Значение и природа соучастия 1 страница

Действующее уголовное законодательство посвящает соучастию в преступлении 7 главу Уголовного Кодекса Российской Федерации. Закон дает определение понятия соучастия (ст. 32), очерчивает виды соучастников (ст. 33), устанавливает правила индивидуализации их ответственности и квалификации, совершаемых ими деяний (ст. 34), характеризует каждую из преступных групп, известных уголовному законодательству и устанавливает правила ответственности участников организованной преступной деятельности (ст. 35) и. наконец, раскрывает содержание эксцесса исполнителя (36 УК).

Соучастие в преступлении – объективная реальность, представленная любой общественно опасной деятельностью в совместном совершении умышленных преступлений. Институт соучастия - система всех уголовно-правовых норм, устанавливающих уголовную ответственность за совместную преступную деятельность. Институт соучастия – уголовно-правовой инструмент борьбы с совместной преступной деятельностью и этим прежде всего определяется его практическое значение. Участие в преступлении двух или более лиц разнообразно и нередко сложно, различаясь, как по формам проявления, так и по степени общественной опасности: от отдельного эпизодического содействия конкретному преступлению до создание устойчивых преступных организаций и участия в совершаемых ими преступлениях. Институт соучастия должен поэтому быть построен так, чтобы все многообразие жизненных явлений нашло бы последовательное, лишенное внутренних противоречий правовое решение. С другой стороны, едва ли существует какой-либо другой институт уголовного права в теоретическом освещении, которого так тесно переплетались бы основные проблемы уголовного права: понятие преступления, основание уголовной ответственности, вины и многое другое. Недаром учение о соучастии издавна считается «венцом общего учения о преступлении». В рамках учения о соучастии общие нормы и институты уголовного права также должны взаимодействовать, как звенья единого механизма, исключив внутренние противоречия, с другой стороны, рассматриваемые сквозь призму института соучастия, эти нормы и институты обнаруживают свои новые грани. Поэтому учение о соучастии всегда привлекало к себе многочисленных исследователей, и по-прежнему остается основанием для научных дискуссий. В отечественной науке уголовного права под проблемой соучастия работали такие известные ученые, как О.С. Жиряев, Г.Е. Колоколов, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и многие другие.

Первым монографическим исследованием проблемы соучастия в послеоктябрьский период стала работа А.Н. Трайнина «Учение о соучастии», опубликованная в 1941г. В 1959г. была опубликована книга П.И. Гришаева и Г.А. Кригера «Соучастие по советскому уголовному праву», в 1960 и 1962 годах вышла в свет двухтомная монография М.И. Ковалева, по-прежнему остающееся наиболее обстоятельным исследованием института соучастия. В последующие годы вышли в свет монографические исследования П.Ф. Тельнова, Ф.Г. Бурчака, Р.Р. Галиакбарова, А.П. Козлова, Л.Д. Гаухмана, В.А. Григорьева, А.Ф. Зелинского, Н.Г. Иванова, новая монография М.И. Ковалева, вопросам соучастия многие авторы посвятили разделы курсов, учебников, учебных пособий, опубликованы сотни журнальных статей. Исследование соучастия, активизировавшееся в последние годы, не привело к унификации взглядов, напротив, разногласия относятся к пониманию самой природы совместной преступной деятельности, объема законодательного материала, образующего этот институт, влияния соучастия на степень общественной опасности совместной преступной деятельности, особенностей процесса причинения при соучастии, определения форм соучастия и многим другим проблемам.

История развития уголовного законодательства о соучастии показывает, что оно развивалось по пути от отдельных упоминаний главным образом об ответственности, говоря современным языком, за прикосновенность, т.е. за недонесение, укрывательство и т.п. в Судебниках 1497г., 1550г. к появлению специальных норм о соучастии. Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649г. хотя и не определяло в общей форме соучастие, но говорило наряду с исполнителями о подстрекателях и пособниках в некоторых преступлениях, употребляло понятие скопа, заговора. Как и всё предшествующее законодательство Уложение устанавливало принципиально равную (одинаковую) ответственность всех так или иначе участвующих в преступлении или причастных к преступлению лиц. Эта же тенденция к уравниванию сохранялась и в петровском уголовном законодательстве: любой соучастник, в т.ч. вспомогатель, зачинщик и т.п. рассматривался, как изменник и подвергался наказанию, установленному исполнителю.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845г. в редакции 1885г. действовало до Октябрьской революции. Уложение подразделяло соучастие на два вида. В соучастии без предварительного соглашения выделялись главные виновники – все те, кто распоряжались и управляли действиями других, и другие, в том числе пособники. В соучастии с предварительным соглашением (второй вид) выделялись зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели и пособники. Закон устанавливал, что при соучастии без предварительного соглашения главные виновники подлежали наиболее строгой ответственности, другие участники наказывались одной и двумя степенями ниже. В соучастии по предварительному соглашению для зачинщиков и подстрекателей была установлена наиболее строгая ответственность, пособники подразделялись на две категории: пособников, содействие которых было необходимо для совершения преступления, - они наказывались тем же наказанием, что и исполнители, и прочих пособников, которые наказывались одной степенью ниже.

В Уголовном уложении 1903г., так и не введенном полностью в действие, отсутствовало непосредственно сформулированное определение соучастия. Оно могло быть истолковано из слов закона: «В преступном деянии, учиненном несколькими лицами, согласившимися на его совершение или действовавшими заведомо сообща…» (ст. 51 Уложения) и содержало описание трех соучастников: исполнителей (соисполнителей), подстрекателей и пособников. Пособники любого преступления (закон различал тяжкие преступления, преступления и проступки) подразделялись на два вида, для тех, чья помощь была не существенна, наказание смягчалась в соответствии со ст.53 Уложение «О смягчении и замене наказаний». За проступки наказывались только исполнители, кроме случаев предусмотренных особо. Уложение устанавливало, что особые личные отношения и условия, определяющие, усиливающие или уменьшающие наказуемость кого-либо из соучастников, не влияют на ответственность других, предусматривало возможность добровольного отказа соучастников. Ст. 52 Уложения устанавливала, наконец, что лицо, согласившееся принять участие в сообществе для совершения преступления, отвечает, если не принимало участие в его совершении, только за участие в сообществе. Участие в сообществе или в шайке, «составившейся для учинения нескольких тяжких преступлений или преступлений» наказывалось «в случаях специально законом указанным».

Глава первая Уложения, к которой относились ст.ст.51 и52 о соучастии, действовала лишь в отношении глав (третья и четвертая) и ряда отдельных статей, введенных в действие.

Предусмотренные в Уложении предписания о соучастии были существенным шагом вперед в преодолении архаизмов старого законодательства и развитии законодательной техники.

После Октябрьской революции постановления об отдельных видах соучастия встречались в отдельных декретах, предусматривающих ответственность за некоторые конкретные преступления (декреты «О спекуляции», «О мерах борьбы с дезертирством», например, и другие).

12 декабря 1919г. были изданы «Руководящие начала по уголовному праву РСФСР», согласно ст. 21 которых за деяния, совершенные сообща группой лиц (шайкой, бандой, толпой), наказываются как исполнители, так и подстрекатели и пособники. Руководящие начала давали законодательное определение каждого из соучастников, относя к ним, как и Уложение 1903г., не только подстрекателей и пособников, но и исполнителей. Укрывательство и попустительство было отнесено к пособничеству. При назначении наказания предполагалось учитывать не степень участия лица в совершении преступления, а степень опасности преступника и совершенного им деяния. Последующее законодательство - УК РСФСР 1922г., Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924г., УК РСФСР 1926г. – не давало определения общего понятия соучастия, в Основных началах соучастию посвящалась лишь одна статья, устанавливающая, что ответственность («меры социальной защиты») возлагаются на соучастников «в зависимости, как от степени социальной опасности, так и от степени их участия в преступлении». УК РСФСР 1926г., Общая часть которого действовала до 1958г., относил к пособничеству любое укрывательство – заранее обещанное и не обещанное заранее. Последнее обстоятельство, как правило, подвергалось в науке уголовного права справедливой критике. Немногочисленные сторонники концепции, отрицающей необходимость положить в основу конструкции института соучастия причинную связь, во главе с А.Я. Вышинским, не нашли поддержки законодателя, в принятых в 1958г. Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, в качестве пособничества рассматривается только заранее обещанное укрывательство.

Основы (ст.17) дали определение соучастия, как «умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления», определили каждую из традиционных фигур соучастия: исполнителя, подстрекателя, пособника, ввели новое действующее лицо – организатора, ранее известного только теории и судебной практике; установили, что «степень и характер участия каждого из соучастников в совершении преступления должны быть учтены судом при назначении наказания». В 1960г. был принят новый Уголовный Кодекс РСФСР, в котором была воспроизведена ст. 17 Основ о соучастии, в 1994 г. был дополнен ст. 17' о групповом совершении преступления.

Действующее уголовное законодательство понимает под соучастием любое совместное умышленное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления. В теории уголовного права предпринимались неоднократные попытки иначе решить вопрос об объеме деяний, охватываемых этим понятием. А.Н. Трайнин полагал, что соучастие должно охватывать не только совместную умышленную деятельность, но и совместное совершение неосторожных преступлений. За рамки института соучастия выводили случаи совместной преступной деятельности, предусмотренные нормами Особенной части, М.Д. Шаргородский, Ф.Г. Бурчак, Р.Р. Галиакбаров. По мнению М.И. Ковалева, «….Преступление может быть совершено при соисполнительстве, когда все его участники выступают в качестве лиц, непосредственно выполняющих объективную сторону преступления. Во-вторых, оно может быть совершено при соучастии, когда разделение ролей соучастников выходит за рамки преступления, точнее, его объективной стороны. Именно, последнее представляет собой подлинное соучастие в преступлении. В немецком законодательстве как раз такая форма совместности носит название соучастия преступлении… Я глубоко убежден, что точка зрения немецкого законодателя совершенно верна, к сожалению, её не придерживается наш законодатель».

Институт соучастия не может быть сведен лишь к предписаниям норм седьмой главы действующего УК РФ, так же, как он не сводился ранее к содержанию ст. 17 УК 1960 года. Действительно, законодатель предусматривает отдельные виды совместной преступной деятельности нескольких лиц в Особенной части уголовного законодательства, либо в виде самостоятельных преступлений, например, бандитизма (ст. 209 УК РФ) или организации преступного сообщества (ст. 210), либо – значительно чаще в качестве квалифицирующего обстоятельства, например, убийства, совершенного группой лиц по предварительному сговору или организованной группой (п. «ж» ч.2 ст. 105 УК РФ), либо – во всех случаях группового совершения преступления – в качестве обстоятельства, отягчающего наказание. Такое законодательное решение необходимо для того, чтобы установить за ту или иную разновидность совместной деятельности особую – повышенную – уголовную ответственность. Так, само создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на граждан или организации, признается оконченным преступлением, а не приготовлением к нападениям, кража, совершенная по предварительному сговору группой, влечет особую квалификацию и, следовательно, применение особой – более строгой – санкции (п. «а» ч.2 ст.158 УК РФ), групповой вандализм (ст. 214 УК РФ) для каждого его участника будет отягощающим обстоятельством, т.е. потребует усиление наказания в пределах санкции указанной статьи.

quest1Положения о соучастии, сформулированные в Общей части уголовного законодательства, и нормы Особенной части образуют не механическое соединение, а органическое единство, т.е. правовой институт. Формула: соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления, охватывает все без исключения случаи такого рода деятельности: в глазах закона соучастник и тот, кто дал совет, как совершить преступление, и тот, кто вместе с напарником непосредственно участвовал в его совершении, и тот, кто вошел в состав сплоченной преступной организации. Это единство заключается, далее, в том, что для правильного понимания, и, следовательно, применения норм Особенной части уголовного законодательства необходимо обращаться к предписаниям о соучастии Общей части: любая из этих норм предполагает признаки, указанные как в общем определении соучастия, так и в описаниях видов соучастников и характера их совместной деятельности. Например, п. «б» ч. 2 ст. 131 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за изнасилование «совершенное группой лиц». Кто эти лица? Ответ на этот вопрос лежит исключительно в рамках института соучастия: «преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора» (п. 1 ст.35 УК РФ).

quest2Каково же назначение института соучастия в общей системе норм и институтов российского уголовного права, какова, иначе говоря, его служебная роль? В рамках указанной системы он участвует в решении общих задач уголовного законодательства по охране прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений (ч.1 ст.2 УК РФ), но при этом вместе с тем выполняет особую, специальную, только ему свойственную служебную роль.

Во-первых, законодатель, очерчивая рамки соучастия, оставляет за его пределами все случаи совершения двумя или более лицами неосторожных преступлений. Во-вторых, из определения понятия соучастия следует, что любая деятельность людей, так или иначе связанная с уже совершенным преступлением, но не являющаяся участием в нем (недонесение о преступлении органам власти, укрывательство преступника или преступления, пользование его плодами, одобрение и т.п.) не образует соучастие в преступлении. В-третьих, специальное назначение института соучастия заключается в том, что он определяет круг деяний, не предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства, но тем не менее общественно опасных и требующих поэтому запрета и ответственности за их совершение. Речь, таким образом, идет о соучастии с таким распределением ролей между участниками совместной преступной деятельности, где наряду с лицом (или лицами), непосредственно выполняющими объективную сторону преступления, - убивающим, завладевающим чужим имуществом и т.п., появляются другие участники: склоняющие, организующие или помогающие. Диспозиция конкретной статьи Особенной части содержит исчерпывающее описание действий только одного из них – того, кто при совместной преступной деятельности называется исполнителем. Законодательство не может оставить вне закона запрета очевидно общественно опасную деятельность других соучастников и говорит: не только исполнение умышленного преступления, но и иное участие в нем общественно опасно, противоправно, виновно и наказуемо. Это значит, что при помощи института соучастия законодатель расширяет круг уголовно наказуемых деяний, деяний, которые нельзя было бы считать преступными, если бы не было норм о соучастии. В-четвертых, институт соучастия устанавливает принципы (основные положения), на которых строится ответственность соучастников преступления: равенства, самостоятельности и индивидуализации наказания.

В теории уголовного права был и остается спорным вопрос о роли института соучастия в оценке общественной опасности сообща совершаемых преступлений и его значении для ответственности соучастников. Одним из первых, кто предположил рассмотреть соучастие как обстоятельство, всегда и безусловно усиливающее ответственность, был М.А. Шнейдер, который полагал, что институт соучастия является «правовым средством усиления уголовной ответственности», что соучастие «всегда является обстоятельством, отягчающим общественную опасность всякого преступления и характеризующим более высокую ступень опасности самого преступника», что и определяет «необходимость установления специальных норм об ответственности лиц, совершивших преступление в соучастии». Далеко не всеми учеными эта позиция была поддержана, но и в настоящее время подчас утверждается, что «данная форма деятельности является при прочих равных условиях более опасной по сравнению с индивидуальными действиями отдельных лиц», оставаясь «явлением, всегда повышающим общественную опасность преступление». В обоснование такой позиции положены не вызывающие сомнений обстоятельства: в ряде случае только совместное участие делает возможным совершение преступлений, которые невозможно совершить в одиночку, взаимная поддержка укрепляет решимость, позволяет преодолеть страх, более изощренными становятся способы совершения преступлений, возрастает возможность сокрытия следов преступления и т.п. При криминологической оценке состояния преступности динамика удельного веса групповой преступности – очевидной показатель ее состояния. Однако, уголовно-правовая оценка каждого конкретного случая совместной преступной деятельности не тождественна уголовно-социологической (криминологической) оценке соучастия. Образно говоря, на весы правосудия кладут не социальное явление – преступность в целом или ее составную часть – совместную преступную деятельность, а конкретный поступок человека. Кто должен быть наказан более строго, тот, кто сам задумал и тщательно подготовил преступление, совершив его в одиночку, или тот, кто решился совершить его в результате жесткого давления подстрекателя? Или действия подстрекателя всегда ли опаснее действий того же преступника-одиночки? Очевидно, и судебная практика это подтверждает, что соучастие в преступлении не является обстоятельством, отягчающим ответственность соучастников всегда и безусловно. Квалифицирующим – в случаях, предусмотренных в ряде статей Особенной части – или отягчающим обстоятельством являются лишь совершение преступления в составе группы, т.е. соисполнителей преступления – частный случай совместной преступной деятельности. «Ответственность соучастников преступления, - говорит закон, - определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления» (ч. 1 ст.34 УК РФ). Это значит, что закон дает в руки суда необходимый при соучастии дополнительный критерий индивидуализации их ответственности.

Как уже было сказано, одна из задач, решаемых при помощи института соучастия, заключается в том, что он определяет круг деяний, не предусмотренных Особенной частью уголовного законодательства, запрещая этим самым подстрекательство, пособничество и организационную деятельность. Запрет деяния означает его противоправность. Противоправность выражается в соответствии признаков совершенного деяния его описанию в законе, т.е. составу преступления. Статьи Особенной части определяют общие признаки преступлений, необходимые и достаточные для отграничения от других составов преступлений. Установление соответствия между признаками совершенного преступления и его описания в законе означает его квалификацию. Всякий раз, когда деяние соучастников полностью соответствуют составу преступления, обрисованному в Особенной части, каждое из них образует тождество составов преступления. Квалификация этих действий, действий исполнителей, как и действий преступников, индивидуально совершающих преступление, заключается, поэтому в ссылке на статью (часть статьи) Особенной части УК. Можно, разумеется, сконструировать статьи, предусматривающие ответственность за умышленные преступления по схеме: «тайное завладение чужим имуществом, склонение к завладению, оказание содействия или организация…» но, очевидно, что такой прием лишь загромоздит закон ненужным повторениями и поэтому не применяется в настоящее время ни в одной законодательной системе. Поэтому закон обрисовывает деятельность организаторов подстрекателей и пособников в ст.33 УК РФ, вынося, по удачному выражению Ф.Г. Бурчака, «как бы за скобки», характеризующие ее признаки. Иначе говоря, состав преступления – это описание преступления в законе, и предписание о соучастии - тот же закон.

Поскольку при соучастии с распределением ролей между соучастниками каждый из них совершает разные действия, нет оснований отождествлять составы, соответствующие их деятельности: это разные составы преступления и у каждого соучастника «свой состав».

Вопрос об основании уголовной ответственности при соучастии определяется в зависимости от того, как тот или иной автор решает общий вопрос об основании уголовной ответственности. Не вызывает сомнения лишь положение, что соучастие не создает каких-либо особых оснований ответственности, - согласно ст. 8 УК РФ, основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного Уголовным кодексом. Высказано мнение, что формула закона разрешила все разногласия в научной дискуссии об основании уголовной ответственности, подтвердив мнение А.А. Пионтковского, М.Д. Шаргородского и их последователей о том, что единственным основанием уголовной ответственности является состав преступления. Если принять эту точку зрения, то следует признать, что в действиях каждого из соучастников имеется свой состав преступления - свое основание уголовной ответственности и что это разные основания, - во всяком случае, при соучастии с разделением ролей. Поэтому можно усомниться в правильности утверждения П.Ф. Тельнова: «в связи с тем, что состав преступления имеется в действиях каждого из соучастников, мы можем сделать вывод о том, что соучастники несут ответственность на едином основании».

Поиски единого основания уголовной ответственности соучастников в рамках положения о составе преступления, как единственного основания уголовной ответственности приводят к выводу, «что состав преступления выполняет только исполнитель…, что ни пособник, ни подстрекатель и во многих случаях даже организатор преступления лично не выполняет того конкретного состава преступления, который им вменяется в вину, хотя и участвуют в преступном деянии», что «основанием уголовной ответственности за подстрекательство, пособничество является состав преступления, выполненный исполнителем». Тезис об ответственности соучастников, не имеющих своих собственных оснований ответственности, составляет сущность утверждения об акцессорной природе соучастия.

Как известно, совершение преступления является юридическим фактом, порождающим правоотношение между преступником и государством, один из элементов которого – обязанность понести ответственность. Обязанность, разумеется, это еще не ответственность, которая возлагается на виновного только обвинительным приговором суда, но то, что она основана на факте совершения преступления, не вызывает сомнения. Поэтому каждый субъект, действует ли он один или в соучастии с другими, совершая преступление, тем самым создает основание своей собственной уголовной ответственности. Совместное совершение соучастниками преступления и есть общее, единое основание их ответственности. Каждый соучастник – какую бы роль в совместной преступной деятельности ни выполнял, совершает деяние: общественно опасное, виновное, противоправное и наказуемое (ст. 14 УК РФ). Такова юридическая природа соучастия.

Иначе решают вопрос о природе совместной преступной деятельности сторонники акцессорной природы соучастия. В основе учения об акцессорности (от латинского accessorium – дополнительный, несамостоятельный) лежит положение, что подстрекательство и пособничество являются участием в чужом деянии – главном деянии – преступлении, совершенном исполнителем, и имеют по отношению к деянию исполнителя не самостоятельное, а лишь дополнительное значение. Последовательное проведение этого тезиса означает, что для ответственности подстрекателя или пособника необходимо, чтобы исполнитель либо полностью выполнил задуманное преступление, либо, по крайней мере, начал его выполнение. Из наказуемого деяния исполнителя «заимствуется» наказуемость других соучастников. Если же исполнитель отверг уговоры или не принял помощь, словом, не совершил преступления, ответственность соучастников исключается.

На позициях признания акцессорности стояло большинство криминалистов континентальной Европы. В России за акцессорность с большей или меньшей последовательностью высказывались В. Спасович, Н.С. Таганцев, Л.С. Белогриц-Котляровский, Я.М. Немировский и др. «Пособник, - писал, например, В. Спасович, - есть только спутник главного виновника, без которого он не мыслим, потому, что он лицо придаточное и наказание может поразить его, только отразившись от главного виновника».

Почему акцессорная теория соучастии заняла в определенное время господствующее положение в теории уголовного права, почему, развиваясь, она все больше сужалась, разрыхлялась, как заметил один немецкий автор, и целиком отвергалась едва ли ни с момента своего рождения? Акцессорная теория соучастия была прогрессивной, буржуазной в хорошем смысле этого слова, выступая против господствующего феодального произвола, против отождествления преступного и греховного, против наказания за опасные мысли или высказывания, словом, она ставила уголовную ответственность человека в четкие и жесткие рамки: наказан может быть тот, кто совершил преступление – деяние запрещенное законом, тот, кто украл или убил, - он нарушил норму. Но есть и другие – подстрекатели и пособники, те, кто не крадет и не убивает, они – соучаствуют в чужом для них деле и их судьба не просто зависит от того, что совершит исполнитель, она определяется им. Для акцессорной теории – это ее неотъемлемое проявление, соучастники – это подстрекатель и пособник, а соучастие – родовое понятие, объединяющее эти две формы преступной деятельности. Именно оно акцессорно. Таким образом, практический смысл акцессорной теории соучастия заключается в установлении границ, далее которых ответственность не может распространяться. Вскоре эти рамки оказались тесны и акцессорность стала, либо вообще отвергаться, например, представителями социологической школы уголовного права («преступление – проявление внутреннего состояния преступности каждого преступника и ни о каком совместном участии в преступлении речи быть не может»), либо вытесняется, во-первых, - путем введения в Особенную часть уголовного законодательства таких самостоятельных составов преступления, которые с позиций акцессорности ненаказуемы, например, призывы к незаконной забастовке, совершению террористических актов и т.п. и, во-вторых, устанавливая уголовную ответственность за безуспешное подстрекательство к любому умышленному преступлению, что и позволяет констатировать: пособничество акцессорно, а подстрекательство – нет.

Современное понимание акцессорной природы соучастия можно проиллюстрировать следующими высказываниями: «Наряду с исполнением закон знает соучастие. Формами соучастия являются подстрекательство и пособничество», «эти формы соучастия различаются согласно законодателю по различию степени интенсивности вклада в нарушении правового блага», «согласно своей сущности соучастие есть содействие в чужом нарушении правового блага…. Это понимание лежит в основе теории способствования (или причинения), согласно которой основание наказания соучастия лежит в том, что причинно связано с главным деянием… Из этого основного положения ясно, что соучастник сам не нарушает норму состава преступления, а его противоправность (Unrecht) состоит в том, что он содействует нарушению нормы исполнителем».

«Из сущности соучастия как содействия чужому осуществлению состава преступления следует его акцессорность, при этом мыслимо различать степень зависимости соучастия от главного деяния (строгая, лимитированная акцессорность)». Исполнение – «непосредственное, посредственное или совместное совершение собственного преступления; соучастие – описанное в §§ 26, 27 (УК ФРГ - авт.) участие в чужом деянии».

«Согласно основе акцессорной теории подстрекательство и пособничество наказуемы только тогда, когда главное деяние окончено или, по крайней мере, достигло стадии наказуемого покушения».

Противники акцессорной природы соучастия неоднократно отмечали, что ее последовательное проведение в жизнь невозможно, поскольку порождает противоречия в рамках самой теории и предполагает целый ряд исключений: эксцесс исполнителя, влияние на ответственность участников преступления строго личных обстоятельств и т.д. Р. Хиппель, например, писал, что «фраза об акцессорной природе вырождает соучастие в суррогат юридического мышления».

По мнению Н.С. Тимашева, «теория акцессорной природы соучастия ставит ответственность одного лица в полную и неустранимую зависимость от того, что сделало другое, и таким образом, полностью противоречит современным взглядам на уголовную ответственность. Теория эта является одним из неудачнейших детищ классической школы уголовного права».

Дата добавления: 2015-05-10