Красная Линия. часть 2 28 страница

Сексуальный раб умер. Эдвард Каллен воскрес, и у него есть последний шанс, чтобы всё исправить. Это новая жизнь. Спасибо. Спасибо, Таня, Бог, или кто угодно, кто приложил к этому руку. Я уверен, что всё это не стечение обстоятельств. Кто-то решил, что настало время спасти меня. И я спасен.

До того, как мы приземлились, маршал рассказал нам без подробностей, что Джаспер и его семья вступили в программу и уже были где-то далеко и в безопасности. Эммет тоже. Я надеялся, что его желание исполнится, и он найдет ферму и устроится туда. Я смеялся каждый раз, когда пытался представить, как он будет доить корову. Удачи, друг… брат. Я ненавижу то, что мне не удалось попрощаться с ними, но так работает эта программа.

С другой стороны, я знал, что скажет Эммет. Нам не нужны долгие прощания, мы и так знаем, кто что чувствует. Он заботился обо мне каждый день, даже когда я не нуждался в этом и не просил его. Он был со мной. Он – моя семья, где бы он ни был. Надеюсь, я привнес в его жизнь немного того смеха и доброты, которые он привнес в мою. Я буду очень по нему скучать… и по Джасперу тоже. Это удача, иметь таких друзей, когда ты шлюха, раб и продаешь себя за деньги каждый день.

Элис и Розали не стали участвовать в программе. Нам сказали, что никто из семьи Джеймса не знал об их участии во всем этом, и они могли остаться в Нью-Йорке и осуществить свои мечты. Я был рад, что не всем пришлось навсегда изменить свои жизни из-за меня. Пути Джаспера и Элис разделились, и мне было немного грустно от этого. Может если бы у них было больше времени, как у нас с Беллой, они бы были влюблены друг в друга, но у них не было времени, или просто им не суждено быть вместе.

Белла сказала, что Чарли скорее всего вернется в Форкс. И она прошептала мне, что попытается найти какой-то способ дать ему знать, что мы в порядке, даже если это будет пустая открытка или что-то вроде того. Я знал, это против правил программы, но не мог спорить с ней.

Я и сам думал о том, чтобы как-то сказать Джозефу и Кэтрин, что я жив и здоров. Но потом рациональная мысль победила, если что-то пойдет не так, они найдут нас. Они убьют нас всех, и Кэти тоже. Почему этот второй шанс должен быть таким трудным? Как я могу быть по-настоящему счастливым, помня о том, что Кэтрин и Джозеф думают, что я погиб сразу после того, как вернулся в их жизни? Мне нужно хорошенько подумать, прежде чем делать что-либо.

Мы не задерживались в аэропорту, когда прилетели. Нам не нужно было ждать багаж, и маршалы быстро получили машину. Это была серая Mitsubishi Outlander с просторным задним сидением для нас.

Солнце радостно сияло над нами, и я заметил, что здесь было тепло, а не жарко, как было в Нью-Йорке в это время года. И еще воздух пах приятно. Не знаю как именно, но я сразу это заметил, и мне это понравилось. Этот запах успокаивал меня. Я даже приоткрыл своё окно, чтобы ветер дул мне в лицо и играл с моими волосами, когда мы тронулись… и поехали к Кэти.

Не знаю почему, но вдруг мне стало страшно. Кэти была рядом. Мы скоро её увидим. Я должен объясниться с ней и извиниться. Что, если она злится? Что, если она меня ненавидит? Или хуже… что, если ей всё равно? Это будет хуже всего.

Белла взяла меня за руку, и я посмотрел на неё и увидел нежную улыбку на её лице. Я попытался улыбнуться в ответ, но уверен, она не купилась на это.

Часть меня не хотела, чтобы она уверяла меня, что всё будет хорошо. Сейчас я не хотел никаких заверений. Я просто хотел, чтобы она была со мной. И она была. Она не сказала ни слова. Я искренне улыбнулся ей и повернулся к окну.

Я хотел посмотреть на город, магазины, на людей, которые тут жили, но я видел только Кэти. Бен и Анджела детально рассказывали мне о каждой её операции, и описывали как она выглядела после них, но я никак не мог увидеть её воочию. Они предложили выслать мне её фотографии, но я не хотел, чтобы они были в клубе. Я не хотел чтобы даже самая малая часть её была в этом месте. Мне становилось плохо от одной только мысли.

Последний раз, когда я видел лицо Кэти, оно было покрыто шрамами, но она никогда не была некрасивой для меня. Она не могла быть. Что я ей скажу? Она больше не малышка. Она разозлится, если я буду разговаривать с ней, как с трёхлетней. Мне нужно обращаться к ней, как к девятилетней девочке. Но я каждый день разговаривал с ней по телефону, почему сейчас мне так страшно? Я просто не в себе.

Вскоре машина остановилась, и маршал повернулся к нам.

«Мы дома», - сказал он, слегка улыбнувшись. Женщина улыбнулась Белле, но мы не двигались.

Я посмотрел в окно и увидел небольшой симпатичный дом с зеленым садиком. Здесь даже была пара желтых тюльпанов рядом с дверью. Дом был белого цвета, дверь и ставни – голубые. Номер 304. Два этажа. Спальни наверху.

Парковка на две машины и крытый гараж. Все дома на улице были похожими, обычный пригородный район.

Я просто смотрел в окно и чувствовал, как мои губы растягиваются в улыбке. Солнце мирно, почти нежно, сияло над домом. Во всем этом было что-то особенное.

«Я всегда хотел для Кэти милый маленький домик», - мягко сказал я, «Я ненавидел то, что она была заперта на девятом этаже в нашей квартире. Здесь есть задний двор?»

«Конечно», - ответила женщина, открывая дверь, «Пойдемте, я покажу».

Я напрягся и замер.

Кэти внутри. Что если она наблюдает за нами?

«Мы догоним, ладно?» - спросила Белла. Женщина кивнула, и они покинули машину, закрыли двери, обошли дом и исчезли из вида.

«Я знаю», - Белла сжала мою руку.

«Она возненавидит меня», - прошептал я, мои глаза защипало.

«Нет», - заверила Белла, «Ты папа. Это говорю тебе я – дочь. Мы всегда любим своих папочек. Даже если они совершают ошибки время от времени».

«Почему ты всегда так во всем уверена?» - спросил я, «Откуда ты знаешь?»

«Папа – первый мужчина, в которого мы влюбляемся», - заявила она, «И мы никогда не забываем нашу первую любовь».

Никогда не думал об этом с этой точки зрения. Мило.

«Давай, пойдем посмотрим на задний двор», - Белла потянула меня за руку, не позволяя мне погрязнуть в моих страхах.

Я шёл рядом с ней, маршалы стояли далеко в стороне. Дворик был большой и сразу мне понравился. Здесь было место для беготни… и здесь стояло высокое дерево. С одной ветки свисали три веревки, к которым была горизонтально привязана шина.

Я улыбнулся шире.

«Кэти любит качели», - подумал я вслух.

Я был слегка не в себе, представляя трехлетнюю Кэти, как она бегает и играет здесь… просит, чтобы я подтолкнул её на качелях. Я был нужен ей… Уверен, теперь она не нуждается во мне так сильно.

«Я сейчас вернусь, хорошо?» - сказала Белла, но я даже не ответил. Я просто смотрел в никуда и почувствовал, как её рука выскользнула из моей.

Я медленно подошел к качелям и провел пальцами веревке, мечтая о том, чтобы здесь была трехлетняя девочка, которая бы нежно смотрела на меня… которая любила расчесывать мои волосы… которая щекотала меня ресницами. Как я могу вернуть это? И заслужил ли я?

«Классные качельки, да?»

Я резко развернулся, сразу же узнав этот голос. Не такая маленькая, как я её помню, но всё равно малышка. Её длинные прямые рыжие волосы падали на лицо, и она не пыталась убрать их. Казалось, ей более комфортно, когда её лицо наполовину скрыто. Она улыбалась. Её губы. Они были идеальны, полные, темно-розовые губы. Когда я ушел от неё, я даже не мог поцеловать её губы, потому что они были настолько обожжены, что ей было больно даже прикасаться к ним.

На ней была голубая майка и джинсовые шорты. И босые ноги, без носков и обуви. Она просто выбежала сюда, не остановившись, чтобы обуться. Неужели она так сильно хотела увидеть меня?

Я моргнул и мне стало стыдно, когда я почувствовал, как слезы потекли по обоим моим щекам, пока она смотрела на меня. Я не чувствовал себя достаточно хорошим, достаточно сильным… достойным того, чтобы быть её папой.

Её подбородок задрожал, и она наполовину рассмеялась, наполовину всхлипнула, и со всех ног бросилась ко мне.

Как только я упал на колени, она уже была в моих руках, её руки крепко сжались вокруг моей шеи, и мой нос был зарыт в её шелковых волосах. Она пахла ветром и травой, с едва уловимым ароматом духов Bonnie Bell, что удивило меня.

Я раньше покупал ей эти духи, потому что она завидовала своей матери, у которой было множество дорогих духов, и я часто заставал её, когда она играла с пузырьками, опрыскивая себя пятью разными духами, а потом спрашивала меня, как она пахнет, пока я нёс её в ванную задержав дыхание. Я почти забыл.

Неужели она до сих пор пользовалась ими, помнила об этом?

Я чуть ли не спросил, но не хотел смущать её.

Я просто обнимал её, так крепко… но потом отпустил, боясь причинить ей боль. Я не знал, вся ли её кожа прижилась, и не хотел, чтобы моё первое объятие было болезненным для неё.

И я не мог ничего поделать, я рыдал, как ребенок, и никогда не хотел отпускать её. Никогда. Она вцепилась в мою шею, и мне было больно, но это была лучшая боль в моей жизни. Она запустила свои маленькие пальчики в мои волосы, а я положил голову на её плечо и плакал, надеясь, что не пугаю её. Я пытался остановиться, но чем больше усилий я прилагал, тем громче я был.

«Не плачь, пап», - всхлипнула она. Я гладил её по спине дрожащими руками, мягкий хлопок её рубашки успокаивал меня.

Я пугал её. Чёрт. Я приказал себе прекратить. Я пытался сдержаться и зарычал, злой на свою слабость.

«Всё хорошо», - продолжала она успокаивать меня, гладя меня по волосам, «Теперь ты дома».

Она отклонилась и посмотрела на моё влажное лицо, и неожиданно в её глазах появился страх.

«Ты ведь останешься, да?» - настороженно спросила она, «Тебе больше не нужно работать?»

Работать. Должно быть Бен сказал ей, что я работаю, чтобы оплатить её операции. Он представил меня как образцового отца для Кэти. Он не позволил ей ненавидеть меня. Я всегда буду должен ему.

Я не мог говорить и помотал головой, чувствуя еще больше слез на щеках. Она громко радостно вскрикнула и крепко сжала мою голову в своих руках.

«Я остаюсь», - сказал я, мой голос дрожал, и я пытался говорить увереннее, «Я твой… Я больше никогда не брошу тебя. Мне так жаль, Кэйтлин».

Я хотел обращаться к ней, как к большой девочке, поэтому сказал Кейтлин. Это звучало так формально, как будто она была незнакомкой для меня. Может мне придется узнать её заново. Может всё, что я о ней знал, исчезло, пока она росла.

Я сказал, что никогда её не брошу. Должно быть она ненавидит эту идею. Через несколько лет, она попытается отстраниться от меня, ей будет стыдно перед своими друзьями за своего прилипчивого отца.

«Пап, Кэти», - поправила она, и я снова расплакался. Она всё еще моя Кэти. После всего, что было.

Она звала меня ‘папа’, а не ‘папочка’. Мне стало немного обидно, но я оттолкнул эти мысли. Мне повезло, что она вообще обнимает меня и не зовет меня ублюдком. Я благодарен за то, что всё еще могу быть в её волшебных объятьях.

«Кэти», - выдохнул я, мои рыдания наконец утихли.

Она была такая нежная, такая храбрая. Она обнимала меня, не пытаясь вырваться, как обычно поступали дети с рыдающими взрослыми. Я не знал её с этой стороны, но уважал её. Она сильная.

«Всё хорошо, папочка», - тихо сказала она, напомнив мне о любимой фразе Беллы, и начала целовать мои волосы.

Может я смогу сдержать себя на время и рассмотреть её лицо так, чтобы не пугать её еще больше, хотя, казалось, она совсем не напугана моей реакцией.

Мои колени были мокрыми от травы, но я не двигался. Если я и должен стоять перед кем-то на коленях, то перед ней. Я был готов умолять её о прощении. Этот ангел заслуживал моего рабства, моя жизнь принадлежала ей. Каждый мой день будет для неё. Каждый мой вздох будет её.

Она терпеливо ждала, когда я успокоюсь. Терпение. Еще одна вещь, расцвет которой я не видел. Я вдруг понял, что она так многое пережила. В её жизни были такие угрозы, которых еще не было или никогда не будет в жизни других детей. Я хотел услышать каждую историю, узнать всё, что помогло ей превратиться в это удивительное существо, которое обнимало меня.

«Ну-ка», - она нежно наклонила мою голову назад и сделала то, что я часто делал, когда она плакала. Она осыпала моё лицо поцелуями, громко чмокая при этом, как я делал. Это всегда смешило её. И теперь это работало со мной. Я улыбнулся и тихо рассмеялся, наслаждаясь воспоминанием и моментом…

Она протяжно поцеловала мой лоб, потом прижала свои блестящие губы к моему правому глазу… потом к левому. Она поцеловала мои слёзы. Она поцеловала мой нос и потёрлась о него своим.

Я улыбнулся шире, не открывая глаз, было такое ощущение, что у меня выросли крылья.

«Мой папочка», - она остановилась и прислонилась своим лбом к моему, «Такой красивый. Я так по тебе скучала».

Я снова чуть не расплакался.

«Я тоже по тебе скучал, малыш», - выдавил я, взяв в руки её лицо, глядя в её голубовато-зеленые глаза, «Так, так сильно».

Ты никогда не поймешь, как чертовски сильно я по тебе скучал, Кэти. Я не был по-настоящему живым с тех пор, как оставил её у Бена и Анджелы. Только Белла вернула в моё мертвое сердце искру жизни. Теперь эта искра превратилась в бушующий пожар внутри меня. Но этот огонь не причинит вреда Кэти. Теперь он будет гореть для неё… говорить ей, что она любима… и не одинока. Он будет говорить, «Папочка здесь. И он больше никогда не бросит тебя».

«Моя очередь», - улыбнулся я, и начала двигаться медленно и осторожно, чтобы не причинить ей боли.

Я убрал волосы с её лица… я хотел увидеть каждый сантиметр, каждую деталь. Она захихикала и закрыла глаза, словно мы играли в игру, и она позволила мне нежно провести пальцами по её лбу, бровям, вниз по её векам… мои глаза прильнули к её лицу и рот раскрылся в изумлении, пока я наслаждался видом её длинных рыжеватых ресниц. Я улыбнулся, пытаясь сдержать слёзы, и провёл дрожащим пальцем по её маленькому носику. Я погладил её скулы обратной стороной пальцев… так осторожно и нежно, едва касаясь её кожи. Она снова захихикала, словно бы это щекотало её, и я улыбнулся шире. Она не открывала глаз.

По началу я не осмеливался, но потом мои пальцы двинулись вниз сами по себе и прикоснулись к её губам. Она вытянула их и поцеловала мои пальцы, наверно она удивлялась, когда же наконец я начну целовать её. Должно быть она скучала по этому так же сильно как я. Так что я решил не заставлять её ждать еще дольше, я смогу рассмотреть её позже, может, когда она будет спать.

Я заставил себя быть осторожным, громко целуя её по всем лицу, по волосам и ушам, она громко смеялась и изворачивалась в моих руках, но не пыталась вырваться. Она была раем в маленьком человеческом теле. И она моя. Я не заслужил её. Но всё равно, она моя.

Я должен был сказать то, что кричало моё сознание.

«Ты такая красивая», - прошептал я, «Очень-очень красивая».

Я посмотрел в её глаза, и она странно взглянула на меня.

«Благодаря ТЕБЕ, - она слегка улыбнулась.

Она думала, я говорил о её лице… о том, как ей помогли операции. Мне нужно разъяснить это сейчас же.

«Нет», - немного громко сказал я, гладя её руки.

Я приподнял её подбородок, «Ты красивая, но, Кэти, ты ВСЕГДА была красивой. Я не говорю только о твоем лице, Кэти. Я говорю о ТЕБЕ, ТЫ красивая. Понимаешь?»

Она улыбнулась, выглядя гораздо умнее обычной маленькой девочки. И должно быть она и была умнее. Она видела то, что ни один ребенок не должен видеть. Она видела жестокость в самых ужасных проявлениях. Но она так же чувствовала бесконечную любовь своих бабушки и дедушки во время всего этого. И она пережила это без мамы и папы. Она гораздо умнее меня. Я знал, что она понимает меня, просто глядя в её глаза.

Никакой огонь, никакие беды не умалят её красоты. Никакое зло не прикоснется к ней. И если оно даже попытается, я накинусь на него и разорву его своими зубами. Я её папочка. Я защитник. Я – стена, которая должна ограждать её от Джеймсов и Викторий. И я с радостью буду исполнять свои обязанности до конца своих дней.

«Помнишь это, папочка?», - спросила она, снова называя меня папочкой, и, должен признать, у меня кружилась от этого голова.

На её среднем пальце было пластмассовое золотое кольцо, и она сняла его. Ей потребовалось дёрнуть его пару раз, что говорило о том, что она часто носила его.

«О, Боже!» - ахнул я, вспомнив, «Ты сохранила его?»

«Конечно, это моё обручальное кольцо!» - заявила она таким тоном, будто я задал глупый вопрос, «Помнишь, как мы поженились?»

Я помнил. Кэти любила Диснеевские мультики, и все они заканчивались свадьбой принца и принцессы, которые потом жили долго и счастливо. Однажды она расстроилась и сказала мне, что ей бы хотелось выйти замуж и чтобы кто-то любил её так же сильно. Я сказал ей, что однажды она найдет хорошего мужчину и выйдет за него. Потом она узнала, что это значит, что он заберет её у меня. И ей это совсем не понравилось. Пару дней спустя, она попросила меня жениться на ней. Она даже опустилась на одно колено и взяла меня за руку.

Это был самый милый и смешной… и самый замечательный момент в моей жизни. И ей было всего три года, она еще не понимала сложности романтических отношений и любви, и брака. Но в её детском понимании она говорила мне, что я был единственным в её жизни, что она любила меня и хотела, чтобы я навсегда был с ней. Я знал, что это изменится, когда она вырастет, но я не мог отказать ей. Я принял её предложение, и подготовка к нашей свадьбе в большом дворце началась.

Я позволил ей раздавать мне указы, словно рабу, и она рассказала мне, чего именно она хочет. Так как комната Кэти уже была в стиле принцессы, благодаря Тане, которая разукрасила стены, мне не пришлось сильно украшать её, но я позаимствовал у Тани её дорогое шелковое постельное белье красного цвета (то, которым мы не пользовались с тех пор, как стали родителями), и расправил простыни на полу, чтобы моя принцесса смогла пройти к алтарю по великолепной красной дорожке, как она и хотела.

Таня бы убила меня, если бы поймала нас, но тогда я осмелился на еще большее и позволил Кэти надеть дорогое белое платье её матери, которое было невероятно велико для Кэти, и разрешил ей одеть самые красивые украшения Тани. Тиара, которую Таня надевала на выпускной, сослужила нам роль короны, и я разрешил Кэти накрасить губы Таниной красной помадой. Она сказала, что жениху нельзя красить невесту, так что я просто наблюдал, стараясь сдержать смех, когда она накрасила губы и кожу вокруг них. Она была самой великолепной невестой, что я когда-либо видел.

Я был недостаточно хорош для неё и всё думал, когда же сюда ворвётся её отец и остановит нас.

Я безуспешно рылся в её коробке с игрушками в поисках кольца. Я мог поклясться, что покупал ей множество игрушечных украшений, но я не мог ничего найти. Наконец, удача улыбнулась мне, и я нашел Барби с золотым браслетом на руке. Я сразился с ней и ограбил её. Браслет был как раз подходящего размера.

У нас не было священника, но он нам и не нужен. Я объяснил Кэти, что свадьбы на самом деле могли отличаться от тех, что показывают по телевизору, и всё, что нам нужно было сделать, это сказать, что мы любим друг друга, мне надеть кольцо на её палец, поцеловаться и всё.

Она сказала, что мне нужна накидка, как у принца, так что я позаимствовал черную шелковую простыню из нашего шкафа и завязал её вокруг шеи. Я бы хотел найти что-то не черное, я чувствовал себя злодеем. Знаю, если бы кто-то посмотрел на меня тогда, я бы показался ему таким же невинным, как Майкл Джексон на своих ночевках [?], но мне было всё равно. Это было невинно, и моя маленькая девочка хотела поиграть в свадьбу. И мне выпала честь сыграть роль жениха. Однажды она выйдет замуж по-настоящему, и я расстанусь с ней.

Я опустился на колени и начал напевать свадебный марш. Она была такой миленькой с букетом цветов, делая маленькие шажки, она ставила ноги вместе прежде, чем сделать следующий шаг. Должно быть она очень внимательно следила за свадебными церемониями по телевизору.

Я сдерживал улыбку, чтобы она не отругала меня за то, что я смеюсь над ней. В конце концов это было очень серьезно. Не каждый день ты выходишь замуж.

Наконец она подошла ко мне, и я начал думать, что сказать, чтобы начать церемонию.

О! Точно!

«Мы собрались здесь сегодня», - нежно сказал я, глядя в её глаза, «Чтобы отпраздновать нашу любовь и поклясться в том, чтобы никогда не расставаться».

Я надеялся, это звучало невинно и просто.

«Что значит поклясться?» - прошептала Кэти.

«Ой, извини», - прошептал я, «Это значит ‘пообещать’».

Она кивнула и широко улыбнулась, с этим не было проблем.

«Это значит, что ты обещаешь, что никогда не сбежишь от меня с каким-то более симпатичным мальчиком», - пошутил я, «Или более молодым, или богатым, или смешным, не то, что твой старик. И ты обещаешь, что будешь слушаться меня, пока тебе не исполнится… ммм… восемьдесят пять лет».

«Я обещаю», - тут же сказала она, не имея никакого понятия, что именно она обещает мне.

«Жаль, что мы не снимаем это на камеру», - проворчал я, зная, что как только ей исполнится 16 все эти обещания будут забыты. Мы будем ругаться чуть ли не каждый день, и мне придется отпугивать мальчишек от неё. Мне совсем этого не хотелось.

Я решил начать первым, чтобы она увидела, как это нужно делать.

«Кэти Каллен…» - я прокашлялся и улыбнулся, глядя на неё, я взял её за руку и поднял кольцо в другой руке, «Я люблю тебя всем сердцем. И всегда буду любить. Ты самая красивая девочка во всем мире, у тебя волшебный смех, и еще ты очень умная. Знаешь, одной красоты недостаточно, чтобы пожениться. Твой муж должен уважать тебя за твой ум и за то, что внутри тебя. Никогда не забывай об этом, хорошо?»

«Хорошо», - сказала она, было видно, что она не особо понимает, что я имею в виду. Я решил сделать это немного в стиле Диснея, чтобы ей было интереснее.

«В богатстве и бедности, в болезни и здравии, с этого дня и навсегда… Я обещаю любить тебя… всегда», - поклялся я всем сердцем, словно бы я мог иначе. Любить её было как дыхание. Я должен был, я жил этим.

Я наклонился и поцеловал её лоб, закрыв глаза, и надел кольцо на её палец. Оно не было слишком большим или слишком маленьким, и наделось легко.

«Теперь я!» - она посмотрела на меня с нетерпением.

«Да, теперь ты», - кивнул я, улыбаясь.

«Эдвард Каллен…» - сказала она, стараясь говорить важно, как взрослая.

«Ты самый симпатичный мальчик из всех, что я знаю», - начала она, и я пытался сдержать смех, «И ты тоже очень умный. Ты всегда знаешь, как приготовить мне завтрак, ланч и ужин, ты носишь меня на плечах, когда я устаю, и помнишь, когда начинаются мои любимые мультики. Я люблю, когда ты спишь со мной в моей кровати и смотришь со мной телевизор. Ты возишь нас в парк и в магазин, и мне это нравится. Мне нравится, когда ты покупаешь мне новую Барби, даже когда я не прошу тебя. Ты замечательный муж, и я люблю тебя».

Она взяла мою руку и надела на мой средний палец выдуманное кольцо. Но для меня это было самое реальное кольцо в моей жизни. Я никогда его не сниму.

Она притянула меня к себе за накидку и смачно поцеловала меня в губы, размазывая огромное количество помады. Думаю, она где-то видела, как жених и невеста целуются на свадьбе.

Она громко чмокнула меня, отпустила накидку и посмотрела на меня, сияя от счастья.

«Теперь ты мой», - объявила она.

Я всегда был твоим, малыш… и всегда буду.

«Теперь я должен перенести тебя через порог», - я поднял её на руки и встал, кружась вместе с ней, она громко захохотала и вцепилась в меня.

Наконец я остановился, и она улеглась в моих руках и смотрела на меня с такой любовью в глазах.

«Я люблю тебя, папочка», - сказала она так естественно, словно вдыхая воздух.

«Я тоже тебя люблю, малыш», - сказал я от всего сердца.

Этот момент был идеальным. И потом я решил немного её подразнить.

Я поставил её на кровать и посмотрел на неё сверху вниз.

«А теперь иди убери в доме и приготовь мне что-нибудь вкусное на ужин», - ухмыльнулся я.

Может если я покажу ей, что такое настоящий брак, она не захочет выходить замуж по-настоящему.

Она вскрикнула в знак протеста и спрыгнула с кровати, готовая поспорить.

«Нет, нет, нет!» - начала она, и я улыбнулся и вышел из кухни, а она бежала за мной по пятам, «Теперь ты должен увезти меня в свадебное путешествие!»

Я рассмеялся и хотел подразнить её еще, но не мог, она была такая смешная.

«Куда бы вы хотели отправиться, Миссис Каллен?» - я сел на диван и смотрел как она забирается на него рядом со мной.

«В ДИСНЕЙ-ЛЭНД!» - закричала она.

О, Боже, у меня до сих пор эта помада на лице. Придется подождать, пока я смогу её смыть.

«Не ожидал», - проворчал я.

Она засмеялась, спрыгнула с дивана и убежала в мою спальню. На секунду мне показалось, что я легко отделался. Обычно она целый час умоляла меня отвезти её в Дисней-Лэнд, словно он был в десяти минутах от дома. Долбанная реклама по телевизору!

Я услышал какой-то непонятный шум из комнаты, и затем Кэти вышла оттуда с моими подушками в руках. Она зашла к себе в комнату и положила их на свою кровать, затем вышла и снова направилась в мою комнату.

«Что вы делаете, Миссис Каллен?» - спросил я, приподняв бровь.

«Ты переезжаешь в мою комнату», - заявила она, словно это было очевидно, и снова скрылась из виду.

О-оу. Мне нужно найти способ уладить это. Если все мои вещи переместятся из нашей спальни, Таня подумает, что я сделал это из-за напряжения в наших отношениях.

«Эээ… погоди минутку, милая», - сказал я и пошел за ней в комнату, готовый к нашей первой ссоре в качестве мужа и жены.

Я вернулся в настоящее к моей теперь уже девятилетней дочери, улыбаясь от уха до уха.

«Я помню», - сказал я, чуть снова не расплакавшись, и надел кольцо обратно на её палец.

«Ты всё еще мой, папочка», - она снова обняла меня, на этот раз нежнее.

Вот, что значило кольцо для неё. Что даже если меня не было рядом, я всё еще был её, потому что я пообещал. Она поверила мне. И дождалась меня.

Я хотел спросить её, почему, почему она всё еще хотела меня, почему она думала, что я был достаточно хорош для неё. Она не знала, где я был все эти годы. Она никогда не могла узнать. Я умру, если она когда-нибудь узнает и возненавидит меня за это.

Мой мозг бешено работал, переваривая всё это, но, как всегда, она всё упростила для меня.

«Подтолкнешь меня, пап?» - она отошла от меня и забралась на качели.

Я встал и оцепенело пошел за ней, словно загипнотизированный, она уже держалась за веревки и ждала меня. Я встал за ней и в эту секунду волшебным образом всё стало так, будто и дня не прошло. Моя маленькая девочка хотела, чтобы я подтолкнул её. Она любит меня. Она прощает меня. И наконец я был способен глубоко вдохнуть и отпустить огромное количество боли. Она не исчезла полностью, но в этот момент я почувствовал себя чистым… и свободным… и настоящим. Я папа… всё еще… всегда.

Я потянул веревки на себя и затем слегка толкнул её. Думаю, мои руки всё еще думали о ней, как о трехлетней.

«Сильнее, ПАП!!» - потребовала она, «Ну давай!!»

Дата добавления: 2015-03-31