Соотношение семейного и гражданского законодательства 1 страница

Проблема соотношения гражданского и семейного права никогда не была только теоретической. От признания или непризнания суще­ствования семейного права в качестве отдельной отрасли зависел во­прос о возможности применения к семейным отношениям гражданско-правовых норм. В разных нормативных актах он решался по-разному. В ст. 2 ГК 1964 г. указывалось, что семейные отношения регулируются только семенным законодательством. Это означало, что гражданское законодательство могло применяться к семейным отношениям лишь в случаях, прямо указанных в законе. Например, ст. 11 КоБС содержала отсылку к нормам Гражданского кодекса, регулирующим исковую дав­ность.

Пробелы в семейном законодательстве при таком подходе должны были восполняться только с помощью аналогии семейного закона или права. Однако прибегать к субсидиарному применению норм граждан­ского права приходилось и тогда. Дело в том, что семейное право не располагает рядом основополагающих понятий, которые приходится заимствовать из права гражданского. В семейном праве нет законода­тельного определения правоспособности и дееспособности, не разра­ботана теория обязательства, договора, ответственности. Обращаться к гражданскому законодательству приходится и для уяснения таких

1 ВВС РФ 1997 № 1 С 5

2 ВВС РФ 1997 № 9 С 6

3 ВВС РФ 1998 № 7 С 9

4 ВВС РФ 1999 № 1 С 6

понятий, как валюта платежа, срок исполнения, надлежащее исполне­ние, зачет взаимных встречных требований и т.д.

Возможность субсидиарного применения гражданско-правовых норм к семейным отношениям как для использования таких понятий, так и для восполнения пробелов нуждалась в законодательном закреп­лении. Это и было сделано в Основах гражданского законодательства 1991 г., в п. 3 ст. 1 которых указывалось, что к семейным отношениям гражданское законодательство применяется в случаях, когда эти отно­шения не регулируются семейным законодательством.

В новом ГК семейные отношения вообще не упоминаются. М.И. Брагинский считает, что это означает, что новый ГК занимает такую же позицию, что и ГК 1964 г. Он полагает, что для применения гражданско-правовых норм к семейным отношениям необходимо либо включение соответствующих норм в ГК, как это сделано, например, со ст. 256, регулирующей отношения общей совместной собственности супругов, либо в СК должна содержаться прямая отсылка к нормам гражданского законодательства.

Если согласиться с данной точкой зрения, следует признать, что новый ГК делает шаг назад по сравнению с Основами. На наш взгляд, такой подход к соотношению семейного и гражданского законодатель­ства не оправдан.

Во-первых, в ст. 4 СК сказано, что гражданское законодательство применяется ко всем семейным отношениям, не урегулированным се­мейным законодательством, если это не противоречит существу семей­ных отношений. Таким образом, даже если рассматривать семейное и гражданское право как различные отрасли, создается возможность для неограниченного субсидиарного применения гражданского законода­тельства к семейным отношениям. Во-вторых, в п. 1 ст. 2 ГК записано, что гражданское законодательство регулирует «другие имуществен­ные и связанные с ними личные неимущественные отношения, осно­ванные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятель­ности их участников».

Гражданский кодекс сделал большой шаг вперед, использовав в качестве критерия характер самих регулируемых отношений вместо ссылки на прямое указание закона, как это было в ГК 1964 г. Для того чтобы ответить на вопрос, регулируются ли семейные отношения Гражданским кодексом, нужно решить, обладают ли они признаками гражданско-правовых отношений: равенством и имущественной само­стоятельностью участников и автономией воли.

Как уже отмечалось ранее, семейные отношения обладают всеми указанными признаками. Сам собой напрашивается вывод о том, что

Глава 4 Семейное законодательство

гражданское законодательство должно применяться к семейным отно­шениям не как к отношениям, регулируемым другой отраслью права в порядке субсидиарного применения, а как к собственно гражданским отношениям. Если же продолжать придерживаться взгляда на семей­ное право как на самостоятельную отрасль, то применение гражданско­го законодательства к семейным отношениям должно рассматриваться как субсидиарное, причем не ограниченное никакими рамками.

Однако свободное регулирование отношений, составляющих пред­мет одной отрасли права, нормами другой отрасли подрывает самосто­ятельность первой. Гораздо логичнее рассматривать соотношение норм гражданского и семейного законодательства как соотношение общих и специальных норм. При наличии специальных норм семейно­го законодательства семейные отношения регулируются ими, если же их нет, применяются общие гражданско-правовые нормы.

Семейный кодекс содержит также прямые отсылки к целым инсти­тутам гражданского законодательства: исковой давности, договорному праву, опеке и попечительству. Напрашивается вывод о том, что семей­ное законодательство регулирует лишь специфические черты семей­ных правоотношений, в той же части, в которой они не обладают спе­цификой, они регулируются гражданским правом. Например, брачный договор регулируется общими нормами гражданского договорного права, и в то же время семейное законодательство содержит положе­ния, регулирующие его особенности.

Данный вывод подтверждает и ст. 5 СК, регулирующая восполне­ние пробелов в семейном законодательстве. В этой норме сказано, что если семейные отношения не урегулированы нормами семейного зако­нодательства и нормы гражданского законодательства, прямо регули­рующие данные отношения, отсутствуют, то применяются нормы се­мейного и (или) гражданского права, регулирующие сходные отноше­ния. В данном случае речь идет об аналогии закона.

Следует особо подчеркнуть, что гражданское законодательство применяется в этом случае на равных основаниях с семейным. При этом возможно применение норм семейного и гражданского права, регулирующих сходные отношения как в совокупности, так и отдель­но. Никакого приоритета перед гражданскими нормами семейные нормы не имеют. При выборе применимых норм следует руководство­ваться тем, какие из них регулируют отношения, наиболее близкие по характеру с теми, которые требуют урегулирования.

Применение норм гражданского законодательства но аналогии за­кона может быть ограничено, если это противоречит существу регули­руемых семейных отношений. Например, ведение супругами общего

хозяйства как таковое не урегулировано нормами права. Прежде всего это связано с тем, что данные отношения являются сугубо личными и не нуждаются в правовом регулировании вообще. Соглашения супру­гов в этой области тоже будут лежать за рамками права.

Если попробовать применить к данным отношениям аналогию за­кона, то мы увидим, что нормы, регулирующие наиболее близкие от­ношения, — это гражданско-правовые нормы, регулирующие отноше­ния, возникающие из договора о совместной деятельности. Однако применение данных норм к ведению супругами общего хозяйства было бы ошибочным, так как это противоречит существу супружеских отно­шений. Отношения по совместной деятельности преследуют цель из­влечения прибыли, в основе своей они являются рыночными и воз­мездными. Отношения супругов по ведению домашнего хозяйства не связаны с извлечением прибыли, безвозмездны и находятся вне сферы рыночной экономики.

В случае отсутствия гражданского или семейного закона, регули­рующего сходные отношения, права и обязанности членов семьи опре­деляются исходя из общих начал и принципов семейного или граждан­ского права, а также принципов гуманности, разумности и справедли­вости. Здесь имеет место аналогия права. Возможность применения не только норм, но и общих начал и принципов гражданского права при регулировании семейных отношений — веский аргумент в пользу того, что семейное право является частью права гражданского. Можно пред­ставить себе применение норм одной отрасли права к отношениям, регулируемым другой отраслью, но применение общих начал и прин­ципов совершенно размывает границы между ними.

Независимо от решения вопроса о самостоятельности семейного права как отрасли права, вопрос о самостоятельности семейного зако­нодательства и о сохранении отдельного Семейного кодекса должен быть решен положительно. Наличие кодифицированного законода­тельства, хотя и рассматривается иногда как один из признаков само­стоятельности отрасли, но само по себе еще ни о чем не говорит. Есть немало подотраслей гражданского права, нормы которых собраны в кодексы исходя из соображений законодательной техники. Единствен­ное, о чем свидетельствует наличие Семейного кодекса — это об из­вестной специфике семейных отношений в рамках предмета граждан­ского права, которую никто и не пытается отрицать.

J

Глава 5 Семейное право России до Петра I

Раздел II ИСТОРИЯ СЕМЕЙНОГО ПРАВА

Глава 5 СЕМЕЙНОЕ ПРАВО РОССИИ ДО ПЕТРА I

Сведения о семейном укладе народов, населявших территорию России до принятия христианства, весьма немногочисленны и отры­вочны. Летописи говорят о том, что у полян уже сложилась моногамная семья, у других же славянских племен: родимичей, вятичей, криви­чей — еще сохранялась полигамия. Семейные отношения регулирова­лись в этот период обычным правом.

В различных источниках содержатся указания на несколько спосо­бов заключения брака. Среди них наиболее древний — похищение не­весты женихом без ее согласия, однако постепенно увозу невесты на­чинает предшествовать сговор с ней. Славяне, как описывается в лето­писи, имели обычай похищать на игрищах тех невест, с которыми они

сговорились.

Существуют многочисленные доказательства того, что в древние времена существовал и такой способ заключения брака, как покупка невесты у ее родственников. У полян самой распространенной формой заключения брака стал привод невесты ее родственниками в дом к жениху. При этом согласие невесты на брак не имело существенного значения, хотя уже в Уставе Ярослава содержался запрет выдавать замуж силой. Брак заключался по соглашению между родственниками невесты и женихом или его родственниками. Церемония брака сопро­вождалась специальным обрядом: невесту приводили вечером в дом к жениху, и она снимала с него обувь. На другой день после свадьбы ее родственники приносили приданое¹.

Личные отношения между супругами во многом зависели от формы брака. При похищении невеста становилась собственностью мужа, поэтому в отношении нее возникали права скорее вещного, чем

¹ См.: Неволин К. История российских гражданских законов Т. 1 СПб,1851 С.456.

личного характера. При купле невесты и особенно при заключении брака с приданым по соглашению между женихом и родственниками невесты возникали, во-первых, отношения между женихом и этими родственниками, которые несколько ограничивали власть мужа. Во-вторых, появляются уже первые признаки наделения жены личными правами. Власть мужа при этой форме брака также была очень велика, хотя и не неограниченна.

На Руси, по-видимому, муж никогда по закону не имел права жизни и смерти в отношении своей жены. Однако муж мог распо­ряжаться ее свободой. Например, в Летописи Нестора имеется от­носящееся к 1022 г. свидетельство о том, что князь Мстислав и Ки-сожский Редедя, вступая в единоборство, условились, что тому, кто победит другого, достанутся имение, казна, жена и дети побежден­ного.

Развод в тот период производился свободно, причем есть основа­ния полагать, что в браке с приданым инициатором развода могла быть и женщина.

С принятием христианства происходит рецепция византийского брачно-семейного законодательства, основанного на канонических представлениях о браке. В России начинает действовать Номоканон — собрание византийского семейного права, состоящее из канонических правил и светских постановлений византийских императоров. В пос­ледующем Номоканон был дополнен постановлениями русских кня­зей. Русский перевод Номоканона с этими дополнениями получил название Кормчей книги.

Христианство распространялось на Руси постепенно, и вытесне­ние византийским законодательством обычного семейного права про­исходило медленно. Церковное венчание, введенное в XI в., практико­валось только среди высших слоев общества, остальное население за­ключало браки по традиционным обрядам, справедливо считавшимся пережитками язычества. Особенно распространен был обряд заключе­ния брака «у воды». Церковь постоянно боролась с этими обычаями и пыталась утвердить каноническую форму брака.

Согласно установлениям Кормчей книги, венчанию предшество­вало обручение — сговор, во время которого родители невесты и жени­ха условливались о заключении брака и договаривались о приданом. Акт обручения оформлялся специальной сговорной записью; на слу­чай нарушения обещания вступить в брак устанавливалась неустой­ка — заряд, достигавшая иногда значительных размеров. Одновремен­но священник, производивший обручение, давал венечную запись, ко­торую необходимо было предъявить при венчании. Обручение связы-

Раздел II История семейного права

вало жениха и невесту почти так же, как брак; нарушение верности жениху рассматривалось в качестве прелюбодеяния.

Возраст вступления в брак был установлен: 15 лет для жениха и 13 лет для невесты. Верхний возрастной предел формально не был предусмотрен, но священникам предписывалось отказываться венчать престарелых лиц. Обращалось внимание и на то, что между вступаю­щими в брак не должно быть «великой разницы в летах».

Запрещались браки с близкими родственниками, а также между лицами, состоящими в духовном родстве, основанном на совершении обряда крещения. Нельзя было также вступить в брак при наличии другого нерасторгнутого брака.

Взаимное согласие на вступление в брак по церковным правилам всегда было необходимо. Однако в действительности в тот период согласие невесты практически никогда не спрашивалось. Запрещалось вступать в четвертый брак. В Своде канонического права 1551 г. при­водятся по этому поводу слова Григория Великого: «Первый брак — закон, второй прощение, третий — законопреступление, четвертый — нечестие, свинское есть житие»¹. Венчание производилось только свя­щенником, обозначенным в венечной записи, в присутствии не менее

двух свидетелей.

Расторжение брака все более усложнялось. Православная церковь, как русская, так и византийская, в отличие от католической, в принци­пе признавала возможность развода. В России формально существо­вавшие поводы к разводу заимствовались из византийского права, но не все они реально применялись. Основным поводом к разводу явля­лось прелюбодеяние, так как развод за прелюбодеяние упоминается в

Евангелии.

Однако законодательство того периода по-разному относится к прелюбодеянию мужа и жены. Если прелюбодеяние совершала жена, то муж по византийским законам не только имел право, но и обязан был развестись с ней под угрозой бесчестия. В России обязанность развестись с неверной женой существовала только для священнослу­жителей, но право развестись с ней признавалось, безусловно, за всеми. Муж же считался совершившим прелюбодеяние, только если он нахо­дился в связи с замужней женщиной. Так как в то время не признава­лась ответственность за прелюбодеяние перед своей женой, оно рас­сматривалось только как преступление перед другим мужчиной — мужем любовницы².

¹ Латкип В Н Лекции но внешней истории русскою права СПб, 1890 С 84

² См Загоровскии И А Курс семейною права Одесса, 1909 С 131 — 132

1 лава 5 Семейное право России до Петра I

Поводами к разводу считались также неспособность к брачному сожитию, бесплодие жены, безвестное отсутствие одного из супругов, неизлечимая болезнь, например проказа. Наиболее часто встречался развод в связи с принятием одним из супругов монашества. Хотя цер­ковные правила запрещали насильственное пострижение, мужья часто пользовались этим, чтобы прекратить брак. Например, Петр I уже в 'гораздо более позднюю эпоху отправил в монастырь свою жену Евдо­кию, несмотря на ее сопротивление и отказ духовенства совершать этот богопротивный акт¹.

В рассматриваемый период еще возможен был развод по обоюдно­му согласию супругов. «Мы договорились полюбовно, чтобы нам раз­вестись и мужу на другой жене жениться», «Как мы по своей воле сошлись, так по доброй воле разошлись» — гласят разводные грамоты того времени². Это прежде всего свидетельствует о том, что каноничес­кое представление о природе брака как о таинстве еще недостаточно укрепилось в правосознании населения. В браке и разводе по взаимно­му согласию еще усматривается частно-правовой договорный элемент.

Похожий путь развития проходят представления о браке и в Запад­ной Европе. В Римском праве классического периода брак и развод признавались неформальными частными соглашениями, и только с возникновением христианства и ростом его влияния взгляды на брак меняются. Причем если в Византийской Империи обязательность вен­чания вводится законом императора Льва в 893 г., то в Западной Евро­пе браки, заключенные по обычному праву, считаются законными вплоть до Трпдентского собора 1563 г.

Личные отношения между супругами с принятием христианства также меняются. Замужняя женщина рассматривается уже не как иму­щество мужа, а как относительно самостоятельное лицо. Сам же цер­ковный брак официально признается таинством, совершаемым на не­бесах, направленным на наиболее полное физическое и духовное об­щение супругов. В этом понятии подчеркивается связь духовных и физических элементов брака.

Однако духовная сторона христианского брака не получает суще­ственного развития в России того периода. Она рассматривается до­статочно примитивно и формально — только как общность религиоз­ной жизни. С этим связан и запрет на вступление в брак с нехристиа­нами.

1 См Koi то марон Н И Русская История в /кшнсописапияхсчм чавпсиших доя I слей Кн 36 М, 1992 С 561

² За/оровпии И А Курс семейною права С 138

4-1148

Раздел И. История семейного права

До московского периода замужние женщины пользовались отно­сительной свободой, затем наступила так называемая эпоха терема, когда женщины из верхних слоев общества не общались практически ни с кем, кроме ближайших родственников.

К. Неволин считал, что в России муж никогда не имел формального права убить жену, насильно постричь в монахини или продать в холоп­ство, а многочисленные случаи, описанные в летописях, он относил к злоупотреблению правом¹. Тем не менее все эти явления имели место. За убийство жены муж подвергался легкому наказанию, а жена, убив­шая мужа, живой закапывалась в землю. Муж мог заложить жену, предоставив залогодержателю право пользоваться предметом залога. Основой отношений между мужем, женой и детьми является власть мужа и отца.

Семья в тот период напоминает маленькое государство со своим главой и собственной публичной властью. Она является социальной организацией, «внутри которой действуют... начала социально органи­зованного строя, как и в государстве»². Права власти, принадлежащие главе семьи, осуществлялись с помощью непосредственного принуж­дения без помощи иска или обращения к публичным властям. Домо­строй подробно наставляет мужа, как можно и как нельзя бить жену.

Частное право в России в этот ранний период еще не выделилось как таковое, и говорить об отнесении семейного права, основанного на таких началах, к частному или публичному невозможно. Однако се­мейное право и семейный уклад России той эпохи отличались от се­мейного права и семейного уклада Западной Европы и особенно Древ­него Рима. И в России, и в Западной Европе семья функционировала как публичная организация, а власть домовладыки практически ничем не ограничивалась римским законам она была даже строже, чем в России: в Риме домовладыка имел над женой и детьми право жизни и смерти. Но весь строй общественной жизни в Риме и в Западной Европе, а также господствующее правосознание приводили к тому, что эти законы почти не применялись. ^

Уже в классический римский период, несмотря на формальное существование архаичных норм, по словам К. Савиньи, женщина поль­зуется уважением как нигде, а унизительное обращение с сыновьями, как с рабами, было немыслимо при существовании такого публичного права, по которому этим сыновьям было предоставлено право пользо­ваться всеми политическими правами и возможность достигать выс-

¹ См.. Неволип К. История российских гражданских законов. С. 82- 85.

² Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т 2. СПб., 1910. С. 713.

Глава 5. Семейное право России до Петра I

ших государственных должностей, оставаясь в подчинении отеческой власти.

В Западной Европе эволюция правосознания высших слоев обще­ства была связана и с таким явлением, как культ прекрасной дамы, основанный на почитании Мадонны. Связанные с ним представления делали применение насилия к женщине несовместимым с рыцарской честью. В России же правосознание стояло на еще более низкой ступе­ни развития, чем законодательство. Поэтому формально запрещенные убийство жены или лишение ее свободы довольно часто встречались в реальной жизни, не вызывая морального осуждения.

Имущественные отношения супругов в России, напротив, отлича­ются от имущественных отношений супругов Западной Европы в сто­рону признания за замужней женщиной большей самостоятельности. Еще в дохристианский период жены имели свое имущество. Так, кня­гине Ольге принадлежал собственный город, свои места птичьей и звериной ловли¹.

При обручении в сговорной записи могли устанавливаться'усло­вия, определяющие права и обязанности супругов по поводу имущест­ва в браке и после его прекращения. К. Неволин справедливо видит в них прообразы современных брачных договоров. Приданое давалось невесте ее родителями или родственниками. В допетровские времена дочь не наследовала после своих родителей, но они должны были дать ей приданое. В случае смерти родителей эта обязанность переходила на их наследников. При отсутствии наследников имение переходило к казне, но из него выделялось дочерям приданое.

Относительно того, было ли в то время приданое общесемейным имуществом или раздельной собственностью жены, существуют раз­ные точки зрения. А.И. Загоровский считает его общим, а К. Нево­лин — раздельным. В условиях неразвитого гражданского общества, а Также из-за скудности источников действительно очень трудно сде­лать однозначный вывод. Ясно только, что во время брака муж владел и пользовался имуществом жены, но не мог им распоряжаться без ее согласия.

Еще в древнем памятнике «Вопрошение Кириково» растрата иму­щества жены считалась тяжким проступком и поводом к разводу. В случае смерти жены ее движимое имущество переходило к ее детям, а при отсутствии детей — к лицам, давшим приданое. Содержание жены в то время обеспечивалось дарением ей мужем или свекром имущества и земель для обеспечения ее на случай вдовства.

¹ См.: Неволин К. История российских гражданских законов. С. 94.

Раздел II. История семейного права

Отношения между родителями и детьми в Древней Руси, как и всюду в этот период, строились на отцовской власти. Законность про­исхождения в рассматриваемое время еще не имела решающего значе­ния. При наличии у некоторых славянских племен многоженства и повсеместном распространении наложничества главным было призна­ние ребенка своим отцом. Так, князь Владимир был рожден Святогюл-ком от Ольгиной ключницы Малуши, но наследовал отцу и стал кня­зем¹. С другой стороны, Святополк, рожденный другим князем Влади­миром от жены его брата Ярополка, называется Нестором «сыном прелюбодеяния» и незаконнорожденным.

Однако такое различие основано, по нашему мнению, на понима­нии прелюбодеяния как вины только перед другим мужчиной, сущест­вовавшем в то время. Рождение Святополком сына от незамужней женщины, низшей по положению, не противоречило представлениям той эпохи. Связь же с замужней женщиной, равной, а кроме того, женой собственного брата, считалась не только аморальной, но и приравни­валась к кровосмешению.

С принятием христианства постепенно начинает придаваться зна­чение только законному родству. В Уложении 1648 г. запрещалось узаконение внебрачных детей даже в случае брака родителей. Дети не состояли в правовой связи с отцом и признавались только родственни­ками своей матери.

Родительская власть на Руси была весьма сильна, хотя права жизни и смерти над детьми родители, по-видимому, формально никог­да не имели, однако убийство детей не рассматривалось в качестве серьезного преступления. По Уложению 1648 г. за убийство ребенка отец приговаривался к году тюремного заключения и церковному по­каянию. Дети же, убившие своих родителей, подвергались смертной казни.

Принуждение детей к повиновению осуществлялось самим отцом с помощью домашних наказаний. Домострой рекомендует в этом слу­чае «биение жезлом и сокрушение ребер». Государство принципиаль­но в эти отношения не вмешивалось. Жаловаться на родителей дети не могли. За одну только попытку подать жалобу Уложение 1648 г. пред­писывало «бить их кнутом нещадно».

Родители могли обратиться для наказания детей и к публичным властям. Дело при этом по существу не рассматривалось, и в суть обвинений никто не вникал. Достаточно было одной только жалобы родителей, чтобы приговорить детей к порке кнутом.

См.: Неволин К. История российских гражданских законов. С. 312.

I лава 6. Семейное право России периода империи

Родители имели право отдавать детей в холопство. Несмотря на осуждение церкви, практиковалось насильственное пострижение детей в монахи.

Глава 6 СЕМЕЙНОЕ ПРАВО РОССИИ ПЕРИОДА ИМПЕРИИ

Реформы Петра I положили начало новому периоду в развитии семейного права. Прежде всего усиливается роль светского законода­тельства, в основном императорских указов, служащих для восполне­ния пробелов в каноническом праве.

Решающее значение стало придаваться добровольности вступле­ния в брак. По указу Петра I, действовавшему, правда, непродолжи­тельное время, родственники лиц, вступающих в брак, обязаны были приносить присягу в том, что не принуждали жениха и невесту к браку.

Это положение затем получило закрепление в Своде Законов Рос­сийской Империи. Статья 12 Законов гражданских указывала, что «брак не может быть законно совершен без добровольного и непринуж­денного согласия сочетающихся лиц»¹. Указом 1722 г. было запрещено женить «дураков, которые ни в науку, ни в службу не годятся».

Указом 1714 г. Петр попытался ввести образовательный ценз для дворян, вступающих в брак, требуя при венчании справки о знании арифметики и геометрии. Но эта попытка также не увенчалась успе­хом. При Петре 1 обручение становится расторжимым. Запрещается снабжать его сговорной записью и включать в нее условие о неустойке (заряде) на случай, если брак не состоится. В дальнейшем это положе­ние получило развитие в Своде Законов. Часть 2 ст. 12 Законов граж­данских гласила, что брак не может быть предметом гражданско-пра­вовых сделок, и потому обещание вступить в брак может быть свободно не выполнено без всяких последствий для обещавшего. В 1775 г. обру­чение сливается по времени с венчанием.

В 1721 г. православные христиане впервые получили в России возможность вступать в браки с христианами других конфессий. Это нововведение было связано с тем, что после войны России со Швецией Петр I хотел поселить пленных шведов в Сибири и привлечь их к ее освоению, дав им российское гражданство. Однако по законам того времени они не могли вступить в брак с православными, не приняв предварительно православную веру. В связи с этим и было установле-

¹ Свод Законов Российской Империи. Законы гражданские. Т. 10. СПб., 1916 Ч 1.

Раздел II История семейного права

но правило (существующее в каноническом праве и в настоящее время) о том, что христианин другой конфессии вправе вступить в брак с православным, дав подписку о том, что он не будет совращать право­славного супруга в свою веру и обязуется воспитывать детей в право­славии.

В 1810г. Синод составил перечень запрещенных степеней родства. Согласно каноническим правилам запрещались браки восходящих, нисходящих родственников, а также боковых родственников до седь­мой степени включительно. До такой же степени запрещались и браки между свойственниками. Светское законодательство распространило ограничения только до четвертой степени бокового родства и свойства. Препятствием к браку по-прежнему оставалось и духовное родство.

В 1744 г. Указом Синода были запрещены браки лиц старше 80 лет. «Брак от Бога установлен, — гласит Указ, — для продолжения рода человеческого, чего от имеющего за 80 надеяться весьма отчаянно»¹. В 1830г. повышается возраст для вступления в брак до 18 лет для мужчин и 16 лет для женщин. Для вступления в брак необходимо было полу­чить согласие родителей независимо от возраста жениха и невесты (ст. 6 Законов гражданских). Брак, заключенный без согласия родите­лей, тем не менее признавался действительным, но дети лишались права наследовать имущество родителей по закону, если родители их не простили. Лица, состоявшие на гражданской или военной службе, обязывались получить согласие на брак своего начальства (ст. 9 Зако­нов гражданских). За брак, заключенный без такого разрешения, они подвергались дисциплинарному взысканию.

Законодательство того периода знает и случаи ограничения брач­ной правоспособности в судебном порядке. Приговором суда запреща­лось вступать в брак лицам, осужденным за двоебрачие, а также тому из супругов, брак с которым был расторгнут из-за его неспособности к брачной жизни.

Дата добавления: 2015-05-10