История Русской армии 71 страница

Кавалерийские корпуса получили по батальону самокатчиков и по автоброневому дивизиону (8 - 12 машин). Эти последние составились из автоброневых взводов, придававшихся со второй половины 1915 года кавалерийским дивизиям. Развернуты: 17-я кавалерийская дивизия сборного состава, на Кавказском фронте - 3-я, 4-я и 5-я Кубанская и 2-я Туркестанская казачьи. В феврале 1917 года наша конница состояла из 48 конных дивизий, 75 отдельных полков и 5 отдельных дивизионов (корпусная конница) и 274 отдельных конных сотен. Всего 1754 эскадрона и сотен. Дивизии: 1-я - 3-я гвардейская, 1-я 17-я, Кавказская и Сводно-кавалерийская. Кавказская, Туземная, Заамурская и Уссурийская конные и казачьи: 1-я и 3-я - 6-я Донские, 2-я Сводная, 1-я - 5-я Кубанские, 1-я - 3-я Кавказские, 1-я и 2-я Туркестанские, Терская, Уральская, Оренбургская, Сибирская, 1-я и 2-я Забайкальские и Закаспийская.

В артиллерии были сформированы 7-е батареи артиллерийских бригад - по 4 гаубицы. Было образовано еще два новых корпусных управления ХЫХ на Юго-Западном фронте - в Особой армии и Ь на Западном фронте - в 3-й армии.

Продолжались национальные формирования. Югославянская дивизия с конца лета дралась в Румынии. На Юго-Западный фронт была отправлена 1-я Чехословацкая бригада, и две другие формировались генералом Ходоровичем109 в Киевском военном округе. Польский легион подлежал развертыванию в корпус. 8 латышских стрелковых батальонов развернуты в полки. Наконец, на Кавказе делались попытки создания армянских дружин.

Подводя итог организационным мероприятиям Ставки, можно сказать, что они нисколько не считались ни с боевым опытом, ни с природой войск, ни с требованиями простого здравого смысла.

Весь ноябрь, как мы знаем, шли жестокие и затяжные бои в 9-й армии на подступах к Дорна-Ватре и Кирлибабе.

К декабрю центр тяжести и событий переместился из Молдавских Карпат в Валахскую равнину - в собиравшуюся на марше 4-ю армию, выдержавшую жестокую Рождественскую битву на Рымнике.

На всем остальном фронте от Риги до Дорна-Ватры царила тишина. Войска пополняли убыль от ковельской бойни. В конце октября сильный разлив Стохода повлек катастрофу I Туркестанского корпуса, занимавшего Червищенский плацдарм. Единственный мост у Черевище был снесен наводнением. Болота и топи превратились в моря, в окопах вода стояла выше человеческого роста. Сотая стрелков утонули, тысячи стали жертвой простудных заболеваний, пробыв пять суток в ледяной воде.

Корпус лишился половины состава и был отведен в резерв. Корпуса Юго-Западного фронта, отправленные в Румынию, в значительной степени были замещены в Галиции и на Волыни войсками Северного и Западного фронтов, как правило, плохо обученными, засидевшимися в окопах и пониженной боеспособности. Сгусток сил переместился с севера Припяти на юг, но он благодаря прорве Румынского фронта получился далеко не столь внушительным, как минувшей весной у генерала Эверта.

К 15 декабря на Северном фронте находилось 31 пехотная и 8 кавалерийских дивизий (против 16 пехотных и 2 кавалерийских дивизий германцев). На Западном фронте - 471/2 пехотных и 12 кавалерийских дивизий (против 471/2 же австро-германских пехотных и 7 кавалерийских дивизий). На Юго-Западном фронте - 38 пехотных и 7 кавалерийских дивизий (против 41 пехотной и 4 кавалерийских дивизий). На Румынском фронте - 37 пехотных и 8 кавалерийских дивизий (против 30 пехотных и 7 кавалерийских дивизий). Всего нашим - 1531/2 пехотным и 35 конным дивизиям противостояло 1361/2 пехотных и 20 кавалерийских дивизий неприятеля.

По армиям силы эти распределялись к 15 декабря так:

Северный фронт: охрана Балтийского побережья - 4 пехотные дивизии и 2 кавалерийские бригады; 12-я армия - 10 пехотных дивизий и 3 пехотные бригады, 1 кавалерийская дивизия и 2 конные бригады; 5-я армия - 7 пехотных и 5 кавалерийских дивизий; 1-я армия - 7 пехотных дивизий; резерв Ставки - 2 пехотные дивизии.

Западный фронт: 10-я армия - 9 пехотных и I кавалерийская дивизии; 2-я армия - 13 пехотных дивизий, 1 пехотная бригада и 4 кавалерийские дивизии; 3-я армия - 8 пехотных и 4 кавалерийские дивизии; Особая армия - 15 пехотных и 3 кавалерийские дивизии; резерв Ставки - 2 пехотные дивизии.

Юго-Западный фронт: 11-я армия - 10 пехотных дивизий и 4 кавалерийские дивизии; 7-я армия - 15 пехотных и 2 кавалерийские дивизии; 8-я армия - 9 пехотных и 1 кавалерийская дивизии; резерв Ставки - 2 пехотные дивизии; резерв фронта - 2 пехотные дивизии.

Румынский фронт: 9-я армия - 13 пехотных и 3 кавалерийские дивизии; 4-я армия - 8 пехотных и 2 кавалерийские дивизии; 6-я армия - 8 пехотных и 3 кавалерийские дивизии; резерв фронта - 10 пехотных дивизий.

На Западе 180 пехотным и 14 кавалерийским дивизиям союзников противостояло 129 пехотных германских. В Италии 68 итальянских пехотных и 3 кавалерийские дивизии сдерживались без особенного труда 34 пехотными австро-венгерскими. В Македонии 191/2 пехотных и 1 кавалерийская дивизии генерала Саррайля оставались безучастными зрителями румынской катастрофы, имея перед собой 121/2 неприятельских дивизий. В Месопотамии и Палестине 25 британских дивизий опасливо наблюдали 14 турецких дивизий, а на Кавказском фронте 14 русских дивизий расправлялись с 25 турецкими.

Из 351 пехотной дивизии всей коалиции Центральных держав 1611/2 дивизий 46 процентов всех сил - было схвачено за горло русской армией. Британская империя, Франция, Италия и остальные союзники удерживали другую половину.

* * *

В прифронтовой полосе шло формирование и посильное сколачивание полчищ 4-й очереди. В штабах готовились к будущему общему наступлению, относительно которого ничего определенного не было еще известно. Подготовка эта не выходила из рамок обычного французского трафарета: атаки после продолжительной артиллерийской подготовки. Собственным богатейшим опытом мы пренебрегли, не умея его разработать. Откровения искали в чужих и крайне невысоких образцах битвы на Сомме, заменивших шаблоны шампанского наступления.

Тем более чести было немногим, но сильным умам, шедшим вразрез с твердо укоренившейся рутиной, плывшим против течения, пытавшимся создать свою русскую стратегию Русского театра войны и вывести русское военное искусство из позиционного лабиринта на широкую дорогу маневренного творчества. Методы этой новой стратегии стихийно, но не вполне сознательно, нащупывались весною генералом Брусиловым. Их применил в тактике и блестяще формулировал 15 июля под Кошевом генерал В. Драгомиров. Они заглохли в плевелах рутины, но их вновь пробудили к жизни на противоположном конце огромного фронта.

Заслуга этого самостоятельного творчества принадлежала командовавшему 12-й армией генералу Радко Дмитриеву. Проработав опыт только что минувшей кампании - кровавый и ценный опыт Нарочи, Луцка и Ковеля, - он, подобно В. М. Драгомирову, пришел к заключению, что шаблонный метод наступления, не дающий внезапности, заранее обречен на неудачу. В. Драгомиров свел затяжную артиллерийскую долбежку на уничтожение к молниеносному, парализующему неприятеля огневому шквалу. Радко Дмитриев пошел еще дальше и решил атаковать без всякой артиллерийской подготовки вообще.

С большим трудом ему удалось уговорить рутинера Рузского на производство наступления частью 12-й армии по этому новому методу. Генерал Рузский заранее снял с себя всякую ответственность, заявив командовавшему 12-й армией, что вся операция пойдет на личный его риск. Радко Дмитриев решил атаковать рождественскими праздниками для большей неожиданности. Удар должен был нанести центральный VI Сибирский корпус генерала Васильева, усиленный латышами из Бабитского озерного района, в общем направлении на Митаву.

Темной ночью на 23 декабря, в 20-градусный мороз, сибирские стрелки без выстрела, сняв затворы с винтовок, ринулись на совершенно не ожидавшего их врага. Успех был полный: был смят 60-й армейский корпус VIII германской армии, 106-я германская дивизия была совершенно разгромлена, потеряв свою артиллерию. Трофеями этого наскока было свыше 1000 пленных и 33 орудия (из коих 15 захватил особенно отличившийся 56-й Сибирский стрелковый полк полковника Шрамкова). Немцев переколото было без счета. Взято также 18 минометов и 40 пулеметов.

В дальнейшем, однако, наступление захлебнулось. Штаб 12-й армии не сумел его организовать. Атаковавшие не имели между собой связи, поддержка запоздала, совершенно не оказалось конницы для немедленного преследования, артиллерия не получила указаний. Победа была разменена на мелочи. 25-го Радко Дмитриев повторил удар безрезультатно, поднажав своим правофланговым ХЫП армейским корпусом генерала Новикова110; VI Сибирский корпус имел некоторый успех. 26-го были отражены сильные германские контратаки. На этом и закончилась операция, смело задуманная, но неудачно выполненная111.

Еще в октябре Ставка стала принимать меры к подготовке плана кампании 1917 года и предписала главнокомандовавшим фронтами представить свои соображения. Сам Алексеев (в скором времени заболевший) не имел руководящей идеи и по свойствам своей нерешительной натуры обратился за советом к подчиненным.

Не успели, однако, русские военачальники сговориться по этому первостепенному и жизненному для русской армии вопросу, как союзники навязали русскому пушечному мясу свой план. На состоявшейся 2-го по 15 ноября междусоюзной конференции в Шантильи (в присутствии русского статиста Жилинского) было постановлено заручиться инициативой военных действий и для этого еще в феврале перейти к активным операциям, нанося неприятелю короткие удары. Никаких стратегических целей эти короткие удары не должны были преследовать, будучи только наступлением ради наступления, предпринятыми для того, чтобы не дать противнику возможности взять инициативу в свои руки.

Жоффр не желал повторения стратегических неожиданностей вроде февральского удара немцев на Верден, сорвавшего все планы союзников на 1916 год. Операции стратегического характера должны были начаться впоследствии - точных сроков для них не было назначено. Особенное внимание должно было быть уделено Балканам. Предполагалось вывести Болгарию из строя вражеской коалиции и для этих операций привлечь в самой широкой мере русские войска.

Решение наносить короткие удары было нелепо. Его надо рассматривать как кульминационный пункт снижения военного искусства в Мировую войну. Эти короткие удары грозили зря истощить и обескровить войска, подорвав их силы до начала серьезных операций. При этом было ясно и бесспорно, что из всех союзных армий больше других этими короткими ударами будет измотана русская армия, как хуже всех снабженная техникой. Преподнесенная нам в форме, не допускавшей возражений, указка из Шантильи смутила Ставку и главнокомандующих фронтами. Русские военачальники сознавали ее губительность, но не смели протестовать, питая непреодолимую робость перед всемогущими союзниками. Заместивший Алексеева генерал Гурко не чувствовал себя достаточно авторитетным. Наш же представитель в Шантильи генерал Жилинский просто не понимал смысла тех протоколов, которые ему давали подписывать.

В течение ноября месяца в Ставку поступили соображения и планы главнокомандовавших фронтами.

Генерал Рузский предложил в кампанию 1917 года нанести удар германским армиям наступлением на стыке Северного и Западного фронтов в районе Вильно Сморгонь, то есть повторить Нарочскую операцию, столь блестяще уже проведенную однажды.

Генерал Эверт считал выгоднейшим направлением своего фронта - виленское. Удар он полагал нанести в одном месте - кулаком - на фронте всего 18 верст, имея здесь 23 дивизии. Операция требовала затраты 46 дивизий и дополнительно еще 25. Иными словами, половина российской вооруженной силы направилась бы на участок 18 верст. Февральский срок коротких ударов привел Эверта в знакомое уже нам настроение, и он с места же запрашивал отсрочки на май (чтобы потом добиться новых и в конечном счете не атаковать). Для окончательной характеристики этого удивительного полководца надо отметить его записку, где он высчитал, что для успеха операции надо будет выпустить 814 364 тяжелых снаряда. Ни больше, ни меньше.

Генерал Брусилов смотрел гораздо шире и дальше своих незадачливых коллег. Он считал, что решения войны надо искать на Балканах и у стен Царьграда. Что касается своего Юго-Западного фронта, то галицийским 11-й и 7-й армиям он назначил разгромить живую силу врага, а карпатским 8-й и 9-й армиям подкрепить этот маневр и содействовать Румынскому фронту.

Оставайся в Ставке Алексеев, он стал бы искать компромисса между этими тремя планами, соглашаясь по очереди с тем из главнокомандующих, кто в данную минуту беседует с ним по Югу. Но Гурко не был Алексеевым, как Лукомский не был Пустовойтенкой. Новые руководители Ставки доказали, что они способны на самостоятельное стратегическое творчество.

Ставка выступила со своим собственным планом (составленным генералом Лукомским). Учитывая опыт только что закончившейся кампании, она отказывалась от сколько-нибудь широких операций на Северном, Западном и Юго-Западном фронтах и переносила стратегическое решение на Румынию и Балканы. В первый раз с начала войны стратегия поняла политику. Это было первое осмысленное решение Ставки за тридцать месяцев войны, в продолжение которых она не управляла событиями, а только подчинялась им. Рутина оказалась, однако, сильнее.

17-го и 18 декабря в Ставке происходило совещание главнокомандующих фронтами. С планом Гурко - Лукомского согласился один Брусилов. Рузский и Эверт категорически воспротивились балканскому направлению, считая, что наш главный враг не Болгария, а Германия. Проиграв по тридцать сражений, эти два военачальника все еще не научились воевать и не доросли до сознания той основной истины, что врага следует бить не в крепкое место, а туда, где он слабее. Оппозиция рутинеров оказалась слишком сильной, и вопрос о главном направлении остался открытым. Генерал Гурко находился в Ставке временно и не мог настоять на принятии своего плана.

В начале февраля генерал Алексеев, еще не оправившись от болезни, вернулся в Ставку. Ему в помощь был назначен генерал Клембовский (в звании помощника начальника штаба Верховного главнокомандующего). Освободившуюся 11-ю армию получил - по линии старшинства - генерал Баланин, ничем не выдававшийся командир скромного ХХУП армейского корпуса.

Четкая стратегическая мысль генерала Гурко пугала робкого генерала Алексеева. Эверт и Рузский, мыслившие по общепринятому шаблону и раз навсегда установленному трафарету, были для него ближе и понятнее. План Гурко Лукомского был отвергнут. Вместо него генералом Алексеевым был составлен и Государем утвержден новый, бывший по существу компромиссом представленных в Ставку планов главнокомандующих фронтами. Этот план кампании 1917 года предусматривал главный удар на Юго-Западном фронте и вспомогательные наступления на остальных. На Северном фронте ударной армией назначалась 5-я армия Абрама Драгомирова, доведенная до 14 дивизий, нацеленная от Двинска на Свенцяны.

На Западном фронте должна была атаковать 10-я армия генерала Горбатовского. Ей указывались целью Вильна - Молодечно, и она доводилась до 28 дивизий, из коих, правда, не все могли считаться полноценными, не имея артиллерии.

На Юго-Западном фронте вновь туда переданной Особой армии указано было сковать неприятеля. 11-я армия должна была бить на Львов в обход с севера (на Злочев), а 7-я армия - фронтально (на Бржезаны). 8-й армии указывалось содействовать наступлением на Днестре.

Наравне с Юго-Западным фронтом видную роль должен был играть и Румынский фронт. Генерал Алексеев упорно не желал замечать стратегических выгод Румынского театра и совершенно охладел к своему прошлогоднему плану похода на Балканы. В Румынии просто оказались сосредоточенными 36 пехотных дивизий, и надо было этим войскам дать какое-нибудь применение. Перевозить их обратно было невозможно из-за полной разрухи транспорта в России. 9-й армии указывалось демонстрировать в Карпатах, а 4-я и 6-я армии должны были двусторонним охватом взять в клещи неприятельские армии Макензена в районе Фокшан.

Румынские армии, полностью реорганизованные французской военной миссией, были доведены до 15 пехотных дивизий очень сильного состава (по 14 - 20 батальонов и 60 орудий). 2-я армия с февраля уже находилась на фронте между нашими 9-й и 4-й у Ойтузского перевала, а 1-я должна была к лету вдвинуться между 4-й и 6-й армиями на Нижнем Серете.

План кампании на 1917 год не обещал победы. Он предусматривал повторение прошлогодних безнадежных боен на Северном и Западном фронтах. На Юго-Западном и в Румынии мы имели все основания ждать крупных тактических успехов, если и не размеров Луцка и Доброиоуц, то, во всяком случае, размера Брод и Станиславова. Взятие Львова можно было считать обеспеченным. Но все это не могло дать нам победы. Слишком очевидна была разброска сил, допущенная этим безыдейным планом, и слишком велика рутина в тактических методах.

Злополучный вопрос о февральских коротких ударах отпал сам собой. Английские армии оказались неготовыми до марта, а в марте условия русского фронта исключали сколько-нибудь успешные наступательные операции. Через посредство прибывшего в Россию генерала де Кастельно Алексеев условился с новым французским главнокомандующим генералом Нивеллем о производстве решительных наступлений на Восточном и Западном театрах войны в апреле (до 1 мая нового стиля).

Государь лично настоял на производстве в начале апреля десантной операции для овладения Царьградом. Руководить ею должен был командовавший Черноморским флотом адмирал Колчак.

За два года до того - в апреле - мае 1915 года - этот поход на Константинополь дал бы России выигрыш войны и предотвратил бы надвигавшиеся на страну потрясения. Сейчас же все сроки были уже безвозвратно пропущены, и государственное преступление первой Ставки оказалось непоправимым.

Глава XVI.

Борьба на Кавказе

В те дни, когда все внимание России было устремлено на поля Галиции и Польши и когда казалось, что судьбы нашего Отечества решаются на берегах Немана, Вислы и Сана, небольшая горсть русских воинов готовилась к встрече векового врага на далекой закавказской окраине. Выступление Турции на стороне Центральных держав было предрешено еще в первые дни мирового конфликта, когда 22 июля был заключен германо-турецкий оборонительно-наступательный договор. Султан Махмуд V был в ужасе от предстоящей войны (Воевать с Россией! Но ее трупа одного достаточно, чтобы нас сокрушить!).

Однако старотурки и сам повелитель правоверных ничего уже не значили в Турции 1914 года. Власть султана существовала там лишь номинально, и в стране после переворота 1908 года безраздельно господствовала младотурецкая партия Единство и прогресс, возглавляемая пылким и честолюбивым Энвером - убежденным сторонником германской ориентации. Турецкая армия - единственная политическая сила в стране и опора младотурок - была в руках германских инструкторов во главе с генералом Лиманом фон Сандерсом112. Начальником Генерального штаба был полковник Бронсар фон Шеллендорф. К началу конфликта Турция была бесповоротно втянута в орбиту германской политики, и союзный договор 22 июля явился венцом обдуманных и планомерных усилий берлинской дипломатии. Прибытие 28 июля в Золотой Рог Гебена и Бреслау и передача их кайзером Турции было первым результатом столь много обещавшего союза.

Все силы России были отвлечены тяжелой борьбой на Западе. Кавказ оставался почти что без защиты. Подобный случай не мог больше повториться. Им надлежало воспользоваться сейчас или никогда. Турции представлялась возможность вернуть все утерянное ею с Кучук-Кайнарджийского мира до Берлинского трактата. Энвер-паша не колебался. Опьяненный германскими доктринами, окрыленный грандиозными политическими планами, он верил фанатически в свою звезду. И жребий был брошен: в ночь на 16 октября 1914 года германо-турецкие корабли атаковали наши черноморские порты, сумев возвратиться безнаказанно.

Начало войны

Для войны с Россией Оттоманская империя располагала на Кавказе 12 пехотными и 6 конными (регулярными либо курдскими) дивизиями, составившими 3-ю армию Гассан-Изета-паши, начальником штаба которого был немецкий майор Гюзе. Турецкие дивизии были 3-полкового состава, насчитывая 9 батальонов и 6 батарей - 8000 бойцов и 24 орудия. В корпусе считалось 3 дивизии пехоты, 1 конный полк, дивизион гаубиц и батальон сапер - 25 000 бойцов при 84 орудиях. Турецкая дивизия равнялась примерно нашей бригаде, но турецкий корпус был значительно сильнее вашей дивизии. Реорганизованная в 1913 году после неудачной Балканской войны немцами турецкая армия первая применила тройственную систему: по 3 полка на дивизию.

Всего Турция располагала 50 пехотными дивизиями, но главная масса войск держалась в Европе - в константинопольской 1-й и адрианопольской 2-й армиях. В долине Евфрата - на правом фланге неприятельского расположения сосредоточивался подходивший из Моссула 13-й корпус

Две трети русских войск Кавказского округа были еще в августе отправлены на Запад. В Закавказье оставался один лишь 1-й Кавказский корпус генерала Берхмана (20-я и 39-я пехотные дивизии), усиленный единственной второочередной дивизией округа - 66-й пехотной. В Персии находилась 2-я Кавказская стрелковая бригада. К этим силам надо было прибавить 2 бригады пластунов, 31/2 дивизии конницы и пограничные части. В сентябре на Кавказ был переведен малочисленный II Туркестанский корпус (4-я и 5-я Туркестанские стрелковые бригады), штаб которого с командиром корпуса генералом Лешем при мобилизации отправлен был на Юго-Западный фронт.

К началу военных действий - в середине октября - части нашей Кавказской армии образовали пять групп на 600-верстном фронте от Черного моря до Персии. С правого фланга к левому это были:

1) Приморский отряд генерала Ельшина (сборного состава), прикрывавший Батум;

2) Ольтинский отряд генерала Истомина (бригада I Кавказского корпуса), прикрывавший главные силы на кружных путях от Карса к Эрзеруму;

3) Главные силы или Сарыкамышский отряд генерала Берхмана (I Кавказский корпус) - на прямом пути от Сарыкамыша к Эрзеруму;

4) Эриванский отряд генерала Огановского (бригада 66-й дивизии), прикрывавший главные силы на баязетском направлении;

5) Азербайджанский отряд генерала Чернозубова (стрелки), поддерживающий порядок в Северной Персии и наблюдавший моссульское направление. В армейском резерве находились II Туркестанский корпус и гарнизон Карса (формировавшаяся 3-я Кавказская стрелковая бригада).

Главные силы 3-й турецкой армии - 9-й и 11-й корпуса - собирались в районе Эрзерума, куда подходил и 10-й корпус, предназначавшийся сперва для десантной операции в Новороссию. На десанте настаивали немцы, но осуществление его было возможно лишь при условии господства на море, чего германо-турки не могли, однако, добиться. Тем не менее настроение юга России до самой Сарыкамышской победы было паническое.

Номинальным главнокомандующим был наместник - престарелый граф Воронцов-Дашков. Фактически всем распоряжался помощник его по военной части генерал Мышлаевский (бывший начальник Главного управления Генерального штаба). Начальником штаба армии был генерал Юденич.

План войны предусматривал активную оборону Кавказа от неприятельского нашествия. При численной слабости Кавказской армии думать о широких наступательных операциях не приходилось.

Существовало три варианта плана войны:

1) в случае войны только с Турцией в Кавказскую армию назначалось не только три Кавказских корпуса, но еще 4 - 5 европейских (Одесского и Казанского военного округа). Образ действия был широко наступательным;

2) в случае одновременного выступления Турции на стороне Германии и Австро-Венгрии на Кавказе оставлялись I и II Кавказские корпуса (III Кавказский корпус в этом случае все равно отправлялся на Запад). Кавказской армии указывалась стратегическая оборона;

3) в случае нейтралитета Турции - как то и случилось в июле 1914 года - на Кавказе временно оставлялся один I Кавказский корпус, который затем тоже отправлялся на Запад.

19 октября был отдан приказ о переходе государственной границы всеми отрядами, и 20-го наши главные силы (39-я пехотная дивизия) перевалили Зевинскую позицию и двинулись в Пассинскую долину. Продолжая наступление в эрзерумском направлении, генерал Берхман овладел 25 октября Кепри-Кейской позицией, и здесь полторы наши дивизии I Кавказского корпуса столкнулись с шестью турецкими дивизиями 9-го и 11-го корпусов.

В то же время Эриванский отряд, двинувшись за Чиигильские высоты, овладел Баязетом и Каракилиссой в занял Алашкертскую долину, обеспечив левый фланг главных сил и притянув на себя 13-й турецкий корпус. Азербайджанский отряд оккупировал Северную Персию, заняв Тавриз и Урмию.

Командовавший Ш турецкой армией Гассан-Изет-паша перешел в энергичное контрнаступление против наших главных сил и отбросил их в упорном четырехдневном сражении при Кепри-Кее (с 26-го по 29 октября). Наши главные силы не смогли задержаться на Зевинской позиции, откуда были сбиты уже 30 октября и отступили в долину Аракса. На усиление I Кавказского корпуса были спешно двинуты части II Туркестанского корпуса, и в первых числах ноября генералу Берхману удалось остановить турецкое наступление.

Наш урон в Кепри-Кейском сражении составил 10 000 убитых и раненых. Никаких трофеев врагу не оставлено. Турки лишились 7000 человек. На Араксе положение спасла 2-я пластунская бригада, перейдя в ночь на 7 ноября по грудь в воде ледяную реку и ударив во фланг турок.

Одновременно турки повели атаки на слабый числом наш Приморский отряд, разбросанный на непомерном фронте в дикой местности. Генерал Елыпин искусно ликвидировал прорыв у Лимана десантом в тыл туркам. Однако в тылу у нас восстало мусульманское население Чорохского края. Паника тыловых батумских властей перебросилась в Тифлис и создала в короткое время атмосферу катастрофы. Положение было окончательно восстановлено к половине ноября.

Приморский отряд - 264-й пехотный Георгиевский полк, несколько сотен пограничников и батальон пластунов - имел дело с переброшенной из Константинополя 3-й турецкой пехотной дивизией и иррегулярными ополчениями. Его действия в сложившейся трудной обстановке можно считать образцовыми. Вопреки установившемуся мнению, здесь не было никаких сдач в плен. Направленный в Батум превосходный 19-й Туркестанский стрелковый полк остался всю войну в Приморском отряде, став его ядром.

Эриванский отряд имел ряд дел с турками в Алаш-кертской долине и был переименован в IV Кавказский корпус. В первых числах ноября турки пояснили нашу 2-ю Кавказскую дивизию у перевала Клыч Гндук, где нами потеряно 2 орудия. 14 ноября положение было восстановлено ахульгинцами, и мы взяли в свою очередь у турок 2 пушки.

В конце ноября в Эрзерум прибыли Энвер-паша и начальник турецкого Генерального штаба полковник Бронсар фон Шеллендорф113. Турецкий вождь задумал грандиозный план. Пользуясь всем своим превосходством в силах, он решил уничтожить слабую Кавказскую армию, вторгнуться в пределы России и поднять на русских все мусульманское население Кавказа, Поволжья и Средней Азии. Это должно было привести к созданию великого Туранского царства - от Казани до Суэца и от Самарканда до Адрианополя под его, Энвера, главенством.

Это была заветная мечта его жизни. Заклятый враг России, Энвер решил воспользоваться русской смутой для отторжения Туркестана и с этой целью весной 1922 года пробрался из Берлина (где он жил после разгрома 1918 года) в русскую Среднюю Азию, где поднял восстание. Химера эта оказалась для него роковой: при подавлении восстания Энвер был заколот в рукопашном бою.

Свой план Энвер стал проводить с большой решительностью, не смущаясь наступлением холодов. Гассан-Изет протестовал против наступления, видя в нем авантюру, и подал в отставку. Энвер сам стал во главе III армии. Приказав сильному 11-му корпусу сковать русских фронтальным ударом на Караурган, он двинулся с главными силами - 9-м и 10-м корпусами - в обход правого фланга русских главных сил - на Сарыкамыш.

Над Кавказом нависла туча, грознее собравшейся117 за сто лет до того, когда Наполеон стоял в Москве, а на защищавшую Кавказ горсть гренадер и егерей Котляревского двинулось полчище Аббаса-мирзы.

Сарыкамыш

За несколько дней до разразившегося внезапно турецкого нашествия Кавказ посетил Император Николай Александрович. Поездка Государя (на виду турецких пикетов) была очень рискованной, но чрезвычайно подняла дух войск, которым суждено было через десять дней явить сверхчеловеческое напряжение.

8 декабря 10-й турецкий корпус обрушился на Ольтинский отряд (бригада), в трехдневных боях смял его и открыл этим себе дорогу на Сарыкамыш. В этих неудачных боях мы лишились 2 орудий.

11-го на фронт прибыли генералы Мышлаевский и Юденич, сразу отдавшие себе отчет в серьезности положения. Генерал Мышлаевский вступил в командование армией, а генерал Юденич принял II Туркестанский корпус, схватившийся на подступах к Сарыкамышу с двумя обходившими турецкими корпусами. 12 декабря к Сарыкамышу подошел 10-й турецкий корпус, остановленный геройским сопротивлением горсти защитников. Переоценив русские силы, турки замедлили темп наступления. 13-го и 14-го под Сарыкамышем и в самом Сарыкамыше шел отчаянный бой - туда навалился и 9-й турецкий корпус. Защитники Сарыкамыша (в общей сложности 2 сборных бригады против 5 дивизий врага) казались обреченными.

12 декабря в Сарыкамыше случайно оказалось несколько взводов выделенных для сформирования 23-го Туркестанского стрелкового полка, 2 горных пушки, 100 только что прибывших из Тифлисского училища молодых подпоручиков и несколько случайных команд. В командование этим сборным отрядом вступил случайно проезжавший полковник Букретов (впоследствии кубанский атаман) и спас Сарыкамыш. 13 декабря подоспели кабардинцы и начали подходить отдельные батальоны пластунов и туркестанских стрелков, вступавших в жаркий бой со всем 10-м турецким корпусом. 14 декабря к нам подошли елисаветпольцы и дербентцы, а к туркам - 9-й корпус. Энвер заявил: Если русские отступят, они погибли! У нас дралось 15 батальонов против 51 турецкого. Мы пишем II Туркестанский корпус и I Кавказский корпус по руководившим у Сарыкамыша (Юденич) и Караургана (Берхман114) штабам. В действительности части были перемешаны туркестанские полки дрались и под Караурганом, тогда как кавказские в конце концов составили большинство под Сарыкамышем.

Дата добавления: 2015-05-08