Миф о кровожадных законах

На первый взгляд, уголовный закон был суров — формально наказанием за все тяжкие преступления было повешение. На деле же оказывается, что этот закон имел достаточно дыр, в которые можно было выскользнуть. Во-первых, от констебля легко было спрятаться, и в отсутствии нормальной полиции найти преступника потом становилось архитрудно, особенно в крупных городах. Например, один дворянин рассказывал, как был в молодости грабителем, используя двухцветный плащ и накладную бороду. Обчистив очередного путника, он просто снимал бороду и одевал плащ другой стороной наружу, после чего спокойно проезжал мимо ищущих его по устным описаниям. Любимой его забавой было потом найти ограбленного в трактире и выпить с ним, и ни разу этот плут не был узнан. Во-вторых, взятые под стражу и особенно отпущенные под залог часто удирали до окончания процесса. В Эссексе во второй половине 16 века — начале 17 века из обвиняемых в тяжких преступлениях таким образом испарилось 15% (по исследованию в Америке в 1970-е из отпущенных под залог исчезали 11%). Непонятно, почему не убегало ещё больше, учитывая ненадёжность тюрем 16 века. В-третьих, в 33% случаев обвинители не являлись поддержать заявление в суде, и обвиняемых приходилось отпускать: без частной инициативы никакого публичного преследования проводить было нельзя. В-четвёртых, уже в 16 веке официально признавались «сделки с правосудием», когда обвиняемый в тяжком преступлении договаривался с судьёй, что признает себя виновным в менее серьёзном проступке, получит плетей и избавит всех от необходимости долго и нудно доказывать его вину в деле, за которое светит виселица.

Так что, в Англии 16-18 вв. в среднем оправдательный приговор получали от четверти до половины обвиняемых. Естественно, были местные отклонения от нормы, но например во второй половине 16 века в Эссексе жюри присяжных ассиза оправдывало 29% всех обвиняемых, присланных к ним большими жюри (в США сегодня тоже около 30% оправдательных приговоров, в Европе их меньше из-за выноса в суд только тщательно проверенных дел, а по информации судебного департамента при Верховном суде РФ у нас оправдательных приговоров менее 1%, плюс после появления возможности обжаловать и оправдательные приговоры, их отменяют в 43% случаев — как на фоне этого можно бояться английского уголовного права, непонятно). Кроме того многие обвинительные вердикты и приговоры были частичными — например, судьи и присяжные намеренно занижали сумму украденного для квалификации кражи не как тяжкого преступления (примерно в четверти случаев кражу квалицифировали как petty larceny (воровство на сумму меньше шиллинга) вместо реальной grand larceny (больше шиллинга). Например, Элеонора Хьюз из Шрусбери украла покрывало и холст на сумму 2 шиллинга 6 пенсов, но жюри присяжных и судья решили что украденное стоит только 11 с половиной пенсов (в шиллинге 12 пенсов). Рекорд по такой оценке держит дело, где украденные 11 полукрон (27 шиллингов 6 пенсов) суд оценил в 10 пенсов! А например Жанна Гарретт обвинялась в убийстве колдовством 4 человек и лошади, но жюри присяжных решило, что она убила только лошадь, что тянуло лишь на год тюрьмы.

Большое количество дел закрывалось из-за недостаточных доказательств. Их исследовали и старались не принимать решения при сомнениях в виновности ответчика. Слова обвинителя сами по себе не имели большой силы, известны случаи, когда даже свидетельства мэра Хертфорда не хватило для обвинительного приговора. В итоге виновными чаще всего признавались лишь те, кого поймали с поличным.

Но даже если человеку всё же светил смертный приговор, у него оставался выход. Прежде всего, это была «привилегия священников». Для этого непосредственно перед объявлением приговора судья спрашивал обвиняемого, есть ли причина, по которой приговор не может быть вынесен. Обвиняемый просил о смягчении наказания, по правовому режиму суда над священниками. Изначально это был действительно механизм, предназначенный для священников, но потом «benefit of clergy» стало формальностью, распространявшейся на всех, кто впервые совершил преступление, зато в 16 веке расширился список особо тяжких преступлений, где эта «привилегия» не действовала.

Суть ритуала состояла в том, что для признания «священником» надо было доказать свою грамотность (поскольку грамотными изначально в основном были священники). Обычно читали 51й псалм Miserere Mei, в просторечьи называемый «neck verse» или «псалм висельников», ибо он буквально спасал шею. Есть даже история о том, как судья дал дальнозоркому преступнику свои очки, чтобы тот мог прочитать псалм и уйти от виселицы. Судьи были в курсе, что многие тупо зубрили его наизусть в ночь перед приговором, но закрывали на это глаза. Только иногда, если им особенно неприятен был преступник, они давали ему библию, открытую на другом псалме. Выходило очень весело (только не для обвиняемого). В Мидлсексе в 1550-х так спаслось 9% приговорённых, в 1560-х 23%, в 1590-х 39%. В Честере в 1560-х и 1570-х — 17%, в 1580-х — 28%. Во второй половине 16 века в Эссексе от приговора благодаря «привилегии священника» спаслось 28% осуждённых мужчин (на женщин это распространили только в 1692 году, в 1706 ритуал отменили, осталось только само освобождение, но уже только при первом мелком преступлении). Право на такую привилегию считалось настолько важным, что если обвиняемому забывали предложить книгу для чтения, то приговор отменяли (к соблюдению законной процедуры на суде вообще подходили очень строго).

Женщины имели другую привилегию — отсрочку приговора по беременности. Формально, это была всего лишь отсрочка, но на практике чаще всего она превращалась в отмену либо потому, что обвиняемая скрывалась от суда, либо потому, что её официально решали не казнить.

Третьим видом спасения от исполнения приговора была королевская амнистия. Прощение преступников в то время считалось очень важной прерогативой короля, имеющей большое идеологическое значение, о котором можно говорить часами. Демонстрация милосердия, патерналистские корни, исполнение коронационных обещаний быть милосердным, отражение в королевском милосердии милосердия Христа, то есть подтверждение права на власть от бога и т.д. Генрих VIII специально сделал так, что формально все помилования исходили от короля, даже когда он давал их автоматически по просьбе судьи — это поднимало королевский престиж. Видов помилований было много. Король мог объявить общую амнистию, исключив только самые тяжёлые преступления, что делалось по особым для короля датам, в благодарность за сбор экстраординарных налогов на войну, а также, например, при каждом созыве Парламента (который собирался раз в 6 лет при Генрихе VIII и раз в 4 года при Елизавете). Король (в лице своих чиновников конечно) мог дать помилование тому, кого просило помиловать жюри присяжных. Король давал помилование обвиняемому, который сам подавал соответствующее ходатайство (естественно, не бесплатно). Со священников, поддерживавших ранее Папу Римского, Генрих в качестве платы за помилования собрал в целом 118 840 фунтов.

Король очень часто давал помилования, заменяя примерно сотне людей в год смертный приговор изгнанием из страны на 14 лет (некоторые осуждённые правда просили лучше их повесить, чем высылать в Америку), или службой в армии/на галерах. При Генрихе VIII была создана система тюрем, благодаря этому росло количество заключений и снижалось количество смертных приговоров. Ранее судебная система не могла себе позволить приговаривать уголовников к лишению свободы, их заключали только до вынесения приговора. Отсюда и характер наказаний средневекового права, пан или пропал — или повесят, или отпустят, дадут плетей, нанесут увечье, подержат пару дней в колодках и т.д. А тут появился вариант тюрьмы (в которой, конечно, было не сладко — с 1562 по 1603 в тюрьме Эссекса умерло около 200 заключённых). Король и его судьи автоматически амнистировали за ряд деяний, который формально считались преступлениями, но на практике никто их таковыми не считал: например, наказывать полагалось любое убийство, но прощалось убийство в порядке самообороны. Кроме того, при Генрихе VIII Парламент принял 158 статутов, устанавливающих штрафы за то или иное преступление, и ещё 49 за правление Эдуарда VI, 29 при Мэри и 103 при Елизавете. Королевские прокламации побуждали чаще применять штрафы. Наказание в виде тюрьмы устанавливали 138 тюдоровских статутов. Все эти альтернативы тоже снижали количество казней.

Помилование происходило, например, так. В декабре 1576 года на рынке в Бёртоне были арестованы два фальшивомонетчика, Митчел и Снейп. Их дома обыскали и нашли там соответствующие инструменты. Снейп признал свою вину. Обоих в итоге осудили на следующем ассизе и приговорили к смерти. Судья дал Снейпу отсрочку приговора, поскольку видел, что тот искренне раскаивается. Местный лорд лично подал петицию королеве Елизавете о помиловании, она делегировала полномочия судье поступать как знает, и судья отпустил Снейпа. Это типичная история, которая приоткрывает нам накал классовой борьбы в 16 веке.

Дата добавления: 2015-05-10