С иными правами и свободами человека

На жизнь в юридической науке. Его соотношение

В универсальной системе прав и свобод человека

§ 1. Формирование представлений о содержании права

Высшей ценностью любого демократического общества является жизнь человека. Право на жизнь, возглавляющее систему гражданских прав человека, закреплено в международных нормативных актах (Всеобщей декларации прав человека, Международном Пакте о гражданских и политических правах, Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод и т. д.)[1], а также в большинстве конституций стран мира.

Еще середине XIX в. известными русскими юристами П. И. Новгородцевым и И. А. Покровским в качестве одного из аспектов права на жизнь выделялось право на существование (имеются в виду необходимые и достаточные условия для поддержания физиологической деятельности организма, как то: пища, медикаменты и т. п.). «Речь идет о том, чтобы обеспечить для каждого возможность существования и освободить от гнета таких условий жизни, которые убивают физически и нравственно», – писал П. И. Новгородцев[2]. Право, по его мнению, должно взять на себя определение известных условных границ, очерчивающих тот уровень жизни, который считается нормой. За его пределами начинается недопустимая крайность, которая, в частности, может выражаться в реальной угрозе голодной смерти конкретного лица.

И. А. Покровский в связи с этим заметил, что «если государство признает себя обязанным спасать людей от голодной смерти – значит каждый отдельный человек имеет право требовать этого от государства, и, таким образом, искомое право на существование уже есть!»[3].

Подобная точка зрения имеет своих приверженцев и сегодня[4].

Думается, что право на жизнь и право на существование близки по содержанию, но все же не тождественны. Право на существование целесообразнее рассматривать как один из аспектов права на достаточный уровень жизни – самостоятельное социальное право. Указанная аналогия довольно четко прослеживается при исследовании их содержания: в качестве блага, обеспечиваемого тем и другим правом, выступает человеческое существование, определяемое объемом необходимых жизненных условий: хорошим питанием, обеспеченностью жильем и одеждой и т. д. К тому же элементом одного и другого права является право на свободу от голода (ч. 2 ст. 11 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах[5]).

В советской юридической науке право на жизнь не исследовалось как самостоятельное, а рассматривалось в качестве элемента права на неприкосновенность личности, которое трактовалось как право на государственную охрану и защиту от неправомерных посягательств на личную безопасность лица. В конструкции личной безопасности традиционно выделяли три вида неприкосновенности: «физическую (жизнь, здоровье, физическая целостность), нравственную (честь, достоинство), духовную (возможность на основе свободы волеизъявления располагать своими поступками, не подвергаться незаконному принуждению)»[6].

С появлением в Конституции РФ ст. 20, закрепляющей право на жизнь, исчезла необходимость рассмотрения жизни как одного из элементов физической неприкосновенности. Современный взгляд на физическую неприкосновенность как объект правовой защиты позволяет определить ее как состояние организма человека, характеризующееся отсутствием воздействия любого рода, имеющего целью нарушение анатомической целостности организма и естественного протекания физиологических процессов. В то же время действия, направленные на вторжение в сферу физической неприкосновенности, нередко обусловливают возникновение непосредственной угрозы в отношении жизни. Примером может служить диспозиция ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Безусловно, физическая свобода, как и личная неприкосновенность, необходимые факторы успешной реализации права на жизнь. Нельзя не согласиться с тем, что человек, будучи лишенным физической свободы, в зависимости от форм лишения (связывание на долгое время, помещение в холодную и сырую камеру и т. п.) может быстро утратить и здоровье и жизнь. В силу этих и других обстоятельств некоторые современные исследователи полагают, что жизнь, здоровье и физическая свобода – это блага, являющиеся биологическими характеристиками человеческого существования и при этом настолько тесно связанные между собой, что составляют единый объект – личную безопасность человека[7]. Однако стоит отметить, что право на свободу и личную неприкосновенность, провозглашенное во Всеобщей декларации прав человека и Международном Пакте о гражданских и политических правах, является самостоятельным гражданским правом человека.

Бурное развитие различных отраслей науки, характерное для конца XX – начала XXI вв. привело к появлению в юриспруденции новых, неординарных подходов к содержанию права на жизнь. М. Н. Малеина, к примеру, помимо традиционного элемента – права на сохранение жизни – в содержание права на жизнь включает право на сохранение индивидуальности личности, обусловленное, по ее мнению, достижениями современной медицины. Автор данной теории считает, что указанный элемент исследуемого права поможет решить проблемы, касающиеся правового статуса лиц, подвергшихся операции по коррекции биологического пола, трансплантации органов (в том числе головного мозга и всей человеческой головы) и т. д.[8]

Сама постановка вопроса является актуальной, однако отнесение данной проблемы к проблеме права на жизнь является неверным. Право на сохранение индивидуальности представляется, скорее, неким конгломератом двух прав: права на признание правосубъектности и права на свободу и личную неприкосновенность – самостоятельных прав человека, закрепленных в международных и российских правовых актах. В частности, производство хирургической операции по изменению биологического пола либо трансплантации органов – это, с одной стороны, реализация права на личную неприкосновенность в форме принятия добровольного решения о целенаправленном нарушении анатомической целостности организма; с другой стороны, эти случаи порождают вопрос: не влекут ли подобные операции трансформацию личности, преобразование ее в качественно новый субъект права? Таким образом, указанная проблема сводится к определению субъекта правоспособности, т. е. определения того, кто будет являться носителем прав и обязанностей в сфере общественных отношений. Думается, право человека на индивидуальность более верно рассматривать не как элемент права на жизнь, а как самостоятельное право, относящееся к правам человека третьего поколения.

Попытки ученых связать право на жизнь с содержанием гражданских, социальных и других прав и свобод лишний раз подчеркивают его огромную роль в полноценном существовании человека. Во-первых, вышеназванные права и свободы выступают своеобразной гарантией права на жизнь, во-вторых, обладание правом на жизнь является, в свою очередь, предпосылкой осуществления всех иных прав и свобод. Если жизнь является объектом посягательства, то теряется смысл в достижении каких-либо иных благ.

Особенно близко по своему содержанию к праву на жизнь право на здоровую окружающую среду. Оно относится к третьему поколению прав человека, а его возникновение обусловлено глобальным экологическим кризисом, охватившим мир в последней четверти XX в. Не умаляя значения тех или иных прав в целостной системе прав человека, можно утверждать, что наступило время, когда не только право человека на жизнь, но и право на здоровую окружающую среду должно рассматриваться в качестве основного. В известном смысле данное право выступает одной из существенных гарантий права на жизнь.

Человечество не может развиваться само по себе, его существование обусловлено существованием других форм жизни. Вредное воздействие, оказываемое на определенную группу организмов, в силу физико-химического единства всех живых существ на планете неминуемо сказывается на других группах организмов и в конечном счете влечет опасность для всего человечества. Разница лишь во времени и скорости наступления вредных последствий.

Процесс вымирания или истребления живых организмов всегда имеет характер цепной реакции. История нашего недавнего прошлого наглядно продемонстрировала тот факт, что экологический кризис и его необратимые последствия в сочетании с издержками тотальной технократизации общества ставят под угрозу миллионы человеческих жизней. Изучение последствий чернобыльской катастрофы, выдвижение учеными гипотезы о генной мутации человеческого организма, подвергшегося воздействию столь мощной дозы радиоактивного излучения, позволяет говорить о глобальном характере экологических катастроф, угрозе с их стороны существованию целых народов и их будущих поколений.

Закономерно, что российским законодателем установлена уголовная ответственность за экоцид – массовое уничтожение растительного или животного мира, отравление атмосферы или водных ресурсов, а также совершение иных действий, способных вызвать экологическую катастрофу.

Кроме того, в международном праве выделяют биоцид, что буквально означает «убийство жизни». Биоцид – умышленное причинение вреда окружающей среде в целях уничтожения любых биологических форм и проявлений жизни[9].

Таким образом, осуществление человеком права на жизнь невозможно в отсутствие действенного механизма гарантий реализации права на здоровую окружающую среду.

§ 2. Понятие, содержание права на жизнь,

его нормативное закрепление

и нравственные аспекты реализации

Анализ содержания перечисленных выше прав и свобод человека позволяет сделать вывод о том, что они схожи с правом на жизнь, однако не тождественны ему. Право на жизнь – самостоятельное право, имеющее свою внутреннюю структуру. Ее можно представить в виде совокупности взаимосвязанных элементов, каждый из которых имеет свой круг субъектов, особенности возникновения, прекращения и собственно процесса реализации. В силу этого данные элементы структуры права на жизнь целесообразно рассматривать как самостоятельные права, не забывая, что лишь в совокупности они позволяют в полной мере реализовать право на жизнь.

Центральным и, пожалуй, самым главным звеном структуры данного права является право на неприкосновенность жизни. Это подтверждается анализом норм международных соглашений в области прав человека и российского законодательства. Традиционно их толкование права на жизнь сводится к провозглашению самого права и закреплению запрета посягательств на предоставляемое им благо.

Что рассматривать в качестве данного блага? Существуют различные определения жизни, особенности которых объясняются спецификой тех отраслей знаний, которые эти определения формулируют. Философия, биология, медицина, физика, химия и другие науки отражают свое видение человеческой жизни как феномена природы. Философы, например, воспринимают жизнь как форму существования материи, закономерно возникающей при определенных условиях в процессе развития[10]. В толковом словаре жизнь трактуется как физиологическое существование человека; время такого существования от возникновения до конца[11].

Для нас представляет интерес дефиниция жизни с правовой точки зрения. Ведь сама по себе жизнь – это объект правовой защиты, а рождение и смерть человека являются юридическими фактами-событиями, с которыми законодатель связывает возникновение и прекращение как самого права на жизнь, так и ряда иных прав имущественного и неимущественного характера.

В широком смысле слова жизнь включает в себя все общественные отношения, позволяющие человеку не только существовать в качестве биологической особи, но и социализироваться, ощущая себя в процессе жизнедеятельности частицей сообщества. Однако право охраняет жизнь прежде всего как форму биологического существования человека.

Несмотря на привычную формулировку о том, что «жизнь – это высшая ценность», не следует забывать, что владелец ценности, как правило, может распоряжаться ею по своему усмотрению. Применительно к праву на жизнь это означает правомочие распорядиться своей жизнью, добровольно поставив ее в опасное положение, но осознавая при этом, что подобное решение при определенных обстоятельствах может привести к смерти. Следовательно, в качестве второго элемента права на жизнь можно предложить право на распоряжение своей жизнью.

К сожалению, в судьбе любого человека возможны ситуации, когда болезнь, несчастный случай или преступное посягательство становятся причиной угрозы его жизни. Если устранить эту угрозу собственными силами не представляется возможным, то каждый имеет законодательно предусмотренное право обратиться за помощью к лицам, которых государство уполномочило на подобного рода деятельность, обеспечив их профессиональную подготовку (медицинские работники, спасатели, сотрудники милиции и т. п.). Поэтому третьим элементом права на жизнь можно считать право на спасение жизни.

Таким образом, содержание права на жизнь складывается из прав: на неприкосновенность жизни; на свободное распоряжение жизнью; на спасение жизни. Замечу, что объектом правовой защиты права на неприкосновенность и права на спасение жизни является сама жизнь как благо. Но в некоторых ситуациях правом защищается не указанное благо само по себе, а реальная возможность человека свободно распорядиться им, либо поставив свою жизнь в опасное положение (подобное деяние поощряется государством при наличии общественно полезных целей), либо лишив себя жизни.

Следует подчеркнуть, что круг субъектов указанных прав неодинаков. Если к числу субъектов права на неприкосновенность жизни и права на спасение жизни можно отнести всех лиц, то круг субъектов права на свободу распоряжения жизнью гораздо уже.

Часто при характеристике права на жизнь делается акцент на его естественный характер. Под этим подразумевается, что «мать естественного права есть сама природа человека»[12]. Теория естественных прав человека, формировавшаяся в XVI–XVII вв., рассматривала право на жизнь как неотъемлемое свойство бытия: «Человек рождается, имея право на полную свободу и неограниченность пользования всеми правами и привилегиями естественного закона... и по природе своей обладает властью охранять свою собственность, то есть свою жизнь, свободу и имущество»[13].

Отмечу, что в среде ученых советской эпохи сложилось мнение, поддерживаемое некоторыми и поныне, согласно которому естественные права человека еще не есть право в объективном смысле, способное породить определенные обязательства со стороны государства, в то время как трансформация указанных прав в институт позитивного права означает утрату ими своего естественного характера[14]. Данная позиция представляется ошибочной. Естественный и неотъемлемый характер прав человека признан Конституцией РФ, а придание им формально-определенных признаков не умаляет и не изменяет их социальной сущности и юридической природы, а, напротив, способствует повышению престижа этой категории прав. «Можно утверждать, что главное значение прав человека в условиях демократического общества заключается именно в том, что они составляют каталог субъективных прав, закрепленных в конституции и потому непосредственно обязывающих законодательную, исполнительную и судебную власти, которые защищают эти права присущими им способами и в установленных самой конституцией и законами формах»[15].

Статья 20 Основного Закона России право на жизнь облекает в формулу: «каждый имеет право на жизнь», закрепляя посредством этой управомочивающей нормы один из основных принципов, определяющих правовой статус личности. Объектом защиты правовых норм ст. 20 является жизнь любого человека, независимо от наличия либо отсутствия у него российского гражданства. Еще до принятия действующей Конституции указанное право нашло свое отражение в Российской декларации прав и свобод человека и гражданина 1991 г. Статья 7 Декларации, фиксируя право в аспекте его неприкосновенности, одновременно провозглашает стремление государства к полной отмене смертной казни и указывает основания ее ограничения до момента отмены.

Но, разумеется, естественные права и свободы человека останутся фикцией, если не будут реально признаны государством не только в Основном Законе, но и иных нормативно-правовых актах, в том числе отраслевых. Юридические внутригосударственные гарантии данного права, выступающие как условиями его реализации, так и средствами защиты, закреплены, помимо конституционного, и в других отраслях права: уголовном, уголовно-процессуальном, гражданском, уголовно-исполнительном, административном и др.

Те же главные критерии отношения к жизни каждого индивидуума, которые должны составлять основу законодательной и правоприменительной практики государства, определяются международным сообществом в договорах по правам человека. Решение проблемы права на жизнь на международном уровне отражается, в частности, в положениях ст. 3 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. и ст. 6 Международного Пакта о гражданских и политических правах 1966 г. Причем в Пакте указанное право получило более детальное закрепление.

Статья 6 состоит из шести частей. В первой зафиксирована совокупность двух взаимосвязанных правовых норм. Норма-принцип «право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека» утверждает естественный характер рассматриваемого права и его неотчуждаемость. Конкретизация сущности данной нормы – в юридической формуле «никто не может быть произвольно лишен жизни». Подобно вышерассмотренной эта норма также является нормой-принципом. Формула законодательной охраны права на жизнь выступает связующим звеном двух правовых норм ч. 1 ст. 6 Пакта. Именно она обусловливает возможность юридической защиты нарушенного права.

Отношение к человеческой жизни как наивысшей ценности нашло отражение и во многих иных актах, закрепляющих в той или иной редакции положения ст. 6 упомянутого Пакта. Так, Африканская хартия прав человека и народов закрепляет неприкосновенность жизни, право каждого на уважение его жизни и целостности его личности[16]. Американская конвенция о правах человека декларирует защиту законом права каждого на жизнь, устанавливая запрет произвольного лишения жизни[17].

Данное право зафиксировано и в ст. 2 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод – договоре, ратифицированном Россией в 1998 г. В сущности, цель ст. 2 также заключается в защите лиц от незаконного лишения жизни. Эта защита обеспечивается комплексом обязательств, возлагаемых на государства – участников Конвенции.

«Пассивные» обязательства государства – это воздержание от незаконного лишения жизни. «Активные» предусматривают необходимость совершения государством действий, направленных на охрану жизни людей. «Процедурные» обязательства, которые отчасти могут быть причислены к «активным», предполагают проведение государством расследования в случае смерти лица, вне зависимости от того, наступила ли она в результате применения силы представителем государственной власти или частным лицом.

Однако любые усилия государства по созданию условий эффективного осуществления права на жизнь будут тщетны, если духовная атмосфера общества будет отравлена изнутри, если идеи жизни как высшей ценности не будут питать общественное сознание, не проникнут во все клеточки организма, именуемого социумом. О состоянии духовного здоровья общества можно судить по господствующим в нем гуманистическим воззрениям, отводящим человеческой жизни определенное место в существующей иерархии моральных ценностей.

Следует заметить, что уважение к личности вообще и моральное осуждение убийств и иных противоправных посягательств на жизнь в частности возникли не сразу, но в то же время они характеризуют все известные человечеству этические учения. На ранних этапах развития человеческого общества, в условиях рабовладельческого строя существовали представления о неравноценности жизни людей в зависимости от их принадлежности к различным кастам, сословиям и т. п. Представление о ценности жизни вообще возникает в более поздний период времени. Но уже в заповедях Моисея и Нагорной проповеди Иисуса формулируется правило «не убий», распространяющееся на всех людей. В новое время и особенно после принятия Американской декларации независимости 1776 г. и Французской декларации прав и свобод человека и гражданина 1789 г. этот запрет становится достижением не только религиозной, но и светской морали.

Идеи ценности человеческой жизни ярко и образно воплотились в этическом принципе «благоговения перед жизнью», сформулированном в 1915 г. известным гуманистом А. Швейцером, который утверждал: «Человек, отныне ставший мыслящим, испытывает потребность относиться к любой воле к жизни с тем же благоговением, что и к собственной. Он ощущает другую жизнь как часть своей. Благом считает он сохранять жизнь, помогать ей; поднимать до высшего уровня жизнь, способную к развитию; злом уничтожать жизнь, вредить ей… Это и есть главный абсолютный принцип этики… Этика благоговения перед жизнью, таким образом, объемлет все, что можно назвать любовью, преданностью, сопереживанием…»[18].

В последние годы в науке формируется новое понятие «этосфера». Предполагается, что это более высокая, чем ноосфера, стадия развития биосферы, на которой этические принципы, и прежде всего принцип благоговения перед жизнью, становятся основными регуляторами всех сущностно важных отношений людей друг с другом, с одной стороны, и всего человечества со всей природой – с другой.

Сегодня же можно констатировать, что идеи святости и неприкосновенности человеческой жизни не являются превалирующими в общественном сознании. Хотя традиционно именно «воля» большинства выступает своеобразной основой подходов к исследованию вопросов жизни и смерти, с которыми неизбежно сталкивается человечество (проблемы смертной казни, абортов, эвтаназии и т. п.). Пути и способы решения этих проблем можно признать показателями уровня духовной культуры социума.

Современное российское общество переживает кризис духовности, сопровождающийся переоценкой нравственных ценностей. Сообщения о заказных убийствах, кровавых конфликтах на межнациональной и политической почве и других подобных событиях выглядят буднично, привычно и вызывают не ужас, а, скорее, обывательское любопытство. Насилие, противоречащее самой природе человеческой жизни, стало обыденной составляющей российской действительности. Равнодушное отношение к чужой смерти, когда среди основных эмоций преобладает своеобразное чувство удовлетворения: «хорошо, что пострадал не я, а кто-то другой, чужой», можно расценивать как один из признаков кризиса духовности. А он, в свою очередь, неизбежно влечет кризис правосознания, выражающийся в скептическом отношению к праву как средству защиты жизни от неправомерных посягательств и к государству – как субъекту, приводящему правовой механизм в действие. Государство, таким образом, должно всячески способствовать формированию в общественном сознании гуманистической идеологии, а значит, активно выполнять одну из основных своих обязанностей: защиту конституционно закрепленных прав и свобод.

Глава 2. Структура права на жизнь

Дата добавления: 2015-05-10