Признаки жизни 4 страница. Кот настороженно повел носом в воздухе

Кот настороженно повел носом в воздухе.

— Группа хорошо вооруженных людей появилась ниоткуда, перестреляла караван, при этом не зацепив своего внедренного человека. И точно так же испарилась. Заметь, Маркус, испарилась с награбленным хабаром, который просто так воякам не продашь — как мы уже установили, военным этот налет был невыгоден в той форме, в которой он произошел. Значит, они здесь вообще не при делах. Поэтому я повторяю: кому это выгодно?

Помахав хвостом, Маркус принялся копать лапой землю. Его намерения были вполне понятны.

Шептун поднялся чуть повыше на холм, огляделся. Здесь определенно все следы заканчивались. Любой, кто побывал бы этим утром на тропе, неизбежно оставил бы отпечатки на свежей, выглядевшей непримятой траве. Будь вертолет, его бы заметил Опер.

— В Зоне работает неизвестная нам вооруженная сила, могущественная и таинственная, — подвел итог Шептун, чувствуя неуместный подъем настроения. — Она оснащена тактическим снаряжением, приучена к грамотной засаде, штурму и вооруженным столкновениям. Эта сила мощнее, чем «Набат», способна обходиться без поддержки Коалиции, имеет неявные источники снабжения, может внедрять шпионов туда, куда их сроду не пропускали, и о ней ровным счетом никто не слышал. Знаешь что, Маркус? Мне кажется, расследование можно заканчивать. Такая организация нам просто-напросто не по зубам.

Сталкер отхлебнул из фляги и снова завинтил крышку.

— Пора возвращаться домой и делать честный отчет, — решил он. — Чувство у меня, что «Лезвия» себя еще проявят. Скорее всего нападут на базу клана. Так что наша задача — подготовиться к угрозе. Грач все расскажет на вечернем костре. Надо попасть в Коготь к его окончанию. Рассказать все, что выяснили здесь. Пусть даже наш рассказ окажется весьма коротким.

Завидев, что Шептун уходит прочь, Маркус без возражений пошел следом, то и дело на что-то оглядываясь. Ему не нравились окружающие запахи.

— Автомат потеряли, — сплюнул сталкер. — Грач не обрадуется. Но хоть сохранили ключ. Кстати, надо будет все же насесть на шефа, чтобы объяснил, где к этому ключу спрятан замок. Не объяснит — пусть забирает обратно и отдает другому, если хочет. Я в таких условиях работать не могу. Слишком мало нужных данных и чересчур много ненужных.

Шептун продолжал продвигаться по Зоне, чередуя стандартные действия — осторожную ходьбу и долгие паузы, в которые изучался дальнейший путь. Он старался не допускать монотонности в действиях, игнорируя усталость. Какая-то часть его сущности продолжала обдумывать необычное задание, данное ему начальником «Набата», и плоды самовнушения не заставили себя долго ждать. Не прошло и получаса, как сталкер уже сам не мог понять, как это он согласился искать ветра в поле. С досадой Шептун пришел к выводу, что он почти всегда отправлялся на промысел, не имея перед собой четкой цели, просто чтобы поизучать чего-нибудь или кого-нибудь. Видимо, из-за этой черты характера Грач и отправил его за Самопалом.

— Лоханулись мы с тобой, котлета, — изрек Шептун. — Ствол прогавкали. Или промяукали? Как правильно?

Маркус предпочел промолчать. Запрыгнув на ствол поваленной сосны, он оглянулся на хозяина.

— Что-то не так? Или время ужина? Отвернув край рукава, Шептун взглянул на часы. Действительно, пора кормить товарища.

— Ладно, давай посидим, — согласился сталкер. — Только недолго, хорошо? На базе у костра тебе консерву дам.

Сняв рюкзак, Шептун достал пакетик с порцией кошачьих зерен, разорвал его и высыпал перед Маркусом, который набросился на еду с обыкновенной для такого дела энергией. Сталкеру очень хотелось посидеть хоть пять минут, но, вспомнив Гиббона, он отказался от этой идеи. Просто продолжал стоять, глядя во все стороны.

День сегодня не задался, думал Шептун. Буквально с утра сплошные разочарования. Вроде бы и жив остался, а все равно. Бывало ведь и хуже — приходилось ползти на базу с переломанными ребрами и вывихнутым коленом, сидеть двое суток в чьей-то тошнотворно пахнущей норе, целый час спорить с военным патрулем, доказывая свою полезность в сталкерстве, — когда эти патрули еще существовали. Но именно сегодня у него было чувство, что день словно отнял от его опыта солидный кусок, и компенсировать недостачу придется довольно долго…

Сильный удар в голову сталкера, полученный неизвестно откуда летящим камнем, прервал ход его мысли.

Глава 6. Переломный момент

Когда Шептун пришел в себя, было уже темно. С первого же момента сталкер вспомнил, где он находится и что случилось. Он продолжал лежать, пытаясь собрать об окружающем мире максимум сведений, напрягая зрение и слух. Затем медленно пошевелился.

Он был один, не считая Маркуса, обеспокоенно тыкающего носом в его живот.

Голова почти не болела. Просто чувствовалась с некой новой точки зрения, когда ею приходилось шевелить. Удар пришелся чуть выше и дальше правого уха, о чем Шептун узнал, ощупав место как следует. Он удовлетворенно понял, что могло быть гораздо хуже.

Пропали все важные вещи — рюкзак, плащ, содержимое карманов. Шептуну оставили только то, в чем он ходил в пределах родной базы, — штаны со свитером да ботинки. По-видимому, грабитель сильно спешил, раз не захватил обувь, которую всегда можно выменять любому бродяге, особенно с таким же размером ноги. Похлопав себя по карманам, сталкер не нашел ничего, кроме ключа.

Вытащив ключ, Шептун долго смотрел на него, как будто он мог рассказать о нападении. При свете восходящего месяца кусочек металла издавал тусклый блеск.

Спрятав его обратно, сталкер поднялся и покачал головой. Перевязать бы надо, да нечем. И под шапку приспособить тоже нечего. Местным листьям Шептун не доверял. Остается лишь ждать, пока не появится запекшаяся корка. Но сначала промыть бы надо, а до этого найти воду, и желательно чистую.

— Куда ни плюнь, сплошная рекурсия, — сказал Шептун. — Одно действие влечет за собой другое, выполнить которое надо перед первым. Покуда не упрешься в вопрос «зачем я пришел в это место». Но на этом цепочка не заканчивается. Правда ведь, четырехлапый?

Кот тихо мяукнул. Шептун взял его на руки, и его сердце ухнуло вниз, как только он заметил окровавленный мех.

— Малыш, ты что, ранен? — испугался сталкер, аккуратно осматривая кота. — Покажи, где болит?

Маркус замурлыкал, положив голову Шептуну на локоть.

— Это моя собственная кровь, — догадался Шептун, не найдя на пушистом питомце никаких ранений. — Ты согревал мне голову, пока я лежал в отрубе? Спасибо, тигренок.

Только метров через пятьдесят сталкер понял, что просто идет без какой-либо цели, согласно привычке постоянно двигаться. Прислонившись к дереву, Шептун бессильно закрыл глаза.

Его снова ограбили. Воспрепятствовать этому он никак не мог, ведь у него нет глаз на затылке. Но надо признать, что внимание он все же снизил, больше думая о своем возвращении на базу, нежели о том, что надо держать ухо востро. Наверное, он просто не допускал мысли о возможном вторичном ограблении в течение одного дня.

Нечего было и думать, чтобы выследить человека, кинувшего в него камень.

— Кстати, а чего он хотел? — пробормотал Шептун. — Убить меня? Или просто оглушить?

Бандит мог прирезать его в бессознательном состоянии, и никто бы ему не помешал. Все указывало на то, что сталкера просто гопнули на лету, предварительно никакого нападения не планируя. Шептун никак не мог уйти от дурацкого, неуместного чувства обиды, ударившей по самолюбию, страдавшему из-за случайного попадания под руку какому-то проходимцу. «Набатовцу», носящему с собой кота, было бы достойнее потерпеть поражение в схватке с талантливым следопытом. От того, что его ободрали как липку, легче не становилось.

— Какая разница. — Шептун прислонился больным местом к коре дерева. — Нужно просто не думать об этом и жить дальше. И решить, что теперь делать.

В клане не практиковались схроны. Сталкерам было не на что надеяться, если они терпели лишения или испытывали недостаток в ресурсах, необходимых для сохранения жизни и здоровья. Единственным источником кое-каких запасов могли стать только могильники. Порою вместе с останками погибших хоронили и их снаряжение — обряд, пошедший именно с «Набата». Точнее говоря, во время одного из сборов Грач невзначай обмолвился, что онде бывал свидетелем такого захоронения. Шеф ни к чему не призывал и достаточно скоро сменил тему, но посеять нужное семя ему удалось, как всегда, очень вовремя. Спустя несколько дней погиб Асус — сгинул в «трамплине», и спасти его не удалось. Двое товарищей зарыли его в треугольнике из трех пней, сложив в яму противогаз и недопитую флягу. Все, что осталось. Так и была заложена новая традиция, выбравшаяся за пределы клана.

Шептун подозревал, что Грач никогда не видел ничего подобного. Но уже вполне понимал, почему шеф рассказал о выдуманном случае как об имевшем место в действительности. Старик умел творить историю.

Двинувшись дальше, Шептун пустил Маркуса перед собой. Он знал, что ему не остается ничего другого, кроме как позволить коту самому выбирать направление и решать, где остановиться. Среди ночи Маркус пойдет туда, где безопасно. Это может быть заброшенный сарай, пустой на эту ночь, пещера, скопление ржавого хлама или старые развалины. Маркус не попадет ни в какую переделку, обойдет любого мутанта за сто человеческих шагов и не выдаст себя ни малейшим звуком. Ну а если усатому проводнику взбредет мысль улечься прямо в центре равнины или на дороге, сладко зевнуть и накрыться на редкость пушистым хвостом, почти равным размерам самого кота, то это значит, что Шептуну тоже следует заночевать прямо здесь.

В этот раз Маркус шел на север. Это значило, что не было никакой возможности вернуться в Коготь этой ночью.

— Хорошие ребята всегда идут в обход? — спросил Шептун немного уныло. Он старался философски относиться к потере вещей, хотя бы потому, что они все равно были потеряны навсегда.

Вокруг стояла тишина, дул прохладный ветер, более теплый, чем можно было ожидать от такой ночи. Полумесяц светил в небе подобно ломтику апельсина. Шептун любил апельсины. Потому ему нравился и месяц. Сталкер постоянно искал во всем светлую сторону. Он не отрицал факта, что в мире полно зла, — наоборот, был убежден, что только в царствующей ненависти и равнодушии могли родиться все существующие нравственные понятия.

— А ведь, как ни посмотри, мир — это всего лишь составная часть войны, — решил Шептун, ориентируясь на серый кошачий хвост. — Согласен?

Маркус мяукнул. Он умел ловить интонацию сталкера и отвечать в той же тональности. Так односложные звуки превращались в нечто большее. Пусть даже сам Маркус никакого особого смысла в свои «слова» не вкладывал. Хотя Шептун бы с этим не согласился.

Он усматривал горькую иронию в том, что рыжебородый дядька, отнявший у него автомат — типичное средство для умерщвления людей, — оставил его в живых и больше ничего не взял, а неизвестный тип сразил его камнем наповал, даже не думая о том, что будет со сталкером. Почему-то Шептун верил, что грабителями были совсем разные люди, друг с другом не связанные. Он от души пожелал метателю камней встречи с «ирландцем». Это уже попахивало какой-то мелкой местью, и Шептун в очередной раз велел себе не думать об этом.

Вдалеке показалось пламя костра. Шептун осторожно затаился в кустах и напряг слух. Рукой он придерживал кота, совсем некстати начавшего мурлыкать. Урчал кот довольно громко, а во сне это и вовсе напоминало храп целого взвода десантуры.

— Тихо, трактор, — цыкнул на него Шептун. Со стороны костра раздавались звуки беседы и временами смех. Именно на смех сталкер и обратил внимание. Люди, замыслившие недоброе, смеются совсем не так, как те, от кого не приходится ждать удара в спину. Но эти вроде производили впечатление нормальных. Их было только двое.

Сталкер размышлял. Попадать в переплет в третий раз подряд не просто не хотелось, а было бы уже совсем стыдно. Лучше уж тогда сразу повеситься на ближайшем суку. Однако ему становилось уже нехорошо. Даже если он переживет эту ночь, к утру он будет разбит и болен с головы до ног.

Подняв кота, он пошел прямо на костер. Ему пришлось намеренно шуметь, чтобы не создавать впечатления крадущегося пришельца. Метров за двадцать люди у костра наконец услышали его, но на ноги вскочил только один из них.

— Кто здесь? — спросил взбудораженный незнакомец.

— Доброй ночи, — пожелал Шептун и обнаружил, что его голос звучит более хрипло и слабо, чем он думал. — Меня зовут Шептун, со мной мой кот Маркус. Я из клана «Набат» и пришел к вам с миром.

— «Набат»? — прозвучал баритон другого, неторопливо швыряющего тонкие веточки в огонь. — В самом деле?

Сталкер не делал попыток что-либо доказывать. Кроме слов, у него ничего не было.

— Позволите ненадолго присоединиться? — спросил он. — У меня ничего нет, и… мне нужно перевязать голову. Я буду очень благодарен за любую помощь.

— Так тебе нехорошо? — нахмурился стоявший. В его речи не было и намека на сарказм. — Садись, конечно. Если обещаешь ничего… это… не вытворять.

— Спасибо, — сказал Шептун и сел на землю, поближе к костру. Он дал хорошенько себя оглядеть, прежде чем оценивать путников самому.

Стоявший на ногах человек имел широкое лицо, кучерявые волосы и внимательно-скромный вид. Такое выражение появляется, если несколько часов стоять в очереди и обнаружить, что перед тобой осталась всего пара человек. Он был одет в дутую, отдизайненную красными квадратами куртку, которые зачастую можно достать у польских челночников, и джинсы, бывшие в моде лет десять назад. Шептун мог составить его послужной список, не особо напрягаясь. Наверняка хозяин костра и сам приторговывал заграничным шмотьем в девяностые, затем попытал счастья в чуть более крупном, но все равно малом бизнесе, попробовал реализовывать что попало, от магнитиков на холодильник до китайского фаянса производства ближайшего поселка. Попал пару раз у налоговиков, разок у братков, кое-как выкрутился и теперь ищет удачу в Зоне. Типичная история.

Второй, жгущий ветки почем зря, производил впечатление работника с математическим складом ума, волею судьбы вынужденного заниматься чем-то очень далеким от своего призвания. Координация движений наводила на мысль о неврозе. Хотя кто сейчас может похвастаться здоровыми нервами? Даже если они железные, то это уже болезнь.

— Меня зовут Донецк, — представился «челнок», протянувший сталкеру зеленую двухлитровую флягу.

— Спасибо. — Шептун принял подношение, отвинтил крышку и немного плеснул себе на рану. Голова тут же заныла от холода. — А тебя как?

— Семен, — безучастно ответил сидящий на корточках.

Донецк и Семен. Шептун и вспомнить не мог таких несочетающихся друг с другом имен… кличек. Но имена и не должны сочетаться друг с другом. Сам виноват — привык мыслить клановыми категориями…

— Мужики, можно мне бинтик? — попросил Шептун. — Мне нечего дать взамен, но…

— Да перестань. — Донецк, уже сидевший напротив Семена, перебросил ему аптечку. — Бери, что тебе нужно. Мы ж не звери, чтобы в помощи в беде отказывать.

Сталкер даже не нашел слов благодарности. В кои-то веки ему повезло.

Аптечка оказалась автомобильной, в пластиковом чехле. Не иначе как с военного джипа. Открыв защелки, сталкер увидел стандартный набор, который и следовало ожидать: таблетки, неиспользованный жгут, перекись со стаканчиком и даже инструкцию. Все было просрочено, но не настолько, чтобы привередничать.

Через пять минут Шептун уже сидел с перевязкой, вытянув ноги к костру. Флягу он вернул. Теперь отсутствие снаряжения чувствовалось особенно остро. Сталкер старался понять, не были ли двое его новых знакомых в ссоре на момент его прибытия. Если были, то они должны быть заинтересованы в присутствии третьего человека, разряжающего обстановку, а Шептун очень хотел найти повод остаться у костра до утра. С другой стороны, раньше они смеялись, зато теперь нет. Его стремление к анализу снова взяло верх. Больше заниматься было нечем.

— Говорят, в Зоне орудует новая группировка, — сообщил он.

— Вот как? — Донецк с интересом почесал шею.

— Называют себя «Лезвия». Серьезные ребята.

— Никогда не слышал.

— Я ищу их.

— Зачем?

Шептун неопределенно повел рукой.

— Скажем так, они кое-чего не поделили с «Набатом». На почве крови.

Только после окончания фразы сталкер понял, до чего пафосно она звучит. Но на Донецка это, похоже, произвело впечатление.

— Все грызетесь, — пробормотал он. — Вечный бой…

Огонь размеренно поедал поленья.

— Извини, что есть нечего, — опомнился Донецк с немного виноватым видом. — Мы и сами второй день не жрамши.

— Ничего, — успокоил Шептун. — Тоже простите, что ничего к костру не принес. Я все потерял.

— Все что-то теряют, — неожиданно встрял Семен.

Шептун долго смотрел на него и внезапно понял, что делает это с нескрываемым подозрением. Спохватившись, он сменил позу и стал греть руки у играющего пламени.

— Кем ты работаешь, Семен? — спросил сталкер.

— Бухгалтером, — последовал ответ.

Шептун себе чуть пальцы не опалил от неожиданности.

— И как, все устраивало? — поинтересовался он. Ему и в самом деле стало интересно.

Семен двинул ногой в огонь охапку прутьев, явно предназначенных для следующего, утреннего костра. Тяжело вздохнул.

— Никому мы не нужны теперь, — признался он. — Я хорошо знал свое дело. Но мир не стоит на месте. Сейчас профессия бухгалтера с позиции голых цифр не нужна как класс — все умеет делать компьютер, просто купить бухгалтера на год дешевле, чем приобрести лицензированный софт на это же время. У живого человека основное преимущество лишь одно — умение свести баланс не единственно верным способом, а множеством альтернативных.

— Ууу, — присвистнул Донецк. — Умение играть с циферками — искусство почище пианино. Тут либо творишь музыку, либо валишь на все четыре стороны.

— Именно, — подтвердил Семен. — И я не осилил. Меня учили, что только честность выведет фирму на высокий уровень. Что же, я убедился, что честность бывает многогранной. Меня вышвырнули за дверь. И вот я здесь.

Шептун почувствовал, как Маркус начал немного нервно точить когти о его ногу.

— Тяжело теперь жить, да? — предположил Донецк. — Помню, я читал одну книгу. Там было сказано, что в истории парусного флота тяжелее всего пришлось капитанам, заставшим паровые машины. Они жалели, что застали время, в которое вся их работа, сделанная за долгую жизнь, стала выполняться за год.

— В точку, — подтвердил Семен. — Сам удивляюсь, как это я пятнадцать лет провел за покорением компов, но так и не сообразил, что они меня вытеснят на обочину жизни. Знал бы, где упаду, соломки бы подстелил.

Он шмыгнул носом и отвернулся.

— Да уж. — Донецк почистил зуб ногтем. — Со мной похожая история случилась. Я много чем отзаниматься успел, даже женился на полгодика. В последнее время таксовал. Какой-то хрен на «опеле» меня подрезал. Подстава натуральная. Мало того что заплатить пришлось, так еще и прав лишился.

— Почем щас «корочку» выкупить? — спросил Семен.

— Без понятия, я отказался. Решил, лучше по новой сдам, но уже буду стреляный воробей. Не вышло ни фига. Отпахал, как школьник, четыре месяца в учебке, все билеты знал лучше, чем Павка Корчагин — «Интернационал». Завалили, гады, на вождении. Я давать мзду не стал — продал машину и двинул сюда. Если и тут не приживусь, то сам не знаю, что дальше.

«Не приживешься», — подумал про себя Шептун. Как ни парадоксально, но факт: большинство сталкеров искали справедливости в Зоне лишь потому, что не нашли ее за ее пределами. На каких основаниях они решили, что в Зоне все будет лучше, Шептун решительно не понимал.

— Все будет в порядке, мужики, — высказал мнение Шептун. — И на нашей улице перевернется грузовик с апельсинами.

— Скорее труповозка нас переедет, чем мы тут на апельсины наткнемся, — огрызнулся Семен. — Сволочи одни кругом да мошенники. Кот, а ну пойди сюда.

Шептун убрал руку с загривка Маркуса, который неуверенно пошел к Семену. Бухгалтер поднял его, не слишком церемонясь, и стал осматривать.

— Толстый-то какой, — удивился он. — Сколько лет уже?

— Ему всего около года, — сказал Шептун. — Просто он крупный сам по себе.

— Крупный? Да он больше взрослого кота!

Маркус смотрел на него с таким видом, будто оскорбился на намек, что он не совсем взрослый кот.

— Забавный, — засмеялся Донецк. — И пухлый такой. Ходячий ковер!

— Не смешно, — сказал Шептун.

— Хороший, хороший, — похвалил Семен. — А ну стой смирно.

И что было силы сдавил шею Маркуса пальцами, вытаскивая нож.

Все тело кота пришло в движение, пушистый зверь за секунду располосовал когтями кожу на кистях Семена. Тот заорал и выпустил Маркуса, швыряя его в костер. Шептун только и успел что наклониться и шандарахнуть по товарищу ногой, отшвыривая его в спасительные кусты.

— Как… Ты что творишь, зараза?! — закричал сталкер. Шок был настолько силен, что он едва не свалился в костер тоже.

— Эй, ты чего? — подскочил Донецк. — Мужик, ты чего?

Семен уже стоял на ногах, сжимая нож. С его другой руки капала кровь.

— Он укусил меня, — сказал он ошарашенно. — Эта мохнатая сволочь еще и рыпается.

— А? — Шептун попятился. — Братва, вы что, совсем охренели?

— Кто из нас охренел? — спросил Донецк с раскрытыми глазами. — «Набатовец», ты чего на нас бочку катишь?

— Ты зачем моего кота мучаешь? — заорал Шептун, трясясь от ярости. — Ты… Мать твою, да вы оба совсем больные на голову, что ли?

— Это кто больной на голову? — тихо спросил Семен. — Вроде бы башка у тебя перебинтована. Заметь, нашими бинтами. Ты что за предъявы нам кинуть решил?

— Зачем над животным издеваешься? — пошел в атаку Шептун. — Что он тебе сделал? А если тебя так? Живодер убогий. Прибить за такое мало.

— Браток, да ты, никак, совсем плохой, — произнес Донецк в изумлении. — Мы бы с тобой мясом поделились.

— Что???

— Зажарить кота и слопать его, всего-то делов, — продолжал Донецк тем же тоном непонятого собеседника. — Или ты что себе вообразил? Скажешь, что отказался бы? Я же вижу, что ты жрать хочешь. И мы тоже хотим.

— Ну, — подтвердил Семен. — Чего сразу было бросаться, как бешеный поц? Еще раз так кинешься, на перо поставлю мигом. И вообще, свалил быстро! Донецк, иди ловить этого скунса.

В этот момент Шептун ощутил, как внутри него что-то словно переломилось. Его глаза налились кровью, в висках запульсировало, пальцы сжались в кулаки сами собой. Прорычав что-то нечленораздельное, сталкер наклонился, схватил голыми руками горящую головешку и что было сил треснул ею Семена по носу.

Бухгалтер заорал как резаный, выронил нож и обхватил лицо окровавленной ладонью. Донецк подскочил к Шептуну, схватил за ворот свитера, ударил коленом в живот. Шептун долго не раздумывал — извернувшись, впился зубами в запястье Донецка, правая рука нырнула в карман и достала ключ.

Бывший таксист прохрипел ругательства, сталкер отбил его руку и врезал острым ключом в щеку, пронзив ее насквозь. Тут же выдернул ключ, добавил несколько раз по печени. Донецк рухнул на колени, и Шептун оттолкнул его в костер.

Семен наскочил на него из образовавшейся темноты, вооруженный тем же ножом. Шептун ушел в сторону, схватил нападавшего за шею и взял в прочный захват.

Любитель кошачьего мяса замолотил руками, пытаясь вывернуться или достать сталкера за одежду. Стиснув зубы, Шептун удерживал его в одном положении, полностью перекрыв кислород. Донецк, покатавшись по земле и сбив пламя, встал и атаковал Шептуна из нижней стойки. Но, получив ногой в лицо, упал снова и громко застонал.

Через пару секунд Шептун понял, что скоро на его счету будет труп. Отпустив Семена, сталкер напоследок врезал ему по затылку, позволив без чувств упасть наземь.

Со стороны раздалось жалобное мяуканье. Маркус обошел место схватки стороной, подойдя к Шептуну сзади. Сталкер тут же взял друга на руки, продолжая сжимать ключ в кулаке.

— Да вы что, белены объелись? — только и выдохнул он. — Уроды, что я вам сделал? Что вам сделал Маркус?!

Донецк ничего не отвечал, лежа на спине и болтая скрюченными пальцами в воздухе. Семен лежал без движения.

Шептун быстро подобрал нож Семена, затем перескочил через еще тлевшие прутья и схватил с земли флягу и начатую аптечку. Повинуясь порыву, взял почти пустой рюкзак, спрятал туда вещи, туда же положил кота и завязал горловину. Все детали — позже, а сейчас надо было смываться подальше.

— Увижу — убью и скормлю гиенам! — свирепо пообещал Шептун. Повернувшись, он помчался вдаль, впервые за все время полностью наплевав на безопасность передвижения.

Остановился он только минут через десять. Голова болеть перестала полностью. Грохнувшись в заросли, Шептун перевел дух.

Его никто не преследовал.

Сталкер быстро открыл рюкзак и заглянул внутрь. Маркус смотрел на него, вертикальные зрачки кота отчетливо блестели при свете месяца.

— Ты как, цел? — спросил Шептун.

Кот мяукнул.

— Вылезай, — сказал сталкер, вытаскивая его наружу. — Гады какие, поубивал бы.

Оказавшись на земле, Маркус встряхнулся и принялся приводить себя в порядок.

— Что за фигня творится. — Шептун перевернул рюкзак, вывалив все содержимое на землю. — Вроде с виду нормальные, адекватные люди. И такие садисты?

Помимо трофейных ножа, фляги и аптечки в рюкзаке оказались пачка батареек, которые к бывшему фонарю Шептуна не подходили, зажигалка, салфетки и непонятный предмет цилиндрической формы. Шептун взял его, покрутил в руках, но опознать так и не сумел. Сунув все это обратно, кроме ножа, сталкер пристроил рюкзак на спине и двинулся дальше, уже осторожнее. Клинок он спрятал в длинном и узком кармане штанов.

— Маркус, прости меня, — произнес сталкер. — Я полный идиот и к тому же трус. Мой дурацкий пацифизм привел к тому, что тебя чуть не зарезали. Должно быть, я вообще не разбираюсь в людях.

Кот бежал вслед за хозяином, затем, словно вспомнив о своих обязанностях, обогнал его и пошел первым.

— Я отдал автомат. — Сталкер хотел с досады хлопнуть себя по лбу, но сдержался. — Меня весь день только и делают, что кидают, и я, как последний дурак, веду со всеми доверительные беседы. Но больше такого не будет, малыш, обещаю тебе. Беседовать — всегда пожалуйста, но впредь я буду делать это в условиях, которые устроят нас с тобой обоих.

Шептун прикинул по месяцу свое местоположение. Он и так примерно представлял, где находится, но свериться со знакомыми ориентирами лишним не будет.

Еще через пять минут сталкер почувствовал мерзкие противоречия.

— Что же такое, Маркус? — спросил он, сам приходя в изумление от собственных действий. — Я подрался с двумя незнакомыми людьми, едва не убил. Что будет с Семеном, никто уже не скажет — сильно я ему кислород пережал. Так и до инвалидности недалеко. И ведь какие люди — не опустившееся быдло, а нормальные, цивильные граждане. Честный бухгалтер и честный таксист… не покупают водительские права, сдают по правилам. Юлить с дебетом и кредитом религия не позволяет… И такие люди собрались тебя съесть?!

Сталкер посмотрел на картину со стороны, но вид ему настолько не понравился, что он закусил губу до крови. Наверняка Семен и Донецк так и не поняли, за что их жестоко избил незнакомый хмурый бродяга, появившийся ниоткуда с подозрительной раной на голове. В конце концов, неужели употребление котов в пищу — объективное преступление? Даже на Большой земле это в некоторых странах вполне себе практикуется, а уж в Зоне, где порою и крыса — деликатес…

— Экстренный выпуск новостей, — сказал Шептун. — Вчера ночью неизвестный напал на лагерь мирных биологов, остановившихся с ночевкой в южных районах. Несмотря на то, что бандиту был оказан теплый прием — безвозмездная помощь в лечении, отдыхе и общении, — он все же избил биологов, нанеся им тяжкие увечья, ограбил их и скрылся.

Маркус махнул хвостом вертикально.

— Кроме того, под утро он разгромил стоянку еще трех человек, — добавил Шептун, проскрипев зубами. Поняв, что напал на след, он коснулся ножа и ускорил шаг.

«Ирландец» все не мог налюбоваться автоматом. Оружия в Зоне он повидал предостаточно, однако такой ствол видел здесь впервые. Настоящий «Калашников», предназначенный для работы по живым людям, — это не хухры-мухры. Надо было спросить того придурка, откуда он раздобыл такого красавца.

— Классная вещь. — Носатый провел пальцем по запасному магазину. — Давай шмальнем разок.

— Совсем брякнулся? — покосился рыжебородый и подбросил в костер деревяшку. — Тут шума будет на весь мир.

— Ну дык пусть знают наших, — икнул наркоман. Поднеся к потрескавшимся губам косяк, он сделал резкую затяжку.

— Зря ты его не уделал, — шмыгнул носатый. — Проблем теперь не оберешься.

— Да каких проблем? — пробурчал «ирландец». — И потом, ты сам его ложить собрался, что ли? Я не хочу мокруху на себя вешать.

— А на фига тебе тогда волына?

— Чтоб была.

Носатый встал.

— Надо поссать, — уведомил он, поворачиваясь и идя прочь. Наркоман зашелся хриплым кашлем, тяжелым и сухим, содрогаясь так, что плечи ходили ходуном. Рыжебородый отвернулся.

В следующий момент из темноты прилетел небольшой булыжник. Врезавшись точно носатому в лицо, камень заставил его упасть без движения.

Рыжий сначала не понял, что произошло, но чувство подсказало ему, что происходит что-то нехорошее. Он вскочил на ноги, поднимая автомат, и в этот момент Шептун, в штанах и майке, налетел на него сзади со вторым камнем.

Дата добавления: 2015-05-09