Традиции употребления в культуре понятия «жанр». Краткий экскурс в историю понятия «жанр». Отличие российской журналистики от своей предшественницы в сфере жанра

Вопрос 37

Хитроумные теоретики предпочитают избегать исчерпывающих определений. В литературоведении под жанрами подразумевают «сложившиеся в процессе развития художественной словесности виды произведений». В публицистике жанрами именуют «устойчивые группы публикаций, объединенные сходными содержательно-формальными признаками». При всей заманчивости этих определений они не выглядят полными, хотя и позволяют говорить о специфической природе жанра.

Поэтика публицистического текста резко изменилась в 90-е годы XX в. Эти изменения сказались на системе журналистских жанров и на их использовании в редакционной практике.

Жанры советской прессы были поделены на три большие группы: информационные – заметка, интервью, репортаж, отчет; аналитические – статья, корреспонденция, письмо, обзор печати, обозрение, рецензия; художественно-публицистические – очерк, фельетон, памфлет. Внутри этой схемы – своя иерархия: передовая статья – «флаг номера», без нее газета не выходила, фельетон – «король жанров», корреспонденция – «кусочек жизни» и т.д. У каждого жанра – свое место на газетной полосе, своя регулярность появления: очерк – в подвале второй-третьей полос, к празднику, международное обозрение – еженедельно, экономическое – раз в месяц, обзор печати – ежемесячно, рецензия – один-два раза в месяц на последней полосе. Политическая информация на первой полосе, экономическая – на второй, международная – на третьей, культурно-спортивная на – четвертой. С легкой руки В.И. Ленина это именовалось «концертом политической газеты». Каждый жанр «вел» свою партию, выступая в соответствии с регламентом строго выверенной идеологической партитуры.

Неудивительно, что в сороковые годы слово «репортер» считалось в советской журналистике бранным. Ведь он вносит в свое выступление нездоровый дух сенсационности и предполагает индивидуальный взгляд на описываемое событие. Слово «сенсация» тоже считалось бранным.

Постсоветская российская журналистика существенно отличается от своей предшественницы. Во-первых, на смену директивной, одноцветно идеологизированной прессе пришла публицистика более раскованная по мысли и стилю.

Передовые статьи в те времена не читали – их просматривали заинтересованные лица: кого хвалят, кого ругают? Текст не соответствовал реальности. Господствующий стиль публицистики советского периода – «долженствование». Словесное клише («всемерно и глубоко раскрывать», «смело вскрывать недостатки») ничего не значило. Справедливости ради отметим, что публицистика рубежа XX–XXI вв. обязана своей родословной талантливым предшественникам – Анатолию Аграновскому, Василию Пескову, Эльраду Пархомовскому, Ярославу Голованову, Владимиру Орлову, Евгению Богату, Геннадию Бочарову, Ольге Чайковской...

Во-вторых, современная публицистика все отчетливее персонифицируется. Автор перестает быть обезличенным ретранслятором передаваемой информации – он все явственнее становится ее интерпретатором. Точка зрения конкретного лица интересна сегодня сама по себе. Это, кстати, российская традиция, идущая от дореволюционной поры, – прислушиваться к голосу Каткова, Суворина, Дорошевича, Амфитеатрова, Короленко, Леонида Андреева. Интервью, беседы, колонки, комментарии, письма в редакцию свидетельствуют об активной роли субъекта высказывания на газетной полосе. Газетные рубрики («Факт и комментарий», «Теленеделя» Ирины Петровской в «Известиях»), радио- и телепрограммы («Мы», «Тема», «Абажур», «Человек в маске») стремятся закрепить за человеком право на высказывание. Выступления СМИ все демонстративнее носят личностный характер («Известия» подчеркивают это обстоятельство оформительскими приемами – фотографией автора рядом с текстом).

Персонификация текста вызвана к жизни не только общим процессом демократизации постсоветского общества, но и тем, что в условиях существующего ныне рынка информации товаром становится не просто новость, а новость, «упакованная» в публицистический текст. Публицистический текст, как известно, напоминает двугорбого верблюда: первый горб – факт, второй – отношение автора к факту. Спрос на личностную журналистику в условиях растущей конкуренции СМИ создал прецедент выбора. Публицист откликается на этот спрос предложением собственного имени. Имя (в широком смысле этого слова) становится знаком издания или канала, представляющих это имя: Леонид Парфенов на НТВ, Юрий Щекочихин в «Новой газете», Александр Васинский в «Известиях»... Имя способствует возникновению диалога с аудиторией.

Третья особенность современной российской прессы – она работает в режиме диалога с аудиторией. Диалогичность рождает многоголосие, возникает эффект субъективности; полифонизм звучащих голосов, предлагающих различные точки зрения, побуждает аудиторию к самостоятельному определению собственной позиции. Учитывая это, настраиваясь на волну ожиданий аудитории, пресса одновременно ориентируется и на более занимательную, более остроумную форму подачи материала. Диалог с аудиторией предполагает ее отклик на предложенный текст, интерес к нему. Интерес возможен тогда, когда публицист не просто предлагает факты, заслуживающие, с его точки зрения, внимания, но и сообщает о них в яркой, воздействующей на эмоции аудитории форме.

Даже в пределах возрастных или профессиональных интересов аудитория дифференцирована. Газета не может не учитывать это обстоятельство, она пытается искать разные интонации в диалоге с предполагаемыми потребителями информации. Апелляция к интеллекту – одна из действенно-активных форм диалога с аудиторией.

Четвертая особенность современной публицистики – возросшая роль приема в обработке материала. Текст все очевиднее приобретает черты литературности: меняется его стилистика, слово становится более экспрессивным, более эмоциональным и остроумным. Персонификация повествования привела к более широкой, чем раньше, игре в «чужое слово» (М.М. Бахтин), свойственной художественной речи, к заметному расширению повествовательных интонаций (ироническое письмо, «стеб», «новояз», жаргон), к усложнению композиционно-стилистической структуры материалов. Текст как точка зрения индивидуума, как слово, принадлежащее определенному субъекту высказывания, становится в речевом своем содержании более выразительным. Это замечание относится ко всем без исключения жанрам.

Такова общая тенденция: остроумие опирается на поиск неожиданных решений обсуждаемых проблем, на оригинальную трактовку фактов, на введение аудитории в относительно легко декодируемую и разнообразную систему образов. Подчеркнем – поиск остроумного решения творческой задачи способствует расширению жанровых границ материала. В сущности, все названные выше особенности современной российской публицистики имеют в своей основе важнейший процесс, происходящий в прессе, – ее эссеизацию. В одном из своих выступлений Григорий Померанц назвал Новое время эпохой фельетонизма. Рубеж XX–XXI вв. входит в историю как эпоха эссеизации публицистики: от персонификации повествования до перевода субъекта высказывания в действующее лицо исторического процесса – только один шаг. И этот шаг уже сделан. Мир и субъект, этот мир воспринимающий, в равной степени становятся предметом исследования. Публицист сегодня ощущает себя не сторонним наблюдателем описываемых процессов, а равноправным их участником. Автор предлагает аудитории текст, который перестает быть равновеликим жанру.

Дата добавления: 2015-04-24