Конец ознакомительного фрагмента. 5 страница. – А сбежать отсюда невозможно

– А сбежать отсюда невозможно. Стены тридцать футов, башня – все пятьдесят, да еще прибавь сюда высоту скалы, на которой она стоит.

– Господь с тобой, Жак! Я не умею не только колдовать, но также летать и проходить через стены. Я намерен уйти отсюда, и уйти через ворота, если ты со мной…

Молодой офицер поглядел на меня долгим, испытывающим взглядом.

– Гражданин Арно, если ты не шутишь, если ты и впрямь сделаешь это, то отныне и навек…

– Вот и отлично. Тогда ответь, экипаж «Стрижа» в крепости?

– Да, в матросских бараках.

– Ты можешь передать им, чтобы сегодня вечером они были готовы выполнить любой твой приказ, не задавая лишних вопросов и ничему не удивляясь?

– Попробую, Виктор. Матросов заставляют выносить баки с нечистотами из офицерских камер…

– Передай, это очень важно. И да сопутствует нам удача. – Я выставил вперед кулак, будто держа в нем стакан грога, и мой собрат по несчастью, уловив смысл жеста, ответил на него тем же.

* * *

Щеголеватый лейтенант постучал в дверь комнаты мисс Рид и, дождавшись ответа, толкнул ее.

– Софи, я так рад, что вы ответили на зов моей души! Я так ждал этой встречи. Вы самая прелестная девушка, которую я когда‑либо видел. Софи, поверьте, я не какой‑нибудь там вертопрах, я честный и благородный человек, я сквайр. Если вы скажете мне «да»… – Он страстно вцепился в плечи хрупкой девушки.

– Да! – раздался за дверью голос Лиса. – Софа! Я шо‑то не понял, где мои чистые носки? – Лис распахнул дверь и замер на пороге, дико вращая глазами. – Я опять как‑то не понял, шо делает этот грязный хмырь в покоях моей любимой маленькой сестрички?!

– Сэр, я все объясню!

– Святому Петру ты все объяснишь, если он тебе предварительно челюсть обратно приделает!

– Но, сэр!

Левый кулак Лиса врезался в печень лейтенанта, точно штурмовой таран в крепостные ворота, и офицер уселся мимо стула, хватая воздух ртом и глядя на мир бессмысленным взглядом.

– Поговори у меня тут! Софи, девочка моя, прошу тебя, сходи‑ка покайся достопочтенному аббату в своих грехах. И мне очередь займи, я сейчас разберусь с этим коварным насильником, позорящим высокое звание лейтенанта военно‑морских сил, и тоже приду каяться.

Софи Рид слегка присела в поклоне и, потупив взгляд, покинула комнату.

– Как говорится, – подытожил Лис, доставая из кармана тонкий, сплетенный из конского волоса шнур, – жизнь полна импровизаций. – Он привычным жестом свил петлю, накинул ее на шею офицера, затем рывком поднял его за шиворот и бросил на постель. – Ты ж сюда хотел? Ни в чем себе не отказывай, только одежку скинь, а то неудобно как‑то – в койке и в сапогах. И давай без глупостей, а то следственная комиссия будет долго выяснять, почему молодой, подававший надежды сквайр решил вдруг повеситься в покоях одной милой девушки.

Проделав требуемое, лейтенант попробовал было рвануться в сторону, но получил от Сергея тяжелую затрещину и дальше старался не дергаться. Тем более, что попытки разорвать горлом волосяной шнур не доставляли ему приятности. Спустя пару минут все было закончено. Лейтенант лежал на боку с закрытыми глазами и дышал через раз, поза его была не слишком естественна, и попытки шевельнуть ногами все туже затягивали петлю. Но Лис и не требовал у противника шевелить ногами, он стоял над ним и вещал тоном заправского оратора:

– Военная стезя, она такая: бывают победы, а бывает и «ну его на фиг!». И вот этот «на фиг» надо встречать с достоинством. И запомни, эсквайр, если ты будешь дергаться, останешься без достоинства. Все, почтеннейший, не буду мешать. Подумай о вышнем, о пользе целибата, а я пойду каяться, ибо шо‑то я загрузил душу грехами по самое не балуйся. А сколько мне их сегодня еще предстоит совершить! Прощавай, дружаня.

* * *

Путь от комнаты мисс Рид в часовню, возле которой находилось жилье, выделенное местным капелланом заезжему аббату, был недолог. Замок Брай никто бы не назвал полноценной военно‑морской базой, но, когда он строился, никто и подумать не мог, что здесь станут содержать сотни военнопленных и в придачу – какой‑никакой гарнизон!

Обнаруженных на кораблях соотечественников англичане помещали в комнатах замковой прислуги. Апартаменты коменданта на третьем этаже господского дома были, по сути, единственным приличным помещением. Сегодня, по случаю приезда лорда Габерлина, комендант покинул замок и отправился гостить к одному из городских олдерменов[23], уступив свои покои высокому гостю.

Все это Лис выяснил, пока развлекал беседой увязываемого лейтенанта, прежде чем заткнуть ему кляпом рот. Теперь Сергей стучался в дверь небольшого флигеля, спеша придать лицу своему вид столь благостный, что даже чудотворная икона могла бы перестать рыдать кровавыми слезами и улыбнуться от умиления.

– Падре, я вас не потревожу?

– Входите, сын мой, – раздался приглушенный ответ. Сергей не заставил себя уговаривать.

Мисс Рид сидела за столом, святой отец стоял у распятия, повернувшись спиной к двери, и, перебирая четки, шептал под нос молитвы.

– Падре, я бешено извиняюсь, шо отвлекаю от беседы со Всевышним. Поболтать с ним вы всегда успеете, а у меня дела, не терпящие отлагательств.

– Стыдитесь! – раздалось из‑под капюшона.

– Да, как‑нибудь, при случае, обязательно! Я ж только хотел узнать, ваше преподобие, вас не одолевает внезапное желание в очередной раз сменить амплуа?

– Да как только язык у вас повернулся!..

– Меньше пафоса! Язык у всех поворачивается силой надлежащих мышц и должных сигналов мозга. Вернемся к вашей особе. За столь краткое знакомство я уже знаю о трех ролях: художник ван Хеллен, кораблестроитель Рид, вот теперь – аббат. Поверьте, я готов рукоплескать, но у меня нет времени, и у вас, замечу, тоже.

Капюшон откинулся, Роберт Рид выплюнул пару кусков ваты, раздувавших его щеки и менявших голос, стянул парик с тонзурой и бросил его на стол. Все это время Лис молча следил за действиями знакомца.

– И давно вы меня раскусили? – после недолгой паузы спросил Рид.

– Заподозрил еще на берегу, практически в момент знакомства, а потом, когда любящий брат опоздал к отплытию, все стало очевидно.

– Видишь, Софи, – Роберт повернулся к сестре, – а ты говорила, отлично придумано.

– Да вы так не расстраивайтесь, – утешил их Сергей, – соврите мне, что хотели проверить чувства моего друга, но розыгрыш не удался, а я сделаю вид, что поверил, мне не жалко.

– Чего вы хотите? – вздохнул Роберт.

– Во, деловое начало! Трубу, саблю и щенка бульдога. Впрочем, нет, сабля у меня уже есть. А пока, Роберт, или Якоб, или как вас там, давайте внесем ясность здесь, так сказать, на берегу. Если вы желаете заманить нас с другом в западню, то вам это не удастся. Но при этом «не удастся» пострадают люди. И, шо печально, этими людьми будете вы. Простите, мисс, не хотел огорчать, но такова правда. Если вы хотите выбраться из здешнего клоповника, то мы с Вальтаре готовы помочь.

– Он же заперт в камере!

– Ну да, человек решил отдохнуть перед ночным побегом. Озаботился, чтобы зря не беспокоили. А шо, по‑вашему, он должен носиться по двору, как в попу раненый джейран, разыскивая место для подкопа? Конец восемнадцатого века на дворе – эпоха Просвещения, кто сейчас так делает?!

– Я слушаю вас, Рейнар.

– Честно сказать, я бы сначала хотел услышать пару слов от вас. Что вы делали в Митаве, зачем шпионили за Конде, для кого шпионили и еще, лично от меня: шо это за стремительный подрыв с места? Только, пожалуйста, у нас не так много времени, поэтому, как в суде: правду, только правду и ничего, кроме правды. А то ведь мы с Вальтаре можем уйти и без вас, а вот когда освободят хозяина этих вещей, – Лис указал на связанный в узел лейтенантский мундир, – у крошки Софи могут начаться грандиозные неприятности.

– Хорошо, – недавний аббат мрачно сдвинул брови. – Меня зовут Арман де Морней, мы с сестрой уроженцы Луизианы.

– Ну да, это я знаю, – кивнул Лис. – Ты спьяну как‑то проболтался барону, что по красоте Софи нет равных в Новом Орлеане.

– Черт! – выругался кораблестроитель в сутане.

– Да ты так не богохульствуй! Я ж все равно в совпадения не верю. После исчезновения художника и случайного знакомства с вами, мисс Рид, отмотав воспоминания о нашем столкновении на крыльце, я четко увидел, так сказать, внутренним взором, что, выскочив на улицу, действительно не обнаружил мальчика, как того ожидал. Зато буквально через мгновение из ворот собора вышла девочка с корзинкой. Неслабая идея – использовать храмовые исповедальни вместо кабинок для переодевания! И то сказать, спрятал юбку под рубахой – получился бутуз, вытащил юбку – хрупкая девушка. Так что прокол досадный, но, к счастью, не единственный.

– Вы очень наблюдательны, – тихо проговорила Софи. – Честно говоря, мы вас недооценили.

– Это бывает. Но, как говорил адвокат Пьер Патлен, «вернемся к нашим баранам». На кого вы работаете? И для чего шпионили за Конде?

– Я не могу назвать вам имя, но это очень влиятельный человек, и он ставит перед собой высокую и священную цель – возвращение на французский трон истинного короля. Не графа Прованского, не графа Артуа, а сына несчастного короля Людовика.

– О как интересно! – хмыкнул Лис. – Так его же вроде того… отправили к батюшке с матушкой.

– Он жив, – покачала головой мисс Рид. – Поверьте, мы сейчас связаны определенными обязательствами, но желали бы непременно представить вас ему. Ибо, насколько брат понял из задания, полученного вашим другом, во многом наши цели совпадают. Так что можете не опасаться, мы не агенты Директории. Более того, человек, о котором мы говорим, обеспечит вам покровительство и надежную защиту.

– Ты слышал, Капитан?

– Естественно, слышал.

– А теперь, месье, – усаживаясь рядом с Софи, вновь заговорил Арман де Морней, – скажите: на берегах Сакраменто действительно есть золото или это была только уловка?

– Я честный человек! – возмутился Лис. – И если я шо‑то говорю, значит, шо‑то при этом думаю. А теперь за дело. Вот вам костюм, и щас мы тут набросаем на белый лист пару слов для новой роли.

Глава 6

Трудные задачи выполняем немедленно, невыполнимые – чуть погодя.

Генерал Василий Маргелов

Лис отошел на пару шагов и оценивающим взглядом смерил представшего его взору новоявленного лейтенанта королевских военно‑морских сил.

– А ничего так. Одежка тесновата малеха, но, уж извини, выбора не было. И то сказать, лейтенант не адмирал, откуда ему взять денег на мундир по мерке?

– Но как я туда войду? – спросил Арман де Морней.

– Обычно, друг мой, английские офицеры перемещаются ногами вниз, но если вас пробьет на оригинальность…

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Драгоценный мой лейтенант, все очень просто. Здесь, в Брае, не так много офицеров. Все друг друга знают. Представитель короля Георга тоже приезжает со свитой, где все известны друг другу. Но первые со вторыми обычно незнакомы. Поэтому, увидев спокойно и уверенно шествующего лейтенанта, прекрасно изъясняющегося на английском, первые сочтут его офицером свиты, а вторые – здешней боевой скотинкой. А поскольку вы, святой папаша, столь предусмотрительно скрывали под капюшоном светлый лик, то шанс, что вас узнают в фэйс лица… Скорее остров тронется с места и своим ходом поплывет во Францию.

Лис приложил руку к груди, включая закрытую связь.

– Капитан, дело за мелочью. Ну то есть, теперь нужно ключевое слово. Шо будет тереть по ушам лейтенант Рид такого, шоб его посреди ночи пустили к утомленному милорду?

Вызов Лиса отвлек меня от долгих сосредоточенных воспоминаний. В кои‑то веки я с благодарностью вспомнил своего дядю‑епископа, который разговоры на любую тему сводил к перечислению степеней родства английских аристократических фамилий. Особенно его увлекали их связи с нашим родом, и я был приговорен выслушивать многочасовые занудные лекции о скандалах и судебных разбирательствах в нашем хранимом Богом королевстве. Каким‑то чудом он помнил все подробности семейных дрязг британской аристократии, начиная примерно с Войны Роз. А что касалось рода Камдейлов, так и вовсе от Кнуда Великого[24].

К своему удивлению и немалой радости, мне удалось извлечь из недр памяти кое‑какие замшелые сплетни относительно рода Габерлинов. Даже не пришлось взывать к помощи Базы.

– Так, Лис, слушай и запоминай. Джозеф Уилки лорд Габерлин женат на Элизабет Леверидж, второй дочери Генри Коснея, второго виконта Левериджа.

– Капитан, ты шо, издеваешься?

– Еще даже не начал. Он взял ее в жены из‑за состояния отца, но этот пожилой джентльмен по сей день жив, совершенно не считаясь с тем, что леди Элизабет и в день бракосочетания была не молода и уже не хороша собой. И сейчас, после двадцати одного года брака, известна в округе сварливым и скандальным нравом.

– О, так мы, выходит, сделаем товарищу милорду тем большее одолжение, чем дальше мы его увезем?

– Об одолжениях потом. Так вот, эта леди Элизабет рядом со своим отцом просто нежный и кроткий агнец, тот вообще какой‑то воинственный человеконенавистник. И это в свои восемьдесят три года! Мерзкий, желчный старикан. Но у него есть одна слабость, вернее, была.

– Ну, если была, то нам‑то шо за дело?

– Погоди, именно это «была» играет нам на руку. Зовут слабость Томас Барнвил. Может, уже и звали, ни у кого нет точных сведений о нем.

– Старый хрен выступает по мальчикам?

– Старый хрен, будучи молодым, выступал по девочкам, и одна из них родила ему сына Генри. Расчувствовавшись, виконт подарил ей манор [25] Барнвил‑Холл. В свою очередь, у его сына родился собственный, как две капли воды похожий на деда в юности. И так уж получилось, что этот мистер Барнвилл, коего виконт официально признал своим внуком, исчез в неизвестном направлении пять лет назад. Может, убит, может, уплыл заморе, а может, был отправлен с тайной миссией в Россию. Томас долгое время крутился рядом с принцем Георгом, так что вполне мог стать тайным агентом. Положение среди родни у него шаткое, денег, как обычно, не хватало, но леди Элизабет всегда отличала его среди прочих охотников на батюшкино наследство.

– Серьезное наследство?

– Что‑то около двух миллионов фунтов стерлингов.

– Ого!

– Да. После смерти виконта Левериджа случилась жуткая грызня, в результате дело велось вплоть до двадцатых годов прошлого века.

– Кто выиграл?

– Никто, род пресекся.

– Ладно, оставим историю новому Шекспиру. Если я тебя понял, ты и будешь у нас Томас Барнвилл, возвращающийся с победой домой?

– Именно так, геройский племянник сварливой леди Элизабет. Думаю, она не обрадуется, узнав, что ее дорогой мальчик гнил в камере, в то время как несносный муж мог одним росчерком пера вернуть его семье.

– А че, складно. Щас будем учить роль с лейтенантом Ридом.

* * *

Появление незнакомого офицера, как и предсказывал Лис, не вызвало особого интереса. Раз уж он в замке, значит, проверен и перепроверен. Караульный вяло отсалютовал ружьем, пропуская лейтенанта и какого‑то дылду в штатском, видимо слугу. А вот отдыхавший возле покоев лорда Габерлина адъютант ночным гостем заинтересовался:

– Чем вызван ваш визит в столь поздний час?

Но Арман де Морней при желании умел быть чрезвычайно убедительным:

– Здесь есть одно секретное дельце, сэр.

– Какое дельце, сэр?

– Секретное, сэр. У нас в крепости содержится некий французский офицер, который утверждает, что он англичанин, состоящий на тайной службе его величества. Он говорит, что его номер ноль‑ноль‑семь и он следует в Лондон после выполнения задания.

– Занятная история, сэр, но она может подождать то утра.

– Я так и сказал этому пленнику, но тот утверждает, что его настоящее имя – Томас Барнвилл и что он племянник миссис Элизабет Габерлин, урожденной Леверидж.

Адъютант скривился, будто съел устрицу, позабыв извлечь ее из раковины. Должно быть, перспектива разбудить его милость, да еще в столь поздний час, не вызывала у него энтузиазма.

– А он точно Барнвилл?

– Откуда же мне знать? – пожал плечами Рид. – Но по‑английски говорит, как настоящий лондонец, и сыплет именами, титулами и званиями, словно только вчера прибыл от двора короля Георга.

– Н‑да, история… – Адъютант с заметной неохотой поднялся с места, пытаясь сообразить, за что ему достанется больше – за грубое вмешательство в череду снов милорда или за то, что дорогой племянник леди Габерлин продолжит страдать в тюремной камере, несмотря на четкий и ясный доклад? По всему выходило, что последний вариант хуже. В первом случае гроза могла пройти мимо, сменившись радостью встречи, во втором он рисковал обзавестись некоторым количеством влиятельных и знатных врагов на всю жизнь.

– Ждите здесь, – наконец выдавил он и скрылся за дверью покоев.

– Роберт, – наклоняясь к лейтенанту, тихо произнес Лис, – ты пока жди, а я тут метнусь, типа, в сортир, а заодно выясню, что у нас на этаже с охраной.

Де Морней молча кивнул, «отпуская слугу».

Адъютанта не было минут пять, за это время из‑за двери не слышалось ни звука. Видимо, за стеной находился кабинет, а не спальня. Наконец офицер появился и предложил ночному гостю пройти.

Лорд Габерлин, невыспавшийся и недовольный, сидел в атласном шлафроке[26]поверх ночной рубашки за рабочим столом, пытаясь сфокусировать взгляд и рассмотреть пришедшего в неярком свете зажженного канделябра.

– Лейтенант Рид, милорд, – отрекомендовался де Морней.

– Да, – невпопад кивнул представитель его величества. – Джереми сказал, что вы запихнули в каземат моего родича?

– Никак нет, сэр, он сидит в офицерской камере.

– Да к черту, хоть у вас в заднице! Каков он из себя?

– Рост выше среднего, широкие плечи…

– Долговязый, как все Левериджи! – процедил Габерлин. – Ни дать ни взять, моя Бэтси… Так где его носило все эти годы?

– В России, милорд.

– Какого дьявола он туда поперся?

– Он молчит об этом. Утверждает, что обязан доложить о результатах своей миссии непосредственно принцу Георгу.

– Принцу Георгу, – пробормотал недовольный лорд. – Потом еще скажут, что я мешал ему выполнить свой долг… Ладно, черт возьми, давай волоки его сюда.

– Если ваша милость напишет распоряжение, я приведу его так быстро, как только смогу.

– Это обязательно должен сделать я?

– Приказ мог бы отдать комендант, но он сейчас в городе. Распорядитесь отослать за ним нарочного?

Лорд махнул рукой:

– Обойдемся. Где тут у него перо и бумага?

– Справа от вас, милорд.

* * *

Лейтенант Рид стукнул кулаком в железную дверь, закрывавшую проход в коридор старой башни. Дежуривший за ней капрал посмотрел в зарешеченный глазок, прорезанный в металлической толще, и сонно осведомился:

– Кто?!

– Офицер с распоряжением от лорда Габерлина. Открыть немедленно!

– О господи! – Капрал засуетился с ключами. – Одно мгновение, сейчас, сейчас.

Тяжелая дверь поддалась, и страж коридора вытянулся в струнку.

– Прошу извинить, господин лейтенант. Я думал, это Николас, который там внизу дежурит, погреться пришел. Не ожидал так поздно.

– Поздно, рано – не твое дело! Ты на военной службе. Вот предписание. Мне нужен заключенный, лейтенант Виктор Арно.

– Не извольте сомневаться, сию минуту!

– Капитан, – раздалось на канале связи, – там к тебе щас цербер приковыляет. Ты ж его без моей помощи спать уложишь?

– Что за глупые вопросы?

– Ну, мало ли? Может, в застенках охилял, колыбельные петь разучился.

– Не беспокойся.

– Ладно, утешил. Я сейчас еще одного твоего земляка притащу. И давай буди мичмана, ему предстоит стать молчаливым английским капралом.

* * *

Пленник, сопровождаемый юным капралом и видавшим виды рядовым стрелком с переносицей, в силу жизненных передряг имевшей форму латинской буквы s, проследовал мимо стражи у двери комендантского дома и, подгоняемый в спину тычками прикладов, тронулся вверх по лестнице. Шествующий впереди офицер приказал остановиться и отправился будить придремавшего адъютанта. Через несколько минут он появился на пороге: «Вводите». Конвоиры ввели арестанта в приемную лорда Габерлина и четким движением опустили ружья в положение «к ноге».

– К чему этот шум? – поморщился адъютант.

– Устав! – провозгласил лейтенант Рид, вкладывая в это волшебное слово весь опыт мировой строевой практики. – Караул – здесь, вы – со мной. – Он постучал в дверь кабинета. – По вашему приказанию, милорд.

– Да. Пусть войдет.

Лорд Габерлин уже сменил шлафрок на парадный мундир со знаком ордена Бани[27]на шее. Он сделал шаг навстречу вошедшему, распахивая объятия, да так и замер, не дойдя.

– Вы не Барнсвилл, сэр, – то ли утверждая, то ли спрашивая, проговорил королевский чиновник. – Тогда кто вы, черт возьми?!

– Это не важно. Важно, кто он. – Я выхватил из‑под рубахи абордажный пистоль. – Настоятельно рекомендую! Стреляет недалеко, но заряд большой, и пуля величиною с голубиное яйцо.

– Это изме…

– Нет, нет, все нормально. Ваши люди верны вам, мои – мне. Все по‑честному, обычная спецоперация. Если будете вести себя разумно, гарантирую вам жизнь, нет – гарантирую смерть.

– Чего вы от меня хотите? – поджал губы царедворец.

– Сделайте любезность, напишите приказ, в котором объявите куттер «Стриж» кораблем на британской военно‑морской службе и весь его экипаж – приравненным в правах и обязанностях к офицерам и матросам королевского флота. Мы уходим в море немедля.

Лорд Габерлин обмакнул перо в чернильницу и начал старательно выводить строки распоряжения.

– Что вы намерены сделать со мной?

– Если вы дадите слово джентльмена не предпринимать ничего против меня и моих людей, то, как только мы окажемся в безопасности, я предоставлю вам самому решать свою участь. Могу заверить, мне бы не хотелось проливать зря кровь.

За дверью послышался какой‑то тихий невнятный шум, а потом сдавленный всхлип.

– Что вы сделали с Джереми?!

– Прошу вас, не отвлекайтесь, ничего серьезного. Ваш адъютант проведет остаток ночи на комендантских перинах. Надеюсь, это отчасти скрасит ему факт потери мундира.

– Капитан, – услышал я голос Лиса, – давай заканчивай Тебя уже ждет переходящая капральская форма.

* * *

Признаться честно, давно я не видел столь озадаченных лиц, как у матросов куттера «Стриж», когда вдруг среди ночи стража распахнула дверь барака и сурово, но без лишней грубости потребовала выходить с вещами на построение. В первые минуты французские моряки терялись в догадках, что бы это могло значить. Увидев своего командира в мундире английского офицера, команда зароптала, готовясь оказать яростное неповиновение предателю. Это был бы наихудший вариант развития моего плана, но тут мы ничего не могли заранее предугадать.

Еще во время прогулки мичман умудрился переброситься словцом с кем‑то из матросов, но передал ли тот его слова команде? Дошел ли до недавних рыбаков и контрабандистов смысл приказа? А если дошел, соображают ли они, что именно в эту минуту настает урочный час?

Я приготовился изображать заправского капрала и восстанавливать прикладом и отборной руганью попранный наглецами порядок, однако мичман хорошо знал свое дело. Он выступил вперед и заговорил голосом звонким и гулким, точно корабельная рында[28]:

– Согласно моему сегодняшнему приказу вы вновь приступаете к службе под присягой на куттере «Стриж». Равняйсь! Смирно! Боцман, стройте команду в колонну по три! За мной, шагом марш!

Должно быть, с этой секунды до экипажа стало медленно доходить, что все идет как надо, что их предводитель, как обычно, на высоте, что английский вельможа, сопровождаемый офицерами и двумя солдатами, – это, должно быть, часть гениального замысла капитана их маленького, но боевого кораблика. Недаром командира именуют «вторым после бога». А уж если Республика установила, что бога нет…

Стая морских волков брела по пирсу. Может, им и не хватало четкости шага английских стрелков, а одежда в стиле «кто во что горазд» не напоминала алые британские мундиры, но кому в море есть дело до печатного шага и щегольской формы? Команда шла к своему кораблю, задержавшись лишь на мгновение у замковой часовни, чтобы принять в свои ряды какого‑то монашка в доминиканской сутане с нахлобученным на голову капюшоном и костяными четками в руках. Ну, монах так монах, отчего на корабле не быть своему капеллану? Выходит, бог таки есть, но и второй после него – немалая величина.

Часовой на пирсе всполошился было, увидев шествующую команду, но, заметив впереди самого лорда Габерлина с эскортом, успокоился и лихо вскинул оружие «на караул».

– Вольно! – скомандовал офицер в адъютантском мундире, протягивая часовому свернутый и пропечатанный алой сургучной печатью конверт. – Бегом к начальнику порта! Это приказ выпустить в море куттер «Стриж» и прислать сюда лоцмана! Живо‑живо!

– Экипаж на борт! Приготовиться к отплытию!

* * *

Как и обещал Жак Леблан, «Стриж» был отменно быстр. Стремительно рассекая форштевнем невысокую волну, куттер скользил все дальше от Нормандского архипелага. Рассветный ветер наполнял паруса и радостно обдувал лица. Выйдя за границу прибрежных скал, командир легкокрылого парусника отпустил лоцмана. Едва тот скрылся из виду, экипаж, не сговариваясь, принялся орать что‑то невразумительное, ликуя, наслаждаясь свободой и посылая британцам все известные проклятия. Сам мичман с отвращением скинул темно‑синий флотский китель, позаимствованный у адъютанта королевского наместника, и теперь, не обращая внимания на холод, разгуливал по палубе в батистовой сорочке и подвязанных веревкой заношенных красных панталонах на два размера больше, чем следовало. Должно быть, это старье осталось от прежнего командира и долго валялось в каком‑нибудь рундуке в единственной на суденышке каюте.

Счастье переполняло сердца, рвавшиеся на родину. Поспешить действительно стоило – восьмифунтовые пушки куттера на сей раз служили бесполезным украшением: после стоянки на острове корабль остался без единого фунта пороха и вовсе без ядер. Да и вооружение экипажа, если исключить трофейные ружья, сабли и Лисовские абордажные пистолеты, составляли лишь кулаки матросов.

Клочья рассветного тумана еще цеплялись за бушприты и реи, но всякому было ясно, что очень скоро караул придет сменять охрану в замковой башне и, обнаружив камеры запертыми, не сможет найти сослуживцев. В уме я уже видел, как бегут докладывать, ругаясь во весь голос, ошалевшие сторожа, как бросаются на поиски наместника его адъютанты… Переполох на острове случится первостатейный, и, ясное дело, на поимку «Стрижа» отправится не только фрегат, стоявший на рейде, но и все, что может двигаться. Конечно, уходя из Брая, мы попытались обмануть подозрительность моих соплеменников и поначалу шли в сторону Англии, пока очертания Сейнт‑Энн окончательно не скрылись из виду. Но кто знает, удалась ли эта уловка? Как бы то ни было, времени на этот маневр мы потеряли довольно много.

Сидя за столом в каюте, я перебирал захваченные богатства: так и не распечатанный пакет от генерала Журдана плюс свежая корреспонденция с королевской печатью от лордов адмиралтейства, ждавшая утра на столе Габерлина. Рядом сокрушался Лис, сетуя, что оставил на острове казну королевского наместника. Без этого трофея победа казалась ему неполной, а веселье – неуместным. Когда ближе к вечеру марсовый[29]закричал с мачты: «Земля!» – с моей души упал огромный груз. В этот миг в дверь каюты постучали.

– Гражданин лейтенант! – объявил один из вахтенных матросов. – Пленник требует встречи с вами.

– Приведите, – распорядился я.

Через минуту моряк вернулся, ведя за собой лорда Габерлина.

– Сэр, – с гневом заговорил наместник, сверля меня пристальным недобрым взглядом, – вы обещали, что отпустите меня, когда окажетесь в безопасности. Но вот уже берега Франции, а вы и не подумали сдержать данное слово. Это бесчестно, сэр!

– Ну что вы, милорд, – я покачал головой, – как вы могли так подумать? Я всегда держу слово. Но поймите и вы: корабль безоружен, да и будь он вооружен, встреча с фрегатом вроде «Неутомимого»[30]закончилась бы для него плачевно. Так что единственное сколько‑то безопасное место для «Стрижа» – это французский порт.

– Да, но это…

– Понимаю, к чему вы клоните. Быть свободным, но окруженным врагами – не лучшая перспектива. Потому я готов предоставить вам свободу в любой момент, хоть сию минуту.

– Как вы себе это представляете?!

– Я берусь уговорить месье Леблана уступить вам шлюпку. В ней есть бочонок с водой. Простите уж, со съестными припасами на корабле плохо, но что найдем – все ваше. Вы получите весла, компас…

Дата добавления: 2015-05-08