Ученики революции 2 страница

Судьбы советов в России

Устоявшийся миф гласит, что советы породила русская революция 1905-1907 годов. Это и так, и не так. Убитый в 1933 году реакционерами болгарский анархист Пано Василев, автор специального исследования, показал, что сама идея совета как «союза делегатов от всех рабочих организаций в данной отрасли, избранных профессиональными собраниями самих трудящихся, постоянно ответственных перед этими собраниями и переизбираемых ими в любой момент», гораздо старше[1]. Еще в Первом Интернационале в 1860-е годы левые прудонисты и бакунисты предлагали работникам создавать профессиональные и отраслевые советы, которым предстояло заменить существующие органы власти. Советами назывались исполнительные органы коммун во Франции и в Испании, восставших в 1871-1872 годах против центральной власти (наиболее известная из них Парижская коммуна). Позднее анархисты выдвинули проект «двойной федерации». Он предполагал, что трудящиеся будут объединяться по профессиям и отраслям в рабочие союзы (синдикаты), а по территориальному принципу в вольные Коммуны (межпрофессиональные территориальные общины). Органы последних должны были создаваться или на общих собраниях жителей, или путем избрания делегатов от синдикатов. В качестве таких местных межпрофессиональных структур в начале XX века французские синдикалисты создали «Биржи труда», а итальянские профсоюзы «Палаты труда». Правда, они уже не назывались советами.

В самодержавной России свободы профсоюзной деятельности не существовало. Здесь инициатива территориального общественного самоуправления должна была проистекать из иного источника. Эсеры-максималисты рассказывали немецкому синдикалисту Аугустину Сухи, посетившему Россию в 1920 году, что идею советов отстаивал их представитель Тагин (А.Г. Троицкий) еще до первой русской революции[2]. Правда, Сухи иногда путает даты. Но известно, что в ответе эсеровскому лидеру Виктору Чернову, который в 1904 году написал проект программы партии эсеров, Тагин выдвинул проект «советов труда» как «формы массовой классовой организации труда», органов «защиты и нападения» и строительства «социалистической жизни» в противовес парламентаризму[3]. Во всяком случае, когда в ходе революции 1905 года рабочие России начали в самых разных концах страны независимо друг от друга и от политических партий создавать советы, максималисты восприняли эту идею как соответствующую их взглядам и представлениям.

Долгие годы бытовала легенда, будто первый рабочий совет в России появился в Иваново-Вознесенске в мае 1905 года (совет уполномоченных). К столетней годовщине революции впервые на русском языке появилась книга, в которой этот миф развеивался: книга анархиста Всеволода Волина, непосредственного участника создания действительно первого совета в Петербурге, в январе-феврале. Впрочем, в тот момент Волин был еще эсером, вел культурно-просветительскую работу среди столичных трудящихся и пользовался среди них значительным авторитетом. Судя по его воспоминаниям, упомянутый орган появился в разгар всеобщей стачки протеста, которая охватила Петербург непосредственно после расстрела рабочей демонстрации к царскому дворцу 9 января 1905 года. К Волину явился помощник присяжного поверенного Георгий Хрусталев-Носарь и объяснил: либеральные круги собрали денежные средства в поддержку бастующим и членам их семей; он попросил Волина и его друзей организовать распределение помощи. Так сложился кружок рабочих активистов. Когда забастовка шла к завершению, «возник новый серьезный вопрос: что делать? Каким образом действовать дальше? Перспектива расстаться навсегда, прекратить совместную деятельность казалась нам гибельной и нелепой...» рассказывал Волин. «Именно во время одного из... вечерних собраний у меня дома, на котором присутствовало несколько рабочих и Носарь, у нас возникла идея создать перманентный рабочий орган: нечто вроде комитета или, скорее, совета, который следил бы за развитием событий, служил бы связующим звеном между рабочими, разъяснял бы им ситуацию и мог бы, в случае необходимости, объединить вокруг себя революционные силы трудящихся... В первоначальном проекте речь шла о своеобразном непрерывном общественном рабочем органе... Мы решили сообщить рабочим всех крупных столичных заводов о новом объединении и приступить... к выборам членов этого органа, который впервые был назван “советом рабочих делегатов”... Вскоре состоялось первое собрание делегатов нескольких заводов Санкт-Петербурга»[4]. Этот совет просуществовал недолго из-за правительственных репрессий и был реорганизован лишь осенью 1905 года. Его дальнейшая история известна...

Так или иначе, но советы в России появились именно как собрания делегатов от трудовых коллективов. В них принимали участие члены политических партий, но лишь постольку, поскольку им доверяли работники того или иного предприятия. Так же первоначально обстояло дело в феврале-марте 1917 года. Более того, советское движение охватило деревню: там советы стали, по существу, органами крестьянских общин. Одновременно на отдельных заводах стали возникать фабрично-заводские комитеты (фабзавкомы) своего рода советы конкретного предприятия, вскоре выдвинувшие требования производственного самоуправления. Не буду пересказывать дальнейшую историю Великой русской революции 19171921 годов. Важно отметить лишь несколько моментов.

Во-первых, советы быстро оказались под контролем политических партий, которые начали направлять их работу через свои фракции в них. К осени 1917 года руководство в ключевых советах захватили большевики, сумевшие перехватить популярные народные лозунги: мира, земли, рабочего контроля.

Во-вторых, большевистская власть, раз установившись, постепенно огосударствила советы, превратила их из органа общественного самоуправления трудящихся в придаток государственной машины, инструмент выполнения воли правящих кругов. Что касается фабзавкомов, то они в 1918 году были растворены в послушных большевикам профсоюзах.

В-третьих, в ходе революции трудящиеся, все более недовольные большевистским «комиссародержавием», стремились очистить советы от партийного контроля и вернуть им роль органа общественного самоуправления. Так родился лозунг: «Власть советам, а не партиям!» Свободные советы создавались крестьянами-участниками многих антибольшевистских восстаний (Чапанной войны на Волге в 1919 году, Западносибирского восстания 1921 года и других); к власти беспартийных советов призывал в 1921 году восставший Кронштадт. В наибольшей мере роль советов как института самоуправления проявилась в зоне крестьянского движения на Восточной Украине, которое возглавлял Нестор Махно. Там они действительно являлись техническим собранием, выполнявшим наказы общего крестьянского схода или съезда представителей общин, предприятий и повстанческих соединений.

Победа большевиков стала в действительности концом советов в России, хотя страна до 1991 года именовалась «Советской Республикой» и «Советским Союзом». Эти органы всего лишь утверждали и санкционировали решения правящей партии. А Конституция 1936 года даже официально превратила их в представительные органы можно было бы даже сказать «парламентского типа», если бы существовал однопартийный парламентаризм.

Но идея советов как органа самоорганизации и самоуправления трудящихся уже обрела самостоятельную жизнь, независимо от дальнейшего хода событий в России. Почти без преувеличения можно сказать, что даже само это название в последующем всякий раз появлялось там, где происходили действительно народные революции: в Германии 19181919 годов, Италии 1920 года, Испании 1936 года, Венгрии 1956 года и так далее.

В конце XX столетия лозунг «Вся власть советам!» на короткий момент снова прозвучал в России. Это произошло в годы перестройки. Впрочем, быстро обнаружилось, что различные силы и течения понимают данное требование по-разному. Коммунисты-реформаторы ратовали за возврат к досталинскому большевизму, либералы и демократы добивались полного превращения советов в органы парламентского типа органы представительной, а не прямой демократии. «Должно быть реализовано разделение и сбалансированность власти с обеспечением полноты законодательной власти советов, подчиненных им органов исполнительной власти и независимого суда...» указывалось, например, в декларации Республиканской партии РФ, позднее вошедшей в блок «Демократическая Россия»[5]. После того как в 1993 году органы власти в России были переименованы в Думы и собрания, разговорам о советах с высоких трибун пришел конец. В 1990-х обратиться к советской теме пытались радикальные сталинисты из Рабочей компартии (РКРП): они провозгласили даже повсеместное образование советов рабочих депутатов в виде придатков к их партии, но успеха их начинание не имело.

Российские советы родились как оформление и организация революции. Превратившись в государственные структуры, они умерли. Таков очевидный урок истории.

Идея советов и российские левые

В сегодняшней России речь о революционном подъеме пока что не идет. Но плох тот боец, который, идя в бой, не рассчитывает на победу. Вот почему опыт советов интересует современных левых, пусть даже с прицелом на будущее: как форма организации потенциального массового движения и как структура желаемого общества. Интересно, однако, к каким именно традициям советов обращаются при этом различные левые течения.

Советы как форма общественной самоорганизации интересуют, конечно же, прежде всего, антиавторитарных левых и анархистов. Еще в программном документе первого в современной России общестранового либертарного объединения Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС) (несмотря на название, в ней преобладала неопрудонистская идеология) говорилось: «Наряду с Экономическими советами, координационными органами из делегатов предприятий, необходимо создание Общественных советов из делегатов территориальных объединений граждан, развитие независимых от партийных и государственных органов общественных организаций»[6]. Таким образом, была провозглашена преемственность в отношении традиции беспартийных вольных советов. КАС, по существу, прекратила существование к середине 1990-х годов, но большинство сегодняшних анархистов сохранило приверженность этой же идее. В популярном в свое время в либертарных кругах дискуссионно-теоретическом журнале «Наперекор» (19962003) была опубликована обширная статья о «Третьей революции» (народных восстаниях против большевистской диктатуры 19181921 годов), в которой это движение характеризовалось как борьба за подлинно советский строй. «Основой системы советов, писал журнал, изначально было делегирование, императивный мандат, выдававшийся собранием трудового коллектива или сельской общины делегату. И именно поэтому партийный принцип вообще противоречит аутентично-советскому принципу (и в этом [в попытке совмещать эти принципы. В.Д. ] была слабость русской революции, ее двойственность)... Делегат совета должен быть подотчетен, прежде всего, избравшему его суверенному общему собранию и обязан действовать в жестких рамках наказа общего собрания, которое его может отозвать в любой момент в случае невыполнения наказа»[7].

Идея советов как формы самоорганизации трудового населения прочно вошла в систему воззрений сегодняшних российских либертариев, особенно тех, которые являются приверженцами анархо-коммунизма или анархо-синдикализма (как разновидности последнего). В их представлении, из инициатив негосударственного народного самоуправления, складывающихся в ходе борьбы людей за свои права и нужды, может развиться будущий свободный общественный строй. «Реальность современного мира... писал журнал “Прямое действие”, орган Конфедерации революционных анархо-синдикалистов (КРАС), российской секции анархо-синдикалистского Интернационала Международной ассоциации трудящихся (МАТ), дает немало примеров таких свободных инициатив людей. Общим для них можно считать самоорганизацию, независимо от институтов власти, политических партий и иных органов представительства интересов, стремление явочным порядком отстоять свои права, принятие решений обо всех основных действиях на общих собраниях («генеральных ассамблеях»), солидарность и взаимопомощь... Речь не обязательно идет о механическом соединении всех имеющихся и действующих инициатив... Но они [анархисты. В.Д. ] надеются, что из таких движений родится та социальная динамика, тот общественный опыт и та “идея-сила”, которые и приведут к желанной им социальной революции»[8].

В то же время, когда речь идет конкретно о советах, в анархистской среде акценты расставляются по-разному, что напрямую связано с дискуссией по вопросу о власти вообще. Для «платформистов» (последователей русского анархиста Аршина, впоследствии перебежавшего к большевикам и даже сотрудничавшего со сталинским НКВД) допустимо говорить о «власти советов» и о том, что анархисты должны участвовать в выборах в эти органы. Так, идеал современного «платформистского» теоретика Дмитрия Саблина «децентрализация власти, полное сведение ее в низовые структуры данного общества, созданные эксплуатируемыми наемными работниками данного предприятия, данного района...»[9]. Другие анархисты предпочитают в самых общих чертах провозглашать: «Вместо бюрократического государства система Народного Самоуправления, федерация самоуправляющихся личностей, групп, общин, регионов и стран. Органами координации между ними могут являться независимые советы или другие институты общественного самоуправления, формируемые общими собраниями снизу на принципах делегирования с правом немедленного отзыва делегатов»[10]. Московские же анархо-синдикалисты, напротив, подчеркивают, что ни о какой власти советов речь идти не должна: все решающие полномочия могут быть сосредоточены исключительно в руках самоуправляющихся коммун-общин (в лице общих собраний работников, жителей и так далее), а советы, состоящие из их делегатов, в лучшем случае смогут выполнять функции технических органов согласования решений низовых собраний и координации сотрудничества между ними.

Если для анархистов значим лишь опыт российских советов до 1918 года и последующих советов «Третьей революции», то большинство других левых, в той или иной мере продолжающих традиции социал-демократии и большевизма, ссылаются на советы, которые были органами партийного представительства или государственной власти. «В ходе революции, заявил, к примеру, представитель организации движения “Альтернативы” Волков на конференции в Петербурге в январе 2005 года, посвященной 100-летию 1905 года, были созданы массовые организации трудящихся, в том числе советы рабочих депутатов, которые в последующем стали формой власти в нашей стране». Расхождения здесь касаются лишь момента, с которого, по мнению тех или иных левых, советы в СССР перестали играть роль народных органов. Только немногие из марксистских левых в России (Южное бюро Марксистской рабочей партии с газетой «Левый поворот») считают, что большевистский режим изначально не имел никакого отношения к социализму. Остальные в той или иной степени трактуют «социализм» в СССР как «незавершенный переходный период» от капитализма к новому обществу с соответствующими некапиталистическими элементами[11]. К таким элементам они относят и советы.

В том, что касается воспроизведения прежней формы советов, взгляды среди марксистских левых расходятся. Так, троцкисты традиционно ссылались на российский образец. Еще на международном симпозиуме «Судьбы советской демократии», организованном в декабре 1995 года в Петербурге «Комитетом по изучению наследия Троцкого», подчеркивались важность «практического опыта... революции 1905 г., в ходе которой родились советы рабочих депутатов как основа для диктатуры пролетариата», и перспективы «возрождения таких советов управления в наше время»[12]. В настоящее время троцкисты выступают за создание рабочих комитетов и их объединение «на каждом уровне, снизу доверху, в систему рабочих советов и создание рабочего правительства»[13]. Иными словами, «большевики-ленинцы» по-прежнему видят в советах будущий государственный орган, а во главе их пирамиды ставят правительство, возглавляемое собственной партией. Социалисты-«неомарксисты» более осторожны в своих конкретных рецептах и сильнее подчеркивают мотивы самоорганизации и прямой демократии в старых советах. Они предлагают «отмирание» представительной демократии и постепенную замену ее и государства «базисной демократией», которая включает «всеобщее развитие производственного... и территориального самоуправления», «превращение массовых демократических организаций и движений (профсоюзных, женских, экологических, потребительских) в полновластных субъектов регулирования общественной жизни» и «формирование законодательной власти по принципу представительства депутатов от низовых ассоциаций (органов самоуправления) с императивным мандатом (правом отзыва, замены и т.п.), подчинение исполнительной власти (правительства) законодательной»[14] и так далее. Перед нами предстает некая смешанная система, сочетающая элементы общественного самоуправления и парламентаризма, а советы воспринимаются как проявление революционной традиции создания массами «новых социальных форм», примерами которых являются «Парижская коммуна, первые советы в России 1905 г., опыт СССР со всеми его противоречиями и даже современное альтерглобалистское движение»[15].

Старые советы были ценным и позитивным опытом, считают эти социалисты, но возврата к ним в прежней форме больше нет. В этом смысле характерна публикация статьи британского профессора Джереми Лестера «Советы 1905 года: ключ к решению проблемы новой организации левых в России?» в ведущем печатном органе этого течения (журнале «Альтернативы») еще в 1997 году. В ней утверждается, что «побудительные мотивы», вызвавшие к жизни тогдашние советы, «действуют и поныне». При этом автор обращал внимание на такие факторы, как необходимость «найти подход к проблеме пробуждения сознания масс без использования профсоюзных форм организации», реализация «идей самоуправления» на уровне предприятий и «территориальных организаций объединения рабочего класса в советы», а также, наконец, задачи создания «организации, способной бросить серьезный вызов государственной власти». Ценность советов 1905 года, в отличие от тех, что возникли в 1917 году, Лестер видел в том, что они действовали, «не будучи привязанными к интересам партийных организаций. Это были подлинно демократические форумы, созданные на основе представительства интересов простых рабочих, а не интересов административной номенклатуры»[16]. Понятно, что российским левым интеллектуалам, не имеющим собственной оформленной партии, симпатичны эти «внепартийные» аргументы британского ученого.

Левые в поисках масс

Нынешний взлет интереса к советам в левой среде объясняется, конечно же, не одними только юбилеями и круглыми датами. Он связан и с попытками найти более эффективную форму организации оппозиционного движения. Это стремление усилилось в сложившейся сегодня непростой социально-политической ситуации. Слагаемыми причудливой головоломки стали: недовольство авторитарной и централизаторской политикой президента Путина, волна «цветных» революций в бывших республиках СССР, неумолимо приближающиеся президентские и парламентские выборы и, наконец, первые за много лет сравнительно массовые протесты населения против неолиберальной социальной политики правительства в начале 2005 года (в связи с резким сокращением льгот для пожилых людей под флагом «монетизации»). Политическая оппозиция воспрянула духом и смотрит в будущее с надеждой. Как обычно, это вызывает к жизни довольно странные альянсы: так, под влиянием «оранжевой революции» в Украине родились очередные проекты «объединенной оппозиции», которая включала бы широкий спектр, охватывающий КПРФ, ультраправых из НБП, центристских и правых либералов («Яблоко», СПС и других) и левых. Если анархисты (точнее – анархо-синдикалисты из секции МАТ) решительно отвергли участие в противоборстве соперничающих властных группировок и не собираются поддерживать ни нынешнее правительство, ни «оранжевые» движения, то большинство других левых сочли для себя перспективным украинский сценарий развития событий. Украинские и российские левые провели в декабре 2004 года специальный «круглый стол» в Киеве[17]. Главный редактор журнала «Альтернативы» Александр Бузгалин осторожно заметил, что «в результате резкого обострения противоречий между двумя относительно равносильными соперничающими правящими группировками... у масс появился объективный шанс самостоятельных действий»[18]. Но он так и не был реализован. Одну из причин этого российские левые видят в отсутствии организации масс и разработанной стратегии левого движения.

Именно в этом ключе левых интересует сегодня опыт советов и возможность его использования. Не случайно омский профессор Анатолий Штырбул (участник конференции в апреле 2005 года в Москве, посвященной столетию первой русской революции) назвал их важной организационной формой «осуществления тактики левого блока». «Совместные действия левых демократических сил усиливали общий натиск на самодержавие... писал он. Ни одна из левых политических сил в 1905-1907 годы не могла в одиночку обеспечить победу народа над самодержавием и прийти к власти самостоятельно. Не удалось тогда это сделать и общими усилиями. Однако опыт... левоблокистской тактики не пропал даром и оказался востребованным в дальнейшем, принеся результаты в 1917 году: сначала в феврале, затем в октябре. Этот опыт в основных своих чертах важен и сегодня»[19].

Различные политические группировки попытались использовать стихийно вспыхнувшие протесты против «монетизации» льгот в январе феврале 2005 года. При этом их активисты стремились возглавить протесты и перевести их в выгодное для себя русло, а себя представить при этом как естественных руководителей и координаторов выступлений. К такой тактике прибегли не только левые группы, но и КПРФ, и либералы, и даже ультраправые. В Петербурге, к примеру, сложился классический блок «объединенной оппозиции»: «сопротивление кремлевскому произволу» сплотило либералов «Яблока», ассоциации «Солдатских матерей», Гражданского союза и Петербургского демократического совещания, социал-демократов из Социал-демократической партии России и «Народной солидарности», консерваторов из КПРФ, сталинистов из РКРП, Ассоциацию предпринимателей малого и среднего бизнеса, националистов из НБП и так далее[20]. Но в некоторых местностях (Перми, Ижевске, кое-где в Подмосковье) были созданы Координационные советы, причем в их возникновении заметную роль сыграли представители троцкистских и других левых группировок. Весной Координационные советы перешли к проблематике жилищно-коммунальной реформы. На практике получилась некая смесь действительно беспартийных активистов «внизу» и политиков, которые взяли на себя роль координаторов и организаторов. Они сосредоточили в своих руках дело установления связей между отдельными протестными группами и тем самым брали их под свое влияние. При посредничестве Института коллективных действий (проекта, объединившего ряд левых интеллектуалов, социалистов, троцкистов и так далее) был образован даже Союз Координационных советов, в который вошли структуры из шести регионов России. «Низовым» участникам такая узурпация пока еще безразлична; они ощущают организационную помощь и не видят опасности в том, что от их имени говорят другие. Когда-нибудь, как показывает опыт тех же российских советов, они почувствуют последствия такой доверчивости на своем горбу...

Появление Координационных советов вызвало оживленную дискуссию в московской левой среде. Представители Института коллективных действий (ИКД) признают, что это, конечно же, не советы 1905 года, но «они ориентируются на то, что было позитивного в их опыте. Координационные советы действительно низовое внепартийное активистское движение, хотелось бы, чтобы оно именно таким и оставалось: никто им руководить не может. А вот содействовать нужно, при этом не предъявляя никаких претензий на лидерство», пишет сотрудница Института Александра Петрова. На первый взгляд, такие заявления близки к позициям анархистов. Но только на первый взгляд. Во-первых, активисты ИКД не отрицают идею создания «авангардной» «рабочей» партии, просто считают, что время для ее возникновения еще не созрело. А во-вторых, говоря о самоорганизации трудящихся, они, как мне кажется, кривят душой. Достаточно почитать дальше, что пишет Петрова: «Не помогая населению и общественным организациям решать конкретные проблемы, не занимаясь столь презираемой многими левыми “социалкой”, невозможно завоевать доверие населения, а значит, и построить широкое левое движение. Рабочая партия это, конечно, здорово. Я за, причем обеими руками. Только вот нет ее и, на мой взгляд, уже можно сделать выводы почему: сами левые настолько презрительно относятся к проблемам населения и тех же самых рабочих, что организовать их совершенно не способны... Именно возможность завоевать доверие населения и вести в том числе идеологическую пропаганду, работая по этим проблемам, главный интерес левых. Интерес населения пока решить какие-то конкретные проблемы. А вот если оно увидит, что этот интерес защищают именно левые, тогда, возможно, и пойдет за ними. Тогда уже можно будет говорить и о массовой партии трудящихся, и о прочем... Пока же претензии на создание такой массовой партии возникают скорее на фоне теоретических и исторических дискуссий, причем ведущихся не всегда на уровне»[21] (выделено мной. В.Д.). Иными словами, левые призваны «завоевать доверие» масс, «организовать» их, повести за собой, а в будущем подчинить своей «массовой партии». Достаточно ясно, не правда ли?

Такова позиция части (пока еще) беспартийных левых. Некоторые ортодоксальные троцкисты считают ее проявлением элементов «экономизма и синдикализма» и отрицанием идеи авангардной партии (предпочтительно их собственной). Прежде всего, они полагают, что время для создания настоящих советов еще не пришло. Верные своей теории этапов революции, троцкисты не допускают никакой возможности «перескочить» их: массы «дозревают» постепенно, по мере «внесения» сознательности в их ряды «революционной» партией. Сперва чисто «экономические» инициативы, потом профсоюзы и рабочие комитеты, и лишь потом может идти речь о советах. «До советов 1905 года этим органам (Координационным советам. В.Д.), мягко говоря, далеко», заявляет троцкист МихаилДороненко. Он ратует за «установление политического руководства этими органами... изнутри». В Координационных советах, продолжает он, «в настоящий момент работает немало левых организаций. Они-то и являются реальным политическим руководством движения, хотя, конечно, их деятельность носит пока локальный характер». Главную проблему современной ситуации он, как и положено троцкисту, видит в «отсутствии революционного руководства», то есть массовой «революционной партии рабочего класса, основанной на марксистской программе и большевистских оргпринципах»[22].

Наконец, часть левых интеллектуалов предпочитает просто открыто инициировать движение советов «сверху». Примерно так, как генерал набирает армию.

Впервые эта идея в более или менее открытой форме прозвучала на уже упоминавшемся первом Российском социальном форуме в Москве в апреле 2005 года. «Почти сразу с трибун зазвучало слово “советы”, и в воздухе повеяло духом 1905 года... свидетельствовал участник форума московский историк Александр Шубин, создатель проекта “Информационал”. В центре внимания оказались не глобальные проблемы, а поиск возможностей объединить усилия левых и протестных групп. Юбилей советов и вообще революции 1905 г. подсказал организационную форму координационные советы из делегатов разных движений на местах... На форуме обсуждали, как распространить этот опыт на все протестное движение, создать региональные и всероссийские структуры координации кампаний... Форум кончился, но его оргкомитет не прекратил работу, формируя рабочие группы поддержки сети протестных “советов”»[23].

В апреле и мае 2005 года в ходе консультаций между некоторыми из организаторов социального форума были подготовлены проекты «Движения народных советов» как системы координации протестных групп, перерастающей в условиях социального подъема в «форму самоорганизации активной части трудящихся». Общенациональная координация должна была сосредоточиться в Москве на базе ряда рабочих групп, получивших одобрение руководства многих левых и некоторых других оппозиционных организаций. Предполагалось создать пресс-группу, информцентр, учебно-методическую, правозащитную и даже программную группы[24]. Иными словами, столичные левые «вожди», многие из которых не имели никакой реальной опоры в регионах и местных движениях протеста, предлагали себя на роль центрального общероссийского штаба будущего советского движения!

Проект создания центральной структуры получил одобрение Института проблем глобализации (ИПРОГ, организации, возглавляемой ветераном социалистического движения в России Борисом Кагарлицким) и был активно поддержан «Молодежным левым фронтом» (МЛФ) существующим с 2003 года блоком молодежных групп сталинистской, неосталинистской, маоистской и троцкистской ориентации. Фронт приступил в мае 2005 года к проведению кампании под лозунгом «Вся власть советам!». Как объяснил лидер фронта и сотрудник ИПРОГ Илья Пономарев, существует необходимость «объединения в форме возрождения советов первоначально, как советов Протестных Действий, в которые придут и должны сыграть ключевую роль новые молодые активисты оппозиции. Опыт революции 1905 года оказывается востребован 100 лет спустя»[25].

В июне в Москве состоялась конференция, на которой планировалось провозгласить создание «Единого социалистического фронта» как своего рода политического руководства движения «за советы». На нее явился цвет московского левого бомонда, разбавленный тонкой прослойкой правых националистов. Как иронически прокомментировали троцкисты, «инициаторами создания этого фронта выступили люди, близкие к ИПРОГу, они же и были главными действующими лицами на этом мероприятии. В зале собралась довольно малочисленная, но разношерстная в политическом отношении публика, подавляющее большинство которой составляли левые тусовщики. Тут были представители “Исламского Комитета” Гейдар и Орхан Джемали, и “анархо-ориенталист” Олег Киреев, и известные левые проходимцы Былевский с Костенко, какие-то остатки маляровского РКСМ, член “Родины” Михаил Делягин и, конечно же, Илья Пономарев с Борисом Кагарлицким»[26].

Дата добавления: 2015-05-08