Текст 82

Выйдя на привокзальную площадь в Серпухове, я поискала глазами автобус на Тарусу. Вот она, очередь. Люди, правда, стояли не це­почкой, как полагается в очередях, а по двое, по трое и разговарива­ли между собой. Передо мной — старушка в аккуратно подвязанном синем платке, сером, чистеньком ватнике. Голубые блёклые глаза её смотрели без привычной для стариков усталой печали. Говорила она улыбаясь, и выцветшие глаза её глядели добродушно, а маленький курносый нос придавал лицу что-то детское.

Прошёл было слух, что рейс отменяется: какие-то неполадки с мо­тором. Все заволновались. Однако минут через десять подошёл ста­ренький автобус, в котором мы хотя и с трудом, но разместились.

- Это я вам счастье принёс, - сказал сухонький старик в пальто из шинельного сукна. - Третий день после Дня победы гуляю, у одно­полчан побывал, бывших фронтовиков. Школьники приходили позд­равлять. Вы, мол, были на войне, и мы очень радуемся, что вернулись живой и невредимый. Очень торжественно было. Почёт!

- Ко мне тоже школьники приходили, - сказал мой сосед. Заго­ревшее на весеннем солнце морщинистое лицо. Коричневые руки с короткими загрубевшими пальцами. - Приходили, поздравляли, только почёта никакого не получилось.

- Это почему же?

- Да не от души всё. Входят девочки. Одеты аккуратно, в руках цветы. Ну, я приглашаю, садитесь, а они — нет. Одна вынимает бу­мажку и читает: «Поздравляем защитника Родины, желаем успехов в мирной жизни, в трудовой деятельности», и пошло, и пошло! За­щитник Родины!

- А ты разве не защитник? Ты и есть защитник. Чего ж ты обижа­ешься? - удивилась старушка.

- Ну, не могу объяснить. Плохо говорили. Больно красиво.

- Так ведь они от души. Хотели порадовать.

- Нет, - упрямо ответил мой сосед. — От души так не говорят. Пу­скай слова будут торжественные, не возражаю. Но пусть они будут... живые, что ли. А то ведь насыпали слов на бумагу и читают. А что моя жена тут же больная лежит - не поглядели. Знай, сыплют «тру­довой подвиг», «трудовая деятельность»... Сунули цветы и пошли вон. Правда, у самых дверей одна задержалась, самая из всех малень­кая, и говорит: «Выздоравливайте поскорее». Я не против торжест­венных слов. Пожалуйста, пусть будут торжественные. Да ведь тут не торжественные, а деревянные, понимаешь? Или, как мячики, стук­нут и отскочат. Если от души - слова не такие...

С тех пор не один год прошёл, а я всё вспоминаю тот разговор в ав­тобусе.

Почему слова поздравления часто бывают пустыми, округлыми, ничего не выражающими? Откуда они берутся, эти слова не от души? Куда делся цвет слов, их накал, их пронзительность? Просто эти сло­ва присыпаны пеплом других слов, не своих, чужих, невыношенных, не подсказанных изнутри. За ними ничего не стоит, вот почему даже лучшие из них потеряли свой жар, свой цвет и запах. (По Ф. Вигдоровой*) *Фрида Абрамовна Вигдорова (1915-1965) – советская писательниц а и журналистка.

ТЕКСТ 83 - Гриш, а Гриш! Гляди-ка, поросёнок-то... Смеётся... Да-а. А во рту-то у него!.. Смотри, смотри... травинка во рту, ей-богу, травин­ка!.. Вот штука-то!

И двое мальчуганов, стоящих перед огромным, из цельного стек­ла, окном гастрономического магазина, принялись неудержимо хохо­тать, толкая друг друга в бок локтями, но невольно приплясывая от жестокой стужи. Они уже более пяти минут торчали перед этой вели­колепной выставкой, возбуждавшей в одинаковой мере их умы и же­лудки. Здесь, освещенные ярким светом висящих ламп, возвышались целые горы красных крепких яблок и апельсинов; стояли правиль­ные пирамиды мандаринов, нежно золотившихся сквозь окутываю­щую их папиросную бумагу; протянулись на блюдах, уродливо рази­нув рты и выпучив глаза, огромные копчёные и маринованные рыбы; ниже, окружённые гирляндами колбас, красовались сочные разре­занные окорока с толстым слоем розового сала... Бесчисленное мно­жество баночек и коробочек с солёными, варёными и копчёными за­кусками довершало эту эффектную картину, глядя на которую оба мальчика на минуту забыли о двадцатиградусном морозе.

Старший мальчик первый оторвался от созерцания очарователь­ного зрелища. Он дёрнул брата за рукав и произнёс сурово:

- Ну, Володя, идём, идём... Нечего тут.

Одновременно подавив тяжёлый вздох (старшему из них было только десять лет, и к тому же оба с утра ничего не ели, кроме пустых щей) и кинув последний влюблено-жадный взгляд на гастрономиче­скую выставку, мальчуганы торопливо побежали по улице. Иногда сквозь запотевшие окна какого-нибудь дома они видели ёлку, кото­рая издали казалась громадной гроздью ярких, сияющих пятен, ино­гда они слышали даже звуки весёлой польки... Но они мужественно гнали от себя соблазнительную мысль - остановиться на несколько секунд и прильнуть глазком к стеклу.

По мере того как шли мальчики, всё малолюднее и темнее стано­вились улицы. Прекрасные магазины, сияющие ёлки, рысаки, мчав­шиеся под своими красными и синими сетками, визг полозьев, празд­ничное оживление толпы, её весёлый многоголосый шум, разрумя­ненные морозом смеющиеся лица нарядных дам - всё осталось поза­ди. Потянулись пустыри, кривые, узкие переулки, мрачные, неосве­щённые косогоры... Наконец они достигли покосившегося ветхого дома. Они спустились вниз, в подвал, прошли в темноте общим кори­дором, отыскали ощупью свою дверь и отворили её.

Уже более года жили Мерцаловы в этом подземелье. Оба мальчу­гана давно успели привыкнуть к этим закоптелым, плачущим от сы­рости стенам, и к мокрым отрёпкам, сушившимся на протянутой че­рез комнату верёвке, и к этому ужасному запаху керосинового чада, детского грязного белья и крыс - настоящему запаху нищеты. Но се­годня, после всего, что они видели на улице, после этого празднично­го ликования, которое они чувствовали повсюду, их маленькие дет­ские сердца сжались от острого, недетского страдания. (По А.И.Куприну*) *Александр Иванович Куприн (1870-1938) – русский писатель

Дата добавления: 2015-03-31