Персона

В своих трудах Юнг подробно не описывал Тень, однако дал интересное и детальное описание Персоны. Опираясь на него, мы можем также извлечь определенную информацию о Тени и ее констелляции в личности. Сейчас я попробую как можно ближе передать то, что Юнг писал о Персоне, ее фор­мировании и месте в психике.

Юнг ввел это понятие в фундаментальной работе «Пси­хологические типы», вышедшей в 1921 году. В главе «Опреде­ления» он пытался как можно точнее сформулировать тер­мины, как заимствованные им из психоанализа и психологии, так и специально созданные для аналитической психологии. Что касается психологии и психоанализа, то приоритет в от­ношении термина Персона принадлежит Юнгу. Параграф 48, один из самых объемных в этой главе, посвящен понятию душа, и в нем также речь идет о Персоне. Юнг размышляет о двух взаимодополняющих структурах: Персоне и Аниме. Я вернусь к этому вопросу в следующей главе.

Сегодня термин Персона прочно вошел в словарь психо­логии и современной культуры. Он стал достоянием обыден­ного языка, часто употребляется в газетах и литературных теориях. Но он означает Персону, которая предъявляется, а не Персону как реальность. Персона как психологический и со­циальный конструкт была приспособлена для определенных целей. Юнг выбрал этот термин для своей психологической теории, поскольку необходимо было разобраться с ролями, которые мы обычно играем в обществе. Его интересовало, как люди приходят к определенным жизненным ролям, приспосабливаются к коллективным нормам, следуют социальным и культурным стереотипам вместо того, чтобы осознать свою уникальность и жить согласно ей. Безусловно, это человече­ское свойство, род мимикрии, было известно давно. Юнг только обозначил его и ввел в свою теорию психики.

Определяя Персону, Юнг указывает на те психологиче­ские и психиатрические исследования, которые показали, что человеческая личность — это комплекс, который при опреде­ленных обстоятельствах может распадаться на части, и что внутри нормальной человеческой психики сосуществует множество субличностей. Однако «очевидно, что такая мно­жественность личности никогда не проявляется у нормаль­ного индивидуума»2. Другими словами, поскольку мы не являемся в клиническом смысле «множественными лично­стями», мы можем проявлять лишь «некоторые признаки личностной расщепленности»3. Нормальный человек всего лишь менее проявленная версия того, что мы встречаем в пси­хопатологии. «Если понаблюдать за одним человеком побли­же в разных ситуациях, можно увидеть, как по мере перехода от одного окружения к другому в его личности происходят поразительные перемены <…> ангел для чужих, черт для своих»4. На людях такой человек приветлив, хлопает по спи­не, радостно жмет руку, добродушен, открыт, все время шутит; дома же брюзжит, сидит с кислой миной, не разговаривает с детьми, прячется за газетой, запросто может обозвать или оскорбить. Поведение зависит от ситуации. История о мисте­ре Джекиле и докторе Хайде представляет крайнюю степень такой зависимости. Другое произведение на эту тему — «Пор­трет Дориана Грея»; его главный герой держит на чердаке свой портрет. Старится не он, а портрет, являя его истинную при­роду и характер, а он продолжает появляться на публике без морщин, молодой и изящный.

Юнг размышляет о поразительной способности людей подстраиваться под социальное окружение. Люди обычно очень чувствительны к ожиданиям окружающих. Юнг под­черкивает, что в привычном окружении, например, в семье, в школе, на работе, ожидается, что человек будет придержи­ваться определенной установки. Под «установкой» Юнг понимает «априорную ориентацию на конкретную вещь вне зависимости от того, представлена она в сознании или нет»5. Установка может быть латентной и бессознательной, но она постоянно действует как ориентир для человека в какой-либо ситуации или окружении. Далее установка является «ком­бинацией психических факторов или содержаний, которые <…> посылают действие в том или ином направлении»6. Таким образом, установка — это свойство характера. Чем дольше она сохраняется и чем чаще используется для того, чтобы соответствовать требованиям окружения, тем более привычной становится. Как выразился бы бихевиорист, чем чаще поведение или установка подкрепляется окружением, тем более укорененной она становится. Людей можно при­учить проявлять определенное поведение в конкретном окружении и тем самым реагировать на знакомые стимулы и сигналы так, как их учили. Если установка полностью сформирована, то единственное, что требуется, чтобы за­пустить поведение,— это подходящий сигнал или триггер. Юнг написал об этом в 1920 году, когда бихевиоризм только начал распространяться в Северной Америке благодаря работам Джона Уотсона (его первая крупная публикация появилась в 1913 году).

В отличие от людей, живущих и работающих в деревне или на природе, где среда достаточно унифицирована, жизнь образованных горожан делится на две совершенно различные сферы — домашний круг и публичный мир. Во времена Юнга в Европе это в большей степени относилось к мужчинам, чем к женщинам. Мужчины того времени и культуры работали в одном окружении, а жили в другом, они должны были реа­гировать на совершенно разные знаки, принадлежавшие разным мирам. «Эти две абсолютно разных среды требовали следования двум абсолютно разным установкам, которые зависели от степени идентификации Эго с установкой на данный момент, что вызывало двойственность характера».

Один мой друг работает на государственной службе в должности менеджера среднего звена, поэтому он должен соблюдать общепринятые нормы, подражая поведению со­трудников и внешне разделяя их ценности. Его офис — это сообщество; определив, какой линии поведения следует при­держиваться, он информирует своих подчиненных о том, что они должны разделять либеральные ценности. Мой друг го­ворит, что на рабочем месте играет эту роль легко и просто, но, когда остается один дома и смотрит телевизор, его реакции совсем другие. Он превращается в ультраконсерватора. На ра­боте он образованный и либеральный современный мужчина. У его Эго, тем не менее, нет особой идентификации с позици­ей окружения. У него функциональная Персона: он легко надевает и снимает ее, не идентифицируясь с ней. Мой друг прекрасно это осознает.

Чаще, однако, Эго идентифицируется с Персоной. Пси­хологический термин идентификация указывает на способ­ность Эго принимать внешние объекты, установки и людей и сливаться с ними. Это более или менее бессознательный процесс. Можно обнаружить, что кто-то непредумышленно копирует другого. Он, возможно, даже не замечает этого, но другие видят это подражание. В принципе можно сказать, что Эго достаточно отделено от Персоны, но в реальной жиз­ни такое бывает нечасто, потому что Эго стремится иденти­фицироваться с ролями, которые оно играет в жизни. «До­машний характер, как правило, руководствуется эмоциями и легко идет на уступки во имя комфорта и согласия; доволь­но часто встречается мужчина, который на людях энергичен, упрям, безжалостен, а в лоне семьи проявляет покладистость, становится мягким, даже слабым. Где же его истинная лич­ность? Часто на этот вопрос ответить невозможно»8.

Все-таки идентификация с Эго всегда больше, чем с Пер­соной. Персона — это своего рода оболочка той стороны Эго, которая обращена к социуму. Но люди обычно все же при­знают различие между играемой ролью и истинной внутрен­ней идентичностью. Ядро Эго архетипично, точно так же как индивидуально и личностно. Это спокойная, маленькая точ­ка рефлексии, центр Я. Архетипическая сторона эго-ядра — чистое «Я есть», самостность (см. главу 1).

С личностной стороны Эго проницаемо для влияния внешних сил. Эти силы, проникая в Эго, отодвигают Самость, давая Эго возможность идентификации с новым содержани­ем. Это процесс «обучения» Эго. Мы узнаем наше имя. После этого мы становимся нашим именем, мы отождествляемся с тем, как оно звучит. Потом Эго идентифицируется с Персо­ной и чувствует себя ею. Потом я есть мое имя; Я — сын моего отца и матери, брат сестры. Если уж произошла идентифика­ция, то я уже не просто «тот, кто я есть», но я — Мюррей Стайн, родившийся тогда-то и тогда-то, с конкретной личной исто­рией. Это тот, кем я являюсь сейчас. Я связан с воспомина­ниями, с сотворением моей жизни, истории, с некоторыми качествами. Таким образом, чистая «самостность» — архети­пическая частица, она может перестать быть видимой или даже исчезнуть, спрятаться от сознания. Тогда человек дей­ствительно зависит от Персоны в своей идентичности и чув­стве реальности, не говоря уже об ощущении собственной ценности и принадлежности.

Это ощущение тоже может меняться во времени. В одних случаях можно находиться в чистом переживании «самост­ности», не идентифицируясь ни с чем конкретным, в других — идентифицироваться с некоторым содержанием или с каче­ствами, связанными с персоной. Т.С. Элиот сказал однажды о кошках, что у них три имени: одно, которое знают все, дру­гое только для избранных, и третье, известное только ей. Первое и второе относятся к Персоне, а третье — к архетипи­ческому ядру.

Дата добавления: 2015-05-10