшей девушки и набрал свой номер. Из мужской кожаной сумки в его руке тут же донесся звук, похожий на звонок домашнего телефонного аппарата.

‑ Отлично, ‑ остался доволен результатом молодой человек. ‑ Я тебе позвоню, и мы договоримся о встрече.

‑ Эй, Саша, а ты еще больше обнаглел, ‑ рассмеялась вдруг Ника, делая сестре знаки молчать.

‑ Жизнь научит всему, особенно наглости, ‑ весело отозвался тот. ‑ Это ведь наше второе счастье, слышала?

‑ Не только слышала, но еще и видела, вернее, вижу.

‑ До вечера. Я перезвоню. ‑ Саша на прощание коснулся руки Ники, и она подняла на него чуть расширившиеся глаза. ‑ Почему ты меня назвала укропом? Это твое новое фирменно ругательство?

‑ Ага, типа того. Пока!

‑ Пока, девушки. ‑ С этими словами Александр развернулся и быстрым шагом, не обращая внимания, что на светофоре для пешеходов последние три секунды догорает зеленый свет, дабы через мгновение уступить место красному, направился к проезжей части. Почти двум десяткам машин пришлось потерять из‑за него драгоценные в дороге секунды. Девушки молча провожали его статную фигуру до тех пор, пока ее не скрыли другие люди.

‑ Ты в порядке? Чего у тебя со взглядом? ‑ вцепилась в сестру Марта, на которую Саша произвел нехилое впечатление.

‑ Не знаю, ‑ хрипловато отвечала Ника. Губы ее, как у нее часто бывало, пересохли от легкого волнения.

‑ Это тот самый Саша? ‑ еще раз переспросила Марта, забирая из руки сестры мобильник. История о том, что он бросил кузину по смс, была ей отлично известна. Марта была одной из немногих, кто вообще знал об этом. Именно ей отвелась почетная роль "успокоительницы" кузины ‑ она не вовремя пришла к той в гости и стала свидетельницей ее истерики. Что‑что, а успокаивать и утихомиривать людей Марат умела, хотя нигде специально этому не обучалась.

‑ По‑твоему у меня было куча Саш? ‑ огрызнулась Ника. ‑ Бли‑и‑ин, Марта, это капец какой‑то!

‑ А ты почему ему не сказала, что мобильник он не твой взял, а мой?

Перед тем, как войти в парк, Марта и впрямь попросила Нику подержать ее сотовый, потому что теперь потеряла наушники и хотела найти их в своей необъятной сумке. Но этому помешал приход Саши. Когда он подкрался к Нике и закрыл глаза, то она тут же сунула телефон к себе в карман.

‑ Просто так, ‑ улыбнулась во все зубы Ника. ‑ Короче, сестренка, слушай и запоминай! Как только он осмелиться тебе позвонить, скажи ему, что он ошибся и никакой Ники ты не знаешь.

‑ Но почему? ‑ недоумевала Марта.

‑ Потому. Я ему не доверяю. ‑ Призналась девушка, сверкнув глазами. ‑ Ты прикинь, он тогда меня бросил, а теперь вдруг резко встречается и требует номер телефона. Я с ним связываться вновь не хочу.

‑ А если он что‑то к тебе почувствовал? Прикинь, встретил случайно и понял, что ты до сих пор ему нравишься.

‑ И что? Еще раз одного такого кидалова, поверь, я не вынесу. Если он тогда с легкостью меня бросил, то что помешает ему сделать это еще раз? ‑ резонно заметила Ника. Она, кажется, повзрослела, потому что и правда так считала, а еще ‑ и это еще было самым главным ‑ она просто не могла выбросить из головы Ника. Поэтому ее первой реакцией и была мысль: "Это Укроп вернулся!". И когда Саша все же коснулся ее ладони ‑ привычный в тех, давних отношениях, ток так и не пробежал между ней и ним.

‑ Но вдруг у вас что‑нибудь получится? Не зря же твой Саша за тобой побежал!

‑ Марта, я не хочу перебить свои старые раны. ‑ Поняв, что сказала то чересчур взволнованно, Ника осеклась. ‑ Короче, на фиг он мне не нужен, этот изменник. Позвонит тебе, скажешь, что ошибся и всего‑то.

‑ А если он не поверит, что ошибся?

‑ Флаг ему в руки, пусть не верит. Захочет номер пробить, все равно поймет, что сим‑карта зарегистрирована не на меня, а на тебя. Или если надоедать будет, просто отключи телефон? Хорошо?

‑ А отомстить ты ему не хочешь? ‑ загорелись светлые глаза Марты, которая физически не могла переносить измен ‑ наверное, сказывалось то, что в детстве ее отец ушел из семьи к другой женщине. Оказывается, он несколько лет жил на две семьи, и от той женщины у него была другая дочь, а потом родилась и еще одна девочка. То, что отца считали интеллигентным и умным человеком, к своим сорока годам объездившим полмира, не помогло ему быть верным мужем и хорошим отцом. По крайней мере, по отношению к Марте и ее маме.

‑ Я бы на твоем месте сейчас этого Сашу приручила, а потом бросила бы его! ‑ кровожадно сжала руки брюнетка. Все симпатии к нему стремительно улетучились. Урод, бросил ее сестренку! И как только посмел?

‑ Мне, по‑твоему, делать больше нечего? Все, давай закроем тему? ‑ попросила сестру Ника, которая вообще‑то могла быть мстительной и пакостной девушкой, что не раз демонстрировала подругам и друзьям, но в последнее время она как‑то слегка поугомонилась, да и в прошлое было возвращаться страшновато. ‑ Пошли лучше в кафе зайдем, там классные коктейли делают.

Данный текст не редактирован и размещен на сайте samlib.ru в черновом варианте.

‑ Я не пью алкоголь, ‑ задрала вздернутый носик Марта. Сестра насмешливо на нее покосилась.

‑ Ага, я не пью алкоголь, я пью только кровь других людей, ‑ отозвалась она, пытаясь прийти в норму после неожиданной встречи. ‑ Пошли тогда, молочные коктейли попьем. И когда я дождусь того дня, когда ты впервые напьешься?

‑ Никогда.

‑ Ну‑ну...

Девушки немного посидели в кафе, где Ника после кофе с коньяком и десерта почти пришла в себя, погуляли по магазинам, расположенным на центральных улицах города, пофотографировали друг друга на пешеходном мосту Влюбленных Дураков, соединяющего два берега, на которых с удобствами, как мохнатый и пушистый добродушный пес на двух ковриках, расположился их родной город: большой, с небольшой пока историей, но достаточно красивый и стабильно развивающийся. А после, вдоволь наболтавшись, отправились по домам, сев на разные маршрутные автобусы.

Марта жила на небольшой тихой улочке неподалеку от этого места ‑ ей нужно было проехать четыре остановки, и ее дом, старый, так называемый сталинский, монументальный, с высоким бельэтажем и облицовкой из гранитных плит, располагался прямо напротив спокойной заводи. Окно комнаты девушки как раз выходило на воду, и она утром и вечером могла наблюдать, как солнце, заходящее или восходящее, отображается в заводи ‑ конечно, если это могла позволить сделать погода.

А Ника, в отличие от кузины, жила в довольно новом и все больше застраивающемся районе под названием Южная Пристань, который находился достаточно далеко от центра и имел не слишком хорошую репутацию ‑ не зря несколько лет преступная группировка Пристанских была самая "популярная" среди полицейских, и органам правопорядка с трудом удалось захватить ее лидеров, в том числе человека по именем Андрей Март. Кто бы мог подумать, что именно этот человек является старшим братом дяди Укропа? Господь просто отлично пошутил! Ника имела честь быть знакомой с этим мужчиной, и вывела для себя, что когда Андрей находится, скажем так, в нормальном состоянии, он интересен и разговорчив, правда, очень осторожен и насмешлив. Но когда же он вдруг совершенно внезапно перевоплощается во второе свое эго ‑ лучше даже не смотреть ему в глаза: настолько опасен и агрессивен Март становится. Даже в преступном мире его считали совершеннейшим психом, который способен на многое. Его называли беспредельщиком, не следующим воровским законам, и, тихо ненавидя, все же уважали.

Кстати, тогда, два года назад, Андрея захватил ОМОН, и он был сильно ранен, но вместо того, чтобы попытаться вырваться из здания, этот человек позвонил Никите, младшему брату, и велел убираться из города. Фактически, Андрей Март пожертвовал своей свободой ради будущего своего младшего братишки, которого он в шутку называл оленем. Ника тогда была рядом с Ником, и видела, как меняется его обычно бесстрастное лицо, когда он слышал голос раненого брата, приказывающего ему уезжать. Ник был младшим братом лидера ОПГ, он совершал противозаконные деяния ‑ и не раз, поэтому и его тоже разыскивала полиция, объявившая тогда план "Перехват". И именно поэтому Ника спрятала парня в квартире своей знакомой, понимая, что он преступник, но четко осознавая, что она не хочет видеть его за решеткой.

Той ночью она нарисовала портрет спящего Никиты, и это было единственное его изображение, на которое она время от времени смотрела. Иногда Ника ругалась на Кларского, иногда спрашивала, когда он вернется, иногда рассказывала ему что‑нибудь о своей жизни: о том, что она закончила универ и получила диплом, о том, что была свидетельницей на свадьбе у подруги, с которой она однажды шутила над Ником по телефону, или о том, что сегодня он ей снился ‑ и, кошмар какой ‑ был лысым, как коленка.

Почему от мыслей о Саше она избавилась намного быстрее, чем от мыслей, в которых полноправно властвовал Никита Кларский?

Ответа на это у девушки не было, и она, приехав домой, почти тут же легла спать ‑ фарфоровая кукла протестовала против бодрствования и сама закрыла хозяйке ресницы. Общаться с Александром ей очень не хотелось, хотя, конечно, Нику раздирало любопытство и почему‑то срах.

А вот Марта, оказавшись в родной квартире с высокими, почти под три метра, потолками сначала немного поторчала на кухне со въедливой, любознательно бабушкой, которая готовила пирожки с клубничным джемом, а потом потащилась к ноутбуку, на котором живописной горкой покоились белоснежные листы с нотами нескольких сонат Иоахима Раффа, недавно ксерокопированные Мартой и ее подругами‑однокурсницами из старого потрепанного издания, взятого в библиотеке ‑ к сожалению, многие ноты приходилось брать именно там, ну, или искать в Интернете, потому что в продаже их просто‑напросто не было. Иногда к ксероксам выстраивалась целая очередь, потому что на вынос ноты и книги не давали.

Включив ноутбук и дожидаясь, пока экран загорится, девушка легкой походкой подошла к кожаному коричневому футляру, в котором хранилась ее ближайшая подруга ‑ скрипка. Марта в шутку называла ее мисс Бетти и любила, как самое настоящее живое существо с утонченной душей, которое неведомыми путями попала из параллельной вселенной, где правила всемилостивая императрица Музыка, к нам, на грешную землю. Как бы странно это не казалось, но скрипка для нее была чем‑то большим, чем просто музыкальный инструмент. Скрипка в первую очередь была другом. Пусть не умеющим двигаться и разговаривать, но умеющим посредством звука переносить в самые разные миры и дарить сотни эмоций, не знающим слово "предательство" и умеющим лечить душевнее раны. То, что скрипка умеет лечить раны, девушка не сомневалась ‑ ведь с мисс Ирис, прижатой к подбородку и со смычком в руке, Марта провела немало часов.

При всей своей внешней, как говорила ее подруга Надя, беззаботной кавайности, кузина Ники была девушкой целеустремленной и настойчивой ‑ по крайней мере, в том, что касалось музыки. И она точно знала, что когда‑нибудь будет выступать вместе с самыми знаменитыми оркестрами страны или, может быть, даже мира, под руководством лучших и талантливейших дирижеров.

Удостоверившись, что с мисс Ирис все в порядке, девушка вновь положила ее на место. На черном тонконогом пюпитре, что возвышался рядышком с футляром, прямо напротив окна, тоже находились раскрытые ноты с карандашными пометками, да и на столе нот лежало немало ‑ Марте приходилось учить и отрабатывать множество произведений. Чаще всего это занимало очень много времени после занятий, поэтому сегодняшний поход в кино с сестрой скорее был исключением из правил, чем обыденностью. Свободного времени у девушки зачастую было очень мало, но в субботу или в воскресенье она старалась побольше отдыхать и набираться сил и эмоций перед новой неделей.

Сегодня с утра темноволосая девушка уже отыграла несколько часов, повторяя выученное ранее, поэтому сейчас хотела просто посмотреть легкий фильм или поболтать с живущими за рубежом друзьями по скайпу. А начать учить новое произведение Марта планировала завтра ‑ скрипичная партитура терпеливо дожидалась ее в ящике стола.

Обычная память у девушки была не очень хорошей, зато ноты она обычно запоминала влет, потому что каждая из них для девушки была особенной, несущей свою определенную эмоцию и мироощущение, и именно на волне этих эмоций Марта умудрялась учить текст наизусть. А если произведение сильно ей нравилось, то скорость запоминания магическим образом увеличивалась. Правда, бывало и так, что если девушка не могла прочувствовать произведение и всей палитры его чувств, то и с большим трудом запоминала его.

Музыка была частью Марты с раннего детства, и уже, кажется, неотъемлемой частью. По крайней мере, без нее она себя не представляла. Девушка до сих пор помнила, как в раннем детстве впервые случайно услышала звучание скрипки. Произошло это тогда, когда маленькая Марта со своей мамой пришли в гости к ее подруге, которая приходилась девочке крестной. Ирина Ивановна ‑ так звали эту женщину ‑ была профессиональной скрипачкой и, вняв просьбам гостей, согласилась сыграть им одно из произведений бессмертного Паганини. Марта, которой тогда на музыку было совершенно фиолетово, если это, конечно, была не музыка из любимых мультиков, с ногами залезла в кресло и круглыми глазами уставилась на Ирину, взявшую в изящные руки какую‑то странную деревянную штуковину и тонкую палочку. Женщина взмахнула смычком, прижав скрипку к плечу, и уже вскоре в глазах у маленькой Марты стояли слезы, которые она усердно скрывала ото всех, прижавшись к пахнущей кожей спинке кресла щекой. Она не знала, почему плачет и до сих пор не могла понять, что заставило ее, четырёхлетнего ребенка, лить слезы из‑за скрипичной игры. Нет, ей не было плохо или страшно, не хотелось залезть на ручки к маме или начать рыдать навзрыд. Марта просто чувствовала, как по ручкам и ножкам бегут мурашки, и непонятные щекотные ленточки‑волны поднимаются из груди к голове, заставляя слезы собираться в уголках глазок.

Зимнее самозабвенное исполнение крестной "Каприза N 24" Паганини стало самым ярким дошкольным воспоминанием Марты. Она до сих пор видела внутренним взором силуэт Ирины, державшей в руках скрипку и стоявшей на фоне не зашторенного окна, за которым падали белые крупные хлопья снега и густыми фиолетовыми мазками сам себя рисовал не по‑декабрьски теплый вечер. В тот вечер Марта влюбилась в музыку.

Кстати, именно Ирина Ивановна первой заметила любовь крестницы к загадочному миру звуков, и она же первой поняла, что слух у Марты отличный, который просто необходимо развивать. К тому же голос у девочки был выразительным и чистым, да и чувство ритма ей оказалось не чуждым. Мама Марты часто потом говорила, что музыкальный талант ‑ это единственное хорошее, что смог подарит ей ее мерзкий отец, довольно известный в узких кругах пианист.

Когда Марте стукнуло пять лет, по совету Ирины Ивановны девочку отвели в одну из лучших музыкальных школ в городе, где крестная, кстати говоря, преподавала. Поскольку Ирина Ивановна заведовала скрипичным отделением, то и Марту было решено обучать игре на этом инструменте. Она и не сопротивлялась ‑ скрипка завораживала девочку, и те, кто умел играть на ней, например, крестная, казались ей настоящими волшебниками, способными сотворить чудо из какой‑то деревяшки и палочки. Смычок казался ей волшебной палочкой, и она безумно хотела заполучить ее, чтобы тоже уметь так колдовать.

Почему‑то тогда, в далеком детстве, Марта думала, что все дело в смычке ‑ именно он и "поет" такие завораживающие песни, рождает необыкновенные мелодии, потому что его щекочут тонкие натянутые штуковины на корпусе. Естественно, уже в музыкалке она поняла, что звук, тембр его звучания и сила зависят не только от смычка, а от многих других факторов. Например, от того, из какого материала изготовлена скрипка, и какой лак при этом был использован, хорошо ли подобран подбородник. Ну и конечно почти все зависит от мастерства самого музыканта. Профессионал способен сыграть отлично даже на плохом инструменте, а недоучка, даже если ему в руки дать самую лучшую скрипку мира, не сможет выжать из нее ничего, кроме пары бездушных звуков.

После того, как Марта в четырнадцать лет закончила 9 классов, она, сдав все необходимые экзамены, поступила в музыкальное училище, где проучилась четыре года и блестяще сдала все выпускные экзамены. А в прошлом году Марта начала обучение и в городской консерватории имени Прокофьева на оркестровом факультете.

На скрипке девушка играла превосходно, зачастую заставляя людей, особенно не знакомых с миром классической музыки или знакомых плохо, восхищаться техникой ее игры и ловкостью пальцев. Почему‑то люди чаще всего обращали внимание не на извлекаемую из инструмента музыку, рассыпающуюся на молекулы в воздухе или начинающую в нем же сверкать невидимыми каплями‑звуками, они обращали внимание, прежде всего, на то, как бегают по струнам пальцы левой руки, а пальцы правой с такой же грациозной ловкостью, где нет места небрежности, сжимают пархающий смычок.

Исполнение на скрипке зачастую кажется людям чем‑то легким и удивительным, но, наверное, мало кто знает ‑ для того, чтобы научиться хотя бы средне ‑ не на уровне мастеров, а на уровне любителей ‑ играть, нужно с самого детства прикладывать множество усилий. Постоянное заучивание нот ‑ скрипач, как и другие музыканты, не имеет права не развиваться. Тысячи часов тренировок (и это не преуменьшение, ведь даже у любителей, обремененных всего лишь парой часов занятий на скрипке в неделю, этих тысяч окажется около двух и больше ‑ так сказала Марте однажды еще в музыкальной школе крестная). Да элементарное удерживание инструмента на левом плече, под подбородком, кому‑то может показаться не слишком легкой и приятной задачей!

То, на что чаще всего обращали внимание знакомые Марты ‑ быстрота движений, ловкость и гибкость пальцев зависели от постановки рук. Правильная их постановка была и остается всего лишь фундаментом игры на скрипке. Это основа игры на любом музыкальном инструменте, будь то виолончель, пианино, аккордеон или барабаны.

То, что посторонние считали в музыке самым трудным, оказывалось наилегчайшим. И мало кто задумывался над тем, что действительно было трудным в этом нелёгком творческом деле ‑ игре на музыкальном инструменте.

Марта удобно устроилась перед ноутбуком и, как и хотела, пару часов провисела в Интернете. Одновременно она смотрела романтическую комедию и переписывалась с многочисленными знакомыми и друзьями, которыми умудрилась обзавестись в большом количестве. Почти все они являлись людьми творческими, яркими, не без разноцветных фейерверков в головах, зато интересными и совсем нескучными. Правда, подавляющее большинство из них близкими Марте не были, но общение с ними время от времени поднимало девушке настроение или вдохновляло ‑ например, как сейчас, во время переписки с молодым, но уже чертовски талантливым и подающим большие надежды пианистом, проживающим в Лондоне. Русским Феликс был наполовину, по матери, которая как раз родилась в городе, где жили Марта и ее родные, с детства свободно говорил на двух языках и даже пару раз бывал в России ‑ правда, в детстве.

С ним Марта совершенно случайно встретилась на одном из музыкальных международных конкурсов в прошлом году, и не знала, чем больше Феликс очаровал ее ‑ своей безупречной по технике игрой или теплым обаянием и искренней вежливостью? Как бы то ни было, Марте было очень приятно общаться с этим интересным парнем, в чьих орехово‑карьих глазах всегда читалось спокойствие, учтивость и уверенность человека, чьи дела всегда в порядке. Они с ним часто обсуждали современное искусство (в основном, конечно же, музыку, в других его видах Марта была не сильна), последние новости, и даже политику, с Феликсом же девушка иногда практиковалась в английском.

Martinika: Кстати, я смотрела видео с твоим последним выступлением))) Ты потрясающий. Так отыграть "Пляску смерти"!

Fel‑x: Надеюсь, ты захочешь в этом году прилететь в Лондон?:) "Итальянская сюита" нас ждет:)

Пальцы Марты с аккуратными подпиленными и покрытыми бесцветным лаком короткими ноготками застыли над клавиатурой. Девушка вздохнула. Стравинский, автор "Пляски смерти" ‑ один из ее любимых композиторов, и Феликс это помнил, потому и написал о нем. И приехать в Лондон она, конечно же, очень, нет, безумно, хочет. И чтобы Феликс аккомпанировал ей ‑ тоже, но вот, скорее всего, в ближайшем времени этого не случится... Она не приедет в Лондон. Хотя когда‑нибудь, однажды, после того, как Консерватория будет позади, это обязательно случиться.

Martinika: Все возможно))))

Fel‑x: А! Возможно, я сам прилечу к вам=)

Марта обрадованно застучала пальцами по клавиатуре:

Дата добавления: 2015-03-31