Fight with shell and bullet 3 страница

Тогда выявится новый тип... подлинные господа по природе, которым, правда, нет применения на Западе — это вице-короли. Адольф Гитлер

ГЛАВА 9

«БРОСОК НА ОСТЛАНД»: ПОДРАЖАНИЕ БРИТАНСКОЙ ИНДИИ

Истинная раса господ появляется только там, где есть истинное повиновение.

Адольф Гитлер

Пространство на Востоке как поле действия для «властителей» из среднего класса

Гитлер полагал, что пространство на Востоке — как уже завое­ванное немцами, так и то, которое еще предстояло завоевать — должно было стать для Германии тем же, «чем была для Англии Индия»⁶³⁷. По возможности восточные колонии должны были при­нести Германии еще большую прибыль: «У нас самая доходная ко­лония в мире. Во-первых, она расположена совсем рядом с нами»⁶³⁸ (sic). «Новое жизненное пространство для немецкого народа долж­но... [быть] завоевано... Лишь такое увеличение земельных фондов создаст предпосылки для решения социального вопроса»⁶³⁹. Все эти высказывания звучат абсолютно в духе британского социал-импе­риализма, практиковавшегося со времен Дизраэли и заселения ко­лоний. Впоследствии же немцы даже попытались превзойти своих учителей. Так, Гитлер объявил: «В качестве земель для немецкой колонизации мы выберем лучшие территории... С их заселением мы справимся»⁶⁴⁰. «...Коренных жителей вытесним в болота Припя­ти, чтобы самим поселиться на плодородных равнинах...»⁶⁴¹ «Мы совершенно не обязаны испытывать какие-либо угрызения совес­ти... Едим же мы канадскую пшеницу, не думая [при этом] об ин­дейцах»⁶⁴². Таким образом, планируя эту колонизацию, Адольф Гитлер также ссылался на опыт англичан.

(Жители Англии действительно «имели не слишком четкое пред­ставление об условиях производства баранины, импортируемой от­туда [из Австралии]», — утверждал один британский историк⁶⁴³, имея в виду создание пастбищ для овец за счет уничтожения почти всех основ жизни австралийского коренного населения.)

С восточными народами Гитлер намеревался поступить так же, как англосаксы поступили с североамериканскими индейцами и австралийскими туземцами. Перед нами «стоит лишь одна задача: осуществить германизацию путем ввоза немцев, а с коренным на­селением обойтись как с индейцами...»⁶⁴⁴ «...Нам придется проче­сывать территорию, квадратный километр за квадратным километ­ром, и постоянно вешать [людей] [sic]! Это будет настоящая индей­ская война...»⁶⁴⁵ Ведь британские колониальные поселения по боль­шей части были расположены не в Индии, а в Северной Америке — на территориях, принадлежавших индейцам, — и в Австралии. Туземное население Индии избежало судьбы коренных жителей Австралии (в значительной мере истребленных) именно благодаря непригодности тропиков для заселения — о чем британские импе­риалисты говорили совершенно открыто. Так, либеральный аполо­гет империализма Чарлз Дилк в книге «Более Великая Британия», говоря об Индии, заявлял: хотя ее народы тоже были «голыми вар­варами и погрязли в... невежестве и суевериях», они «спаслись от истребления, потому что европейцы не могли постоянно жить в их климате»⁶⁴⁶.

Гитлер собирался истребить местное население «своей Индии», своего пространства на Востоке, ради заселения немцами. Таким образом его «восточный» империализм был скорее похож на коло­низацию англичанами Австралии, чем на британский империализм в Индии. Правда, существовало одно отличие: то, что происходило в Австралии, было спонтанным проявлением расового инстинкта англичан. Гитлер же с помощью внедрения соответствующих на­ционал-социалистических догм попытался идеологически обосно­вать и заранее спланировать колонизацию своего восточного про­странства, — спланировать вплоть до образования «тошнотворной смеси «колониального менталитета» и чувства расового превосход­ства»⁶⁴⁷. Такое отличие, по крайней мере, отчасти объясняет гене­зис сверхимпериалистической целевой установки Гитлера на расо­вую гегемонию, установки, «вероятно, уникальной по размаху... среди всех попыток осуществления варварских программ истребле­ния и колонизации»⁶⁴⁸. Косвенным импульсом для возникновения этой установки стал (еще во времена зарождения немецкого коло­ниального империализма на заморских территориях) британский

политический лозунг, требовавший «неограниченной свободы дей­ствий для англосаксонской расы». Необходимость приобретения такой свободы будущий либеральный премьер-министр Англии лорд Розбери (Арчибальд Филип Примроз) оправдывал (Лондон, 1893 г. и 1900 г.) сознанием ответственности «за будущее расы»⁶⁴⁹; причем Розбери использовал формулировки, чисто теоретически не слиш­ком отличавшиеся от высказываний Гитлера. (Между прочим, Гит­лер желал, чтобы будущие правители завоеванной России по свое­му происхождению стояли как можно ближе к английским правя­щим классам. И по этой причине фюрер намеревался набирать та­ких правителей из Нижней Саксонии — земли, откуда происходи­ли англосаксонские правители.) Но на практике Гитлер пошел го­раздо дальше Розбери: «Внешнюю политику должна диктовать не­обходимость обеспечения нашего народа пространством, необхо­димым для жизни».

То, от чего Гитлер резко отличал свою экспансионистскую по­литику, была не британская экспансия, а как раз та политика реви­зии границ, которую прежде проводила немецкая националисти­чески настроенная буржуазия. «Политика национал-социалистско­го движения, напротив, всегда будет пространственной», — заявлял Гитлер⁶⁵⁰. Он (как и его предшественники) вновь и вновь указывал на английские примеры, подчеркнуто противопоставляя Англию кайзеровской Германии с ее внешней политикой. Англии припи­сывались «великое экономическое завоевание мира...прозорливая колониальная политика, с давних пор ставшая лучшим средством для воспитания чувства единства народа...» («Мне надоело числиться среди парий... я хотел бы принадлежать к народу господ» — «как англичане, которых я видел», — еще в 1883 г. заявил в кайзеровс­кой Германии Карл Петере⁶⁵¹.) «Возможность учиться управлять массами — вот главная ценность, которую дают колонии в деле воспитания молодого поколения... В конечном счете британцы рас­сматривали весь заморский мир как свою собственность», — по­учал немецкий автор книги «Господство Белой Расы»⁶⁵², желая дать Третьему рейху на третьем году его существования пример для под­ражания. Ведь сами английские колонизаторы Индии в «строитель­стве империи» ценили «не столько становление империи как тако­вой, сколько развитие определенных качеств у ее строителей»⁶⁵³.

Именно такие качества рассчитывал воспитать у немцев Адольф Гитлер в результате покорения восточного пространства — после того как оно станет «Индией» Третьего рейха: «Тогда выявится новый тип... подлинные господа по природе, которым, правда, нет приме­нения на Западе — это вице-короли»⁶⁵⁴. Одно только употребление

Гитлером слова «вице-короли» показывает, до какой степени его концепция «приобретения» пространства на Востоке была ориен­тирована на британские образцы, связанные с Индией.

О том, что воля к власти в Европе стеснена в своих проявлениях (настолько, что «порядочные* авантюристы становятся каторжни­ками — просто из-за запретов»), говорил еще Ханс Гримм в 1928 г., считавший, что единственным местом, где можно проявить волю к власти, являются колонии⁶⁵⁵. Таким образом, и «орденская идеоло­гия СС [идеология рыцарского ордена] должна была реализовы-ваться в социальном вакууме оккупированных восточных террито­рий, а не в самой Германии»⁶⁵⁶. Гитлер чувствовал, что «истинная раса господ появляется только там, где наличествует истинное по­виновение». Он подразумевал не столько классовое, сколько расо­вое повиновение, и особо подчеркивал, что для этого следует «за­менить горизонтальную этническую классификацию вертикальной», то есть заменить принцип сосуществования народов иерархией. Ведь только среди покоренного населения у представителей «расы гос­под» нет иной альтернативы, кроме как культивировать свои каче­ства властителей: новая аристократия крови и почвы «будет зака­ляться, выполняя задачу руководства среди чужих народов». «Толь­ко от этих аристократических родов, связанных с задачами немец­кого господства над миром, произойдет политический прирост дви­жения», — заявлял Гитлер Герману Раушнингу еще в начале 1930-х годов. С помощью законов о наследовании Гитлер стремился побу­дить младших сыновей фермеров поселяться на восточном про­странстве, в его «Индии»⁶⁵⁷, — в этом фюрер откровенно следовал британским образцам (когда младшие сыновья дворян, лишенные наследства, выступали в роли «колонизаторов»). «Они ведь должны стать землевладельцами [Herrenbauern], должны чувствовать, что они как немцы стоят на завоеванном клочке земли, удобренном кровью и поэтому принадлежащем Германии», — поучал своих под­чиненных Генрих Гиммлер в 1940 г.⁶⁵⁸

Но чтобы «бросок на Остланд», предпринятый ради «властите­лей» из среднего класса не оказался напрасным, Адольф Гитлер уже в 1928 г. стал предусмотрительно планировать наиболее эф­фективные способы помешать «искусственному воспитанию рус­ских по крови в школах» и становлению интеллигенции, склон­ной к социальной критичности⁶⁵⁹: «Если обращаться с каким-то народом, как англичане... обращались с индийцами, то нельзя на­правлять его представителей в университеты, где они узнают, что

* В мещанском понимании слово «порядочный» (reinlich) — вовсе не обязатель­но означает нравственно чистый {прим. автора).

с ними сделали»⁶⁶⁰. «Прежде всего мы не должны пускать немец­кого педагога в восточные области... Главное, чтобы они не учи­лись умственной работе, необходимо полностью запретить печат­ное дело... Иначе мы вырастим самых лютых врагов»⁶⁶¹. «Сейчас они безграмотны и пусть остаются безграмотными»⁶⁶². И вообще «нужно иметь смелость к безграмотности [порабощенных]»⁶⁶³. Зна­ния и образование опасны для правящего слоя⁶⁶⁴, — доверительно сообщал Гитлер Раушнингу.

Какого черта мы обучаем черномазых, сэр? Вы дали образо­вание Нане Сахибу*, не так ли? И он научился читать фран­цузские романы и резать нам глотки.

Слова британского бригадира, приведенные Эдви­ном Арнольдом⁶⁶⁴³

Философы — ...величайшее зло, с которым мир должен по­кончить.

Джон Рёскин

Профилактика: как не стать слабее от знаний или сочувствия

Уже задолго до Гитлера «дрессировщики» британских «власти­телей» предусмотрительно принимали меры против той угрозы, ко­торую несли с собой знания и образование.

Руководители паблик-скул, такие, как, например, Уэллдон, про­тивопоставляли этой угрозе задачу воспитания характера в школах Британской империи⁶⁶⁵. Выковывать характер призваны были и развлечения, которым предавались англичане в своих колониях, развлечения, ориентированные на укрепление мышц, а не на уси­ление интеллекта (к этому стремились и гитлеровские «наполас»): «Не легкомысленные книжные знания, а серьезная верховая езда и травля кабанов». Приоритетность «мужественного времяпрепровож­дения сочеталась с презрением ко всему интеллектуальному и эсте­тическому...» — констатировал Фрэнсис Хатчинс. Персонаж капи­тана Белью, «гриффин, уличенный в цитировании лирики, был вынужден оправдываться за подобную эксцентричность... Он заме­тил [на это], что таков его нрав — цитировать стихи. "Ха-ха! —

* Нана Сахиб сыграл важную роль в индийском мятеже 1857 г., явился организа­тором массового убийства британских (гражданских) подданных (прим. автора).

сказал его начальник. — Философствование?! Да это еще хуже"»*⁶⁶⁶. Если жители колоний относились так к собственной, британской литературе, то нечего и говорить об уважении к культурным цен­ностям туземцев. Колониальный музей Фейра в Рангуне, столице Британской Бирмы, насильственно присоединенной к Британской Индии, получал от правительства субсидию в размере десяти (sic) фунтов стерлингов в год. Английское «Литературное общество мо­лодых людей» сначала (после 1852 г.) получало дотацию в тридцать (sic) фунтов стерлингов в год, а после 1878 г. правительство коло­нии сэкономило и эти деньги...⁶⁶⁷

«Их невежество в области искусства было поразительно», — от­мечается в знаменитом колониальном романе Э. М. Форстера** «Поездка в Индию» (1924), — «и они никогда не упускали случая возвещать о нем друг перед другом; это было умонастроение, ти­пичное для привилегированных школ и расцветшее здесь гораздо более пышным цветом, чем оно может надеяться расцвести в Анг­лии»⁶⁶⁸.

«Предрассудки против интеллектуальных наклонностей и культ прославления действия, дела прослеживаются в сочинениях почти всех индо-английских авторов этого периода [с 1880 г.]... корни этих предрассудков, корни нежелания мучиться вопросами «поче­му» и «зачем», мучиться проблемами абстрактной справедливости и демократических принципов следовало искать именно в паблик-скул»⁶⁶⁹. Чарлз Дилк в своей «Более Великой Британии» открыто заявлял: «Нельзя абстрактно рассуждать о несправедливости аннек­сии, потому что... худшая из возможных форм британского правле­ния для народной массы лучше, чем самая лучшая власть [тузем­ных (в данном случае — эфиопских)] царьков»⁶⁷⁰.

Пространство на востоке должно было стать «немецкой Инди­ей» Гитлера. И будущий рейхсминистр по делам оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг разработал для поселен­цев этой «немецкой Индии» образ «расы господ», который не слиш­ком отличался от британского, пропагандируемого в паблик-скул. Однако Розенберг оказался намного последовательней своих бри­танских учителей. Английский биограф Альфреда Розенберга Ро­берт Сесил так описывает убеждения рейхсминистра: «сразу за дог­матом расы следовал догмат, утверждавший, что роль индивидуума незначительна... Индивидуума следовало лишить способности к

Речь идет о книге Фрэнсиса Джона Белью "Воспоминания гриффина, или Первый кадетский год в Индии" (Bellew F. J. Memoirs of a Griffin; or, a Cadet's first year in India. London. 1843). Гриффин (англ.) — европеец, недавно прибыв­ший в Индию. ** Форстер Эдвард Морган (1879—1970) — англ. романист.

независимому суждению. Его существование приобретает значи­мость лишь через осознание себя частью целого. По Розенбергу, человеческое существо само по себе — ничто. Оно может иметь личностные качества... только в том случае, когда его дух и душа являются органическим продолжением расы»⁶⁷¹.

Ведь «все белые благодаря принадлежности к расе господ выра­стали в собственных глазах», и в первую очередь это относилось к белому населению Британской Индии⁶⁷¹³. В «Прелюдии к импери­ализму» утверждалось, что «слабость и подчинение... вызывают пре­зрение... отношение к слабым и бессильным граничит с пренебре­жением и насмешкой». «Англичане ценят... уверенную... силу». Они испытывают уважение к «сильным и могущественным племенам и презрение — к слабым и бессильным». Англичане «безоговорочно предпочитали те племена, которым удалось поработить своих сосе­дей, а не тех, кто позволили себе опуститься до положения жертв». Англичане считали, что мягкость, свойственная индийцам, являет­ся слабостью, которая свидетельствует об их принадлежности к «низшей расе». «Индусский характер» считали «бабьим». Важней­шим атрибутом мужественности в глазах англичан была «физичес­кая сила». И коль скоро индусы не обладали ею, англичане полага­ли, что они являются немужественным, инфантильным и женопо­добным народом. (В отношении «восточного народа», населявшего «Индию» Гитлера, (т. е. в отношении русских) также бытовало пред­ставление об их «женоподобности» — в отличие от мужественных немцев.) «Смешанные» в расовом плане браки с индийцами уже с середины XIX в. расценивались как вырожденческие. Отношение к их потомкам, евразийцам, один британский историк в 1973 г. пря­мо назвал «постыдным»⁶⁷². (Евразийцы не считались гражданами Британии, они не имели права голоса и даже не могли жить на территории Англии.) Евразийцев изображали расово неполноцен­ными, «недостойными и раболепными», болезненными; они явля­лись «предостережением против смешения рас»⁶⁷³. Вероятно, имен­но это имел в виду Розенберг, цитируя афоризм Ницше: «Береги­тесь слез слабых!». Англичанам же с их имперскими устремления­ми не понадобилось никакого Ницше, чтобы сформировать такое отношение.

В одном английском колониальном романе 1914 г. представи­тель имперской власти после подавления восстания индийцев го­ворит своему собрату по расе: «Вам лучше ничего не понимать, по крайней мере в Индии. О вещах, которых человек не понимает, он предпочитает не думать»⁶⁷⁴. После индийского «мятежа» 1857 г. ко­лониальные британцы окончательно утвердились во мнении, что

характер «туземцев» чужд им. «Неспособность прочувствовать Ин­дию вовсе не расценивалась как ограниченность — многие даже видели в этом особое преимущество, необходимое выражение пре­восходства их [собственного, британского] характера»: «Вы не пой­мете темного духа туземцев... А если бы вам это все-таки удалось, вы бы заболели [от этого]»^6ъ. Именно «непонимание народов Ин­дии... казалось доказательством морального превосходства [англи­чан], а отсутствие симпатии к ним — необходимым условием... пре­восходства английского характера»⁶⁷⁶.

При таком подходе подобное «превосходство» должно было по­стоянно усиливаться — ведь сфера намеренного незнания все расши­рялась. «Наши знания [об Индии] тают год от года... чем дольше мы владеем Индией, тем меньше знаем»^676а о ней. «Он не способен отличить брахмана от кули... и видит во всех них только "нигге-ров"», — такое определение получил «совершенный в своем роде экземпляр» англичанина, живущего в Индии^676ь. «Я помню, что был абсолютно невежествен в индийских реалиях... и демонстрировал свое превосходство над индийцами», — такой пример приведен в работе, посвященной жизни британских колонистов в индийских колониях до 1937 г.^676с Такой пространственный «апартеид» пока­зывал, до какой степени англичане ощущали себя «народом, нахо­дящимся в состоянии боевой готовности» (sic), народом, который жил в совершенно другой стране, чем покоренные ими туземцы⁶⁷⁷. Англичане видели в Индии пережиток темного, инстинктивного прошлого, которое цивилизация неизбежно должна была оставить позади: «Индийцы внушали страх не только как подданные...кото­рые могли бы [опять] взбунтоваться, но и как извращенцы, от ко­торых исходила угроза... совратить белый мир»⁶⁷⁸. Флора Энни Стил* в одном из своих романов описывала, как в страшных храмах боги­ни Кали (требующей и человеческих жертв) подстрекают к бунту ее фанатичных почитателей, опьяненных кровью и воспламенен­ных чувственностью⁶⁷⁹. Подобный ужас перед Индией следует объяс­нять скорее с точки зрения глубинной психологии, чем с позиций истории. Для добропорядочного англичанина, в отличие от индуса, существовало табу на дионисийский экстаз. Подавленное либидо обывателей-кальвинистов оказывало сильнейшее воздействие на формирование образа Индии в глазах колониальных британцев. От­вращение к «туземной Индии» в конечном счете сводилось к глу­бокому ужасу перед ее соблазнительной и таинственной мощью... «Эта "темная" сторона индийской жизни столь же соблазняла, сколь и пугала»⁶⁸⁰.

' Псевд.: Флора Энни Уэбстер (1847—1929) — романистка.

Незнание «бездн непостижимого», незнание того, чем и как живет индийское население, и отсутствие интереса к этой сфере было признаком «элитарной исключительности» — по крайней мере в среде благопристойной и самодовольной буржуазии.

Страх имперских британцев перед демонически-экстатической тьмой Индии сродни страху «фёлькише» бюргеров перед ужасаю­щей беспредельностью «восточного пространства». Тот ужас, кото­рый испытывали бюргеры, как бы принял эстафету давнего страха перед беспредельностью душевных глубин героев Достоевского (ко­торого когда-то в Германии понимали лучше, чем в любой другой стране, — лучше, чем в самой России до 1905 г.). Это был страх перед «болезненной», «парализующей жизненную силу галереей идиотов» с якобы «антигероическим» морализмом, связанным с осознанием человеческой вины и представлением об искуплении в духе Христа. Надо было раз и навсегда покончить с бормотанием об общечеловеческой гуманности «с испорченной кровью», с бор­мотанием об «общечеловеческой любови», со всем столь же «про­тивоестественным... как египетско-африканский мазохизм», со всей этой «русской болезненной привычкой представлять уголовника не­счастным, а обветшалое и прогнившее —..."человечностью"», — заявлял Альфред Розенберг⁶⁸¹. Позже Генрих Гиммлер также уве­рял, что «часть этих русских может отличаться пылкой набожнос­тью... что [русский] может очень усердно работать... и притом... он отчаянно ленив... разнузданная бестия... сам черт бы не выдумал... тех извращений, к которым склонен русский... Это [все] входит в... систему ценностей этих славян»⁶⁸¹³. Альфред Розенберг считал, что «во всех [социальных] потрясениях замешана кровь с монгольской примесью... [Она] толкала русских на действия... которые кажутся непостижимыми». Воистину непостижимой Россия оставалась и для Гитлера: «зловещей... как корабль-призрак Летучего голландца»⁶⁸². Еженедельная газета «Шварце корпс», являвшаяся официальным органом СС, а фактически бывшая персональным рупором Генриха Гиммлера, так отреагировала на непреклонное, несмотря на безна­дежное положение, сопротивление «восточных людей» (принадле­жавших, согласно Розенбергу, к больным в расовом отношении груп­пам народов): «Мы не можем понять этого противника... Мысли и действия этого врага порождены совершенно чуждым для нас ми­ром»⁶⁸³. С этим миром, миром непостижимого, вызывающего ужас, с «русской болезнью» надо было «покончить раз и навсегда». Навеки.

Русских следовало изгнать из немецкой «Индии» и переместить за Урал. Недочеловеков, живущих за этим пределом, Генрих Гим­млер покорять не собирался. Видимо, для немецкой Индии Гитле-

pa, для «восточного пространства», Урал должен'был стать тем же, чем для Британской Индии была северо-западная граница. Эта гра­ница, согласно английскому вице-королю лорду Керзону, давала Британии «физическую и моральную территорию, необходимую для расы экспансивной и имперской»⁶⁸⁴.

(Ссылаясь на наличие такой территории, в 1932 г. Великобрита­ния отказалась выполнить требование Лиги наций и снять с воору­жения свои бомбардировщики, якобы необходимые для защиты от «диких» туземцев на границах Индии⁶⁸⁵. Я не располагаю сведени­ями о том, что британский парламент когда-либо принимал резо­люцию, требовавшую распространения Женевской конвенции и на колониальные войны (как это сделал немецкий рейхстаг в 1896 г.⁶⁸⁶). Мало известно, что, к примеру, в 1928 г. доля расходов на военные нужды в бюджете Британской Индии вдвое превышала военные расходы фашистской Италии и составляла две трети от соответ­ствующей доли расходов милитаристской Японии⁶⁸⁷.)

Необходимость постоянно бороться с «недочеловеками», живу­щими вдоль Урала, будет «сохранять молодость» немцам Генриха Гиммлера, — обещал этот рейхсфюрер СС. И «поскольку естествен­ного заслона от этих людских масс не существует, то нам необхо­дим восточный вал, и делать его придется из живых людей. Дли­тельная пограничная война на востоке создаст суровое племя и не позволит нам впасть... в мягкотелость»⁶⁸⁸, — заявлял Гитлер.

Когда же ситуация, немыслимая с точки зрения расовой доктри­ны, все-таки сделалась политической реальностью, когда «восточ­ное пространство» стало брать верх над «арийской кровью», — Гим­млер продолжал утверждать (27 июля 1944 г.): «Мы не усомнимся в своей победе... [Ведь] ценность духа нашего народа, ценность нашей расы, ценность нашей крови выше... чем у наших противников... Тогда снова подтвердится, что наша раса и наша кровь ценнее, чем у прочих»⁶⁸⁹. Это заявление было сделано Гиммлером менее чем за десять месяцев до капитуляции всех войск СС.

Реакция англичан на вторжение японцев в Малайю (всего лишь за два месяца до капитуляции британцев в Сингапуре, явившейся прелюдией к краху всей Британской империи) была выражена не­сравненно менее резко, но объяснялась теми же причинами — пред­ставлениями если не о сверхчеловеке, то о «расе господ», сходны­ми (пусть и не столь патологическими) идеями расового превос­ходства. Когда британский командующий в Малайе разбудил до зари сэра Шентона Томаса, губернатора Стрейтс-Сеттлментс, со­общив, что на восточном побережье полуострова высадились час­ти японских окупантов, губернатор заявил: «Ну, я думаю, вы

вышвырнете этих малорослых человечков вон». Это замечание «луч­ше любых других дурацких высказываний того же периода... ха­рактеризует британские установки»⁶⁹⁰.

Таким образом, и «завоеватели Востока» из Третьего рейха, и (хотя и в меньшей степени) колониальные британцы оказались жертвами собственных представлений о людях (не о человечнос­ти). «На скованное предрассудками национальное сознание [анг­личан] повлияла убежденность в собственном превосходстве — не основанная ни на чем, кроме поразительного... отсутствия знаний». Ведь «презрение англичан к японцам, к «джапсам», этим неприс­тойным, надутым, слюнявым человечкам в очках, словно бы со­шедших с политических карикатур, было результатом как расово­го, так и национального британского высокомерия»⁶⁹¹, «полного нежелания знать,... абсолютного отказа признавать что-либо, что могло поставить под сомнение богоподобную роль, для исполне­ния которой якобы были избраны британцы»⁶⁹². «В конечном счете это была ужасная расплата, следствие упадка, алчности и чванства, следствие ситуации, когда абсурдный церемониал считали мощью, когда ритуалы заменяли умения, украшенные строения имитирова­ли авторитет, а за фальшивым великолепием флагов и труб скрыва­лось почти полное бессилие»⁶⁹³. Такова была та империя, сохране­нию которой в мире должно было способствовать влияние расист­ского Третьего рейха. Такова была империя, на которую ориенти­ровался Третий рейх. Гитлеры, альфреды розенберги и Гиммлеры переняли мировоззрение, господствовавшее в этой империи, пере­няли присущую ей мистику силы, расы, ее отношение к мышле­нию и чувствам, намереваясь даже превзойти своих учителей.

Именно английское «воспитание вождей» послужило источни­ком нацистского антиинтеллектуализма, укрепившегося благодаря невежеству. Ведь как раз невежество повышает уверенность в себе — повышает настолько, что в 1941 г. не вызвало сомнений даже решение воевать на два фронта, принятое вопреки элементарней­шему инстинкту самосохранения. При этом, правда, считалось и считается (так полагали и английские кумиры Гитлера), что лозунг «Ignorance is Strength» («Незнание — сила») справедлив лишь до тех пор, пока он сочетается с реальной властью. Слабеющая власть с ее нежеланием знать реальность, возведенным в систему, еще быст­рее изобличает свое бессилие. Крылатые слова «Ignorance is Strength» принадлежат Джорджу Оруэллу, который на протяжении четырех с половиной лет «наслаждался» воспитанием в Итоне, самой знаме­нитой из паблик-скул. Английские «питомцы Итона поневоле бы покраснели, если бы им довелось прочесть, какую роль национал-

социалисты приписывали их предшественникам в истории Британ­ской империи», — полагал один британский биограф Альфреда Розенберга⁶⁹⁴. В действительности типичные итонцы даже не дума­ли краснеть, сознавая, что именно на них ориентируются нацисты при «селекции расы мужей, которые железной рукой будут править новым миром — миром, что вермахт завоюет для них. Нетерпение Гитлера [достичь поставленных целей] привело к гипертрофии тех пунктов его программы, которые имели отношение к милитаризму и геноциду»⁶⁹⁵. (Как известно, слово «гипертрофия» означает чрез­мерное преувеличение. Следовательно, из формулировки этого бри­танского историка можно понять, что ряд пунктов программы пре­дусматривал некий умеренный геноцид, впоследствии ставший чрез­мерным...)

Нам придется прочесывать территорию, квадратный ки­лометр за квадратным километром, и все время вешать людей/ Это будет настоящая индейская война...

Адольф Гитлер. Монологи. 22 августа 1942 г.

ГИММЛЕРОВСКИЕ «ЗВЕРОЛЮДИ» «ВОСТОЧНОГО ПРОСТРАНСТВА» И СОБЛЮДЕНИЕ ДИСТАНЦИИ СО СТОРОНЫ ПРАВЯЩИХ ГОСПОД

Генрих Гиммлер в 1943 г.⁶⁹⁶ назвал местное население «восточ­ного пространства» «зверолюдьми» — а ведь именно так век назад некоторые англичане воспринимали коренных жителей колонизо­ванной Австралии («аборигенов»). Своеобразие вклада Гиммлера (вдохновленного мистером Хьюстоном Стюартом Чемберленом) заключается в том, что он обратил эти взгляды в государственную политику и возвел их применение на практике в бюрократическую систему. «Издыхают ли другие народы... от голода, меня интересует лишь постольку, поскольку они нужны нам в качестве рабов для нашей культуры [sic], в других отношениях это меня не интересу­ет... Если, копая противотанковый ров, десять тысяч русских баб свалятся от изнурения... меня это интересует лишь в том отноше­нии, чтобы для Германии был вырыт противотанковый ров...», — заявлял Гиммлер⁶⁹⁷. Его единомышленники утверждали, что «сла­вянский недочеловек» встречает смерть с безразличием⁶⁹⁷³. (Еще во время аннексии Бирмы и ее присоединения к Британской Индии англичанам «открылось», что бирманцы не испытывают боли и рав­нодушны к смерти: «Я думаю, эти люди не испытывают боль, по­добно чистокровному европейцу. Они питаются сушеной рыбой и

Дата добавления: 2015-05-08