КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Шерлок, Люпен и я. Последнее действие спектакля 7 страница
– Теперь, – продолжал юный Холмс, – понюхайте, пожалуйста, подкладку этого пальто… а затем лоскут, который раздобыл Арсен. Постарайтесь обострить ваше обоняние и отойти от запаха людей, носивших эту одежду. Сосредоточьтесь на запахе, так сказать… главном – на запахе самого шёлка. Мне стало любопытно, и я попыталась сделать, как он просил. Подкладка в обоих случаях имела какой-то общий запах. – Словно надушена! – воскликнула я. – Какая-то необычная эссенция… – Превосходно! – одобрил Шерлок, радостно прищёлкнув пальцами – У обеих тканей неповторимый запах дорого индийского шёлка, который привозят из колоний Её Величества, королевы Англии. Люпен поёрзал на своей скамье. – Выходит, бетнельский дьявол, даже если он испанец, одевается здесь, в Англии. – Совершенно верно! И тратит на это немало, – добавил Холмс. Люпен нервно потёр подбородок, и, глядя на него, я подумала, что любая догадка или умозаключение, которые для нас с Шерлоком представляют всего лишь решение трудной головоломки, для него ещё один шаг к спасению отца. – Ну, а теперь, когда у нас есть эти инициалы и мы знаем, что плащ сшит в Англии… – Теперь следует вернуться на Сэвил-роу? – предположил Шерлок. Я покачала головой: – Не совсем на Сэвил-роу, но рядом. Как только Гортензия вышла из дома, я оставила Люпена и Шерлока за толстым тополем и догнала её. – Миссис Гортензия! Миссис Гортензия, простите! Портниха остановилась, желая понять, кто зовёт её, и, узнав меня, выразила явное неудовольствие. Мне тоже стало не по себе. – Вы читали об Офелии? – спросила я. Она ответила, что да, читала, и это совершенно ужасная история. Она шла медленно, но решительно, и несла пару пиджаков, завёрнутых в голубую веленевую бумагу.
– Что вам от меня ещё нужно, мисс? – спросила она у первого перекрёстка на Сэвил-роу. – Похоже, вы совсем не рады, что Скотланд-Ярд нашёл вашу подругу, и даже как будто сердитесь на меня, миссис Гортензия, – заметила я. – Я нахожу тут странное совпадение, скажем так, – ответила она. И объяснила: – Вы являетесь ко мне домой с вашим дворецким, нагруженным пакетами и пакетиками… – Потом помолчав, добавила, словно подчёркивая, что с моей стороны совершенно неуместно демонстрировать, что кто-то находится в моём услужении: – Расспрашиваете меня о семье Оливии, я рассказываю вам о тётушке Бетти, а потом, на другой день… Мою бедную подругу находят полуживую именно там, в старом доме тётушки… – Не понимаю, как вы можете думать, будто… – Я ничего не думаю, мисс! Но я не понимаю, зачем вы опять явились ко мне, – заключила портниха, нервно теребя свой пакет с одеждой. – Потому что вы единственный человек, который в состоянии помочь мне, – призналась я и рассказала, что веду расследование по поводу случившегося. Подозреваю, что тот, кто оглушил Офелию в доме на Бетнел-Грин, и тот, кто обвинил отца моего друга в убийстве Альфреда Санти, секретаря маэстро Барцини, это одно и то же лицо. – Между прочим, у меня тоже есть подруга, мисс. И она лежит сейчас в постели, борясь за свою жизнь. Надеюсь, вы не обидитесь, если я не скажу вам больше ни слова, ни о ней, ни о её прошлом, – сказала портниха. – Хорошо, миссис Гортензия, – согласилась я. И теперь неловкость почувствовала моя собеседница. – Я не собираюсь расспрашивать об Офелии. Мне хотелось бы только узнать… ваше мнение как эксперта. Это была полуправда. Конечно, мне интересно было узнать мнение портнихи с таким внушительным опытом, но больше всего я надеялась, что монограмма W&R на ткани пробудит в ней какое-нибудь воспоминание, связанное с далёкими годами юности Оливии и Гортензии.
И поэтому я тут же показала ей лоскут красного шёлка. Гортензия посмотрела на него, потом на меня, словно на сумасшедшую. – Это что? Шутка? – А вы как думаете? – Это шёлк лучшего качества, – ответила портниха, рассматривая ткань. – А монограмма вам что-нибудь говорит? Женщина задумалась на минутку. – Нет. К сожалению, совершенно ничего не говорит. Я закусила губу. – Это не может быть монограмма какого-нибудь ателье? – продолжала настаивать я, решив во что бы то ни стало добиться ответа. – W&R? – повторила Гортензия, снова останавливаясь и раздумывая, на этот раз недолго. – Нет. Я не знаю ателье с такой монограммой. Во всяком случае, на Сэвил-роу. – Может быть, это ателье закрылось, – продолжала я, хотя моя надежда уже совсем растаяла. – Или сменило хозяина? – Вы не на верном пути, мисс, – ответила Гортензия. – Я работаю здесь всю жизнь и могу заверить вас, что не раз приходилось перешивать старые вещи. Но я никогда не встречала название такого фантастического ателье. А теперь, с вашего позволения, мне нужно отнести мою работу. – Я остановилась в гостинице «Клариджиз», – смиренно произнесла я. – Если что-нибудь вспомните или передумаете… – Мне нечего больше сказать вам, мисс. Всего доброго, – распрощалась Гортензия и удалилась по улице портних.
– И что же? – спросили Арсен и Шерлок, когда я вернулась к ним. – Ноль без палочки, – огорчилась я. – Гортензия уверяет, что не существует ателье с такой монограммой. – Только этого не хватало! – с убитым видом произнёс Люпен. – Это значит, что сшить плащ из этой ткани могли и в Соединённых Штатах, и во Франции, где угодно! Шерлок помрачнел. Его вывод о том, что плащ бетнельского дьявола английского происхождения, проваливался. В который раз с тех пор, как начали расследование, мы опять оказались в тупике. Весь день мы совершенно безуспешно расспрашивали возниц кэбов. А потом отправились на Чаринг-Кросс в поисках какого-нибудь необычного покупателя широкополой шляпы, но к вечеру отказались от дальнейших розысков, поскольку стало ясно, надо начинать всё сначала. И в этот мрачный осенний день я подумала, что, может быть, мы слишком молоды и неопытны, чтобы самостоятельно вести расследование, и нужно обратиться к кому-нибудь за помощью.
За ужином я всё время наблюдала за мистером Нельсоном, спрашивая себя, стоит ли рассказать ему о наших делах, и выжидала подходящего момента для этого, но он так и не настал. Мне показалось, что, рассказав кому-либо из взрослых о нашем расследовании, я предам дух нашей маленькой компании. – Есть хорошие и плохие новости, мисс Ирэн… – сказал Нельсон, когда мы заканчивали ужин. – Хорошая содержится в телеграмме. Ваш отец сообщает, что ваша мама чувствует себя хорошо и завтра или послезавтра они отправятся в путь и прибудут в Лондон. – А плохая? – спросила я, несколько встревожившись. – Скажите, не возникал ли среди прочих проблем, над которыми вы ломаете голову, вопрос о том, чем ещё я должен заниматься в этом городе помимо того, чтобы обеспечивать безопасность вам и вашим сомнительным друзьям? – По правде говоря, нет, мистер Нельсон, – призналась я. – Ваш отец просил меня подыскать квартиру для вашей семьи, а также для меня. Я ужасно удивилась: – Покидаем Париж? – Похоже, на какое-то время, мисс Ирэн. Мне очень жаль… – и тут Гораций Нельсон превзошёл самого себя, изобразив глубочайшее сожаление, достойное шекспировского актёра, – …мне очень жаль, что вам придётся расстаться со всеми вашими замечательными друзьями и бог знает сколько месяцев провести в этом новом городе… где вы не знаете никого, кроме юного мистера Холмса и мистера Люпена… Конечно, этих двух друзей, может быть, и достаточно, чтобы не скучать, по крайней мере до тех пор, пока на континенте не установится… Я поцеловала его в лоб, и он онемел от изумления, а сама, счастливая, поспешила в свой номер, представляя, как расскажу друзьям о том, что остаюсь в Лондоне. Потом, немного успокоившись, я решила придержать новость о моём переезде в Лондон, по крайней мере до тех пор, пока не спасём Теофраста Люпена от виселицы.
Я позволила себе довольно долго понежиться в ванне, воображая, что ещё может произойти со мной в Лондоне. А когда вышла из ванны и собралась лечь в постель, заметила под дверью белый конверт.
Я подняла его. На нём лёгким и очень ясным почерком было написано моё имя и адрес гостиницы. Я открыла конверт и нашла короткое письмо со множеством зачёркнутых слов и поправок.
Дорогая мисс Адлер, очень сожалею о нашем сегодняшнем разговоре, но, как вы уже поняли, я с большим недоверием отношусь к людям. И всё же надеюсь хотя бы отчасти исправить допущенную ошибку. Думая о том куске красного шёлка, я вспомнила… Теперь я даже уверена, что ателье, которое вы ищете, это «Уэллс энд Ренформ». Оно находится поблизости от «Ковент-Гарден». А сразу я не вспомнила о нём, потому что это совершенно особое ателье, которое шьёт только сценические костюмы, и в первую очередь для королевского оперного театра. Надеюсь, что я хоть как-то помогла вам. С уважением, миссис Гортензия Кипнис.
«Ателье лондонского оперного театра!» – с волнением подумала я, вспомнив спектакль, в котором последний раз выступала Меридью и на котором я присутствовала. У нас появился новый след!
Глава 18. Магия театра
Королевский оперный театр был закрыт. После событий последних дней он стал местом паломничества меломанов, влюблённых в театр, и просто любопытных, которые оставляли возле него десятки памятных свечей, всё ещё горевших у входа, возле шести греческих колонн. Тут же лежали сотни писем с пожеланиями быстрого выздоровления Офелии и всего несколько записок в траурной рамке по случаю смерти несчастного Альфреда, о преждевременной кончине которого уже позабыли. Здесь же у входа в театр до сих пор оставались увядшие цветочные гирлянды и венки, преподнесённые Меридью во время последнего спектакля, на котором я присутствовала вместе с отцом. Шерлок и Люпен побродили вокруг театра, пока не поняли, что войти в него невозможно. Сведения, полученные от Гортензии по поводу ателье, весьма сузили поле нашего расследования. Тот факт, что загадочный испанец носил сценический костюм, сшитый в ателье «Уэллс энд Ренформ», наводил на мысль, что его следует искать среди певцов, музыкантов и технического персонала театра. А к ним относился и Анри Дюваль, французский секретарь Барцини, чей рост не совпадал с ростом испанца, но который мог заплатить кому-то за исполнение этой мрачной роли. Заглянув в низкие, забранные толстой решёткой окна с задней стороны здания, мы услышали звуки арфы, рояля и литавров. – Репетируют, – заметила я. Это означало, что рано или поздно кто-то из музыкантов выйдет из театра. Но откуда выйдет? Мы встали по разные стороны здания так, чтобы видеть друг друга. – Как только кто-то выйдет, попробуем узнать что-нибудь… – сказал Шерлок. – А если не захочет помочь… попробуем уговорить! Он показал мешочек с шиллингами, которые заработал как сочинитель загадок, и предложил разделить их между нами, но Арсен отказался и настоял на том, чтобы каждый из нас использовал собственные сбережения. – Неужели я должен напомнить вам, ради чего мы здесь собрались? Я не участвовала в этом споре, поскольку и не думала брать с собой деньги. Меня поразил, однако, тот факт, что для моих друзей расплатиться самостоятельно, похоже, было прямо-таки делом чести. В конце концов мы договорились, что внесём равные доли и поделили сумму на три части. Потом примерно в течение часа в великом театре ничего не происходило, царила полная тишина. А ближе к полудню у служебного входа, где дежурил Люпен, появился невысокий человек в сером. Люпен тотчас свистом созвал нас, и мы окружили пришедшего ещё прежде, чем он успел вставить ключ в замочную скважину. Человек в сером обеспокоенно поглядел на нас и попытался выбраться из нашего окружения, словно рыбка, попавшая в сеть. – Короче, можно узнать, что вам нужно? – грубо потребовал он ответа. – Извините, мистер… Позвольте войти в театр вместе с вами! – Поверьте, мы пробудем там всего минутку! – Пожалуйста! Человек стал как-то нервно подпрыгивать, топая ногами, словно обезумевший танцовщик. – Уходите! Прочь отсюда! Уходите! Театр закрыт, и вы это прекрасно знаете! Я коснулась его пиджака, и он вдруг остановился, сильно удивившись. – Умоляю вас! Я мечтаю стать певицей… Но никогда не видела настоящего театра, – солгала я. – А он играет на скрипке, – добавил Люпен, – указывая на Шерлока. – А ты? – спросил человек в сером, обращаясь к Люпену. – Ты что делаешь? – Я? – переспросил Арсен. – Я хочу стать костюмером и одевать самых красивых женщин на свете! – Ух ты! – воскликнул человек, немало поразившись, и снова попытался пройти к двери. – Послушайте! – продолжала упорствовать я. – Можете хотя бы сказать нам, кто шьёт сценические костюмы? – Уж конечно не твой приятель! – насмешливо ответил человек. – Вы когда-нибудь слышали об «Уэллс энд Ренформ»? Тут он потерял терпение и закатил глаза к небу. – Ну, это уже слишком! Какие-то молокососы, присланные конкурентом, суют нос не в своё дело. На что только не идут сегодняшние коммерсанты! – посетовал он. – Но вам не повезло, сценические костюмы – не моя забота. – Да, скажите хотя бы, заказывает ли театр костюмы в ателье «Уэллс энд Ренформ»? – не вытерпел Люпен. Тут человек в сером трижды громко постучал в запертую дверь и посмотрел на нас. – Это знают даже стены, молодой человек! Всё, что хранится в подвале этого театра, изготовлено этой фирмой… – В подвале? – переспросила я. – Ну да, в подвале, там находится театральный гардероб. – И всё-всё хранится там? – уточнила я. – А разве костюмы не распродают? – поддержал меня Шерлок. – Только когда они сильно изношены… – ответил человек в сером. – И менее знаменитым труппам, чем та, которая работает здесь, в Королевском оперном театре. Мы переглянулись. Мы знали по рассказу Люпена, что плащ испанца вовсе не изношен, а значит, если наше предположение верно, мог происходить только из подземного гардероба театра. – А вы не могли бы показать нам этот гардероб? – спросила я с надеждой в голосе. Человек в сером слащаво улыбнулся. – Конечно, а почему бы и нет? Но сначала я хотел бы познакомить вас с двумя моими «большими» друзьями! Тут дверь театра открылась, и появились два могучих и весьма непривлекательных типа. При виде их я поняла, что дело принимает плохой оборот. – Звали нас, начальник? – спросил один из типов. – Нам сегодня крупно повезло, Джек. У нас появились певица, будущий костюмер и новый Паганини… Как дела с декорациями? Разобрали? Может, хотите немного размять мускулы? – посмеялся человек в сером. Казалось, эти двое только того и ждали: они закатали рукава, обнажив толстые, как морские канаты, предплечья, и хотели было схватить нас. – Минутку… – проговорил Шерлок, решительно встав между мною и ими. – Думаю, здесь какое-то недоразумение, мистер… – Коллинз, – охотно отозвался человек, поправив круглые очки на маленьких глазках, словно только и ожидал, чтобы его узнали. – Коллинз? – вмешался Люпен, подпрыгнув, и тут я серьёзно встревожилась, уж не тронулся ли он умом. – Вы в самом деле Уилки Коллинз… Уилки Коллинз… Писатель? Человек с удивлением обернулся к нему. – Ну да, писатель, журналист и драматург, – уточнил он. – А также секретарь и друг Чарльза Диккенса. – Чарльз Диккенс! – теперь уже воскликнула я. – Какой чудесный писатель! Уилки Коллинз скривился. – Мне жаль огорчать вас, мисс, но он, знаете ли, умер три месяца тому назад. – Ох… Примите соболезнования… – проговорила я. – Англия потеряла одного из лучших своих писателей, – вздохнул Уилки Коллинз. – А я читал ваш «Лунный камень», мистер… – продолжал Люпен. – Просто восхитительный роман. – Ты в самом деле так считаешь, мальчик? – обрадовался человек в сером и жестом остановил великанов. – Ну конечно! – уверенно заявил Люпен. И посмотрел на меня. – Ирэн, помнишь, я рассказывал тебе об этой книге? Я открыла рот за секунду до того, как сообразила, в какую игру мы играем. – Ну как же, конечно! – спохватилась я. – Ты же проглотил эту книгу за один день! Человек поправил очки на носу. – За один день? – переспросил он, явно довольный. – Даже без перерыва на обед, сэр, – и добавил почти шёпотом: – Не то что Диккенса… Откровенно говоря, сэр, его романы ужасно скучны. Человек, по имени Уилки Коллинз растерянно посмотрел нас. – Ах… – вздохнул он. – Так что, отправить его подальше, начальник? – спросил верзила по имени Джек. – Нет, нет… – пробормотал Уилки Коллинз, подняв руки. – Не тот случай… Эти ребята… Люпен продолжал: – Может, дадите мне автограф? Писатель ощупал жилет в поисках карандаша, а потом поискал что-то в кармане своего серого пиджака. – Ну конечно! Мне казалось, у меня был с собой экземпляр… но куда… куда же я его дел? – Мистер Коллинз… – продолжал Арсен Люпен, беря его за руку. – Автограф отложим на потом. Сейчас для меня было бы невероятной честью вместе с вами осмотреть театр. И не говорите! Вы же готовите… новый спектакль? Писатель в волнении замахал руками. – Да, что-то вроде, возможно, даже вместе с маэстро Барцини… У нас тут появилась идея использовать один мой старый, ещё не опубликованный рассказ… – Неопубликованный? Неопубликованный Уилки Коллинз? Больше ничего и не требовалось. Растаяв от лестных восклицаний Арсена, писатель повёл нас на сцену Королевского оперного театра.
Наша первая экскурсия всё же не прошла гладко. Кроме рабочих, разбиравших декорации, и машинистов сцены, в театре находилось несколько агентов Скотланд-Ярда, из-за них нам и не удалось спокойно осмотреть театр. Мы покинули его, лишь бегло осмотрев сцену и оркестровую яму и потеряв из виду сначала Уилки Коллинза, а потом и Шерлока Холмса. Уилки, позабыв о нас, завёл разговор с маэстро Барцини в каком-то закутке. А Шерлок просто исчез. Секунду назад он стоял позади меня, а в следующее мгновение пропал! Нас выпроводил из театра один из полицейских, которым поручили опрашивать театральную труппу по поводу событий последних дней, и наши протесты не помогли. К тому же из-за отсутствия Шерлока мы особенно не возражали и спокойно вышли на улицу со служебного входа. Присели на скамейку поблизости и стали решать, что делать. Вообще-то особого выбора у нас не было. – Подождём его… – предложила я. – Если Шерлок остался там, то рано или поздно найдёт способ выйти оттуда. – Или даст арестовать себя… – проговорил Люпен в полной растерянности. Я вообще заметила, что он всегда чуть терялся, когда мы оставались одни. Мы поговорили ещё немного, надеясь, что наш третий друг найдёт способ выбраться из Оперного театра, но наступило обеденное время, и мне следовало вернуться в гостиницу. – Могу я спросить тебя кое о чём, Арсен? – сказала я, прежде чем попрощаться с ним. – Конечно. – Этого писателя, который провёл нас в театр, этого Коллинза ты в самом деле знаешь? Мой друг рассмеялся, и тут я узнала настоящего Люпена. Он достал из кармана небольшую книжку в тёмной обложке, на которой значилось: «Уилки Коллинз. Лунный камень». – Это я вытащил у него из пиджака, когда мы окружили его… – объяснил он. – А когда он назвал себя, то сразу всё понял – это писатель, который всегда носит с собой свою книгу, чтобы дарить друзьям и знакомым. Так и оказалось. Я с восхищением посмотрела на Люпена и подумала, неужели мои друзья никогда не перестанут удивлять меня своей отвагой. А взглянув на фасад великого театра, задумалась, за каким из этих окон прячется сейчас Шерлок Холмс. – Что он там делает, как ты думаешь? – спросила я Люпена.
Глава 19. Во мраке закулисья
Я уже знала по опыту, что ожидание похоже на совершенно нестерпимое замедление времени: секунды превращаются в минуты, минуты в часы и так далее. В тот день я получила тому ещё одно подтверждение. Я знала Шерлока и понимала, что раз он остался в театре, значит, что-то задумал. И сгорала от нетерпения узнать, что же именно. Я то и дело смотрела на циферблаты всех часов, какие только попадались на глаза. Тысячу раз перечитала папину телеграмму, в которой он сообщал, что они с мамой из-за шторма застряли в Кале и прибудут в Лондон, как только улучшится погода в заливе Ла-Манш. Я попыталась отвлечься, листая свой лондонский путеводитель, потом поболтала с Горацием, но приглушённая и сонная обстановка гостиницы «Клариджиз» очень быстро наскучила мне. Поэтому я попрощалась с мистером Нельсоном и на этот раз сказала ему правду: иду прогуляться. А что потом в результате прогулки окажусь в кафе «Шеклтон»… Эту мелкую деталь я опустила. В кафе не было следов Шерлока и Люпена, и мне пришлось ещё какое-то время коротать в обществе чашки шоколада. На этот раз, по счастью, ожидание оказалось недолгим. И когда я увидела моих друзей, входивших в кафе, то сразу поняла по их горящим глазам, что есть интересные новости. И не ошиблась. Друзья подошли ко мне, и Шерлок положил возле моей, уже пустой, чашки старый бронзовый ключ. – Раз уж ты в Лондоне в качестве туристки, не хочешь ли посетить Королевский оперный театр? – Что за вопрос? – с волнением ответила я. – Идём немедленно!
Отправиться туда немедленно не получилось. Пока Шерлок прятался в театре, он не только завладел ключом от служебного входа, но и разузнал немало интересно, послушав разговоры музыкантов. Оказалось, ровно в пять оркестранты покинут театр, и там никого не останется. Поэтому до пяти часов мы сидели в кафе, наслаждаясь горячим шоколадом и строя разные предположения относительно нашего расследования. Когда пробило пять часов, мы вышли, наконец, из кафе, сели в кэб и отправились в «Гарден». Приехав туда, увидели, как из театра уходят последние оркестранты. Когда ушли и они, мы быстро направились к служебному входу, прячась в густом тумане, который опять начал окутывать город. Пока Шерлок открывал дверь, мы с Люпеном оставались на страже. Через несколько секунд дверь служебного входа закрылась за нами, и мы оказались почти в полной темноте. – Пошли! Мне кажется, я знаю, где находится костюмерная, – шепнул Шерлок. – Сюда! В полумраке нас окружали таинственные, причудливые декорации, частично разобранные, частично висящие на канатах и блоках и уходящие куда-то под не видимый в темноте потолок. Мне показалось, будто я иду по какому-то кладбищу, сделанному из живописных полотен, папье-маше и деревянных трафаретов. Пол поскрипывал при каждом шаге, издавая негромкий, но тревожный звук. Шерлок привёл нас к металлической, крутой и очень узкой лесенке, уходившей куда-то вниз. Спустившись по ней, мы оказались в коридоре чуть пошире, и Шерлок уверенно проследовал дальше, пригибаясь, чтобы не удариться о низкий сводчатый потолок. Коридор был завален разными сценическими принадлежностями, зеркалами, манекенами, драпировками, так что двигаться по нему, к тому же почти в полной темноте, оказалось довольно трудно. Слабого света в начале и в конце коридора едва хватало, чтобы понять, где мы находимся. Казалось, мы попали в трюм огромного судна. В какой-то момент коридор разветвился – прямо он вёл к гримёрным артистов, а влево – к лестнице на подземный этаж. Шерлок показал, что нам нужно именно туда, и я сглотнула, стараясь успокоиться, дышать становилось всё труднее. И только мы стали спускаться по второй лестнице, как услышали голоса. – Тсс! – шепнул Шерлок, жестом останавливая нас. Мы хотели понять, откуда доносится звук – из гримёрных или снизу, но безуспешно. Мы поспешно вернулись к развилке коридора, спрятались в темноте и прислушались. Женский и мужской голоса доносились с лестницы. – Это Коллинз? – шёпотом спросила я Шерлока. – Не думаю, – ответил он. – У него же акцент… – Итальянский, – уверенно заявил Люпен. Он не ошибся. И тут же мы отчётливо услышали, как женский голос произнёс слово «маэстро». Я посмотрела на друзей. Как оказалось потом, это был сам маэстро Джузеппе Барцини. Но сначала, когда я выглянула из-за угла и увидела масляную лампу, которая медленно плыла над ступеньками, а потом и руку, державшую лампу высоко над головой, мне показалось, будто вижу мертвеца, встающего из могилы. Шерлок, напротив, обернулся и с горящими во тьме глазами посмотрел в обратную сторону – в коридор за нашей спиной. – Ты что-нибудь слышала? – спросил он. Но ни я, ни Люпен не могли оторвать глаз от двух фигур, которые поднялись из подземелья. – …как теперь отрицать это, моя дорогая… – произнёс маэстро Барцини, тень которого, падавшая на стену, казалась огромной. – Нет смысла отрицать, что все мы очень обеспокоены. Поэтому я и спрашиваю, не известно ли вам, самой близкой подруге Офелии, что-нибудь ещё, кроме того, что сообщает всем Скотланд-Ярд… Женщина, шедшая следом за ним, ответила: – Нет, маэстро, как я уже сказала, больше ничего не слышно. Ни о том, как она себя чувствует, ни о том, куда её отвезли. – Всё это просто ужасно, – вздохнул маэстро. – Ужасно и горестно. Масляная лампа заколыхалась. – Я работал с Офелией почти двадцать лет, и меня просто убивает, что полиция этого города обращается со мной как с самым последним из любопытных и что я вынужден, словно какой-то незнакомец, вымаливать у неё крохи сведений о моей бедной воспитаннице! По-вашему, это справедливо, моя дорогая? – Нет, маэстро, – согласилась женщина. – Конечно, нет. Более того, скажу вам, что после случившегося Скотланд-Ярд должен был бы защитить и вас! – Вы очень добры, моя дорогая… Но это не имеет значения, – усмехнулся музыкант. – Увидеть Офелию, узнать, что с ней всё в порядке… это единственное, чего я хочу сейчас, – проговорил маэстро Барцини, продолжая подниматься. До того места у развилки коридора, где находились мы, им оставалось всего несколько шагов. Решив спрятаться, мы отошли на несколько метров в темноту, надеясь что они направятся в сторону гримёрных. – Вот увидите, всё будет очень хорошо, маэстро. Всё будет хорошо, – печально произнесла женщина. – Хотелось бы верить вам, моя дорогая! – В такие минуты нужно быть мужественным, маэстро. Они остановились у развилки коридора, где под потолком висела лампа. – Пообещайте, что, если услышите что-нибудь об Офелии, то предупредите меня! – попросил маэстро Барцини. – Вы первый об этом узнаете, – заверила женщина, провожая его к гримёрной. Я облегчённо вздохнула. Шерлок потянул меня за юбку и жестом велел следовать за ним. Затем мы на четвереньках пробрались в конец коридора, который вёл в подземелье, и спрятались там, затаившись в темноте и прислушиваясь. Но сюда разговор доносился неразборчиво. Потом послышались шаги, и мы снова, теперь уже совсем близко, услышали женский голос. – До свиданья, маэстро, и прошу вас, не надо так волноваться, – сказала она и стала удаляться по коридору, по которому мы пришли. – Спустимся? – предложил Люпен, когда шаги женщины затихли. – Темно только здесь, до лестницы, – объяснил Шерлок. – А дальше, мне помнится, есть газовое освещение. Но лучше подождать ещё немного, пока Барцини не выйдет из гримёрной. И тут внезапно раздался громкий звон разбитого стекла. Мы, как пружины, вскочили на ноги. И услышали крик. Я сразу же вспомнила, что сказала Барцини женщина: «Скотланд-Ярд должен был бы защитить и вас…» – Не может быть! Теперь и он… – Я с трудом сдержала свой возглас. Шерлок и Люпен переглянулись. – Ты слышал что-нибудь? – Нет. Но может быть, нападающий где-то прятался. Это слово – нападающий – будто ударило меня прямо в сердце. Я зажмурилась и представила мрачную фигуру, которую мы видели в Бетнел-Грин, – дьявола, испанца… Представила, как он прячется в тёмном лабиринте кулис, среди страшных декораций оперы, как спускается в гримёрную маэстро, чтобы тоже убить, после того как убил его секретаря и попытался убить Офелию Меридью. При мысли об этом я обмерла. Люпен рванулся было к гримёрной. – Стой! Подожди! – прошептал Шерлок и удержал его за руку. Люпен едва успел снова скрыться в темноте, как дверь гримёрной Барцини открылась. Мы стояли в темноте, затаив дыхание. Барцини вышел один. Пошатываясь и тихо ругаясь, прошёл к сцене мимо нашего укрытия. Я успела заметить, что рука его перевязана тряпкой. Красной от крови. – Пойдёмте, поможем ему, – предложила я, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. – А потом убежим отсюда! – Успокойся, Ирэн, – ответил Люпен, ласково приобняв меня. – Похоже, больше тут никого нет. – Это верно, – подтвердил Шерлок. – Внизу всё тихо.
Мальчики выглянули из коридора и, крадучись, двинулись вперёд, увлекая за собой и меня. Я была против такого решения, но у меня не хватило сил возразить. Я смотрела на всё это, разинув от страха рот, и сердце моё так колотилось, что, казалось, сейчас обрушатся своды коридора.
Дата добавления: 2015-05-08; Просмотров: 419; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |