Эмоция вины за ложь

Второй ведущей «эмоцией лжи» является чувство вины за сам акт обмана. Здесь следует отметить, что чувство вины может возникать как за сам факт лжи, так и за то, что скрывается с помощью этой лжи. Человек, который не испытывает вины за кражу чего-либо, может испытывать чувство вины за факт сокрытия этой кражи. Возможно и противоположное - отсутствие чувства вины за акт лжи, но наличие этой эмоции в связи с содеянным и скрываемым. В некоторых случаях люди могут одновременно испытывать чувство вины той и другой природы. Важно подчеркнуть, что прямая связь между этими эмоциями, в основе которых лежит неудовлетворение потребности следовать принятым в обществе нормам, совершенно необязательна. Потребность следовать принятым в обществе нормам относится к классу тех потребностей сохранения, неудовлетворение или снижение вероятности удовлетворения которых, порождает базовую, отрицательную эмоцию горя. Таким образом, эмоция вины оказывается видовым понятием по отношению к родовому понятию эмоции страдания (горя), что отражается во многих характерных для нее внешних невербальных признаках.

Эмоция вины может значительно варьировать по интенсивности - от крайне слабой до очень сильной. Иногда это переживание может быть настолько интенсивным, что невозможность скрыть его фактически приводит к разоблачению лжеца, поскольку у него появляются расшифровывающие эту эмоцию характерные внешние невербальные признаки. Когда переживание чувства вины достигает максимальных пределов, оно становится настоящей пыткой для человека, так как подрывает самые глубинные основы его самоосознания как полноценного члена общества, законы которого он нарушил. Для того, чтобы освободиться от этого тягостного состояния (а точнее, страдания, поскольку чувство вины, как уже отмечалось, является разновидностью базовой эмоции горя), лжец может пойти и на признание независимо от того, каким бы по силе не было наказание. Более того, возможны ситуации, когда человек специально стремится к этому наказанию, рассматривая его как своего рода "искупление вины", приводящее к ослаблению этой эмоции.

Очень часто, когда человек по той или иной причине в первый раз прибегает ко лжи, он и не подозревает о том, какие душевные страдания впоследствии может принести ему появление эмоции вины, обусловленной этой ложью. Например, он может не представлять, как на него подействует благодарность за ложную информацию со стороны человека, которому он солгал; или что он будет испытывать, когда за совершенный им проступок понесет наказание совершенно непричастный человек.

Другая причина, по которой люди часто недооценивают возможную силу эмоции вины, заключается в том, что только при прошествии определенного времени они начинают понимать, что одной лжи, как правило, бывает недостаточно, что очень часто она должна повторяться снова и снова, в том числе и для сокрытия факта самой первой лжи.

Чувство стыда по своему происхождению очень близко к чувству вины. В обоих случаях в основе лежит осознание человеком факта нарушения им каких-то социальных норм. Но есть и принципиальные различия. Для возникновения у человека эмоции вины не требуется присутствие окружающих людей. Он как бы сам является судьей своих действий и поступков. Для возникновения же реакции стыда обязательно присутствие окружающих, потенциально способных выразить осуждение или насмешку по поводу совершенного действия.

С позиции потребностно-информационной теории эмоций П.В.Симонова, различие между эмоцией вины и стыда, которые возникают в результате нарушения человеком общепринятых норм, обусловлено характером его взаимодействия с остальными членами этого общества. При дистантном взаимодействии (когда члены общества не информированы о допущенном нарушении норм) может возникнуть только чувство вины, тогда как при контактном взаимодействии (члены общества являются свидетелями нарушения норм) - возникает чувство стыда. Другими словами, если какой-то отрицательный проступок не замечен и не обнаружен, то он вряд ли вызовет у человека реакцию стыда, но в то же самое время человек вполне может испытывать определенное чувство вины за совершенное. Конечно, в некоторых ситуациях оба чувства могут встречаться одновременно.

Следует подчеркнуть, что характеристика контактности или дистантности взаимодействия с объектом удовлетворения потребности определяет качественные различия и у других базовых эмоций. Так, например, чувство страха и реакция испуга, характеризующиеся рядом существенных различий, также обусловлены дистантностью и контактностью взаимодействия с вызывающим эти реакции объектом, соответственно.

Понимание различий между эмоцией вины и стыдом является важным с прикладной точки зрения, потому что эти два чувства могут воздействовать на человека и его поведение в прямо противоположных направлениях. Стремление освободиться от тягостного переживания эмоции вины или ослабить его может подтолкнуть человека к признанию, тогда как боязнь возможного осуждения или насмешки со стороны окружающих, желание избежать связанного с этим чувства стыда, напротив, удерживает его от такого признания.

Некоторые люди особенно склонны к возникновению у них чувства стыда и вины за ложь. К ним относятся те, кто воспитывался в очень строгих, обычно религиозных условиях и с детства усвоил, что ложь является страшным грехом. Часто это сопровождается развитием склонности к так называемому "генерализованному" чувству вины, то есть вины за плохой проступок вообще, даже если он совершается другими людьми.

К сожалению, предрасположенность человека к возникновению эмоции вины изучено пока очень слабо. Гораздо больше известно о людях, которые не страдают от этого чувства. Так, отсутствие чувства вины или стыда за свои антиобщественные проступки является одной из важных характеристик психопатов. Исследователи в настоящее время не имеют однозначной точки зрения в отношении того, является ли отсутствие чувства вины или стыда результатом особенностей воспитания или каких-то биологических факторов. Однако ясно, что поскольку психопаты редко испытывают чувство вины за ложь или чувство страха быть разоблаченными в процессе лжи, эти эмоции практически не добавляют никаких внешних признаков неискренности, по которым можно было бы установить, что психопаты лгут.

Если лжец не имеет тех же самых представлений об общественных и моральных ценностях, как тот, кого он обманывает, то маловероятно, что у него может возникнуть чувство вины за ложь. Люди обычно испытывают меньшее чувство вины, когда лгут тем, кого считают плохим и недостойным. Шпион или наемный убийца вряд ли будут испытывать чувство вины за обман своих жертв. Хладнокровный убийца может бояться быть схваченным, но он вряд ли будет испытывать вину за свои действия. Уголовник - рецидивист не будет иметь чувства вины, обманывая представителя правоохранительных органов. Во всех этих ситуациях лжец и жертва его лжи не имеют общих моральных ценностей и жизненных целей. В этой ситуации используемая ложь, фактически может рассматриваться как санкционированная в интересах определенных общественных группировок, которые как бы узаконивают обман, приносящий им определенную выгоду. Маловероятно появление чувства вины при такой санкционированной лжи, когда обманываемая сторона считается враждебной, а ее цели и ценности не совпадают с таковыми у лжеца. Даже самая эгоистичная и отвратительная ложь может не приводить к появлению чувства вины, если она является санкционированной со стороны общественной группы, к которой принадлежит лжец.

Наиболее вероятно появление чувства вины за ложь в той ситуации, когда она является несанкционированной. Особенно сильным оно может быть тогда, когда жертва лжи не ожидает того, что ее обманывают, когда имеющийся уровень отношений предполагает искренность и откровенность со стороны лгущего лица. В подобных ситуациях чувство вины может стать еще сильнее, если обманываемый несет большие потери, чем фактически выигрывает лжец. Но даже и в этом случае, возможно, что чувство вины не появится до тех пор, пока лжец и его жертва не будут иметь какие-то общие цели и ценности. Если лжец в целом относится с уважением к тому, кого он обманывает, то в случае раскрытия лжи он может испытывать чувство стыда Возникновение этого чувства обязательно предполагает, наличие уважения к тем людям, со стороны которых возможно неодобрение или осуждение лжи. Если же такого уважения нет, то, скорее всего, неодобрение и осуждение плохого проступка приведет не к возникновению чувства стыда, а вызовет эмоциональную реакцию гнева или презрения.

Лжец будет испытывать меньшую вину, если он не знаком лично с тем, кого он обманывает, или же обманываемое лицо вообще является для него анонимным. Например, лжецу легче обманывать того человека, которого он не уважает. Точно так же, ему легче (с моральной точки зрения) обмануть того, с которым встречается первый раз, чем близкого знакомого или друга.

Когда же обманываемый вообще анонимен, то для лжеца, помимо всего, создаются хорошие условия и для самооправдания (рационализации) лжи. Например, он может убедить себя в том, что его ложь не наносит никому вреда. Что она всем безразлична, что никто на нее не обратит внимания и что, возможно, она даже принесет некоторую пользу. Подобная рационализация, оправдание лжи может быть как осознаваемой, так и неосознанной, то есть относиться к механизмам психологической защиты.

Часто наблюдается взаимоисключающее соотношение между чувством вины за ложь и рассмотренной выше эмоцией страха разоблачения лжи. Это проявляется в том, что некоторые факторы, которые приводят к уменьшению чувства вины за ложь, могут усиливать эмоцию страха разоблачения и наоборот. Например, в случае агента иностранной разведки, когда его ложь санкционирована стоящей за ней спецслужбой, возникновение чувства вины маловероятно. Однако то же самое санкционирование (задание спецслужбы) обычно повышает ставку лжи, риск последствий ее разоблачения и тем самым усиливает эмоцию страха. Агент, который выполняет задание иностранной спецслужбы, может испытывать в конкретной ситуации сильную эмоцию страха разоблачения, но вряд ли будет испытывать чувство вины.

Большинство людей считают эмоцию вины исключительно острым и тягостным чувством и, в случае его возникновения, всячески стремятся уменьшить и ослабить его. В случае лжи это проще всего достигается путем её оправдания (рационализации). Для этих целей могут использоваться различные приемы. Ложь может рассматриваться как ответная мера за несправедливость. Лжец может считать, что обманываемый им человек не заслуживает к себе другого отношения. Иногда он может рассматривать свою жертву как слишком доверчивую, а поэтому заслуживающую того, чтобы ее обманывали. Часто подобная рационализация может осуществляться на уровне подсознания и тогда она представляет собой один из механизмов психологической защиты, который направлен на ослабление переживаемой эмоции. Именно поэтому продолжительная ложь может со временем сопровождаться ослаблением эмоции вины. Два других оправдания лжи, которые также могут уменьшать чувство вины, уже упоминались выше. Это - оправдание лжи какими-то высокими целями и стремлением принести пользу, а не вред тому, кого обманывают. Если лжец чувствует, что его жертва в принципе готова к восприятию лжи и способна принять ее, то это может рассматриваться им также как оправдание обмана. Причем если обманываемый каким-то образом оказывает определенное содействие лжецу, поддерживая процесс лжи, и не проявляет признаков того, что ложь ему очевидна, то в этом случае лжец может считать, что не совершает вообще ничего предосудительного, и не квалифицирует свои действия как ложь. А раз нет лжи, то не может быть и чувства вины за ложь. Такие ситуации встречаются довольно часто в жизни, когда для того, чтобы поддержать видимость отношений на хорошем уровне и не осложнять их, люди часто предпочитают не замечать, что им лгут. Лица, не способные к критической оценки поступающей информации, значительно облегчает задачу лжеца, ослабляя все его «эмоции лжи». Это в свою очередь снижает шансы выявления неискренности по невербальным признакам.

Иногда исходно и не желающий быть обманутым человек становится таковым, например, когда вдруг начинает понимать, что в случае разоблачения лжи он понесет серьезные потери. Так, например, жена делает вид, что верит объяснениям мужа по поводу его позднего прихода домой, т.к. в противном случае, разоблачение его лжи может привести к распаду семьи. Подводя итог изложенному выше, можно перечислить основные факторы, которые способствуют усилению у лжеца чувства вины. Разделим их на две большие группы, независимо влияющие на силу этой эмоций.

1. Факторы, усиливающие эмоцию вины за ложь (потребности сохранения позитивного социального статуса):

- обманываемый не подозревает и не желает, чтобы его обманывали;

- ложь является несанкционированной, а ситуация, в которой она имеет место, предполагает искренность и откровенность;

- лжец не является умелым или "природным" лжецом, а его личностные, жизненные принципы осуждают ложь;

- лжец и обманываемый имеют общие ценности (моральные, социальные, нравственные) и цели;

- ложь является полностью эгоистичной, а обманываемый не получает от нее никакой выгоды или теряет не меньше, чем выигрывает лжец;

- обманываемый совершенно не ожидает, что ему будут лгать, а лжец постоянно подчеркивает свою правдивость;

- у лжеца нет возможности отрационализировать и оправдать свою ложь доверчивостью обманываемого или другими его качествами.

Дата добавления: 2015-05-10