Автоматизм механизмов речи

^ЫВает' ^{что гов}орящий или пишущий прекрасно знает пра- ^{И нормы} литературного языка, неплохо выбирает слова, татьТ^{еГ ор}Ф°^гР^аФ^иеи и пунктуацией, но слушать его (да и чи-от _н ^Невозм°жно, причем не из-за технических помех, которые Факто™ f^{С зависят} (посторонние шумы, другие отвлекающие Разру,, ^{а из}"^за субъективных причин. Он порождает их сам. ^JocTHr_a^{aeTC51 Х0}Р°^Ш0 подготовленная речь, эффект общения не

^к°^т°РЫх °^{ВИМСя на} некоторых свойствах личности, от развитости 1.» ^м°жет зависеть результат речевого общения. льнос ^И \^Н ° ^{С т ь в} общении, речевая активность, коммуни- ^Завцсм ^{Ь гое в} становлении этих качеств языковой лично-но оч_е^Т °^{Т Генотип}а, условий жизни и воспитания. Но совер-идно, что пассивность, как общая, так и речевая, не

поможет сформировать хорошего оратора да и остроумного
лого собеседника, лидера в полилоге. '

Активности противостоит вялость характера, боязнь
замедленность реакций, отсутствие находчивости,
полноценности», наконец. Общего закона здесь, д?

нет, потому что и флегматики достигают успеха, становятс ^ личными работниками в областях, связанных с речью. И к* ^С активному характеру легче во многих ситуациях.

2. Постановка голоса — это обычный учебный прел
в ряде вузов, например в театральных, иногда — в педагоги
ских. Этот предмет включает в себя: ^е

а) развитие речевого дыхания: его объема, ритмичности vm
ния владеть им, регулировать его. Главное в дыхании — его oW.
измеряемый количеством слов, которые говорящий может пп
изнести одним выдохом. Этот объем увеличивают с помощью \ц
ражнений: студент, достигший 10 слов на одном выдохе, увели
чивает объем до 12, затем до 15 слов, до 20 и т.д.;

б) овладение разными степенями громкости голоса, темпо'
речи; обычный темп речи носителя русского языка — 120 слове
минуту (данные получены в 60-е годы XX в.). Для развития рече
вого голоса полезно пение;

в) развитие восприятия чужих голосов, а также их различение
(голос человека индивидуален, по голосу узнают человека).

3. Развитие д и к ц и и. Это четкое произнесение звуков реч!
степень отчетливости произнесения, правильная артикуляция зв\
ков. Определенную роль в дикции играет осознание положений!
движений органов речи при произношении звука. Хорошая да
ция предполагает свободную подвижность органов речи: нижш
челюсти, губ, языка, мягкого нёба, включение (напряжением
голосовых связок.

4. Овладение тембром голоса, интонациями, п^а'
з а м и. Это огромные области ритмико-мелодических нюансов зв^
чащей речи, чередования понижений и повышений, интенсиг
ности, окраски голоса, обертонов, эмоциональных окрасок. №
зы — смысловые, разделительные и особенно психологические
тоже активно участвуют в передаче не только прямого смысла-
и эмоций, оценочных оттенков: это интонации патетичеей
иронические, мажор и минор, радость и горе. Это тембр, окр^а ^
вающий голос эмоционально: робкий, дрожащий, с надр^
крикливый, «струнный» (А. Блок), игривый, мрачный. Пос ^
ку интонации и тембр передают не смысл речи, а эмоДО¹ '
трудно определить логически, им почти невозможно обучать- ^
но передать чувство, не пережив его (точнее — не пережива

Это богатство составляет артистизм. Но и каждый ^^HL ловек очень тонко владеет тембром, интонациями, ческими паузами, фразовыми и эмоциональными ударе*¹¹¹

пение механизмами выбора слов и их грамматиче-ОвЯ^ад _{и те}. семантико-грамматическим струк-^вЯ_аНием речи. Такое умение формируется в родном Р ° _чиная с первого года жизни, на уровне бессознательно-' ^Нзыковой интуиции — языкового чутья. _го, т.^е- _чеЛОвек овладел этими механизмами, то он говорит сво-

Есл^и _не спотыкаясь, закругляет фразу, разворачивает сле-бодно, ^ле^_а^_оИ автоматизм приходит лишь в результате многолет-дуюШУ¹⁰' _в0К> высокой речевой активности и обширных знаний, них тр^е _гичеСкие механизмы таких умений, автоматизма в на-ло изучены, но их результаты знает каждый. У людей, ов-■^{К6 М}щих этой стороной культуры речи, невозможно заметить _ладев ^ напряжения, они направляют свои усилиия не на по-^ННКаочереД^ного слова, а на зрительный и эмоциональный кон-^нсК_{т с} аудиторией, обдумывание перспектив общения на следу­ющих этапах.

Но бывает, что не срабатывает что-то в механизме, нарушает­ся координация и начатое предложение прерывается, возникает пауза — не смысловая, психологическая, намеренная, а вынуж­денная, ненужная, и говорящий заполняет ее либо растерянным молчанием, либо так называемым «заполнителем»: мычанием ммм, эээ. Естественно, что контакт с аудиторией прерывается.

Есть, наконец, «язык молчания», т.е. язык телодвиже­ний: жесты, позы, мимика, пантомимика, указания на предме­ты, которые видят слушатели, и пр. Есть и понятие культуры те­лодвижений — составной части общей манеры держаться коррект­но, с достоинством, в меру раскованно, просто и свободно.

Большая часть рассмотренных факторов относится к речи ус­тной. Сущность же механизмов письма — в кодовом переходе с акустического кода на графический, или код фонем. В практике оыстрого неозвученного письма, а это основной вид письма в современном мире, графемы соотносятся с фонемами. Но еди­ницами перехода могут быть и значения, это идеографическое ные^ЬМ°' ^напР^имеР Древнеегипетские иероглифы или современ-Шбч Р°^жные знаки. Буквенные алфавиты проще в усвоении и нии ^{В пе}Р^едаче текста, но неэкономны в техническом отноше-

^в и л ь н^>М° ^{КаК деятельн}ость имеет две стороны. Первая — его п р а -^3вУЧат_и° ° ^{Т Ь}' ^{Т- е}" соблюдение правил графики — обозначения единиц; и графика, и орфография относятся к числу _1т ^Ь1хнор_м.

сторона процесса письма, его навык скорописи — это

Чер_к. рца пма, его навык скорописи это

^пИсц_а q ^{н Ин}Дивидуален, по почерку узнают автора, точнее — ^УНкДии °^{ропись и} ее манера, т. е. почерк, должны выполнять ^Разбо_РЧив ^еР^еДачи мысли; это значит, что почерк должен быть ' ^Понятен любому читателю. К сожалению, в жизни ча-

культуры

сто бывает не так, люди снисходительны к почерку, то, что сами страдают, прочитывая текст неправильно. Следовательно, неразборчивость письма — признак льтуры письменной речи и неуважение к читающее ³

речи и неуважение к читающему

Глава 7. ЯЗЫКОВОЙ АСПЕКТ КУЛЬТУРЫ

30. Литературный язык

Отметим его признаки. Сам термин отражает его первый знак: это язык литературы на данном языке в ее пр^ ных образцах. Это понятие историческое: нередко термин лит турный язык дополняется словом современный, однако гран его современности размыты.

Во многих странах в качестве литературного языка был npi язык другой страны: латынь, арабский, испанский как более работанные и полифункциональные. Эти языки использование художественной литературе, публицистике, печати, государстве ных органах, в образовании и т. д.

Второй признак литературного языка — его нормирова! н о с т ь, общепринятость, научная обоснованность. В литература языке сосредоточены наилучшие, по замыслу — оптимальные ере ства выражения мыслей и эмоций, обозначения понятий, он се¹ зан с деятельностью высокообразованных людей, авторов, в i\ новном, письменных произведений. Формируясь в письменной сфс| культуры, литературный язык оказывает нормализующее воздй ствие и на стихию устной речи, разговорную речь. Он являем предметом исследований, научных обобщений, одновременно сре ством и содержанием образования, выполняет лидирующую фр- цию по отношению к различным стилистическим пластам язык Немаловажное его свойство — адекватность другим языкам, соо несенность с ними, что обеспечивает возможность перевода

Особо нужно рассмотреть отношение литературного язи к диалектам как разновидностям языка: он определяется наддиалектная форма, сами же диалекты не проти ставляются общенародному языку и даже охраняются траД не только в среде их носителей, но и среди исследователей рии языка и тенденций его развития.

Понятие литературного языка распространяется на №^{е е} новидности — книжную и разговорную, различия меЖДУ наши дни в связи с расширением средств информации и • ры существенно ослабевают; изменения происходят в к стилевых вариантах, что многими ценителями русского одобряется.

стабилизация литературного языка, его нормализация ^В азграничению стилей языка и стилей речи, а также к ни- «f стилистической нормы в языке. _ввеД^енИ _оПОльзовании, прагматике языка, как уже было отме-

0 ^язь1„ _твуют центробежные тенденции (центром служит нор-
qett°'^^e ^ литературный язык), что означает появление но-
мир°^ваН*| _расШатывающих единую норму языка и на произно-
вых Ф°Р ' _{и на} лексическим, и на грамматическом, и на орфо-
сительн '_м уровнях. Центробежные тенденции мешают, пре-
фзфиче _ер_{Ждению о}бщ_енар_Од_НОГО5 общепонятного, нор-

^пЯТСд_НН0Г0 языка, препятствуют основной функции языка — ^мИ^° ии выражения мысли в единой знаковой системе, понят-ФУ? _{м ЧЛ}енам языкового коллектива, т. е. народа. Такие тен-^Н°^Иции опасны, потому что становление единого языка происхо-^ДеН в условиях дестабилизирующего влияния диалектов — терри-^Допиальных и профессиональных, просторечия, жаргонов, а в тоанах многонациональных — влияния дву- и многоязычия. Так что необходимость твердых норм, строгих и обязательных, была ранее или позднее осознана как средство его защиты от разруше­ния.

В России нормированный литературный язык не оказался чужд и непонятен регионам вследствие того, что в его основу лег говор Москвы, т. е. той территории, на которой сталкивались северно­русские и южно-русские диалекты, отчасти восточные и запад­ные тоже. Это центральное положение Москвы облегчает и нор­мирование, и усвоение нормы.

В образовании литературного русского языка, понятного и по­ныне, решающая роль отводится А. С. Пушкину, писавшему, что он русскому языку учился у «московских просвирен», хотя они и в то время не могли составлять большинства. По-видимому, сам Пушкин не осознавал подлинных влияний: «Он родился балов­нем судьбы, ибо уже по рождению принадлежал к высшему куль-уурному слою старинного русского дворянства, что он сам в себе квд Г!!^{Квысоко} Ценил» (Булгаков С.Н. Речь «Жребий Пуш-лича*' ~ ^ ' *^)^- Далее Сергей Николаевич Булгаков писал: «Ве-_{Же л}!*^Ши^ Русский поэт говорил и мыслил по-французски столь ^пРиоб1^К0' ^{КаК И ПО}~РУ^ССКИ--- Даром и без труда дана была ему эта ^столь Г^^{енность к} Европе, как и лучшая по тому времени школа, ^Ни боль°^{ГаТеЛЬН}° ^ЛЮ^^{ИМЬ1И им} Лицей... Он вступил на стезю жиз-^ег° от д^Шого света, с ее пустотой и распущенностью, и спасла ^бьггь Мож°^ВН°^ ^ги^^ели его светлая муза. Пушкину от природы, ^ЛиЧное б ^СТ' ^{КаК печать} его гения, дано было исключительное

Йтт» ^РОДСТВО» ГТядл "Ж'р"^

!!^{0 п}Реув_е Пушкина на литературу Золотого века невозмож-

°Нчар_{Ов м}^И^.^Ить' ^{Как и} разноликость талантов: Гоголь и Тютчев, ^и Тургенев, Достоевский и Толстой...

^а"

Судьбе русского литературного языка благоприятствовали вянские традиции, вся история русской культуры. Норма отражает социальные процессы, реагирует на потребности ства. Важный фактор развития литературной нормы — ее ние к другим языкам: к французскому в XVIII—XIX вв., скому в конце XX в., тюркским, немецкому, древнегреческ латыни. Каналы взаимодействия языков — прямые контакты^' ука, и особенно литература.

Влияние английского, вызывающее сегодня у многих (именно в отношении культуры речи), в конечном итоге, ненно, приведет к обогащению русского.

Исторически сложилось так, что в русском литературном язы ке почти не ощущается влияние региональных вариантов, что oim," тимо в других языках, например в английском — американский вариант, испанском — латиноамериканский. В русском можно от­метить лишь некоторые частные примеры: это так называемое «пе­тербургское» произношение (в основном XIX в.) и особенности русского языка парижской эмигрантской диаспоры (в настоящее время).

Норма литературного языка всегда немного консервативна, она с осторожностью принимает новшества, отражающие его разви­тие. Но иногда новации буквально врываются в неторопливр жизнь нормы: таковы 90-е годы XX в.

В целом нормы литературного языка очень строги, особенно в
книгопечатании; но все же степень их обязательности неодинако­
ва: различают императивные, их нарушения расценивают по­
чти юридически как признак невладения культурой речи, как гру­
бые ошибки. Это нарушения парадигм склонения и спряжения,
непонимание значения слова, почти вся орфография. Другие на­
рушения диспозитивные, не строго обязательные: в отпус­
ку (разг.) — в отпуске (нейтр.). Есть варианты ударений: иначе-
иначе, феномен — феномен; варианты морфологических форм: Лож­
ка дегтя в бочке меда — Ложка дегтю в бочке меда. Однако вариан­
ты постепенно устраняются, унифицируются, особенно в прав⁰'
писании: так, до 1956 г. можно было писать идти, ийти и ит®^%
теперь — только идти. Если варианты не вносят никаких Р^азЛ1^^И
в значения, их оттенки, в сочетаемость слов, их называют ду°
тами, и язык либо освобождается от них, либо дифферениирУ
значения. _й.

За рамками нормы пока остаются многочисленные грамма. ческие, лексические, стилистические варианты, которыми з мается практическая стилистика, их включают в справок «Трудности русского языка». Примеры: формы склонения. числительных и сочетания этих форм с именами сушествй ными, числительные в составе сложных слов: двуслоговое ^ но двухчасовая беседа и многое другое; около дедушкина о°

шкиного дома; два года моей жизни вычерщто или вы-_otcofl° ^ обязательны ли формы склонения составим числитель- ч^еР^кНуП!!я1?>5 и многое другое.

цЫ*^тИ _овая норма охранительна, но в некоторых случаях снис-ЯзЫ^к _ОККазиональные слова, в немалом количестве создан-\оД#^теЛ^ _и ц Северянином, В. Маяковским, М. Цветаевой, нор-_нЫе ^п0Э_{сталИ; Н}о и препятствий не встречали. Онирсазали воз-^м0Й«пгти создания новых слов.

31. Произношение. Орфоэпия. Просодия

я устной речи культурно-речевую функцию выпошяет: /владение фонетикой русского литературного вика, ее за-нами, нормами произношения звуков речи в разных позициях

фонем;

б) владение орфоэпической и акцентологически нормой;

в) владение просодическими средствами: интонации — смыс­
ловыми и эмоциональными, ритмом, тембром голоса, фразовы­
ми ударениями, паузами и пр.

Человек овладевает этими животрепещущими сюеиами, опи­рающимися по преимуществу на интуицию — языковое чутье, в раннем детстве под влиянием речи, звучащей в семи. Основные фонетические средства усваиваются до 5 лет, но полная диффе­ренциация звуков может задержаться до 8—9 лет. Ударение и ор­фоэпия усваиваются труднее, усвоение просодических средств зависит от эмоционального развития личности, они трудно под­даются кодификации, норме и определению. Например, можно ли говорить об эталоне сдержанности или, наоборот, развязности в речи? Между тем эти коннотации играют не последнюю роль в овладении культурой речи.

В условиях билингвизма серьезным нарушением произноситель­ной нормы бывает акцент (например: Он говоршш-русски сво-оодно, но с сильным прибалтийским (или грузинским)щентом); это ледствие интерференции родного языка, в отдельншслучаях этот

л°^{С навыка} родного языка преодолеть не удается.

"^еТИКа (⁴² Ф°^немы) ^еЩ^{е не} обеспечивая произноси-
* ^культУР^ы: нужно овладеть орфоэпией, которая обширна
^сколь^{еТ НС столько на} правила (в отличие от орфографии),
н_Иям^КЯ^На традицию; сказанное относится и к словесным ударе-
сте_и d ^{ь в этом} могут словари, например «Словарь трудно-

^°^{ГО п}Р°^{изношения>> м}- Л- Каленчук и Р. Ф Касаткиной

^пРоизн ^{В ЭГ0Й книге} ~~ наиболее полный свод правил русского тве_Р ^щ^^ния и выделены такие «тонкости», кактрщные случаи

^тани ^{СТИ согласных в} разных позициях, произношение

^rjIacHbi_x ^{И согласных}> разные случаи позиционных чередований

Орфоэпия в общем обеспечивает единообразие звукового оформления устной речи, охватывает реализацию фонем, ритми­ку (сегментацию) речевого потока и словесное ударение. Она ре­агирует и на исторические процессы: так, в XX в. усилилось вли­яние буквенного написания на произношение как результат все­общей грамотности, школьного чтения.

Эталоном произношения до недавнего времени служила так назы­ваемая сценическая речь, однако в последние годы она все более подчиняется узуальным влияниям, утрачивает функции эталона. В то же время повышается роль телевидения, где выдвигаются теле­ведущие и обозреватели, дающие многомиллионной аудитории уро­ки культуры речи (Е. Киселев, С. Сорокина и многие другие).

Орфоэпия конца XX в. все более подчиняется системе и обо­снованной норме: выделены разделы «Произношение согласных и гласных звуков», «Глухость—звонкость», «Твердость— мягкость», «Долгота—краткость», разграничиваются фонетические законы и орфоэпические правила. В качестве примеров здесь приводится оп­позиция долгота — краткость.

Фонетические законы:

а) долгие согласные на конце слова теряют долготу: кла[сс]ы —
кла[с];

б) долгие согласные корня в позиции рядом с другими со­
гласными перед суффиксом теряют свою долготу: кла[сс]ы —
кла[с]ный.

Орфоэпические правила (один из примеров): на стыке суф­фиксов -ист- и -ск- могут произноситься звуки [сек] и [ск]: алъ-пини[сс]кий и альпини[с]кий¹.

Пользоваться подобными правилами не всегда легко в повсе­дневной речи, они предназначены для самоконтроля.

Многие слова или морфемы согласно традиции произносятся не так, как пишутся: конечно — [канешно], синего — [ейн'ьво], его — [эво].

Многие орфоэпемы находятся в переходной стадии: до[жж']" или до [жд']м. В подобных случаях могут помочь стихи, где рифма выявляет произношение:

Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные злые дожди, Как крынки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди?

(К. Симонов)

В то время молодой еще поэт произносил [длждй] (рифма дож­ди — к груди), но старшее поколение говорило до[жж']м.

¹ См.: Каленчук М.Л., Касаткина Р.Ф. Словарь трудностей русского про­изношения. — М., 1997.

Здесь оказалось возможным представить орфоэпию лишь не­сколькими примерами; между тем в культуре речи она играет осо­бо важную роль: ошибки замечаются сразу. И не прощаются...

Строга культура речи и к ударениям, несмотря на то что они в русском языке правилами не регулируются, ударение разномест-но в отличие от многих других языков: в польском — на предпо­следнем слоге, во французском — на последнем. Акцентологиче­скую норму проверяют только по словарям. Все усваивается в прак­тике аудирования и говорения, достигая автоматизма.

Просодия высоко ценилась в Древней Греции, она изучает­ся в современных театральных учебных заведениях. Интонации, тембр голоса, фразовые ударения, паузы несут на себе смысло­вую нагрузку, которая может оказаться решающей: Ну, ты умен!, произнесенное с иронией, имеет противоположное значение. Бы­страя речь передает волнение говорящего, громкое восклица­ние — это либо приказ, либо протест. Просодические средства, как правило, не нормативны. Но их богатая палитра свидетель­ствует о высокой культуре речи говорящего, тогда как монотон­ная, невыразительная, бесстрастная речь отнюдь не украшает ора­тора.

Просодические средства нуждаются в описательной характе­ристике.

Речевой поток делится на сегменты, разные по величине: это фразы, сложные синтаксические целые или сверхфразовые един­ства, эти конструкции разделяются различными типами пауз и имеют свою интонационную структуру.

Более мелкие сегменты — это синтагмы, фонетические слова, чередования ударений, наконец, слоговой состав слов.

Совокупность всех этих элементов создает ритмику речи, кото­рая наиболее отчетлива в стихах, но она есть и в прозе; так созда­ется гармония в противоположность «рубленой», отрывистой, не­гармоничной речи (в которой, впрочем, некоторые поэты улав­ливают своеобразную гармонию дисгармонии). Мелодика речи, повышения и понижения тона, ускорения и замедления темпа, вплетаясь в ритмику структур и сегментов, создают как бы музы­кальный рисунок речи. Сегодня по разным причинам этой ритми­кой и гармонией пренебрегают, но стоит вслушаться, вчитаться в ^3вУчание прозы И. С. Тургенева, М. М. Пришвина, В. В. Набоко-^Ва Да и многих других — и удастся уловить прелесть этой гармонии. А- С. Пушкин писал:

Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи; Старца великого тень чую смущенной душой.

Но перейдем от трудноуловимого к тому, что все же поддается £°Дификации: это смысловые интонации и интонационные кон-^СтРУкции (ИК-1 — ИК-7). Так, В. И.Чернышев выделил интона-

ции законченности и незаконченности мысли, вопроса и утвер* дения, выделительную, перечислительную, обобщающую, интп нацию противопоставления и др. Эталоны произношения имеют собственные знаки препинания: двоеточие, тире. Еще более кон кретны ИК, которые, начиная с 70-х годов, даются в учебниках фонетики. Покажем одну из них:

ИК-3

Анна пьет сок? Анна пьет сок?

—>

—»

—>

Перечни интонаций приведены в практической части данной книги, они соотнесены с коннотациями, видами тембра голоса и другими паралингвистическими средствами.

32. Лексическая норма. Точность выбора

Лексический запас языка огромен: судя по словарям, обще­употребительная лексика русского языка насчитывает около 130 тысяч единиц плюс несколько десятков тысяч единиц значе­ний за счет многозначности слов (оттенки значений здесь не учи­тываются, так как они зависят от текста). Эти подсчеты сделаны по 17-томному «Словарю современного русского литературного языка», но в нем нет научной терминологии (а это миллионы слов), профессиональной лексики, топонимики (географических названий), имен и фамилий и многого другого.

По очень острожным подсчетам, в языковой памяти современ­ного образованного человека хранится не менее 200 тысяч лекси­ческих единиц родного и изучаемых языков. Такое количество, с одной стороны, может обеспечить выбор слова, адекватного за­мыслу, с другой строны, не так легко сделать этот выбор быстро, в условиях спонтанной речи, монолога и, особенно, диалога. На деле очень часто так и бывает, что выбирается и звучит не самое удачное слово, даже явно неудачное. И говорящий обвиняется в низкой культуре речи. В письменной речи обычно такого недо­статка времени не бывает, но привычка подводит и пишущего.

Таким образом, первое правило культуры речи в области лек­сики — это выбор точных, оригинальных слов; нельзя повто­рять одни и те же. Последнее тоже нелегко, так как слова, упот­ребленные один-два раза, становятся активными; по мнению И. П. Павлова, они индуцированы и тонус их выше. Оказывается, что знающий до 200 тысяч слов в своем активном словаре, как показали исследования, имеет всего 5 тысяч слов, а некоторЫ^е обходятся тремя: отсюда убогость и мысли, и речи.

Убежденность некоторых людей в том, что им не хватает ело для выражения их «богатых» мыслей, надо понимать так, что о# плохо знают свои «кладовые», не умеют извлекать наилучшие ело из своей памяти.

i\ поэт, воскликнувший: Как бедна у мира слова масгт&Р^ская-Ходящее — откуда взять? — прав лишь в том смысле, «л"⁰ Д^еи~ ятельно лексический фонд языка растет из потребности выра­жения мысли.

Второе требование — уместность слова, коммуникта?ивная несообразность выбора, его соответствие уровню и иит£Р^{есам U} песата, а также соответствие стилю. Последнее — одна мз самых астых ошибок. Не одно лишь прямое значение слова, но f¹ эмо-'шональные окраски слов, их архаические или инноваци онные _оГтенки, профессиональная принадлежность должны быть- пред­метом выбора.

Естественно, что в рамках второго требования отсекаются про­сторечные слова, жаргонизмы, диалектизмы, если их вы^ор не вызван третьим требованием — выразительностью, о-с(?бенно в художественном произведении. Выразительность речи с'^ъязана не только с выбором слова, эта сторона речевого мастерства вклю­чает и отбор материала, и композицию текста, и образность, ис­пользование фигур и тропов, фразеологии и афоризмов.

Коммуникативная целесообразность — этсР срав­нительно новое понятие, это требование прагматично, нап равле-но на достижение оптимального контакта и взаимопонимания. ^в сущности, риторической цели — убеждения, т. е. воздейст1^вия на собеседника. В современной лингвистике можно встретить тгермин фактор адресата: действительно, речь может достигнуть высшего утровня эффективности лишь в том случае, если она найде?т наи­более полный отклик в сознании слушателя. Уровень по1**^ания> эмоции, направленность личности, ее ценностные ориен'^та11.^ии> идеологическая позиция — все должно быть учтено говоря!Щ^им-

Это достижимо лишь в тех случаях, когда собеседники знают Друг друга, могут моделировать и прогнозировать результа*^т- Как он меня поймет? И поймет ли? И какова будет реакция'? Учет Фактора адресата нужен в профессиях учителя, адвоката,.лекто-Ра, дипломата, коммерсанта — любого, кто работает с лнюдьми. В сущности, любой человек нуждается в умениях, связанны* ^с Фактором адресата, ибо и в быту с учетом этого фактора ст|Р°^ится ^Вся этика общения, уважение к собеседнику, элементарна:^ веж­ливость.

" трудах по литературоведению, обычно в главах «Творческая

оратория ^мастеР^а слова», приводится много поучительны!™ при-

^Ров того, как у автора стихов и прозы протекали «муки с^лова»,

к автор десятки раз менял эпитет, добиваясь предельно°й ^точ-

сь/°^{ТИ И вы}Р^{азитель}ности. Вот слова Бориса Годунова: Унш^сь> ^м°й

_Тель ^НаУ«и сокращают нам опыты быстротекущей жизни. 1Ъ орази-

Нов ^{НЭЯ емкость} выражения, лаконизм, глубокая мудростьЬ- Чер-

бд_аг ^Ки многих великих мастеров слова сохранились и изучаются

°Дарными потомками. Впрочем, известно, что некоторые² унич-

тожили свои черновики, например Ф. И. Тютчев. Это право лич­ности...

Можно встретить сочетание лексическая норма: но ведь нет правил, моделей, парадигм, подобных грамматическим!

Что же понимать под лексической нормой?

Во-первых, это т о ч н а я закрепленность семантики слова: одного или нескольких значений, первого, основного, зна­чения, признанных переносных и фразеологически связанных зна­чений. Эта закрепленность зафиксирована в академических толко­вых словарях (О ж е г о в СИ., Шведова Н. Ю. Толковый сло­варь русского языка. — М., 1993—2000; Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А. П. Евгеньевой).

Во-вторых, это учет исторических процессов в лексике и се­мантике: слова и значения устаревают, появляются новые. Изда­ние новых толковых словарей и переиздание старых неизбежно отстают от указанных процессов, и в отдельных случаях понятие лексической нормы размывается. Некоторую помощь оказывают словари типа «Новые слова и значения», словари иностранных слов, исторические и этимологические словари.

В отдельных случаях происходит как бы тотальная мена целых групп лексики, названий улиц, городов, а также возникновение огромного количества аббревиатур в 90-е годы XX в. Создается зона на какое-то время «неузаконенных» слов, сочетаний. Сло­варь языка — это вечно бушующий океан, в котором, тем не ме­нее, каждый носитель языка должен чутко ориентироваться.

В-третьих, норму формируют лексико-семантические образо­вания типа синонимических рядов, имеющих доминанту и целое семейство стилистически маркированных лексических вариантов; антонимов — точнее, антонимических пар; паронимов — «сме­шиваемых слов» типа злиться и злобствовать, архаичный и архаи­ческий; омонимов типа мир — «антоним войны» и мир — «сино­ним вселенной» и т.п.

Ориентироваться в этих областях нормы помогут опять-таки словари, например: Александрова З.Е. Словарь синонимов русского якыка. — М., 1978; 8-е изд. — М., 1995; Львов М. Р Словарь антонимов русского языка. — М., 1978; 7-е изд. — М., 2001; и др.

Наиболее полно соблюдается норма в сочетаемости (валентно­сти) слов и словообразований. Об этом будет сказано несколько подробнее.

Овладение нормами словоупотребления — процесс весьма дли­тельный и сложный: надо знать теоретическую лексикологию и лексикографию, хоть в какой-то степени — историю русского язы­ка, неплохо было бы знать 2—3 иностранных языка, ориентиро­ваться в латыни и древнегреческом, знать русскую классическую литературу, научиться читать творение В. И. Даля «Словарь живо-

го великорусского языка» — самый востребованный словарь за 140 лет, его же «Пословицы русского народа».

Полезно знать диалектные словари, например «Словарь псков­ских говоров», жаргонные, например «Толковый словарь уголов­ных жаргонов» (М., 1991), словари личности: они, разумеется, не нормативны, но полезны для сравнения.

Дата добавления: 2015-05-09