Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Критика марксизма. Концепт «гегемонии» А. Грамши. «Интерпелляция» Л. Альтюссера




Определение власти и идеологии в контексте постмарскисткого и постструктуралистского течений.

 

 

Осмысливая причины поражения европейской революции (в Германии, Венгрии, «красного двухлетия» в Италии), итальянский коммунист Антонио Грамши пришел к мысли, что в развитых капиталистических странах буржуазия опирается не только на мощь государственного аппарата, его репрессивных органов, но и на «силу привычки» народа, на его идейную, политическую и моральную подчиненность буржуазии. Так, оккупация итальянскими рабочими предприятий окончилась поражением не потому, что против них была использованы силы полиции и армии, наоборот, тогдашний премьер Италии, либеральный политик Джованни Джоллитти, дабы не раздражать рабочих, объявил «нейтралитет», а потому что рабочие поверили реформистским лидерам профсоюзов.

Иное положение было в России, где буржуазия из-за своей социальной слабости не имела прочного и глубокого влияния на трудящихся, благодаря чему революционные социалисты смогли организовать «фронтальную атаку» на репрессивный государственный аппарат.

Если в России старый строй опирался только на аппарат насилия, на Западе, наряду с армией, полицией, судом, сложилась целая сеть учреждений, воспитывающих трудящихся в духе послушания буржуазии, сложилась система традиций, моральных норм и устоев, которые крепко держат трудящихся в рамках капитализма.

Антонио Грамши обобщил эти факты и явления в понятиях гражданского общества и гегемонии. Он писал: «Можно зафиксировать два крупных надстроечных плана: тот, что можно назвать «гражданским обществом», то есть совокупностью организмов, обычно называемых «частными», и тот, который является «политическим обществом», или государством. Им соответствует функция «гегемонии», которую доминирующая группа осуществляет во всем обществе, и функция «прямого господства», или командования, которая выражается в государстве, в «юридическом» правительстве».

Суть гегемонии как морального, интеллектуального и политического господства обществом состоит в том, что сознание господствующего класса, его мировоззрение, его идеалы воспринимаются обществом как справедливые, истинные, как всеобщий здравый смысл.

Грамшианская концепция базируется на фундаментальных положениях марксизма. Еще в молодые годы Маркс и Энгельс пришли к мысли, что рабочий класс, появившись на мировой арене, в своей идеологии выходит за рамки своих корпоративных интересов и смешивает себя со всем человечеством: «Пролетариату предстоит спасти весь мир».

В «Немецкой идеологии» это свойство формулируется как закон революции: «Дело в том, что всякий новый класс, который ставит себя на место класса, господствовавшего до него, уже для достижения своей цели вынужден представить свой интерес как общий интерес всех членов общества», то есть изобразить свои мысли «как единственно разумные, общезначимые».

Развивая эту мысль, Грамши говорит, что господствующий класс и для удержания своего господства постоянно поддерживает эту иллюзию общей значимости, справедливости своего образа жизни, образа мыслей. Так, буржуазия, ниспровергая феодальный строй, выдвинула лозунг свободы, равенства и братства как общечеловеческие.

Но концепция Грамши обращены не к прошлому, а к будущему. Он пытается исследовать условия руководящей роли рабочего класса в ходе подготовки и осуществления социалистической революции и социалистического строительства. Пример гегемонии рабочего класса в революции Грамши видит в осуществлении ленинской программы демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.

Грамши считает, что Ленин наметил «доктрину гегемонии», противопоставляя концепцию демократической диктатуры теории перманентной революции.

Трудно сказать, читал или нет Мао Цзедун работы Грамши. Но маоистская «новая демократия» - тоже пример рабочей гегемонии. Мао считал, что в союз способны вступить четыре класса общества: рабочие, крестьяне, городская мелкая буржуазия, и национальная буржуазия. Ядром, лидером народного фронта должен быть организованный рабочий класс. Крестьян Мао называет «стойкими» союзниками рабочих, городских мелких торговцев, ремесленников, интеллигенцию и представителей свободных профессий - «надежными» союзниками рабочих. Что касается национальной буржуазии (которая стоит где-то посередине между мелкой буржуазией и связанной с транснациональными корпорациями крупной буржуазией), то она союзник рабочих лишь «в известной степени и в известные периоды».

Китайские рабочие, осуществляя гегемонию в рамках «новой демократии», подготовили переход к социалистической революции в своей стране.

Для Италии во времена Грамши, как, впрочем, и теперь, было актуальным противоречие между рабочим Севером и крестьянским Югом. Грамши полагал, что решить этот вопрос можно будет только после того, как «главным действующим лицом южного вопроса» станет «революционный рабочий Турина». Грамши пишет, что система классовых союзов позволит рабочим мобилизовать всех трудящихся на борьбу против капитализма.

Гегемония складывается в гражданском обществе. Что такое гражданское общество? Грамши понимает под ним сеть частных организаций господствующего класса, прямо не включенных в аппарат государственной власти: профессиональные, культурные, общественные, религиозные, благотворительные организации и политические партии, средства массовой информации. Через них господствующий класс насаждает свою идеологию, свое мировоззрение, развивает и укрепляет свое политическое влияние, добивается поддержки своей политики со стороны союзников и подчиненных социальных групп.

И здесь Грамши опирается на Маркса. Правда, в «18 брюмера Луи Бонапарта» Маркс пишет, что государство душит и подавляет гражданское общество, дабы не дать общественному мнению» создать свои собственные, не зависимые от правительственной власти органы». По мнению Маркса, гражданское общество охватывает и экономику, и идеологию, и культуру. Это «целая общественная надстройка различных и своеобразных чувств, иллюзий, образов мыслей и мировоззрений», это «старые апостолы вольтерьянства и эклектической философии», с одной стороны, и иезуиты - с другой, это «борьба газетных писак» и «дискуссионные клубы в салонах и трактирах», это школа и университет.

Именно на явлениях надстроечного характера и фиксирует свое внимание Грамши. Известный исследователь творчества Грамши, Бадолини охарактеризовал концепцию Грамши следующим образом: «Общество является блоком различных элементов, которые объединяются в социальной практике. Грамши различает три элемента: экономический, социальный, политический. Первая из трех концепций (элементов) – «экономическое общество» - была предметом исследования Карла Маркса, который представил свою главную работу как критику политической экономии. В этом отношении Грамши руководствуется результатами работы Маркса. Вторая концепция (элемент) – «гражданское или социальное общество» - означает все те импульсы, которые, выходя из изменений в экономике, пронизывают общество во всех направлениях, пересекают все его составные части и отражаются в сознании людей. Главный из этих импульсов происходит из борьбы классов и порождает классовое сознание».

Понятие «гражданское общество» Грамши применяет, как правило, для обозначения того, как аппараты гегемонии распространяют идеологию господствующего класса. Эта концепция «гражданского общества» тесно связана с концепцией «политического общества».

Под «политическим обществом» Грамши понимает государство как правительственный аппарат, действующий на основе формальных процедур и регулирующий свою деятельность юридическими нормами. Он включает в себя органы принуждения. Общим признаком «гражданского общества» и «политического общества» двум элементам надстройки, является то, что через них определенный класс осуществляет свое господство, выступает как исторический класс, определяющий сущность эпохи. На основе этого признака Грамши выявляет различия между этими сторонами надстройки. Они обнаруживаются в методах, органах, характере деятельности.

Организации «гражданского общества» действуют неформально, их решения не имеют юридической силы, не обеспечиваются государственным принуждением, они имеют только моральный авторитет. «Политическое общество» опирается, как правило на принуждение, на юридическую силу законов.

Грамши отмечает наличие двух параллельных аппаратов господствующего класса: аппаратов гегемонии и аппаратов принуждения. Грамши ссылается на историка Возрождения Гвиччардини, полагавшего, что две вещи абсолютно необходимы для государства: оружие и религия. Не случайно буржуазия ниспровержение феодального государства начала с критики католической Церкви, которая в средние века была институтом гегемонии феодальной аристократии. Буржуазия, дабы утвердить свою гегемонию, предложила взамен католической религии различные версии протестантизма, а потом религию разума, энциклопедизм, вольтерьянство и прочее.

Грамши дополняет формулу Гвиччардини своими определениями: государству необходимы сила и согласие, принуждение и убеждение, политика и мораль, право и свобода, порядок и дисциплина, управление и самоуправление. Вот методы, с помощью которых господствующий класс осуществляет «функцию руководства» в «гражданском обществе» и «функцию господства» в «политическом обществе».

Иными словами, в сфере «гражданского общества» господствующий класс ищет себе союзников, добивается от других классов и социальных групп поддержки и согласия, пресловутого консенсуса, короче говоря, - «концентрирует согласие».

Однако «гражданское общество» есть неразрывная часть общества в целом. Поэтому «гражданское общество» становится ареной столкновения интересов различных социальных классов и групп. Здесь проявляется влияние не только господствующего класса, но и класса-антогониста, который сопротивляется гегемонии. Когда методы убеждения перестают действовать, господствующий класс прибегает к методам принуждения, применяет силу, закон, установленный «политическим обществом», то есть государственным аппаратом.

Грамши показывает, что между «гражданским обществом» и «политическим обществом» существует не только взаимодействие, но и взаимопроникновение. Допустим, государственные школы, университеты – это элементы «гражданского общества», которые находятся под непосредственным контролем государства. Парламент – институт «политического общества», который пополняется за счет институтов «гражданского общества». Переходным элементом между «гражданским обществом» и «политическим обществом» являются политические партии. Грамши пишет, что в реальной жизни некоторых стран политическая партия играет роль «главы государства», но в отличие от институтов власти «не царствует», не правит юридически, а осуществляет свою фактическую власть через «гражданское общество».

Грамши пишет, что представительный и многопартийный режим служит механизмом для отбора лучших функционеров, которые должны дополнять и уравновешивать кадровую бюрократию, чтобы она не окостенела.

Проанализировав связь между «гражданским обществом» и «политическим», Грамши приходит к выводу, что под государством следует понимать не только аппарат принуждения, но и «частный аппарат гегемонии». Он выводит следующую формулу: государство - это гегемония, «защищенная броней принуждения».

Итак, подведем итог. В представлении Грамши гегемония – это такая форма диктатуры класса, которая опирается не только на голое насилие, принуждение, но и на систему классовых союзов, на идейное и культурное главенство. Гегемония складывается в тех странах, где есть более или менее развитое «гражданское общество», развитые классовые структуры. Она, по мнению Грамши, возникает впервые в развитых буржуазных государствах, хотя он признает, что в феодальных государствах роль гегемона играла церковь.

Что касается России, то здесь буржуазия не смогла создать развитое «гражданское общество». В России даже буржуазные демократы выступали под именем социалистов. «На Востоке государство было всем, - пишет Грамши, - гражданское общество находилось в первичном аморфном состоянии. На Западе между государством и обществом были упорядоченные отношения, и, если государство начинало шататься, тотчас выступала наружу прочная структура гражданского общества. Государство было лишь передовой траншеей, позади которой была прочная цепь крепостей и казематов». Поэтому, по мнению Грамши, западным рабочим революционерам предстоит не только сломать аппарат принуждения, как писал Ленин в «Государстве и революции», но и подорвать аппарат гегемонии, вырвать трудящихся из-под культурного, морального, идейно-политического влияние буржуазии, нужно разрушить «буржуазный здравый смысл».

Грамши видел, что на Западе мировая война разрушила все завоевания либеральной идеологии, государство взяло на себя роль распределителя ресурсов, милитаризм, не эффективный с точки зрения либеральной экономики, превратился в наиболее мощное средство аккумуляции и сохранения прибыли. То есть гражданское общество было существенно ослаблено, однако буржуазия сохранила свою гегемонию, что и привело к поражению европейской революции.

Грамши, кроме того, показывает, что существует промежуточная стадия между открытой диктатурой политического общества и традиционной гегемонией. «Промежуточное положение между согласием и силой занимают коррупция и обман, характерные для определенных ситуаций, когда становится трудно осуществлять гегемонию, а использование силы чревато большими опасностями». Похожее положение сложилось сейчас в России, когда господствующий класс не создал институтов гегемонии, но использование силы для него самого «чревато большими опасностями».

Грамши указывал, что гегемония берет свое начало в базисе, в отношениях собственности. «Базис и надстройка формируют исторический блок», - писал он.

Но Грамши в отличие, скажем, от Маркса исследовал не влияние базиса на надстройку, а наоборот – активную реакцию надстройки на базис. В этом отношении Грамши продолжает Ленина, который тоже внимательно изучал эту тенденцию.

Грамши, опровергая упрощенные взгляды на отношения между базисом и надстройкой, критиковал мнение, что экономический кризис обязательно спровоцирует кризис политический.

Одновременно Грамши полемизировал с Кроче, утверждавшим, что для марксистов базис – «непознаваемый бог». Кстати, в случае с Кроче видно, что даже лучшие философы мира имеют весьма вульгарные представления о революционных идеях, об учении марксизма. Если что-либо Маркс и исследовал досконально, так это базис.

Грамши намечает два рычага активности надстройки: идеологию и политику, которые скрепляют базис и надстройку в «исторический блок». Из понятия «исторический блок» вытекает другое определение – «блок власти». Политический блок – это совокупность определенных классов и их фракций, социальных слоев и групп, которые более или менее прочно сплачиваются вокруг господствующего класса.

Вот примеры «блока власти»:

1) Демократическая диктатура пролетариата и крестьянства в Советской России;

2) «Народная демократия» в Китае

3) Союз рабочих, мачетерос и крестьян на Кубе.

Таким образом, политическое общество + гражданское общество = «блок власти», надстройка; политическое общество + гражданское общество + базис = исторический блок.

В те моменты истории, писал Грамши, когда ее движение, автоматически вызванное экономическим фактором, замедляется или даже ликвидируется под воздействием традиционной идеологии, на первый план выходит политическая сила, которую Грамши называет «политической инициативой».

Политическая инициатива – это импульс к изменению, к переделке исторического блока, создание нового исторического блока, в рамках которого будет снято противоречие между экономикой и политикой.

Большое значение в распространении гегемонии играет интеллигенция. Интеллигенты, считал Грамши, служат «приказчиками» господствующей группы, они обеспечивают согласие широких масс населения с тем образом жизни, который диктуется господствующим классом.

Грамши пишет, что в истории Европы формирование современных государств как раз связано с отрывом интеллигенции от церкви, и процесс этот завершился французской революцией, то есть созданием первого настоящего буржуазного государства.

Серьезное внимание Грамши уделял вопросам соотношению гегемонии и революционной борьбы. Сравнивая классовую борьбу с войной, он вводит два понятия «маневренная война» и «позиционная война».

«Маневренная война» - это фронтальная атака, насильственное разрушение старых государственных структур, решительный разрыв с прошлым. Такой была Великая французская революция.

«Позиционная война» (или «пассивная революция») – это постепенная модернизация через серию реформ и национальных войн. Такими были буржуазные революции в Англии, Италии, Германии, Австро-Венгрии).

Грамши считал, что в Европе с 1921 года в классовой борьбе пролетариата наступила фаза «позиционной войны». Перед пролетариатом высокоразвитых стран стоит задача организации политических союзов, распространения идеологии рабочего класса, расширения сети классовых организаций, борьбы за определенные промежуточные позиции до завоевания политической власти. Кстати, строительство социализма в СССР Грамши рассматривал, как фазу «позиционной войны» в мировом революционном процессе.

«Позиционная война», как и «пассивная революция» - это поэтапное, медленное, как говорит Грамши, «молекулярное» продвижение класса к власти, подрыв буржуазной гегемонии.

Грамши говорит об «окопной», «позиционной» ВОЙНЕ. О временной передышке перед фронтальным наступлением. Но ревизионисты на свой лад истолковали положение Грамши о «позиционной войне». Всем известный ревизионист, родоначальник «еврокоммунизма», генеральный секретарь ИКП Пальмиро Тольятти в середине 50-х годов выдвинул концепцию, как бы исходя из учения Грамши о «позиционной войне», выдвинул концепцию «реформы–революции». Структурные реформы, последовательно затрагивая экономику, государство, социальные отношения, культуру, выводит Италию за логику капитализма. В ходе этих реформ, настаивал Тольятти, вызревает гегемония рабочего класса в обществе. По мнению Тольятти, борьба за эти цели развертывается в рамках нынешнего государства, сохраняющего свою буржуазную природу до тех пор, пока не произойдет качественный скачок. Но имея в качестве отправного пункта нынешнюю государственную структуру, действуя в рамках буржуазной демократии, в которой участвуют широкие народные массы, осуществляя глубокие реформы, можно добиться таких результатов, которые изменили бы существующий «блок власти» и создали бы условия для появления нового блока. Речь, таким образом, идет не о свержении буржуазии, сломе старой государственной машине, как учили Маркс, Энгельс и Ленин, а о постепенном, мирном выдавливании буржуазии из «блока власти» в рамках существующего государства.

Чем закончилось это выдавливание, известно: «историческим компромиссом» между ревизионистами и христианскими демократами (против которого боролись «Красные бригады»), а затем самоликвидацией Итальянской компартии, превращении ее в Демократическую партию левых сил. О невозможности реформистского пути к социализму говорит и современный опыт Бразилии, где президент, лидер Партии трудящихся Инасио Лула стал заложником национальной буржуазией.

Тольятти подменил сложное учение Грамши о колебании ритмов революционной борьбы банальным реформизмом. Грамши, полемизируя с вульгарной диалектикой Прудона, доказывал, что нельзя поглотить государственный аппарат, поскольку «тезис» должен быть разрушен «антитезисом». По мысли Грамши, «позиционная война» переходит в «маневренную», последняя неотделима от первой, не говоря о том, что манера ведения войны не диктуется прихотью, а вытекает из соотношения сил и способностями противника.

Через какие институты пролетариат завоевывает гегемонию? Большое значение играет партия. Только в партии и через партию пролетариат способен овладеть философией и политикой, стать политическим руководителем, считает Грамши. Это мнение итальянского коммуниста совпадает с ленинским положением о «привнесении» революционной партией революционного сознания в рабочий класс.

Прежде всего партия, по Грамши, является вождем и организатором революции. Грамши подчеркивает, что пролетарская партия является вождем-основателем нового типа государства.

Это довольно спорное утверждение, учитывая реальный опыт революционной практики масс в России, да и в Италии тоже, где совершенно спонтанно возникли рабочие и крестьянские Советы. Сам Грамши понимал всю новизну Советов, оправдывал роспуск Учредительного собрания.

В Италии в «красное двухлетие» на предприятиях возникли фабричные Советы. Грамши увидел в них органы пролетарской диктатуры, прообраз пролетарского государства, которое заменяет капиталиста автономией производителей, как в промышленных, так и в административных функциях. По идее Грамши, Советы возникают снизу параллельно агонии буржуазного государства. Он рассматривает двоевластие как необходимый этап революции.

Грамши считал, что в период революционного подъема фабричные советы осуществляют контроль и подготовку рабочего класса к завоеванию политической власти, а по мере нарастания революции они должны расширять власть на предприятиях, провинции, стране. Другой исторический лидер Компартии Италии Амадео Бордига называл этот подход анархо-синдикалистским, полагая, что советы должны быть органами исключительно политической власти.

А Грамши соединял экономику с политикой. «Если верно, что новое общество будет основано на труде и координации энергии производителей, места, где они работают, где действуют совместно станут завтра центрами социального организма и должны принять роль директивных органов современного общества». То есть институтами гегемонии.

Один из ключевых разделов труда Грамши - учение о гегемонии. Это - часть общей теории революции как слома государства и перехода к новому социально-политическому порядку. Вот, кратко, суть учения, прямо касающаяся нашей проблемы.

Согласно Грамши, власть господствующего класса держится не только на насилии, но и на согласии. Механизм власти - не только принуждение, но и убеждение. Овладение собственностью как экономическая основа власти недостаточно - господство собственников тем самым автоматически не гарантируется и стабильная власть не обеспечивается.

Таким образом, государство, какой бы класс ни был господствующим, стоит на двух китах - силе и согласии. Положение, при котором достигнут достаточный уровень согласия, Грамши называет г егемонией. Гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а тонкий и динамичный, непрерывный процесс. При этом «государство является гегемонией, облеченной в броню принуждения». Иными словами, принуждение - лишь броня гораздо более значительного содержания. Более того, гегемония предполагает не просто согласие, но благожелательное (активное) согласие, при котором граждане желают того, что требуется господствующему классу. Грамши дает такое определение: «Государство - это вся совокупность практической и теоретической деятельности, посредством которой господствующий класс оправдывает и удерживает свое господство, добиваясь при этом активного согласия руководимых».

* Речь идет не просто о политике, а о фундаментальном качестве современного общества Запада. Это видно из того, что к близким выводам совсем иным путем пришли и другие крупные мыслители. Американский философ Дж.Уэйт, исследователь Хайдеггера, пишет: «К 1936 г. Хайдеггер пришел - отчасти ввиду его политического опыта в условиях нацистской Германии, отчасти как результат чтения работ Ницше, где, как мы легко могли убедиться, выражены фактически те же мысли, - к идее, которую Антонио Грамши (почти в это же время, но исходя из иного опыта и рода чтения) называл проблемой «гегемонии»: а именно, как править неявно, с помощью «подвижного равновесия» временных блоков различных доминирующих социальных групп, используя «ненасильственное принуждение» (включая так называемую массовую или народную культуру), так, чтобы манипулировать подчиненными группами против их воли, но с их согласия, в интересах крошечной части общества».

сли главная сила государства и основа власти господствующего класса - гегемония, то вопрос -стабильности политического порядка и, напротив, условия его слома (революции) сводятся к вопросу о том, как достигается или подрывается гегемония. Кто в этом процессе является главным агентом? Каковы «технологии» процесса?

По Грамши, и установление, и подрыв гегемонии - «молекулярный» процесс. Он протекает не как столкновение классовых сил (Грамши отрицал такие механистические аналогии, которыми полон вульгарный исторический материализм), а как невидимое, малыми порциями, изменение мнений и настроений в сознании каждого человека. Гегемония опирается на «культурное ядро» общества, которое включает в себя совокупность представлений о мире и человеке, о добре и зле, прекрасном и отвратительном, множество символов и образов, традиций и предрассудков, знаний и опыта многих веков. Пока это ядро стабильно, в обществе имеется «устойчивая коллективная воля», направленная на сохранение существующего порядка. Подрыв этого «культурного ядра» и разрушение этой коллективной воли - условие революции. Создание этого условия - «молекулярная» агрессия в культурное ядро. Это - не изречение некой истины, которая совершила бы переворот в сознании, какое-то озарение. Это «огромное количество книг, брошюр, журнальных и газетных статей, разговоров и споров, которые без конца повторяются и в своей гигантской совокупности образуют то длительное усилие, из которого рождается коллективная воля определенной степени однородности, той степени, которая необходима, чтобы получилось действие, координированное и одновременное во времени и географическом пространстве».

Мы помним, как такое длительное гигантское усилие создавала идеологическая машина КПСС в ходе перестройки, прежде чем в сознании «совка» было окончательно сломано культурное ядро советского общества и установлена, хотя бы на короткий срок, гегемония «приватизаторов». Вся эта «революция сверху» (по терминологии Грамши «пассивная революция») была в точности спроектирована в соответствии с учением о гегемонии и молекулярной агрессии в культурное ядро. Советник Ельцина философ А.И.Ракитов откровенно пишет в академическом журнале: «Трансформация российского рынка в рынок современного капитализма требовала новой цивилизации, новой общественной организации, а следовательно, и радикальных изменений в ядре нашей культуры».

На что в культурном ядре надо прежде всего воздействовать для установления (или подрыва) гегемонии? Вовсе не на теории противника, говорит Грамши. Надо воздействовать на обыденное сознание, повседневные, «маленькие» мысли среднего человека. И самый эффективный способ воздействия - неустанное повторение одних и тех же утверждений, чтобы к ним привыкли и стали принимать не разумом, а на веру. «Массы как таковые, - пишет Грамши - не могут усваивать философию иначе, как веру». И он обращал внимание на церковь, которая поддерживает религиозные убеждения посредством непрестанного повторения молитв и обрядов.

Сам Грамши прекрасно отдавал себе отчет, что за обыденное сознание должны бороться как силы, защищающие свою гегемонию, так и революционные силы. И те, и другие имеют шанс на успех, ибо культурное ядро и обыденное сознание не только консервативны, но и изменчивы. Та часть обыденного сознания, которую Грамши назвал «здравый смысл» (стихийная философия трудящихся), открыта для восприятия коммунистических идей. Здесь - источник «освободительной гегемонии». Если же речь идет о буржуазии, стремящейся сохранить или установить свою гегемонию, то ей важно этот здравый смысл нейтрализовать или подавлять, внедряя в сознание фантастические мифы.

Кто же главное действующее лицо в установлении или подрыве гегемонии? Ответ Грамши однозначен: интеллигенция. И здесь он развивает целую главу о сути интеллигенции, ее зарождении, роли в обществе и отношении с властью. Главная общественная функция интеллигенции - не профессиональная (инженер, ученый, священник и т.д.). Как особая социальная группа, интеллигенция зародилась именно в современном обществе, когда возникла потребность в установлении гегемонии через идеологию. Именно создание и распространение идеологий, установление или подрыв гегемонии того или иного класса - главный смысл существования интеллигенции.

Самая эффективная гегемония идущей к власти буржуазии произошла во Франции, где быстро сложился тесный союз капитала и интеллигенции. Под этим союзом лежала тесная связь и буржуазии, и интеллигенции, с немецкой Реформацией, породившей мощные философские течения (как говорится, «Кант обезглавил Бога, а Робеспьер короля»). Вообще, соединение протестантской Реформации с политической моделью Французской революции Грамши считает теоретическим максимумом в эффективности установления гегемонии.

Продавая свой труд, интеллигенция тянется туда, где деньги. Грамши пишет: «Интеллигенты служат «приказчиками» господствующей группы, используемыми для осуществления функций, подчиненных задачам социальной гегемонии и политического управления». Правда, всегда в обществе остается часть интеллигенции, которую Грамши называет «традиционной» - та интеллигенция, которая служила группе, утратившей гегемонию, но не сменила знамя. Обычно новая получившая гегемонию группа старается ее приручить. Кроме того, общественные движения, созревающие для борьбы за свою гегемонию, порождают собственную интеллигенцию, которая и становится главным агентом по воздействию на культурное ядро и завоеванию гегемонии.

Интерпелляция — термин, впервые предложенный марксистским философом Луи Альтюссером и описывающий процесс воздействия идеологии на отдельного субъекта, тем самым фактически представляя его в виде явления (effect). Отсюда, в соответствии с теорией Мишеля Фуко, Альтюссер выступает против классического определения субъекта как причины и сущности: другими словами, ситуация всегда предваряет (индивидуальный или коллективный) субъект. Особенно интерпелляция подразумевает момент и процесс признания взаимодействия с соответствующей идеологией. Когда Альтюссер впервые предложил понятие интерпелляции в работе «Идеология и идеологические аппараты государства», философ-марксист имел в виду действие полицейского, состоящее в окликании (интерпелляции) кого-либо: "Эй ты!", и последующее оборачивание виновного субъекта. Тем самым Альтюссер указал на наличие существенной связи между виной и субъективностью, как Ницше сделал в своём труде «О генеалогии морали». Как и в философии Фуко, субъект не существует до формирования его властью или идеологией.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-04-24; Просмотров: 1589; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.043 сек.