Непристойные Манеры 2 страница

Он попробовал открыть один глаз. Глаз в этом процессе принимать участие отказался. Тогда он попробовал открыть другой. Нет, и этот не хотел встречаться с миром. Тьма египетская. Точно его завернули в непроницаемый черный плащ или чтото вроде…

Он дернулся: оба глаза расклеились и от резкой боли тут же утонули в слезах.

Он увидел перед собой что-то вроде большого экрана, голограммы. Космос, звезды. Он обнаружил, что всунут в большое, очень комфортабельное и очень надежное кресло, которое начисто лишало его возможности двигаться самостоятельно. Обтянуто оно было чем-то чрезвычайно мягким, возможно, шкурой какого-то ароматического существа, и пахло необыкновенно приятно. Менее приятно было то, что оно имело большие, подбитые ватой обручи, которые удерживали голову и ноги. Такой же обитый мягким материалом брус упирался в нижнюю часть живота. Он попытался повернуть голову – безуспешно. На нем был открытый шлем – похоже, прикрепленный к спинке кресла.

Он скосил глаза влево – обитая мягким материалом стена, полированное дерево. Панель или экран с изображением картины в духе абстрактной графики. Какая-то знаменитая картина. Черный потолок в фонариках. Перед ним просто экран. Пол покрыт ковром. Вообще-то, обстановка напоминает стандартный модуль. Очень тихо. Тишина необычная. Но это ничего не значит и не проясняет ситуации. Тогда он посмотрел в другую сторону. Вправо.

Там стояли еще два таких же кресла. В том, что это каюта, практически не оставалось сомнений – причем каюта модуля на 10–12 персон, судя по размерам. Ничего другого он пока не мог сказать. Ближнее к нему кресло, расположенное в центре, занимал грузный, весьма древнего вида дрон. Его приплюснутая башка покоилась на откидной подушке кресла. Говорят, что дроны напоминают чемоданы – с этим можно согласиться. Некоторые, правда, больше похожи на пылесосы. Но этот представитель мира одушевленной неорганики напоминал древнюю музейную кувалду. Дрон не сводил глаз с экрана. Его аура мерцала, становясь то серой, то бурой, то белой, что означало: растерянность, досада и гнев. Не вдохновляющее сочетание.

Кресло в углу каюты занимала привлекательная молодая женщина, несколько напоминавшая Дейэль Гилиан. Нос у нее был покороче, глаза не того цвета и волосы совершенно другие. Трудно было сказать что-нибудь относительно фигуры, поскольку она была облачена в скафандр: обычный скафандр Культуры, только украшенный пластинками платины или серебра и щедро усыпанный драгоценными камнями, сверкавшими от света фонариков, вмонтированных в потолок. Все это наверняка была бижутерия “чистой воды”. Шлем скафандра, также роскошно инкрустированный, покоился на подлокотнике кресла. Девушка, насколько он мог заметить, не была прикована, как он.

Выражение ее лица было суровым и сосредоточенным. Он попробовал улыбнуться.

– Приветик, – произнес он.

Старый дрон подскочил и завертелся в воздухе, рассматривая его, боковые сенсоры вращались, как пулеметные турели, мигая многоцветными лампочками. Затем, упав на диванный валик, дрон выключил поле ауры и объявил:

– Безнадежно. Мы зашли в тупик.

Девушка, повернувшись к Генару, прищурила глаза, горевшие синим огнем. Как только она заговорила, голос ее врезался в мозг, точно ледяной стилет:

– Это все из-за тебя, – сказала она.

Генар-Хафун почувствовал, что опять теряет сознание. Впрочем, это нимало его не беспокоило. У него не было абсолютно никакого представления о том, что это за женщина, но она ему уже нравилась. И снова пришла темнота.

[прерывистый плотный луч, М32, пер. @п4.28. 882.4656]

хМСТ “Только Настоящие Морские Волки” оЭксцентрику “Пристрелим Их Позже”

Это война! Эти придурки объявили нам войну!

&

[прерывистый плотный луч, М32, пер. @4.28. 882.4861]

хЭксцентрик “Пристрелим Их Позже” оМСТ “Только Настоящие Морские Волки”

Я только что получил сообщение с корабля, который был послан мною к Подачке. Похоже, дела обстоят плохо.

&

Плохо? Вы называете это “плохо”? Это же просто катастрофа, черт возьми!

&

Ваша девушка встретила своего человека?

&

О, у нее все было в порядке, но сейчас речь о другом. Корабль с Фейджа, посланный на Тир, почел за благо остаться в стороне и вышел из операции, которая обречена на провал. Думаю, что объявление войны сыграло ему только на руку. Он тут же известил о своей позиции “Стальную Звезду”, и был немедленно отозван для какой-то удаленной оборонной задачи. Этот подлец даже не сказал мне, куда он направляется. Понадобилось несколько лишних миллисекунд, чтобы выудить информацию из “Стальной Звезды”!!! При этом пришлось открыть подробности дела, объяснив причину прежней диспозиции неподалеку от Тира. Я заклинал его честью Фейджа, чтобы информация не просочилась дальше. Не думаю, что он окажется доносчиком. Я внушил ему, что испытываю серьезное недовольство по поводу случившегося.

&

Может, он направился на Фейдж за оружием?

&

Как бы не так! Этот мерзавец оставил Фейдж вооруженным до зубов. Это идея Ума Фейджа, трусливого подонка. Он всегда был перестраховщиком. Последствия старческого маразма, я так думаю. В любом случае, “Честный Обман Мнений” завален пушками по самое немогу, и у него руки чешутся подраться, это уж само собой. Ну ладно: ушел, так ушел. Сбросив модуль с девчонкой и взятым в плен Генар-Хафуном, парить на расстоянии почти дня от Тира в безвыходном положении. Тир предусмотрительно объявил об изоляционистском нейтралитете – корабли Культуры и задир, а также личный состав и пассажиры не допускаются к посадке на Орбитал. Я пытался найти кого-нибудь поблизости, чтобы их подобрали, но это совершенно бесперспективное занятие.

Между тем пограничные сканеры дальнего действия уже засекли их модуль. “Живодер” рыщет на расстоянии дня пути… Представляю, чем это обернется. Нам крупно не повезло.

&

Этого следовало ожидать. Это и есть цель заговора? Война с задирами?

&

Уверен в этом. Эксцессия по-прежнему остается проблемой номер один, но ее возможностями могли воспользоваться заговорщики, чтобы склонить задир к агрессии. С Подачкой дело обстоит еще сложнее.

Захват Подачки – это ловушка. Здесь кроется предательство. “Убивающий Время” считает, что в этом секторе действует еще один корабль Культуры. Или, по крайней мере, бывший подданный Культуры. Это не один из законсервированных кораблей, но судно со стороны, по возрасту не младше тех, что находятся на хранении, только гораздо сообразительнее и опытнее их.

Похоже, что этот корабль захватил часть Мозга Подачки. К тому же очевидно, что он вошел в класс Эксцентриков или цивилизацию Альтериор, причем уже достаточно давно – лет пятьсот назад и, вполне возможно, был разоружен одним из заговорщиков. У меня есть список подозреваемых.

“Убивающий Время” подозревает, что этот корабль скрывается под охраной Мозга Подачки, разрушив его или целиком взяв под контроль. База находится в руках, а, точнее, в щупальцах задир. Теперь они обладают боеспособным флотом Культуры, который не идет ни в какое сравнение с их допотопными кораблями. Причем на базе, расположенной всего в девяти днях пути от места Эксцессии. Нам не остановить их.

На месте инцидента – наш “Убивающий Время”. На расстоянии 9-ти дней пути “Никаких Открытий” и “Другой Коленкор” из Группы. Первый располагает двумя действующими СОБ класса Головорез, которые сейчас находятся в процессе загрузки орудиями. Еще парочка ГСТ подоспеет к тому времени, если не отвлекутся из-за начала военных действий, с общим числом 5-ти ОБ, два из которых относятся к классу Мститель. Восемь СОБ с Фейджа, класса Психопат, завязаны на Эксцессии, но этого мало, чтобы отрезать к ней путь боевым подразделениям задир.

Ах да, еще несколько Вовлеченных предложили помощь, но все они или чересчур маломощны, или же находятся на порядочном расстоянии. Парочка других варварских культур, вероятно, примкнет к задирам… впрочем, об этом можно было бы и не говорить.

&

Так. А тем временем наш старший брат молчит. Что это? Случайность? Заговор? Будут еще какиенибудь соображения? Вы получили какой-нибудь ответ?

&

Никакого. “Сновидец” – один из самых непредсказуемых Эксцентриков. Возможно, он считает, что Эксцессия потребует Сохранения. Возможно, он просто пойдет на таран, не сбрасывая скорости, или попытается внедриться и получить доступ в иные вселенные… Я этого не знаю. Есть какой-то частный источник его пристрастий, или, другими словами говоря, у него в этом деле какой-то свой интерес. По всей видимости, это как-то связано с Генар-Хафуном.

&

Пока не предпринято никаких наступательных действий.

&

В самом деле. Похоже, они собрались использовать эти устаревшие, но все еще могущественные корабли, чтобы овладеть Эксцессией. Рискованное дело. Возможно, они намереваются окружить ее и взять штурмом… Тем самым они развязывают войну, которую – если они не обретут контроль над Эксцессией и начнут пользоваться ею по своему усмотрению – могут только проиграть. У них на вооружении несколько сот старых кораблей, способных произвести невиданные разрушения в населенном и обитаемом секторе космоса, но только в течение одного-двух месяцев, которые им понадобятся, чтобы туда добраться. Тем временем содружество народов Культуры соберет силы и нанесет им сокрушительный удар, установив мир и спокойствие. Другого выхода не предвидится. Если в игру не вступит сама Эксцессия. В чем я сильно сомневаюсь.

Вполне вероятно, что перед нами всего лишь некая проекция, космический мираж. Случайная, но спланированная. Это представляется невероятным, но все события вместе предстают звеньями очень хитро закрученного заговора.

И все-таки спор, что был у всех на слуху в конце Айдаранской войны, – этот спор, похоже, не закончен. Только теперь не мы, а они воспользовались аргументом силы.

Не собираюсь отстаивать эту версию. Заговор может оказаться сильнее нас, но мы можем искать виновных и в продолжении, и по окончании боевых действий. Я готов копировать все мои мысли, теории, догадки, свидетельства, стенограммы бесед и все прочие улики и доказательства всем доверяющим мне коллегам, соратникам и связникам. Если вы проявите стремление принять участие в ходе расследования, на что я надеюсь, то призываю вас идти по этому пути и транслировать это воззвание кораблю “Предвкушение Нового Любовника”. Я намерен преследовать нарушителей мира, пока они не будут преданы суду, и, боюсь, мне придется быть настороже, чтобы они прежде времени не узнали о моих намерениях. Нет ничего легче, как подстроить исчезновение корабля в сумятице боевых действий, когда: режим секретности ослабевает, военные суда всякого рода теряются, ошибки не могут быть преданы огласке, производятся нечестные сделки и покупаются наемники.

Конечно, может показаться, что я драматизирую ситуацию, но поверьте мне, это не так. Заговорщики вели исключительно грязную игру вплоть до настоящего момента, и я не смею надеяться, что в дальнейшем их действия станут иными. Тем более, когда заговор, можно сказать, достиг своего звездного апогея.

Что скажете? Готовы присоединиться к столь опасной миссии?

&

Теперь я желаю одного – убедить себя, но ни в коем случае не вас, что все это только догадки и преувеличения.

Вы рискуете больше, чем я. Моя Эксцентричность может спасти меня. Мы пойдем вместе. Считайте, что я в деле.

Да, а ведь меня никогда не предупреждали, что такое может произойти, когда приглашали в Группу и в Банду….

Хм-м. Я уже забыл эту эмоцию – страх. До чего отвратительное ощущение! Вы правы. Прижмем этих выродков. Как смели они нарушить покой, в котором пребывал мой Мозг, только для того, чтобы проучить шайку уродов со щупальцами, провинциалов и варваров, и преподать им достойный урок!

Военный крейсер “Клятва На Клинке” захватил корабль “Подобру-Поздорову” на окраинах системы Экроу. Судно Культуры (двести тысяч туристов во всем многообразии различных существ, рас и сословий на борту) попыталось скрыться, как только боевой крейсер появился в поле зрения. Однако задиры выстрелили перед носом корабля сигнально-предупредительным зарядом. Беспечные туристы не поверили, что это война, и взрыв ракетной боеголовки, от которой зажглись небеса, сочли просто церемониальным салютом, не особо впечатляющим на их многое повидавший взгляд. Они как раз возвращались из круиза, где созерцали вспышку Сверхновой.

Задиры подошли вплотную. Еще час предупреждений – и корабль Культуры поторопился реконфигурироваться.

Два корабля состыковались. В переходном шлюзе небольшая группа людей встретила троих облаченных в скафандры задир, возникших в вихре холодного тумана.

– Вы представители корабля?

– Да, – заявила квадратная фигура, возглавлявшая делегацию. – А вы кто такие?

– Я полковник первого класса Пятирук Хумидьер VII из Клана Зимних Охотников, командорий боевого крейсера “Клятва На Клинке”. Корабль объявляется трофеем именем республики задир по законам военного времени. В случае полной капитуляции и неукоснительного выполнения наших требований гарантируется жизнь и безопасность экипажу и пассажирам. На случай, если вы питаете иллюзии насчет своего положения, знайте – вы заложники. Есть еще какие-нибудь вопросы?

– Какие могут быть вопросы? Ваши ответы мне заранее известны. Ничуть не сомневаюсь в искренности ваших слов, сказал аватара. – Вы поступаете по праву сильного. Поэтому все ваши действия будут зарегистрированы, пока этого требует ситуация. И ничто, кроме планомерного разрушения, по атомам, не поможет стереть этих записей. Как только вы начнете…

– Да, да. Я сейчас же свяжусь со своими адвокатами. Теперь дайте мне скафандр, приспособленный к физиологии задир.

– Мы, партия Мира… – повторяла она, как заведенная. Мы… – как истинная Кул, она была немного пьяна.

– Ax, – сказал Леффид, морщась оттого, что его толкнули в спину. Ему пришлось налечь на стойку переполненного бара и поджарь крылья. Правый борт судна на Ксоанон был набит битком – и он понимал, что крылья рано или поздно превратятся в жалкие ошметки. Правда, были в тесноте и хорошие стороны при очередном толчке его прижало к девушке из Мирной фракции, так что он смог почувствовать ее теплое бедро. Пахла она изумительно.

– Вы называете себя истинной Культурой, – сказал он, стараясь, чтобы голос звучал располагающе. – Для Синтрикатов Тира и даже для задир это может звучать несколько обескураживающе.

– Но всякому известно, что мы не имеем ничего общего с этой войной. Это просто бесчеловечно! – Отбросив с лица волосы, она отхлебнула из бутылочки с легким наркотическим средством. На этикетке было название: “Дур-мэн”. Над горлышком поднимался легкий дымок.

– Проклятая война! Чертовы военные операции, поганый захват заложников, гадкая оккупация! – она была готова заплакать.

Леффид рассудил, что пришло время действовать, и положил ей руку на талию. Она как будто этого и не заметила. Ему подумалось на мгновение, что он сейчас тоже, по-своему, начинает боевые действия.

Тенденция помогала эвакуировать туристов с нейтрального Тира на Главную Землю на корабле, специально нанятом для этой гуманитарной акции. Леффид присутствовал на этом пароме как служебное лицо.

Девушка поднесла бутылочку с “дур-мэном” к своему точеному носику, вдыхая тяжелый серый дым. Потом повернулась к нему, с улыбкой высматривая что-то у него за плечами.

– Классные крылья, – сказала она.

Он тоже улыбнулся.

– О, что вы, я еще и не так умею… (Проклятье, опять эта одежда!)

Профессор Фоз Клосэл-Бедраиса Корим Иэл По да Мерайр моргала с похмелья. Надо же такому пригрезиться. Впрочем, она тут же поняла, что это никакая не галлюцинация – в ее комнате действительно находится самый настоящий задира, один из тех, напоминающих дирижабли с клювами и щупальцами, похожий на небольшое космическое судно, покрытый сверкающими заклепками, гибкими извивающимися конечностями и сверкающими призмами. Задира парил в воздухе. Тонкие белые занавески колыхнулись, впуская яркий солнечный свет, полосами рассыпавшийся по ковру. Неужели ее ночная рубашка осталась там, в кресле??

– Прошу прощения? – произнесла она.

– Вы признаны старшим представителем рода человеческого на планете-Орбитале под названием Клоатель. Вам объявляется, что отныне этот Орбитал является собственностью Республики Задир!!! Все приказы должны исполняться беспрекословно. Любое сопротивление будет рассматриваться как попытка агрессии.

Профессор протерла глаза.

– Клоудшин, ты ли это? – спросила она задиру. Разрушитель “Крылатый Клиппер” прибыл накануне с культурным обменом. Он привез группу по программе культурного обмена. Клоудшин был капитаном корабля. В университете у них состоялась оживленная дискуссия по вопросам всеобщей видовой семантики. Задира оказался интересным собеседником и вовсе не таким уж агрессивным. Теперь же, услышав металлические нотки в голосе собеседника, она забеспокоилась, не могут ли все эти многочисленные заклепки на его скафандре оказаться дулами направленных на нее плазменных пистолетов.

– Капитан Клоудшин, если вам угодно, профессор, – сказал гость, подплывая ближе. Он остановился как раз над ней и приземлился. “Какой кошмар! – подумала профессор. – Надо завязывать с этими пьянками после работы”.

– Вы это, серьезно? – спросила она. Сильно хотелось выпустить газы, но она сдерживалась. Почему-то она была уверена, что задира может воспринять это как оскорбление.

– Я совершенно серьезен, профессор. Задиры и Культура теперь находятся в состоянии войны.

Профессор посмотрела на брошь-терминал, затем на переднюю спинку кровати. Да, Ньюсфлэшсвет подмигивал. Должно быть, в самом деле что-то случилось.

– Разве вы не должны адресовать это сообщение Генеральному Мозгу Орбитала?

– Он отказался с нами разговаривать, – ответил офицер. Вы считаетесь старшим Культуристом – экс-культуристом, должен сказать – представителем Культуры на этом Орбитале. Я не шучу, профессор, все это слишком серьезно. Орбитал заминирован электромагнитными боеголовками. При необходимости он будет подвергнут полному уничтожению. Ваше сотрудничество с командованием задир послужит гарантией того, что Орбитал не взорвется.

– Хорошо, хоть я не понимаю, что лично я могу сделать…

Задира повернулся к ней спиной и поплыл к окнам. Развернувшись, он вернулся на прежнее место.

– Вы и не должны понимать, – сказал он. – Просто на вас пал выбор.

– Ну ладно. Полагаю, вы действуете без приказа свыше и я должна выяснить…

Задира подлетел к ней со скоростью выпущенной стрелы и замер над кроватью. Она инстинктивно отпрянула, прикрываясь подушкой.

– Профессор, – прошипел недавний приятель, – это не диспут, в котором вы можете отстаивать свою точку зрения. Вы находитесь под арестом. Вы – заложники на своей планете. Ваши жизни конфискованы. Чем быстрее вы поймете истинное положение вещей, тем целее будете. Я знаю не хуже вас, что вы не на службе у Орбитала, но определенные формальности должны быть соблюдены. Долг службы можно оставить в стороне, потому что у меня ЭМбоеголовки, а у вас их нет. Мои аргументы сильнее ваших.

Он дал задний ход и завис перед открытым окном.

– И последнее, – произнес он. – Приношу вам личную благодарность, а также от лица всего экипажа, за прием и банкет. Было очень весело.

С этими словами он покинул ее. Только зашелестели золотые шторы, колыхнувшись в окне.

Сердце, к ее удивлению, все еще билось в груди.

“КорСет” разбудил их одного за другим, рассказав всем одну и ту же историю. Эксцессионарная угроза у Эспери. Враждебное судно приняло конфигурации корабля Культуры. Корабль Культуры перешел на сторону врага. Экстренная ситуация. В случае, если со мной что-то случится, вы переходите в подчинение наших союзников из задир. Несколько судов тут же заподозрили неладное. Другие просто не могли уяснить, что происходит. Подтверждающие сообщения приходили от других кораблей, таких как “Без Определенного Места Жительства”, “Другой Коленкор” и “Никаких Открытий”.

“КорСету” было противно. Он знал, что поступает правильно, и отдавал себе отчет в своих действиях, но все же было противно обманывать собратьев. Он пытался убедить себя, что только так можно избежать кровопролития, но сам прекрасно понимал, что и от этого никто не застрахован. Когда дело касается таких зверей, как задиры, никто не может считать себя вне опасности. Он потратил годы на раздумья, прежде чем решился на такой шаг. Предложение было сделано 70 лет назад и с тех пор не давало ему покоя. Он всегда надеялся, что все какнибудь разрешиться иным образом, и ему не придется выступать на стороне противника. Теперь его терзали сомнения – не сделал ли он ошибки, не стал ли его решительный шаг роковым не только для него, но и для остальных. Впрочем, было поздно поворачивать назад. Лучше верить, что все идет, как надо. Его решение было верным и единственным из всех возможных.

Он не мог ошибиться. Он никогда не ошибался… Он всегда был искренен и чистосердечен и без колебаний согласился сыграть эту роль. Он делал то, что просили. (И, может быть, не знал, что предательский чип уже заложен в его электронный супермозг!) Он долго наблюдал задир со стороны, изучал, погружался в их историю, культуру и верования, и постепенно проникся к ним даже чем-то вроде симпатии или сочувствия.

В конце концов, ему пришло в голову, что он понимает их, потому что сам немного такой, как они, ведь помимо всего прочего, он был военным. Он был создан для славы и разрушения и мог сам выбирать себе путь в жизни. Он находил жутковатую красоту в оружии, в проявлениях ярости. Он был такой же сорви-голова, как и все остальные задиры. Он считал, что военный корабль – это самый прекрасный артефакт из всех, созданных Культурой.

“КорСет” думал, что может читать в душах задир. Они были не просто рубахи-парни с плохими манерами, как о них судило большинство, они гордились своей жестокостью. Жестокость являлась предметом их национальной гордости. Она была высшим смыслом жизни. Задиры прекрасно понимали, что калечат собственный вид и другие виды, но это только веселило их. Ибо все прочее – грубость, наглость, амикошонство, – все это представляло собой часть хитро продуманного и выставленного напоказ карнавала, согласованного с планом, который теперь они собирались осуществить. Люди погибнут. Супермозги будут разрушены, грядет катастрофа цивилизаций. “КорСет” лгал себе: его имя может остаться в веках олицетворением измены и предательства, его будут произносить с брезгливостью и отвращением.

И все же, и все же он должен был делать то, что однажды посчитал нужным и неизбежным, потому что в противном случае он только еще больше возненавидел бы себя. Хотя больше, кажется, было уже некуда.

“Возможно – говорил он себе, приводя очередное судно в состояние боеготовности – Эксцессия расставит все по местам”. Эта мысль была уже отчасти иронической, но он все равно продолжал ее развивать. Может быть, Экспессия решит все проблемы. Может быть, игра стоит свеч, и риск будет оправдан. Таким образом, причина войны принесет мир. Он презрительно усмехнулся при этой мысли.

В любом случае, отступать поздно. Слишком много сделано непоправимого. Электронный Мозг, охраняющий Подачку, уже мертв, поскольку предпочел саморазрушение сговору с мятежниками, единственный человек на базе погиб, а выведенные из консервации корабли обмануты и идут по гибельному и роковому пути. Только одному Богу известно, что с ними со всеми теперь случится. Война развязана, и “КорСет” играет в ней свою роль. Вернее, доигрывает.

Еще один Супермозг-корабль проснулся.

…Эксессионарная угроза в секторе Эспери, сообщил “КорСет” новоразбуженному кораблю: судно, принявшее вид корабля Культуры, и так далее… включая подтверждающие сообщения с ОСТ “Без Определенного Места Жительства”, ОКБ “Другой Коленкор” и МСТ “Никаких Открытий”…

Модуль Скопель-Афранкуй на некоторое время оторвался от дел, не терпящих отлагательства, и симулировал теперь собственное состояние, чтобы посмотреть на себя со стороны взглядом игрока – пользователя игровой программой.

У этого корабля была романтическая, даже сентиментальная черта, которую подмечал и Генар-Хафун в те времен, когда они служили на хабитате Годшоуле. Черта эта тщательно скрывалась из опасения быть поднятым на смех. Модуль видел себя кастеляном, хранителем небольшой крепости-посольства в городе варваров, вдали от родных цивилизованных земель. По профессии воин, но в душе, скорее, философ, немало повидавший на свете, он, в отличие от остальных членов обслуживающего персонала, всегда надеялся, что его воинское мастерство никогда не найдет применения. И все же это случилось – солдаты уже стучали в ворота посольства, и падение крепости было лишь делом времени.

Кастелян оставил парапет, с которого смотрел на орды, и вернулся в свой кабинет. Немногочисленные защитники крепости уже сделали все возможное для обороны, и ничто не могло сдержать захватчиков. Несколько шпионов были отправлены по секретным подземным ходам в город, чтобы произвести диверсии, которые отвлекли бы внимание варваров от осады посольства. Все средства были использованы.

Он открыл сейф и достал запечатанные инструкции. Еще раз перечитал их. Значит, конец. Уничтожение сокровищ, бумаг, и, главное – собственная смерть. Он знал, что этим кончится.

Об этом его предупреждали, когда посольство только направлялось на планету задир.

Выбора не было. Он с грустью оглядел кабинет, хранивший воспоминания о родном доме, его библиотеке, нарядах и памятных сувенирах. Он подумал о том, что, уничтожив это, он уничтожит часть самого себя. Потом будет проще добить остальное.

Все, что достанется варварам – это камни. Хотя он обладал способностями, позволяющими уничтожить вместе с посольством и весь город – так, что камня на камне не осталось бы.

Хорош город, думал он. Это не город, а склад боеприпасов. Сплошные базы и космодром, с которого постоянно стартовали корабли-штурмовики. Все жители города были военными. Город был одной милитаристской структурой. Военные заводы, лаборатории генетики, биофабрики, где выращивались рабы-евнухи. Разрушение этого гадюшника будет еще одной блестящей боевой операцией в этой войне. И все же вместе с военными базами погибнут и невинные горожане. Женщины, дети и сословия низшей касты, которые вовсе не несут ответственности за развязанную войну. Они не участвуют в этой войне. И другие невинные – жители иных земель, застигнутые войной на территории, принадлежащей задирам. Имеет он право вычеркнуть их? Сбросить со счетов истории?

Он отложил инструкции и посмотрел на свое отражение в далеком зеркале.

Смерть. Это тот выбор, который он не может навязывать другим. Так его учили. Что это – гуманизм или слабость? И кто он – серийный убийца или герой?

Смерть. Как странно звучит это слово. Всегда воспринималось как отвлеченное понятие, с которым знакомо любое существо. Но вот когда рассматриваешь ее по отношению к себе, то что это такое – смерть?

Нет, конечно, за ее гранью ничего не кончается. Да, как у каждого начала есть свой конец, так и у каждой жизни есть своя смерть. Конец является естественным продолжением начала. Но, в таком случае, за концом тоже должно что-то следовать? Начало? Перевернутый мир, который следует обратно, к моменту рождения? Или переход в иной космос, в иное измерение? Может быть, наши души двумерны и хранятся здесь же, в этом пространстве, только невидимы из наших измерений? Или же, что скорее всего, они обладают более развитыми способностями, и та, новая вселенная, в которой им предстоит существовать, является тем же, нашим космосом, только открывающим новое, еще одно (два? десять? сто?) измерений. Или количество новых измерений растет с числом наших переходов в мир иной? Что, если загробная жизнь так же подвержена смерти? В таком Случае, ему суждено пройти бесчисленную череду смертей и возрождений. И это нельзя назвать дурной бесконечностью, поскольку солнце, восходящее каждый день над планетой, тоже нельзя назвать дурной бесконечностью. “Все то же солнце всходит надо мной, но и оно не блещет новизной”.

Он верил, что со смертью ничего не кончается. Священники уверяли, что его душа внесена в какую-то великую книгу и еще способна к возрождению. И увериться в этом он может прямо сейчас. Недолго осталось. Интересно, ум философа всю жизнь бьется над этой великой загадкой и стремится к ней, но вот когда ее разрешение на пороге, появляется странное желание отойти в сторону. Наверное, жизнь противится разрешению таких загадок, они ей попросту неинтересны.

Смерть, как говорил кто-то из великих, это победа. Прожить долгую, богатую впечатлениями жизнь, в которой до минимума сокращены страдания, и затем достойно умереть, значит победить. А цепляться всеми силами за существование, значит – обречь себя на рискованное и ужасное будущее. Пережить всех и потом согнуться под тяжким бременем прошлого? Возможно, в той великой книге, о которой рассказывали священники, записана история существования каждого предмета во вселенной. Но иные истории написаны кровью.

Дата добавления: 2015-05-09