Которое берет верх, есть уже не что иное, как мнение частное

Одно-единственное расхождение. Тогда нет уже больше общей воли, и мнение,

Результате получится уже не сумма незначительных расхождений, но

Ассоциаций настолько велика, что берет верх над всеми остальными, в

Многочисленными и дают менее общий результат. Наконец, когда одна из этих

Людей, но лишь столько, сколько ассоциаций. Различия становятся менее

Становится общею по отношению к ее членам и частною по отношению к

Сговоры, частичные ассоциации (61), то воля каждой из этих ассоциаций

Оказывается правильным. Но когда в ущерб основной ассоциации образуются

Незначительных различий вытекает всегда общая воля и решение всякий раз

Граждане не вступают между собою ни в какие сношения, из множества

Сложения оставшихся расхождений получится общая воля.

Представляет собою лишь сумму изъявлений воли частных лиц. Но отбросьте из

Дурного (60).

Но часто его обманывают и притом лишь тогда, когда кажется, что он желает

Стремятся к своему благу, но не всегда видят, в чем оно. Народ не подкупишь,

Решения народа имеют всегда такое же верное направление. Люди всегда

Одной цели и стремится всегда к пользе общества, но из этого не следует, что

Часто существует немалое различие между волею всех и общею волею. Эта

вторая блюдет только общие интересы; первая - интересы частные и

этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности*; в результате

____________

* "Каждый интерес, - говорит м[аркиз] д'А[ржансон], - основывается на

другом начале. Согласие интересов двух частных лиц возникает вследствие

противоположности их интересу третьего" (62). Он мог бы добавить, что

согласие всех интересов возникает вследствие противоположности их интересу

каждого. Не будь различны интересы, едва ли можно был бы понять, что такое

интерес общий, который тогда не встречал бы никакого противодействия; все

шло бы само собой и политика не была бы более искусством.

Когда в достаточной мере осведомленный народ выносит решение, то, если

Государству; тогда можно сказать, что голосующих не столько же, сколько

Важно, следовательно, дабы получить выражение именно общей воли, чтобы

в Государстве не было ни одного частичного сообщества и чтобы каждый

гражданин высказывал только свое собственное мнение*; таково было

единственное в своем роде и прекрасное устроение, данное великим Ликургом.

Если же имеются частичные сообщества, то следует увеличить их число и тем

предупредить неравенство между ними, как это сделали Солон, Нума (63),

Сервий (64). Единственно эти предосторожности пригодны для того, чтобы

просветить общую волю, дабы народ никогда не ошибался.

_________

* "Vera cosa e, - говорит Макиавелли, -che alcune divisioni nuocono

alle respubbliche, e alcune giovano: che sono dalle sette e da partigiani,

si mantengono. Non potendo adunque provedere un fondatore d'una

repubblicache non siano nimicizie in quella ha da proveder almeno che non vi

siano sette" Hist. Florent., lib. VII ("Верно, - говорит Макиавелли, - что

некоторые разделения причиняют вред республикам, а некоторые приносят

пользу: те, что причиняют вред, связаны с наличием сект и партий; те же, что

приносят пользу, существуют без партий, без сект. Следовательно, поскольку

основатель республики не может предусмотреть, что в ней не будет проявлений

вражды, он должен, по крайней мере, обеспечить, чтобы в ней не было сект".

"Ист[ория] Флоренц[ии]", кн. VII (65) (итал.)).

Глава IV

О ГРАНИЦАХ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ СУВЕРЕНА

Если Государство или Гражданская община это нечто иное, как условная

личность, жизнь которой заключается в союзе ее членов, и если самой важной

из забот ее является забота о самосохранении, то ей нужна сила всеобщая и

побудительная, дабы двигать и управлять каждою частью наиболее удобным для

целого способом. Подобно тому, как природа наделяет каждого человека

неограниченной властью над всеми членами его тела, общественное соглашение

дает Политическому организму неограниченную власть над всеми его членами, и

вот эта власть, направляемая общею волей, носит, как я сказал, имя

суверенитета.

Но, кроме общества как лица юридического, мы должны принимать в

соображение и составляющих его частных лиц, чья жизнь и свобода,

естественно, от него независимы. Итак, речь идет о том, чтобы четко

различать соответственно права граждан и суверена*; а также обязанности,

которые первые должны нести в качестве подданных, и естественное право,

которым они должны пользоваться как люди.

___________

* Внимательные читатели, не спешите, пожалуйста, обвинять меня здесь в

противоречии. Я не мог избежать его в выражениях вследствие бедности языка;

но подождите.

Все согласны (66) с тем, что все то, что каждый человек отчуждает по

общественному соглашению из своей силы, своего имущества и своей свободы,

составляет лишь часть всего того, что имеет существенное значение для

общины. С этим все согласны; но надо также согласиться с тем, что один

только суверен может судить о том, насколько это значение велико.

Все то, чем гражданин может служить Государству, он должен сделать

тотчас же, как только суверен этого потребует, но суверен, со своей стороны,

не может налагать на подданных узы, бесполезные для общины; он не может даже

желать этого, ибо как в силу закона разума, так и в силу закона

естественного ничто не совершается без причины.

Обязательства, связывающие нас с Общественным организмом, непреложны

лишь потому, что они взаимны и природа их такова, что, выполняя их, нельзя

действовать на пользу другим, не действуя также на пользу себе. Почему общая

воля всегда направлена прямо к одной цели и почему все люди постоянно желают

счастья каждого из них, если не потому, что нет никого, кто не относил бы

этого слова каждый на свой счет и кто не думал бы о себе, голосуя в

интересах всех? Это доказывает, что равенство в правах и порождаемое им

представление о справедливости вытекает из предпочтения, которое каждый

оказывает самому себе и, следовательно, из самой природы человека; что общая

воля, для того, чтобы она была поистине таковой, должна быть общей как по

своей цели, так и по своей сущности; что она должна исходить от всех, чтобы

относиться ко всем, и что она теряет присущее ей от природы верное

направление, если устремлена к какой-либо индивидуальной и строго

ограниченной цели, ибо тогда, поскольку мы выносим решение о том, что

является для нас посторонним, нами уже не руководит никакой истинный принцип

равенства.

В самом деле, как только речь заходит о каком-либо факте или частном

праве на что-либо, не предусмотренном общим и предшествующим соглашением, то

дело становится спорным. Это - процесс, в котором заинтересованные люди

составляют одну из сторон, а весь народ - другую, но в котором я не вижу ни

закона, коему надлежит следовать, ни судьи, который должен вынести решение.

Смешно было бы тогда ссылаться на особо по этому поводу принятое решение

общей воли, которое может представлять собою лишь решение, принятое одной из

сторон и которое, следовательно, для другой стороны является только волею

постороннею, частною, доведенною в этом случае до несправедливости и

подверженной заблуждениям. Поэтому, подобно тому, как частная воля не может

представлять волю общую, так и общая воля, в свою очередь, изменяет свою

природу, если она направлена к частной цели, и не может, как общая, выносить

решение ни в отношении какого-нибудь человека, ни в отношении какого-нибудь

факта. Когда народ Афин, например, нарицал или смещал своих правителей,

воздавал почести одному, налагал наказания на другого и посредством

множества частных декретов осуществлял все без исключения действия

Правительства, народ не имел уже тогда общей воли в собственном смысле этих

слов; он действовал уже не как суверен, но как магистрат. Это покажется

противным общепринятым представлениям, но дайте мне время изложить мои

собственные.

{15}Исходя из этого, надо признать, что волю делает общею не столько число

Дата добавления: 2015-04-24