Стратегия непрямых действий 4 страница

Затем Сципион попытался захватить порт Утику, чтобы использовать его в качестве своей базы. Однако это ему не удалось, так как он пытался овладеть им без длительной осады, по примеру ранее захваченной им Картахены. Через шесть недель он был вынужден снять осаду Утики, так как Сифакс выставил против него армию численностью 60 тыс. человек, составляющих только часть вновь формируемых Гасдрубалом Гисгоном карфагенских войск. При подходе объединенных армий противника, значительно превосходивших его силы в количественном отношении, Сципион отошел на небольшой полуостров, где создал укрепленную оборонительную линию по типу укреплений Веллингтона8 в Торриж-Ведраш (см. рис. 4). Здесь он сумел сначала усыпить бдительность обложивших его войск, а затем отвлечь их внимание ложной подготовкой удара по Утике с моря. После таких отвлекающих действий он ночью нанес внезапный удар по обоим лагерям противника.

Дезорганизующее и деморализующее действие этого неожиданного удара было усилено еще тем, что Сципион сначала атаковал менее организованный лагерь Сифакса, в котором большое количество шалашей, сделанных из легко воспламеняющегося камыша и циновок, было расположено за пределами укреплений лагеря. Во время паники, вызванной поджогом этих шалашей, римлянам удалось ворваться внутрь лагеря. Войска Гасдрубала, считавшие, что пожар возник случайно, так как с наступлением ночи в римском лагере, находившемся на удалении свыше 10 км, все было спокойно, открыли ворота своего лагеря и бросились на помощь Сифаксу. Воспользовавшись этим, Сципион проник через открытые ворота в лагерь войск Гасдрубала, избежав необходимости штурмовать укрепления. В результате обе армии карфагенян были разгромлены и потеряли половину своего состава.

Если при анализе этой операции мы формально перешли из области стратегии в область тактики, то фактически мы имеем дело со случаем, когда стратегия не только проложила путь к победе, но и привела к ней. Победа явилась лишь последним актом стратегического маневра, ибо резня без особого сопротивления не может считаться сражением.

После почти бескровной победы Сципион все же не сразу повел наступление на Карфаген. Почему? Хотя история не дает определенного ответа, тем не менее она предоставляет большие возможности для объяснения действий Сципиона, чем это было в случае с Ганнибалом, воздержавшимся от удара по Риму после побед при Тразименском озере и Каннах. История учит, что до тех пор, пока есть возможность или благоприятная перспектива для быстрой внезапной атаки и штурма, осада является наиболее невыгодным из всех видов военных действий. К тому же, если противник имеет в своем распоряжении войска, способные к активным действиям, осада может привести к поражению осаждающих войск, так как последние при осаде несут большие потери, чем обороняющиеся войска.

Сципиону пришлось считаться не только с обороноспособностью Карфагена, но и с возможностью возвращения Ганнибала, что, собственно, и было его целью. Если бы он смог заставить Карфаген капитулировать до возвращения Ганнибала, это дало бы ему огромное преимущество. Сципион предполагал сломить сопротивление города, ослабив моральный дух его защитников, а не ценой больших потерь, связанных со штурмом города. В случае штурма ему пришлось бы топтаться на месте под стенами Карфагена до того момента, пока Ганнибал сумеет нанести ему удар с тыла.

Вместо штурма Карфагена Сципион организовал его блокаду, не допуская снабжения города продовольствием и оказания ему помощи со стороны союзников. Кроме того, упорным преследованием он добился разгрома Сифакса, чем значительно ослабил общие силы противника. Восстановив на нумидийском троне своего союзника Масиниссу, он обеспечил себя конницей, необходимой для борьбы с самым сильным оружием Ганнибала.

Для усиления мер морального воздействия Сципион двинулся к Тунису, расположенному недалеко от Карфагена, считая, что это явится "наиболее эффективным способом вселить в карфагенян отчаяние и страх". Вместе с другими непрямыми формами воздействия этого оказалось достаточным, чтобы сломить волю карфагенян к сопротивлению и заставить их принять мир. Однако, пока ожидалось утверждение условий мира в Риме, перемирие было нарушено, как только Карфагену стало известно о возвращении Ганнибала и его высадке в Лептисе (202 г. до н.э.).

Таким образом, Сципион оказался в трудном и опасном положении. Хотя, воздержавшись от штурма Карфагена, Сципион сохранил свои силы, он все же лишил себя поддержки со стороны Масиниссы, разрешив ему с началом перемирия возвратиться в Нумидию с целью упрочить свое новое королевство. В такой обстановке полководец с ортодоксальными, взглядами либо перешел бы в наступление, чтобы не допустить подхода Ганнибала к Карфагену, либо занял бы оборону в ожидании прибытия подкреплений. Вместо этого Сципион совершил неожиданный маневр, который, будучи нанесенным на карту, выглядел бы фантастически. Так, если маршрут Ганнибала от Лептиса до Карфагена представить в виде прямой линии, то Сципион, оставив отряд для обороны своего лагеря под Карфагеном, пошел от этой линии под прямым углом вниз, т.е. в сторону от Ганнибала. Ярчайший пример непрямых действий! Этот путь через долину р. Баград вывел Сципиона в самый центр основного источника снабжения Карфагена из внутренних областей. Кроме того, Сципиоп приблизился к нумидийским подкреплениям, которые выслал ему Масинисса.

Маневр Сципиона достиг своей стратегической цели. Сенат Карфагена, ошеломленный вестью о том, что жизненно важная область все более опустошается, направил к Ганнибалу курьеров, убеждая его принять необходимые меры и навязать Сципиону бой. Хотя Ганнибал ответил сенату, чтобы тот "не вмешивался в его дела", все же он был вынужден форсированным маршем двинуться на запад, навстречу Сципиону, вместо того чтобы идти на север, к Карфагену. Таким образом, Сципион заманил Ганнибала в район, где последний не мог получить подкреплений и обеспечить себя надежной опорой, а также иметь убежище в случае поражения. Ганнибал не попал бы в такое неприятное положение, если бы сражение произошло вблизи Карфагена.

Сципион уже навязал Ганнибалу необходимость искать боя вдали от Карфагена. Теперь Сципион мог использовать свое моральное превосходство до предела. Когда Масинисса наконец соединился со Сципионом, что произошло почти одновременно с прибытием в этот район Ганнибала, Сципион, вместо того чтобы сблизиться с Ганнибалом, отошел назад и тем самым завлек его еще глубже в район, где карфагеняне стали испытывать острый недостаток воды. Теперь, когда Ганнибал вышел на равнину, Сципион решил навязать ему сражение, намереваясь полностью использовать свое недавно приобретенное превосходство в кавалерии. В сражении при Заме (правильнее при Нараггаре) ему удалось разгромить конницу Ганнибала, до этого считавшуюся непобедимой. И когда Ганнибал впервые потерпел тактическое поражение, на него тотчас же обрушились последствия стратегического поражения, так как вблизи не было убежища в виде населенного пункта или крепости, в которой разбитая армия могла бы спастись от окончательного разгрома. В итоге Карфаген капитулировал без боя.

Победа при Заме сделала Рим господствующей державой в бассейне Средиземного моря. Дальнейшее расширение этого господства и превращение его в сюзеренитет продолжалось без каких-либо серьезных помех, не считая периодически повторявшихся угроз со стороны варваров. Таким образом, 202 г. до н.э. является естественным рубежом истории древнего мира, на котором может быть закончено исследование поворотных пунктов в древней истории и военных причин, их вызвавших. В конечном счете подъем Римской империи должен был смениться упадком, затем эта огромная империя должна была рассыпаться на куски, частично под натиском варваров, но главным образом вследствие внутреннего разложения9.

Из анализа полководческого искусства в течение многовекового периода "разложения и упадка", когда Европа меняла свою старую одноцветную оболочку на новую многоцветную, можно извлечь поучительные выводы, иногда весьма значительные, как, например, из опыта Велизария и других последующих полководцев Византийской империи. Однако в целом конечные результаты очень часто бывает трудно определить, поворотные моменты почти неуловимы, направленность стратегии слишком неопределеннна, а исторические документы весьма ненадежны, чтобы служить, достаточной базой для научных выводов.

Однако, прежде чем могущество Рима достигло зенита, имела место одна мсждуусобная война, которая требует своего изучения, во-первых, потому, что она явилась ареной действий еще одного великого полководца, во-вторых, потому, что она оказала существенное влияние на ход истории. Если вторая Пуническая война отдала мир Риму, то гражданская война 50-45 гг. до н. э. отдала римский мир Цезарю, появился цезаризм.

Когда в декабре 50 г. до н. э. Цезарь перешел р. Рубикон (см. рис. 2), его власть распространялась только на Галлию и Иллирию, контроль же над Италией и другими провинциями Рима осуществлял Помпеи. У Цезаря было девять легионов, но только один из них был при нем в Равенне, а остальные находились далеко в Галлии. Помпеи имел десять легионов в Италии, семь - в Испании и, кроме того, много небольших отрядов, разбросанных по всей империи. Однако легионы Помпея, сосредоточенные в Италии, имели в строю только кадровый состав, и поэтому один полностью укомплектованный легион Цезаря был боеспособнее, чем два неотмобилизованных легиона Помпея.

Цезаря осуждали за то, что он предпринял рискованный поход на юг с такими незначительными силами. Однако на войне время и внезапность являются наиболее важными факторами. Вполне понимая значение этих факторов, Цезарь при осуществлении своих стратегических замыслов учитывал также личные качества Помпея.

От Равенны к Риму имелось два пути. Цезарь избрал наиболее длинный и извилистый путь, вдоль побережья Адриатического моря, и двинулся по нему форсированным маршем. По мере продвижения Цезаря через эту густонаселенную область многие из рекрутов, набранных для Помпея, присоединились к нему (то же самое произошло с войском Наполеона в 1815 г.). Морально подавленные войска Помпея оставили Рим и отошли к Капуе, в то время как Цезарь, вклинившись между авангардом противника в Корфинии и его главными силами под командованием самого Помпея, расположенными в районе Луцерии, снова добился пополнения своих сил за счет рекрутов противника. Затем он продолжил наступление на юг в направлении Луцерии. При этом наращивание его сил, подобно снежному кому, продолжалось. Однако наступление к тому времени стало прямым и вынудило противника отступить к укрепленному порту Брундизий (теперь Брипдизи), расположенному на каблуке Апеннинского сапога. Помпеи, стремительно преследуемый Цезарем, вынужден был принять решение об эвакуации своих войск через Адриатическое море в Грецию. Таким образом, чрезмерная прямолинейность действий на втором этапе и недостаточное знание Цезарем военного искусства лишили его возможности закончить войну за одну кампанию и вынудили вести военные действия еще в течение четырех лет в различных районах Средиземноморского бассейна.

Теперь началась вторая кампания. Цезарь, вместо того чтобы преследовать Помпея в Греции, перебросил свои войска в Испанию в целях разгрома войск младшего партнера Помпея - Испании. За такую переброску Цезарь подвергся резкой критике. Однако его расчет на пассивность Помпея оправдался ходом событий. На этот раз Цезарь начал кампанию слишком безыскусно, и его прямое наступление на основные силы противника в Илерде (современная Лерида), расположенной непосредственно за Пиренеями (см. рис. 4), дало им возможность уклониться от боя. Штурм города не увенчался успехом, и Цезарь предотвратил поражение своих войск только личным вмешательством. Моральный дух войск Цезаря продолжал падать до тех пор, пока он не изменил метод своих действий.

Отказавшись от осады, Цезарь приступил к созданию искусственного брода, чтобы закрепить за собой господство на обоих берегах р. Сикорис (Сегре), на которой расположен г. Илерда (см. рис. 4). Эта угроза перехвата источников снабжения вынудила помощников Помпея отступить, пока еще было не поздно. Цезарь, давая возможность противнику беспрепятственно отойти, одновременно выслал свою галльскую конницу для действий по его тылам с целью помешать дальнейшему отходу. Затем вместо штурма моста, прикрывавшегося арьергардом противника, он пошел на риск и, переправив свои легионы через глубокий брод, считавшийся доступным только для конницы, в течение ночи совершил широкий обходный маневр и перерезал пути отхода противника. Но здесь Цезарь не пытался сразу дать бой, а ограничился тем, что срывал попытки противника найти новые пути отхода, используя кавалерию для задержки и изматывапия неприятельских войск, а легионы - для обхода их флангов. Решительно сдерживая стремление своих солдат вступить в бой, он одновременно поощрял их братание с воинами противника. Последние были утомлены и голодны, их моральный дух падал с каждым днем. В конце концов Цезарь вынудил их вернуться обратно и занять оборону на местности, где не было воды. Вскоре войска противника капитулировали.

Это была стратегическая победа, одинаково бескровная как для побежденных, так и для победителей. Чем меньше солдат было убито с обеих сторон, тем больше стало потенциальных сторонников и рекрутов у Цезаря. Несмотря на то что вместо прямых атак применялось маневрирование, кампания продолжалась всего лишь шесть недель.

Однако в следующей кампании 48 г. до н. э. Цезарь изменил свою стратегию, и в результате кампания продолжалась уже восемь месяцев, а победа Цезаря оказалась неполной. Вместо наступления на Грецию обходным путем по суше через Иллирию Цезарь избрал кратчайший морской путь. Вначале он этим выиграл некоторое время, но в конечном счете потерял его. Первоначально Помпеи имел большой флот, у Цезаря же такового не было, и хотя Цезарь еще раньше приказал срочно строить и собирать корабли в большом количестве, только незначительная часть их поступила в его распоряжение. Не желая ждать, Цезарь отплыл из Боундизия примерно с половиной собранной им армии. Высадившись в Палесте, он двинулся на север вдоль побережья к важному морскому порту Диррахий, но Помпеи прибыл туда первым. К счастью для Цезаря, Помпеи, как всегда, медлил и упустил возможность использовать свое превосходство в силах до того, как Антоний с другой половиной армии Цезаря, ускользнув от вражеского флота, соединился с Цезарем. И даже тогда, когда Антоний высадился севернее Диррахия, Помпеи, находившийся между войсками Антония и Цезаря, не смог помешать им соединиться в районе Тираны-Песете. Помпеи отступил, преследуемый противником, стремившимся навязать ему бой. Наконец обе армии расположились друг против друга на южном берегу р. Генуза, протекавшей южнее Диррахия.

Наступившее затишье было прервано Цезарем, применившим непрямые действия. Совершив обходный семидесятикилометровый марш по холмистой местности, Цезарь вышел в район между Диррахием и армией Помпея. Почувствовав опасность, Помпеи отступил, чтобы спасти свою базу, находившуюся в 40 км. Но Цезарь не использовал своего преимущества, а Помпеи с его характером, да еще имея возможность снабжаться но морю, вовсе не собирался нападать первым. Тогда Цезарь принял оригинальное, но исключительно невыгодное решение окружить и блокировать армию, которая не только была сильнее его собственной армии, но и легко могла обеспечить себя снабжением но морю или в любое время беспрепятственно погрузиться на суда и уйти.

Даже пассивный Помпеи не мог отказаться от соблазна ударить по слабым участкам такой блокады. Его успех заставил Цезаря собрать силы, нанести контрудар и попытаться восстановить положение. Однако этот контрудар закончился катастрофическим поражением Цезаря. Только инертность Помпея спасла деморализованные войска Цезаря от окончательного разгрома.

Солдаты Цезаря настойчиво требовали, чтобы он снова повел их на врага. Однако Цезарь учел печальный урок прошлого и, выправив положение после отступления, вернулся к стратегии непрямых действий. В таких условиях Помпеи имел еще большую возможность применить стратегию непрямых действий. Ему следовало переправиться через Адриатическое море и восстановить свое влияние в Италии, где после поражения Цезаря для этого создалась благоприятная обстановка. Однако Цезарь хорошо представлял себе возможность такого опасного для него маневра со стороны Помпея в западном направлении. Поэтому он быстро организовал поход на восток против сподвижника Помпея Сципиона Назика, остававшегося в Македонии. Помпеи был вынужден последовать за Цезарем. Выбрав другой маршрут, Помпеи поспешил на помощь Сципиону. Цезарь подошел первым, но вместо того чтобы немедленно бросить свои войска на штурм укреплений, дал возможность подойти Помпею. Эта кажущаяся потеря Цезарем благоприятной возможности штурма объясняется, вероятно, тем, что Цезарь, учитывая события у Диррахия, не верил в возможность навязать бой Помпею на открытой местности. Если соображения Цезаря были именно таковы, то они вполне оправдались, так как, несмотря на то что Помпеи имел двойное превосходство в силах, он согласился дать бой только под давлением своих помощников. Едва Цезарь завершил подготовку к ряду маневров, чтобы создать необходимые условия для победы, Помпеи выступил и дал Цезарю такую возможность при Фарсале. С точки зрения интересов Цезаря, это сражение, без сомнения, было преждевременным, о чем свидетельствовало то обстоятельство, что исход борьбы висел на волоске. Цезарь перешел к непрямым действиям для воссгановления своего собственного стратегического равновесия и нарушения устойчивости позиций Помпея.

После победы при Фарсале Цезарь преследовал Помпея, пройдя через Дарданеллы, Малую Азию и Средиземное море до Александрии, где Птолемей убил Помпея, избавив Цезаря от значительных затруднений. Однако Цезарь лишился достигнутого преимущества, вмешавшись в борьбу между Птолемеем и его сестрой Клеопатрой за египетский престол и бесцельно потеряв па это восемь месяцев. Периодически повторявшиеся и глубоко укоренившиеся ошибки Цезаря, очевидно, состояли в том, что он стремился к достижению более заметной, но второстепенной по значению цели в ущерб менее заметной, по главной цели. В своих действиях Цезарь попеременно придерживался то стратегии Джекиля, то стратегии Хайда10.

Потерянное Цезарем время позволило сторонникам Помпея собраться с силами и вновь закрепиться в Африке и Испании.

Затруднения Цезаря в Африке были увеличены прямыми действиями его помощника Куриона. Одержав вскоре после высадки своих войск победу, Курион, однако, попал в ловушку царя Юба, который являлся союзником группировки Помпея, и был уничтожен. Цезарь также начал африканскую кампанию (в 46 г. до н. э.) прямолинейно, стремительно и с таким же недостатком сил, как и в греческой кампании. Вскоре он попал в ловушку и избежал поражения лишь благодаря сопутствующей ему удаче и тактическому мастерству. После этого он обосновался в укрепленном лагере вблизи Руспена в ожидании прибытия остальных легионов, уклоняясь от всяких соблазнов ввязаться в бой.

Затем Цезарь склонился к стратегии Джекиля, заключающейся в достижении победы малой кровью. В течение нескольких месяцев, даже после прибытия подкреплений, он придерживался стратегии чрезвычайно непрямых, хотя и ограниченных действий. Маневрируя, он беспрерывно наносил булавочные уколы, удручающее действие которых сказалось на моральном состоянии противника, что было видно из увеличивавшегося потока дезертиров. Наконец в результате более широкого непрямого подхода к важной базе противника в Тапсе Цезарь создал выгодную обстановку для благоприятного исхода сражения, и его войска, стремительно бросившись в атаку, выиграли сражение даже без какого-либо руководства сверху.

В испанской кампании 45 г. до н. э., которая последовала за африканской кампанией и которой закончилась данная война, Цезарь стремился избегать больших потерь в живой силе, беспрерывно маневрируя перед носом противника, чтобы вынудить его занять невыгодную позицию. Благодаря такой тактике Цезарь добился победы в сражении при Мунде (см. рис. 4). Однако упорный характер этого сражения и большие потери показали различие между принципом экономии сил и обычной их бережливостью.

Непрямым действиям Цезаря не хватало размаха и внезапности. В каждой из кампаний он ослаблял моральный дух противника, но не подрывал его окончательно. Это, по-видимому, объяснялось тем, что Цезарь больше заботился о воздействии на психологию солдат, чем на психологию их начальников. Если его кампании помогают определить качественное различие между двумя видами непрямых действий, применяемых, с одной стороны, против войск противника, а с другой - против его командования, то они, кроме того, очень убедительно показывают различие между прямыми и непрямыми действиями, ибо Цезарь терпел поражение всякий раз, когда он применял прямые действия, и, напротив, добивался всегда успеха, когда прибегал к непрямым действиям.

Глава IV.

Византийские войны. Велизарий и Нарсес

После завершающей победы Цезаря в сражении при Мунде он стал бессменным диктатором Рима и Римской республики. Этим фактом конституция была сведена на нет и был проложен путь к преобразованию республики в империю, уже имевшую зачатки собственного распада. Однако процесс разложения шел медленно От триумфа Цезаря до окончательного падения Рима прошло 500 лет. Но и после этого Римская империя еще продолжала существовать в течение тысячи лет, хотя ее границы менялись. Это было вызвано, во-первых, переносом в 330 г. н.э. Константином Великим столицы из Рима в Византию (Константинополь), во-вторых, окончательным разделением в 364 г. Римской империи на Восточную и Западную Римские империи. Восточная Римская империя существовала вплоть до конца V в. н.э.,т.е. дольше, чем Западная, которая все больше и больше распадалась под ударами варваров, пока из ее остатков не образовалось независимое Итальянское королевство (вслед за образованием королевств в Галлии, Испании и Африке), что привело к свержению с престола номинального императора Западной Римской империи.

Однако в середине VI в. был период, когда римское господство на Западе было восстановлено с помощью Востока. Во время господства в Константинополе Юстиниана его полководцы вновь завоевали Африку, Италию и Южную Испанию.

Эти победы, связанные главным образом с именем Велизария, особенно примечательны двумя обстоятельствами: во-первых, исключительно малыми средствами, которыми Велизарий осуществлял кампании, преследовавшие далеко идущие цели; во-вторых, систематическим применением им оборонительной тактики. В истории нет подобного примера, когда бы целый ряд завоеваний был достигнут путем воздержания от наступательных действий. Еще более удивительным является то, что оборонительные действия были осуществлены армией, основу которой составлял подвижный род войск, а именно конница. Велизарий не был лишен смелости, но его тактика состояла в том, чтобы не только не создавать помех противнику, но и побуждать его предпринять наступление первым. Эта приверженность к обороне частично объяснялась недостатком сил у Велизария; в то же время она являлась результатом тонкого расчета как в тактическом, так и в психологическом отношении.

Армия Велизария мало чем напоминала классическую армию, состоявшую из легионов. Она больше походила на средневековую армию, однако была значительно совершеннее. Солдат времен Цезаря не узнал бы в ней римскую армию, хотя солдат, находившийся в Африке под командованием Сципиона, возможно, нашел бы тенденцию ее развития менее удивительной. В период от Сципиона до Цезаря, когда сам Рим превращался из города-государства в империю, армия превратилась из милиции с коротким сроком службы в профессиональную армию с длительным сроком службы. Однако конница не заняла главного места в структуре армии, чего можно было ожидать после сражения при Заме. Пехота продолжала оставаться основным родом войск в армии Римской империи, а конница (хотя лошади стали намного лучше) - вспомогательным родом войск, каким она была на первых этапах войны с Ганнибалом. По мере того как оборона границ империи требовала увеличения подвижности войск, количество конных воинов постепенно увеличивалось. Однако только в 378 г. н.э., когда легионы были разгромлены конницей в сражении под Адрианополем, римские армии подверглись реорганизации в соответствии с полученным уроком. Последующие поколения ударились в другую крайность. При Феодосии конница была увеличена за счет усиленного рекрутирования всадников из среды варварских племен. Позднее соотношение между пехотой и конницей при их рекрутировании было несколько выравнено. Ко времени Юстиниана и Велизария основной род войск составляла тяжелая конница, воины которой были вооружены луком и пикой и закованы в латы. Толчком к этому, очевидно, послужило стремление сочетать в одном вымуштрованном воине подвижную огневую и ударную мощь. Эти качества соответственно были присущи в отдельности конным лучникам в войсках гуннов и персов и готским кавалеристам, вооруженным пикой. Эта тяжелая конница дополнялась легкой, укомплектованной лучниками. В таком сочетании они по структуре и тактическому применению являлись прообразом современных легких и тяжелых (или средних) танков. Пехота также делилась па два типа: легкую и тяжелую, но последняя с ее тяжелыми копьями и плотными боевыми порядками использовалась только в качестве надежной опоры, вокруг которой конница могла маневрировать в бою.

В начале VI в. Восточная Римская империя оказалась в опасном положении. Ее войска потерпели несколько крупных поражений на персидской границе, и поэтому ее общее положение в Малой Азии оказалось неустойчивым. На некоторое время давление персов уменьшилось вследствие вторжения в Персию гуннов с севера, но приблизительно в 525 г. война па границе возобновилась, хотя боевые действия носили довольно несистематический характер. Именно здесь Велизарий впервые отличился. Он провел несколько удачных кавалерийских рейдов в Персидскую Армению, а позднее нанес смелый контрудар персам, захватившим пограничный замок. Контраст между его действиями и неудачными действиями других полководцев побудил Юстиниана назначить Велизария главнокомандующим всех сил на Востоке, когда ему еще не было и 30 лет.

В 530 г. персидская армия численностью 40 тыс. человек подошла к крепости Дара в Месопотамии. Против нее Велизарий выставил армию, которая численностью едва достигала половины сил противника и состояла в основном из необученных, недавно прибывших новобранцев. Не желая подвергнуться осаде, он решил пойти на риск и дать сражение, хотя, находясь на выгодных позициях, хорошо подготовленных как к оборонительным, так и к наступательным действиям, мог рассчитывать, что противник, питавший ненависть к византийцам и имевший численное превосходство, ударит по нему первым. Перед крепостью на небольшом удалении от стен был вырыт широкий и глубокий ров с расчетом, чтобы оборонявшие ров войска могли быть поддержаны огнем через амбразуры стен. Во рву Велизарий разместил свою менее надежную пехоту. От обоих концов рва под прямым углом вперед были вырыты поперечные траншеи, а от них в направлении высот, расположенных по обеим сторонам долины, было отрыто еще по одной траншее. Вдоль этих фланкирующих сооружений, между которыми имелись широкие проходы, были размещены отряды тяжелой конницы, предназначенные для проведения контратак. Легкая гуннская конница была расположена в двух внутренних углах, образованных поперечными траншеями и рвом, с задачей, если тяжелая конница на флангах будег отброшена назад, уменьшить давление на нее ударами в тыл атакующему противнику.

Персы при подходе к крепости были сбиты с толку этой диспозицией войск Велизария и потратили весь первый день на проведение разведки боем. На следующее утро Велизарий направил персидскому командующему письмо, в котором предлагал решить спорные вопросы путем переговоров, а не боем. Согласно исследованиям Прокопия Кссарийского, в этом письме Велизария говорилось: "Первым благословением является мир, с чем согласны все, кто имеет хоть небольшую долю разума... Поэтому лучшим полководцем будет тот, кто в состоянии закончить войну миром". Это были замечательные слова, сказанные столь молодым полководцем в канун его первой большой победы. Но персидский командующий ответил, что обещаниям римлян никогда нельзя доверять. По его мнению, послание Велизария и его оборонительная тактика были просто продиктованы страхом. Итак, наступление началось. Персы были достаточно осторожны, чтобы не наносить удар в центре, где была очевидная ловушка, однако их осторожность оказалась на руку Велизарию: их удар был ослаблен, и боевые действия персов были направлены только против кавалерии на флангах, т. е. по роду войск, в котором Велизарий мало уступал противнику в численном отношении и на который он мог больше всего положиться. В то же время его пехота могла вести обстрел из луков. Византийский лук по дальности стрельбы превосходил персидский, причем персидский панцирь не предохранял от византийской стрелы, в то время как византийский панцирь хорошо защищал от персидской.

Сначала персидская конница несколько продвинулась на левом фланге Велизария, по затем небольшой кавалерийский отряд, спрятанный за одной из высот, внезапно атаковал ее с тыла. Этот внезапный удар, нанесенный во взаимодействии с ударом гуннской конницы по флангу персов, заставил последних отойти. На правом фланге персидская конница прорвалась еще дальше, к самым стенам крепости, создав разрыв между своим наступающим крылом и неподвижным центром, разрыв, в который Велизарий ввел всю свою конницу. Этот контрудар по ослабленному боевому порядку персов вынудил персидскую конницу на правом фланге обратиться в беспорядочное бегство, что дало возможность Велизарию нанести следующий удар по обнажившемуся флангу персидской пехоты, расположенной в центре. Сражение при Даре закончилось решительным поражением персов - первое поражение, которое они потерпели от византийцев за ряд поколений.

Дата добавления: 2015-05-08