Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

О прелестях взаимопомощи




 

На горизонте замаячил мой настоящий (а не указанный в документах Анны Модер) день рождения, и тетушки-оборотни настаивали на проведении большого праздника. Этому служили два повода сразу: мое тридцатичетырехлетие и окончательное возвращение в долину. Для стаи появилась первая возможность с наступления холодов закатить большой пир. Я не возражала стать поводом, поскольку тетушка Уинни обещала принести свою картофельную запеканку.

 

Так что одним самым обычным пятничным вечером, когда дороги были чище, чем обычно, все тетушки, дядюшки и кузены битком набились в общественный центр, чтобы глупо столпиться под цветочными джунглями из шелковой бумаги, которыми украсила помещение пара Самсона, Алисия. Даже Мо и Купер с малышкой Евой коварно приехали на снегоходе, чтобы порадоваться нашему возвращению в стаю. Они были последними моими родственниками, которых я «обдурила» своей фальшивой личностью. Мне очень нравилась Мо, и я ненавидела даже мысль о том, что она станет меня сторониться, что, учитывая ее оскорбленные чувства, будет более чем оправдано.

 

Хотя, зная Мо, могла бы и догадаться. Она приняла мои новости так же, как принимала большинство связанных со стаей вещей: легко и изящно. Лишь ухмыльнулась и обняла меня за плечи, ведя за Купером сквозь толпу жующих оборотней.

– Что ж, теперь, когда я знаю, кто ты, мне немного за себя стыдно. Я-то думала, что непременно узнаю переселенца с юга, как только увижу, – выдала, улыбнувшись, Мо и чуть передвинула сонного младенца, чтобы протянуть руку и снова представиться. – Леланд, Миссисипи.

– Джэксон, Теннеси, – ответила я на рукопожатие, и мы обнялись.

– Даже передать не могу как я рада, что ты вернулась. Ева укусила нового доктора в клинике Гранди, так что он теперь, мягко говоря, энтузиазмом не блещет снова видеть ее на осмотрах. Тот еще слабак.

– Она ему кожу прокусила, – отметил Купер, хотя в голосе присутствовала нотка гордости.

– Ну, у нее не было другого способа выразить мысль «я не приветствую вторжение твоей иглы для ревакцинации в мое тело» более доходчиво, – чопорно ответила Мо.

 

Купер закатил глаза, но, скорее, для вида.

– Мы рады, что ты снова здесь, Док.

– И я рада.

– И еще здорово, что ты привезла домой моего кузена-придурка, – добавил Купер. – Если кто и сможет исправить этого упрямого осла, то только ты.

– Спасибо. Надеюсь, я справлюсь с испытанием.

– Ты же знаешь, что справишься, – ободрила Мо, – если он хоть немного похож на Купера, то подарит тебе луну и звезды, стоит тебе посмотреть на них дважды. Оборотни неприлично преданы своим парам, все они, даже Мэгги.

 

Та услышала и показала Мо неприличный жест, Мо ответила тем же, не прерывая разговора:

– Мэгги сказала, что у тебя неприятности, а уж если она что-то мне сообщает, значит, волнуется. Позволь стае помочь тебе, Тина, доверься им. Они будут защищать тебя до последнего, как в них заложено природой.

Я кивнула.

– А если не получится у них, я просто выбью огнетушителем всю дурь из твоего бывшего. Это вроде как моя фишка.

Я сдавленно хихикнула. Пришлось сжать губы, чтобы не разрушить момент единения. Мо в совершенстве владела как кухонными ножами, так и оборудованием для устранения пожаров. Как-то она вырубила Мэгги огнетушителем, когда золовка чуть не поранила Купера в уличной драке.

 

– Мы, девушки, в одной лодке, когда дело доходит до образования пары с кем-то из тех мужланов, – пояснила она, обняв меня за плечи. – Мы, люди, должны держаться вместе. Может, стоит организовать клуб или группу поддержки? У Ника идеально получилось бы такое организовать. Слушай, Ник! – Она позвала своего зятя, стоявшего в углу с диктофоном в руке, направленным в лицо Калеба. Мо непринужденно передала дочь в руки Купера, ошеломленно смотревшего на стремительно удаляющуюся жену.

– Бегает со скоростью миля в минуту, моя единственная, – нежно произнес он, – а мозг работает еще быстрее.

– Я так без вас всех скучала, – сказала я Куперу. Ева прижалась головкой к папиному плечу и играла с бусинками на моем свитере – я не возражала, гладила ее ухоженные иссиня-черные волосы и удивлялась, как у малышки могла вырасти такая роскошная грива. Ей же всего два года, а волосы почти достают до талии. – Меня не было пару месяцев всего, а чувство такое, что я столько пропустила! Ева так выросла!

 

– Но не слишком вымахала, ведь правда? – обеспокоенно уточнил Купер. – Такого роста, как положено по возрасту, а?

– Она идеальна, – уверила я и нежно провела пальцами по лобику девочки. Замерла. Кожа была немного горячей. Я проверила носик, что ж, предсказуемо – сопли. Лимфоузлы немного воспалены, а судя по тому, как малышка прижималась к папочке, понятно, что энергия в ней не брызжет.

– Все в порядке? – снова забеспокоился Купер.

– Ну, похоже, она простудилась. Не жаловалась сегодня на горло или головную боль?

– Нет, но спала много, больше обычного, – признал он, поглаживая дочку по спинке.

– Что ж, простуда сейчас еще только на ранней стадии, да и девочка слишком мала, чтобы понять и объяснить, что болит голова, – сказала я и оглянулась. – Эй, дядюшка Дэн, твой Мэглайт при тебе?

 

Дэн гордо протянул мне маленький фонарик, который носил с собой в кобуре на бедре, идею он почерпнул, насмотревшись сериала «C.S.I.: Место преступления».

– Я же говорил тебе, что пригодится! – ликовал он.

– Да, это момент твоего триумфа, – отозвалась я, забирая фонарик и аккуратно осматривая горлышко Евы. И вздрогнула, заметив красные, воспаленные ткани.

– О, да у тебя тут воспаление слизистой, милая.

– И что мы будем делать, – тут же спросил Купер, в голосе которого прозвучали панические нотки. – Отвезем ее в больницу? Позвоним в 911?

– Так вот почему почти на все осмотры ее водит Мо? – бесстрастно поинтересовалась я.

 

Купер пробурчал:

– Да.

– Все будет хорошо. Прямо сейчас, пожалуй, это просто незначительная простуда, одна из тех, с которыми Еве еще не раз в жизни предстоит столкнуться. Но на всякий случай, чтобы убедиться, отнеси дочку в кабинет Мэгги, я осмотрю ее. Мне нужно забрать медицинский чемоданчик в клинике и прихватить кое-какие лекарства, которые могут понадобиться. А ты остаешься с ней здесь, потому что тут тепло.

– А мы не должны пойти с тобой? Там ведь все оборудование: дефибриллятор, приспособления для интубации и... – Купер оборвал себя, заметив мой удивленный взгляд. – Да, ладно, мы просто подождем тебя в кабинете.

– Хорошо. – Я потрепала его по руке. – И скажи, пожалуйста, Калебу, где я.

 

Купер кивнул.

Я потихоньку натянула пальто, надеясь, что не привлеку внимание тетушек, предлагающих добавку, и вышла на жгучий холод. В лицо подуло, закололо щеки, но после душного и шумного помещения выбраться из толпы на свежий воздух было приятно. Как бы я ни любила стаю, мне потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к их энтузиазму.

 

Дрожа от холода, я шла по улице, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на заплатки темного льда под довольно толстым слоем снега. Последнее, что мне сейчас нужно, – грохнуться на скользком тротуаре и валяться в темноте часами, пока все веселятся.

Кого я хочу обмануть? Калеб заметит мое отсутствие через несколько минут и организует широкомасштабные поиски.

Меня зазнобило. Я замедлила шаг, снег скрипел под ногами, а я прислушивалась к... чему? Свисту ветра между зданий на главной улице? Звуку белых снежинок, падающих на лобовое стекло грузовика Мэгги? Я помотала головой и двинулась дальше, но через пару шагов снова остановилась и уставилась на север долины.

Там кто-то был. По коже пробежали мурашки от какого-то животного, нервного предчувствия. Я развернулась и отправилась обратно в общественный центр. Мне нельзя оставаться одной здесь, мне нужно к стае. Нужно...

 

Я только прошла мимо грузовика Мэгги, как за спиной послышались тихие тяжелые шаги, без какого-либо намека на естественную грацию Грэхемов. Я задрожала, дыхание вырывалось короткими белыми клубами. Осколки ледяной паники разлетались по животу, отчего становилось трудно дышать или думать.

Резко развернулась и увидела Гленна во всем великолепии. Он практически вибрировал от гнева. Погода не была добра к бывшему мужу: его яркие карие глаза слезились от холода и пронизывающего ветра, щеки раскраснелись до цвета пожарной машины. Но вместо того, чтобы казаться жалким из-за своей потрепанности, он стал выглядеть еще болеее непредсказуемым, нестабильным. Весь налет благовоспитанности сорвало и обнажило такое помешательство, которого я никогда не видела прежде.

Сердце бешено затрепыхалось в груди, в голове билось «Неправда!»

 

– Ты ничего не хочешь сказать? – ухмыльнулся он потрескавшимися губами. – Разве мне даже «привет» не положен?

Я отступила назад и едва не поскользнулась на льду.

– Ты вообще представляешь, через что мне пришлось пройти? – требовательно спросил Гленн, затем шагнул вперед, схватил меня за предплечье и затряс, как тряпичную куклу. Казалось, он с неохотой прикасается ко мне, словно бы даже после того времени и всех его усилий, потраченных на мои поиски, противостоять мне лично оказалось несколько сложнее, чем угрожать по электронной почте. – Это все твоя вина.

 

Я запаниковала, мысли о побеге не давали сосредоточиться, но здесь негде было спрятаться, некуда бежать. Хотелось свернуться в клубочек, стать совсем маленькой.

– Ты унизила меня, подав на развод, натравив копов. Месяцы поисков, пришлось платить какому-то незнакомцу за то, чтобы он влез в наши личные дела. Годы беспокойства о том, где ты, с кем, что делаешь. Ты представляешь, как это унизительно для меня?

В состоянии абсолютной ярости Гленн зачастую переходил к применению силы, а потом называл последствия своих действий результатом «несчастного случая» или «неловкости». Он крякнул и отбросил меня обратно на снег, словно бы я ничего не весила. Я проехала по скользкой ледяной поверхности дороги и ударилась головой о бампер машины Мэгги.

 

– Твоя вина, – выплюнул Гленн. – Во всем ты виновата. Меня несколько раз увольняли, потому что я был занят твоими поисками. Ты разрушила мою репутацию. Всю мою жизнь разрушила.

Я с трудом приподнялась, осторожно наклонила голову вперед, потом назад. Я чувствовала, как от того места у основания черепа, которым я стукнулась об угол бампера грузовика, вниз по спине течет теплая струйка крови.

Гленн ботинком толкнул меня обратно.

 

– Какая жена поступит так с мужем?

– Я больше не твоя жена, – прошептала я в ответ.

– Ты моя жена, пока я говорю, что это так, – зарычал он, наступив мне на грудь и вдавив в снег. Гленн смерил меня долгим злобным взглядом, словно пытался сохранить в памяти такой: сломанной и кроваточащей под его ногами. Затем снова пнул и присел рядом.

Приподнявшись, я прислонилась к грузовику.

– Ты больше не можешь сделать мне больно, Гленн. Мы закончим все сейчас.

 

Он сделал вид, что не услышал.

– Мы уйдем из этой долины, доедем на моем снегоходе до того занюханного маленького городишки, Гранди, или как его там. Потом вернемся домой, и ты будешь умолять начальство больницы снова принять нас на работу. Ты объяснишь им, что только ты виновата в том, что меня уволили. Мы снова будем вести прежнюю жизнь, все по-старому. Ты снова станешь той же женой, какой была раньше. А теперь, милая, натяни капюшон, мы же не хотим, чтобы ты заболела.

Я отшатнулась, когда Гленн собрался поправить мне куртку, и недоверчиво посмотрела на него. Бывший муж точно совсем свихнулся. Он правда думает, что мы вернемся к тому, что было перед моим отъездом? Да это безумие. Все наши общие друзья, без сомнений, уже несколько лет не верят, что мы пара. И нет таких слов, которые я могу сказать, чтобы ему вернули работу. Учитывая мое внезапное исчезновение, я сомневаюсь, что даже мне удалось бы снова получить старое место. Я помотала головой, и от этого движения хрупкое обретенное мной равновесие пошатнулось.

 

– Нет, – прошептала я.

Он ударил меня прямо в переносицу, туда, где хрящи переходят в бровь. Я упала на колени, из глаз посыпались искры.

– Что ты сказала? – потребовал ответа Гленн, нависая надо мной.

– Нет, – повторила я чуть громче, но дрожащим голосом. – Нет! Нет! Нет! Нет!– Я закричала так громко, что эхо моего голоса отразилось от домов и деревьев ниже по улице. Гленн сильно пнул меня в ребра, превратив мои крики, которыми я пыталась привлечь внимание стаи, в подавленный плач.

– Вижу, милая, мне следует кое-что тебе напомнить. Я твой муж, и главный здесь. – Гленн снова пнул меня под ребра. Я упала на бок, лицом в снег, мелкие осколки льда опалили царапинами кожу. Я подняла голову. Куртка запуталась где-то подо мной, ногой я чувствовала металлический цилиндр какой-то трубы.

 

Дубинка! Я и забыла, что Калеб вшил специальный карман за пазуху моей куртки, чтобы прятать дубинку «на всякий случай». Когда он настоял, чтобы я носила ее и в долине, я решила, что он перестраховщик. Кто ж захочет причинить мне вред, когда от дома до клиники двадцать метров? Но сейчас я поняла, что страховка отнюдь не чрезмерна.

Пока Гленн бурчал под нос о моей «толстой неблагодарной заднице», я неповрежденной рукой скользнула в карман и обхватила пальцами дубинку как раз в тот момент, когда Гленн снова ударил по моим ребрам. Меня отбросило назад, внутри все перевернулось от боли, воздух из легких выбило. Но когда я приземлилась в снег, дубинка по-прежнему оставалась в руке: тяжесть в онемевших стиснутых пальцах.

– Когда я говорю «заканчивай», ты заканчиваешь, – пробурчал он, в этот раз пиная меня в живот.

Это никогда не закончится.

 

Я так и лежала там, не в состоянии позвать на помощь, и подсчитывала свои ранения: вывихнуто плечо, сломан нос, ребра. И я знала, что Гленн не перестанет приходить за мной, пока я не умру. Какая-то часть меня хотела сдаться, просто позволить ему меня забрать. Казалось, так будет проще, чем постоянно сражаться, неотступно бояться. Мне было так холодно, я устала, вымоталась до глубины души. Если я сейчас сяду в его машину, по крайней мере, преследование закончится, у Гленна не будет шанса причинить вред кому-то еще.

– Если я говорю поднять свою ленивую избалованную задницу и начать двигаться, ты говоришь «Да, Гленн» и идешь, куда я сказал.

 

Он наступил всем весом мне на травмированное плечо, у меня вырвался полухрип-полустон, на который, могу поклясться, собаки в отдалении ответили воем. Я перекатилась на пострадавший бок, стараясь защитить его, а бывший засмеялся. Он так наслаждался собой, большой мужик – и маленький сопляк внутри, которому никогда не было достаточно моего внимания. Что ж, сейчас определенно все мое внимание было сосредоточено на нем. И от моих боли и страха он получал удовольствие. Если кто-то был так хорош, что умело скрывал, насколько болен, не моя вина, что меня он обдурил. Это Гленн сделал, не я. Он манипулировал, контролировал, причинял боль – не я. Это он урод, не я.

Моей вины здесь нет.

 

Здоровой рукой я вытащила тяжелую дубинку, почувствовав сильное волнение, когда раздался тихий металлический певучий звук. Я села и постаралась побороть головокружение и тошноту, вызванные этим движением. Потом со всей силой опустила дубинку прямо на его колено. Хруст, от которого в груди разлилось глубокое удовлетворение, прозвенел на всю улицу, а Гленн взвыл. Я ударила вверх, попав пяткой ботинка ему в пах.

– Я всегда медленно училась, – выдохнула я, стараясь подняться на ноги. – Итак, каково это, Гленн? – невнятно произнесла я, стоя над ним, пока он причитал и голосил над своей коленкой. Я бережно поддерживала поврежденное плечо. – Тебе понравилось стоять так, надо мной, пока я, как собака, корчусь внизу? Отвечай! – Я кричала, бросаясь на него, ударяя ногой по животу.

 

Бывший застонал и постарался встать на колени, но я ударила его дубинкой по спине, и он упал на снег.

– То, что ты сделал со мной, – твоя вина, твоя проблема. И тебе предстоит с этим жить, потому что меня уже тошнит даже при мысли об этом. Ты больше никогда не притронешься ко мне, все кончено. – И я развернулась к общественному центру.

– Но ты моя жена, – заскулил он. – Ты моя.

– Уже нет.

 

Я пошла прочь, волоча за собой по снегу дубинку. Больная рука наливалась тяжестью, чувствовалось, что сустав не на месте, но я двигалась вперед. Я вздрогнула, когда задела разбитую губу, вытирая кровь, которая струилась ото рта. Еще несколько шагов, только несколько шагов, и я снова окажусь в холле, найду там Калеба. И все будет в порядке.

Я шла, шатаясь, и вдруг меня снова сбили с ног и дернули за волосы, заставляя подняться.

– Ты думала, что можешь так поступить со мной? – спросил Гленн, закручивая мои волосы у шеи и притягивая меня к себе. Я вскрикнула от острой боли, разгоравшейся по всему телу. Он положил руку мне на горло и сжал, перекрыв дыхание. – Ты думала, после такого я позволю тебе просто уйти?

Мои ноги бессмысленно дергались в воздухе, задевая хрустящий снег. В глазах померкло. Я замахнулась дубинкой, чтобы ударить Гленна по ногам, но он свободной рукой выбил оружие из моих пальцев и снова схватил за волосы. Я боролась с желанием упасть в обморок, и это было похоже на попытку не утонуть в цунами. Но если я потеряю сознание, это чудовище увезет меня, и только Бог знает, что станет со мной. Если я не лишусь чувств, смогу вновь обрести контроль над ситуацией. Может быть.

Но, может быть, и нет.

 

Громкий низкий рык завибрировал в холодном воздухе, проникая мне в грудь. Гленн несколько ослабил захват на горле, так что мои ноги коснулись земли. Я судорожно глотала воздух, несмотря на то, что он еще сильнее держал меня за волосы.

Зрение прояснилось, и я смогла рассмотреть около дюжины огромных фигур, когда они вышли из тени и уверенно двинулись к нам в отблесках лунного сияния. Стаю вел огромный серый волк. Он обнажил клыки, и они сверкнули – серебристые, острые – в приглушенном свете. На месте Гленна, я бы уже прямо сейчас намочила штаны.

– Что это? – прошипел Гленн, резко дернув меня за волосы, отчего я вскрикнула, а серый волк, услышав это, особенно зло зарычал.

– А я разве тебе не говорила, что семья моего бойфренда... ну, весьма своеобразная, – произнесла я и про себя тихо засмеялась.

Калеб медленно двинулся вперед, шерсть его поднялась, пасть оскалена, а рядом шла черная волчица – Мэгги. Она выглядела спокойнее, но не менее угрожающе. Кроме меня и Гленна, людей на улице не было – стая разбиралась со своими проблемами сама.

– Заткнись!

 

Гленн отступил назад, потянув меня за собой. Я уперлась пятками в снег, делая все от меня зависящее, чтобы усложнить ему путь. Позади раздалось знакомое низкое рычание, и я поняла, что мы окружены волками и этот круг сужается вокруг меня и моего сумасшедшего бывшего мужа. Каждый волк опустил голову и обнажил клыки – они вышли на охоту. По улице эхом разносились звуки хриплого рычания. И хотя израненное тело болело, сейчас, оказавшись в центре боя, я почувствовала себя спокойно и расслабленно, словно кролик в спа-салоне после двухчасового массажа. Я знала, что бояться мне нечего, так что почти хихикала над абсурдностью ситуации.

– Слушай, Гленн, – я не могла не поиздеваться, – помнишь, я говорила, что хочу завести собаку, а ты «запретил», потому что ни с кем не хотел делить мое внимание? Разве не иронично, а? – Я все-таки захихикала, меня охватила истерика.

– Я велел заткнуться, Тина, или я сверну твою чертову шею.

 

– О, делай, что хочешь. – Я засмеялась, сплевывая в снег немало крови. – Ты даже до машины добраться не сможешь, они теперь знают твой запах, Гленн. Они будут преследовать тебя и, поймав, не оставят ничего, кроме обглоданных костей. Ты пришел в лес, в темноте, и думал, что ты здесь самый большой, самый значительный, потому что в состоянии терроризировать женщину вдвое меньше тебя. Позволь кое-что тебе объяснить. Ты дилетант, ты пустое место. Забудь о драконах, тут есть огромные волки, которых ты разозлил. Они тебе совсем не рады.

Гленн так затряс меня, что я точно слышала, как клацают мои зубы.

– Заткнись!

 

Бамс.

 

Гленн отпустил мою шею, и я приземлилась на колени, снег смягчил падение. Я оглянулась и увидела Гленна лежащим на земле лицом вниз. За ним стояла Мо с огнетушителем, поднятым над головой.

Гленн застонал, перевернулся на спину и уставился на нее:

– Ты, сучка...

– В данной ситуации не могу воспринять это как оскорбление, придурок, – отозвалась Мо. – Ты думал, Тина одна? Нет, здесь она не одна. – Стоило Гленну попытаться подняться на ноги, как она снова опустила огнетушитель ему на голову, так что он потерял ориентацию в пространстве. Я услышала довольное фырканье большого черного волка возле Мэгги. – Обычно они не позволяют человеку вмешиваться в такое грязное дело, но сегодня было нужно, чтобы кто-то говорил от лица стаи, потому что, ну, у них аж челюсти сводит от желания впиться тебе в горло прямо сейчас, а еще они в таком состоянии не способны разговаривать. Но Тина теперь наша. И если ты снова подойдешь к ней близко...

 

Мо остановилась, когда Гленн вскочил и, пошатываясь, бросился к ней по скользкому льду. Рычание волков достигло крайней степени возбуждения, когда Мо снова подняла огнетушитель над головой.

– Нет! – закричала я, выхватила прибор здоровой рукой из ее рук и, широко размахнувшись, врезала Глену по голове сбоку. Он вскрикнул, застигнутый на середине движения для нападения, и снова упал лицом в снег.

Мо широко распахнула глаза. Я с глухим звуком уронила огнетушитель и содрогнулась от боли, которая, кажется, охватила одновременно каждый мускул в моем теле. Рука из-за вывихнутого плеча висела, как тряпичная.

 

Шум улицы заглушил стон боли Гленна. Мо слегка толкнула его ботинком, так чтобы он хотя бы смотрел на нее, когда она с ним разговаривает.

– Еще раз к ней подойдешь, и стая тебя из-под земли достанет. Они заставят тебя почувствовать такую боль, какой не испытывало еще ни одно человеческое создание, а потом устроят так, что твое тело никогда не найдут. Это не пустая угроза, они отличные ищейки. И отлично разбираются, как прятать кости.

– Все равно моя... – пробурчал Гленн сквозь снег и кровь, покрывавшие его лицо. – Жена. Моя.

Я подвинулась ближе к нему, несмотря на громкое протестующее рычание одного серого волка, стоящего позади и почти задевающего мою спину. Я не могла ни наклониться, ни втать на колени, потому что, если честно, вообще с трудом удерживалась от того, чтобы меня не стошнило прямо на бывшего.

– Я больше не твоя жена. Я не хочу тебя видеть. Не хочу думать о тебе. И после сегодняшнего я даже имени твоего не произнесу. Ты больше не моя проблема.

 

Я проигнорировала жалкий скулеж Гленна, развернулась на каблуках и двинулась к клинике за пластырем для раны на голове. В тот момент мне это показалось абсолютно логичным.

Но, видимо, развернулась я немного слишком быстро, учитывая удары по голове и потерю крови. Глаза закатились, мир, казалось, закрутился вокруг своей оси и растаял в сюрреалистичных вспышках света.

Последнее, что я помню, мысль, как сильно будет болеть от удара о землю мое поврежденное плечо. А потом вокруг меня сомкнулись сильные теплые руки, и я больше ничего не чувствовала.

 

Очнулась я в собственной клинике. Свет позднего утра лился через стекло и падал мне прямо на влажные усталые глаза. Я застонала и тут же их закрыла. Хотелось еще и положить сверху здоровую руку, но провод капельницы болезненно натянулся, и я остановилась. Постаралась медленно подняться на хрустящих белых простынях, но голова так кружилась, что и это мне не удалось. Я поморщилась, поняв, что у меня во рту сухо, как в пустыне.

Даже лежа на узкой больничной кровати, я могла сказать, что у меня сотрясение, несколько ребер сломано, плечо вправлено, губа разбита и несколько рваных ран. Учитывая произошедшее, легко отделалась.

У кровати сидела Мэгги и листала книгу Кэрол Хиггинс Кларк в мягкой обложке. Я подмигнула ей и постаралась сосредоточить взгляд на ее лице.

 

– Морфий, да?

– Я определенно надеюсь на это. На этикетке так было написано.

– Извини, но сейчас у меня только одна мысль: «Ура морфию!». – Я захихикала.

– Калеб без него не дал бы вправить тебе плечо.

Я кивнула и тут же зашипела от боли, когда коснулась пальцами синяков на шее.

– Спасибо тебе.

– Маму мою благодари. Она единственная знала, как это делать и как ставить капельницу.

 

Я улыбнулась. Грейси Грэхем большую часть жизни латала повреждения своих детей-сорванцов, так что само собой разумелось, что, если в клинике оказывался кто-то после несчастного случая, она мне помогала. Если бы она могла оставить долину на время, необходимое для обучения в колледже, из нее вышла бы превосходная медсестра. И подтверждением ее компетенции являлся тот факт, что она вправила мне плечо, спасла от обезвоживания, правильно использовала оборудование для мониторинга и не убила, превысив дозу морфия.

– Ты провалялась в отключке больше суток. Так странно, что кому-то требуется так много времени на восстановление. Не знаю, как вы, люди, это выдерживаете. Я сказала Нику, что не разрешаю ему серьезно болеть, никогда!

 

Мэгги поднесла стакан воды к моим губам, и я выпила его весь. По пересохшему горлу потекла жидкость – какое блаженство! Заметив, как я оглядываю комнату, Мэгги пояснила:

– Калеб так рвется сюда, что чуть всю дверь не расцарапал, но он превращается каждый раз, стоит твоему пульсу подскочить, а тебе дернуться. Он сломал три стула, стойку капельницы, а уж сколько футболок порвал – промолчим. Пришлось послать его побегать, но пять минут спустя он снова был у палаты и пытался пробиться внутрь. Так что мы обманули его, отправив домой за запасными носками, и заперли его там.

Я засмеялась и тут же поморщилась от приглушенной боли в сломанных ребрах.

– Ох...

– Да, он приклеился лицом к стеклу, знаешь, эти странные картинки человечков из липкой пленки, которые люди лепят на окна своих машин.

 

Я снова засмеялась – и снова поморщилась от боли.

– Хватит меня смешить!

– Ну надо же мне как-то развлекаться, – сухо ответила Мэгги.

– Куда они его отвезли? – спросила я, а так как иногда уровень ее интуиции просто зашкаливал, она точно знала, о ком я.

– В тюрьму нашей деревни. На самом деле это клетка для молодых оборотней, у которых трудности с трансформацией и они не могут себя контролировать. Все дисциплинарные вопросы решаются внутри стаи, нам не требуется система правосудия. Но мы позиционируем эту клетушку как тюрьму, иначе у чужаков возникнет слишком много вопросов. Мы передадим твоего бывшего полиции штата, как только он чуть подлечится, но в любом случае прежде, чем ты выйдешь отсюда. Нам вовсе не хочется, чтобы копы интересовались, как же, черт побери, получилось, что он так избит.

 

– Стая хорошенько его отделала, да?

Мэгги покачала головой.

– Нет, боец, это ты его дубинкой хорошенько обработала. Скажу тебе, мама лечит его так же тщательно, как тебя, но ему не достается ни капли нежного любящего обращения. Полагаю, она несколько излишне наслаждается, отдирая его бинты и пластыри.

– Но Гленн знает о волках, – расстроилась я, – он же всем расскажет!

 

– И что же он расскажет? – фыркнула Мэгги. – Что, когда похищал и избивал свою бывшую жену, его окружила стая оборотней, и какая-то женщина вырубила его огнетушителем? Полиция отправит его в тюрьму, но для психов, что меня вполне устроит. Кроме того, Гленн не видел никого из нас во время обращения. И учитывая занимаемую мной должность, а точнее, ту часть, которая касается обеспечения правопорядка в этой деревне, могу тебя заверить: он столько всего наворотил! Нарушение запрета на приближение к тебе, когда на нем еще чернила не высохли, нападение, попытка похищения. Тебе придется дать показания, но, док, ему совершенно точно светит немалый тюремный срок.

 

Я ожидала укола вины при мысли, что мужчина, которого я любила настолько, чтобы выйти за него замуж, проведет годы в маленькой клетушке, но он причинял мне боль столькими способами! Он преступник, и в тюрьме ему самое место.

– А теперь, пока Калеб еще не вышиб дверь, я тебе скажу кое-что, чего ты, возможно, больше никогда от меня не услышишь.

Я удивленно изогнула бровь.

– Ты предпочитаешь это сделать, когда я под действием серьезных препаратов?

– Я прошу прощения, – произнесла Мэгги.

 

Тут уже и вторая бровь приподнялась.

– За что?

– Мы три дня наблюдали за твоим бывшим. Он кружил по периметру долины, пытаясь увидеть тебя. Судебный запрет весьма четко определяет дистанцию, на которой ему следует находиться, и он не переступал ее границ. Я хотела дождаться, пока он совершит какую-то глупость, чтобы мы могли позвонить в полицию штата и выдвинуть обвинения, которые прижмут его. За тобой наблюдали каждую секунду каждого дня, но на вечеринке, знаешь, когда все собрались в одном месте, мы подумали, ты в безопасности. Когда мы поняли, что он уже на территории долины... Я так за тебя испугалась, док. – Она прочистила горло, в больших карих глазах блестели слезы. – Ты только вернулась к нам, и я боялась... о черт, я снова реву. – Она тихо всхлипнула.

 

Я попыталась дотянуться до ее плеча, чтобы успокоить, но одна рука не двигалась, а во вторую воткнули капельницу. В дверях показались Ник и Калеб. Ник с трудом выдавил улыбку, помогая своей растревоженной гормонами паре подняться на ноги.

– Такое с ней примерно раз в день случается, – пояснил он.

– Ничего подобного, – фыркнула Мэгги.

За ее спиной Ник кивнул и произнес только губами:

– Да, случается.

 

Когда Мэгги вышла, привлеченная обещаниями стейка, Калеб опустился в кресло рядом с кроватью и прижался лицом к моей здоровой руке, задержался на некоторое время в этом положении, потом нагнулся и нежно поцеловал разбитые губы. Прижался лбом к моему лбу и вздохнул так, словно много дней задерживал дыхание.

– Пожалуйста, больше никогда так не делай, – прошептал Калеб.

Я ненадолго отвлеклась, представляя себе Гленна в оранжевой робе и радуясь этому, а потом поцеловала Калеба в переносицу.

 

– Могу почти гарантировать, что не стану.

– И никаких секретов.

– Знаешь ли, правило действительно для обеих сторон, – сухо обронила я.

– Никаких секретов, – повторил он.

– Никаких секретов, – пообещала я.

– Отлично, тогда я могу дать тебе его. – Он открыл маленькую черную бархатную коробочку и показал мне кольцо из платины с одним большим камнем. Ободок кольца украшал какой-то орнамент. То есть сначала я подумала, что это орнамент, но, приглядевшись...

 

– Это что, кролики? – поинтересовалась я, косясь на гравировку.

– Только один с этой стороны, – ответил Калеб, показывая поближе вторую сторону, где я рассмотрела стилизованного волка, бегущего по кольцу. – Я почитал немного. Ты знала, что кролики могут выжить почти в любом климате? В пустыне, в тундре, в лесу. И в большинстве культур они являются символами обновления, ведь ты можешь на них положиться: каждую весну непременно появится целое поколение новых маленьких кроликов.

– Не думаю, что мне нравятся такие подробности, Калеб, переходи к делу.

 

Он продолжил, как если бы я не перебивала его проповедь о природе.

– Так что сначала я называл тебя кроликом, потому что ты все время сбегала, и это было нехорошо с моей стороны. Но еще ты легко приспосабливаешься к новой обстановке, находчива, встаешь даже после сильных ударов и продолжаешь бороться. Обновление, Тина. Новое начало.

– Я поняла. Только часть про плодовитость опусти, когда будешь семье пересказывать историю, как делал мне предложение, ладно?

 

Калеб усмехнулся и постарался закрепить успех и добиться своего в еще одном пожелании:

– Боюсь, мне придется настаивать на совместном принятии душа в неограниченных количествах и субботах голышом.

– Да с тобой каждый день недели – голышом.

– Просто побалуй меня, женщина.

– Завтраки голышом по субботам, – выдвинула я встречное предложение. Он застонал. – Мне же иногда может понадобиться пойти на работу или по делам!

– Люблю тебя, – сказал он и поцеловал в невредимый уголок рта.

 

Я потянула Калеба за рукав и медленно отодвинулась, чтобы он мог уместиться на узкой больничной кровати рядом со мной.

– Я тебя тоже люблю, поэтому хочу предложить еще и второй завтрак по воскресеньям тоже голышом.

Калеб осторожно обнял меня и выдохнул мне в волосы:

– Ты лучшая пара, какую только можно пожелать.

– Я стараюсь.

 

Глава 16




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-05-10; Просмотров: 352; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.169 сек.