II. Влияние рынка 2 страница

95. В 450 году Кней Флавий, писец Аппия Клавдия, знаменитого цензора 442 года, смелым поступком положил конец таинственности понтификальной юрисдикции. *(215) Он выставил на форуме распределение дней на судебные и несудебные (календарь) и обнародовал исковые формулы. Составление сборника этих последних (ius Flavianum) приписывают самому Аппию Клавдию. Ранее, чем случилось сказанное событие, тонкий и искусственный формализм, которым отличалась понтификальная юриспруденция, не мог находить себе особенное поощрение в юрисдикции светских магистратов. Ближе понтифов они стояли к интересам практической жизни. Начиная с V столетия, наклонность к формализму вообще стала падать в римском обществе; оживленный оборот с иностранцами расшевелил мысль юриста. Из этого оборота перешли в Рим выше приведенные новые формы договора: стипуляция - из Лациума, niutuum - из Сицилии, codices - из Греции. - Вероятно, с появлением этих договоров было связано образование новой формы судопроизводства 1. а. per condictionem. *(216) Отличительная черта на состояла в том, что истец обращался к ответчику и торжественно приглашал его...явиться чрез 30 дней к претору для принятия судьи. По предположению (Келлер, Иеринг, Фойгт), такое обращение происходило без участия магистрата (extra ius). Если это предположение справедливо, - а оно во всяком случае весьма вероятно, - то значение новой формы судопроизводства состояло в том, что она сокращала число обязательных явок сторон к претору; при расширившихся пределах римской территории такое обстоятельство было не последней важности. Вместе с тем сокращалась и торжественная процедура. С окончательным падением, во 2-й половине V века, официального господства понтифов в юриспруденции 1. а. per condictlonera должна была послужить претору главным орудием в дальнейшем развитии права. По свидетельству Гая, который уже не помнил о причинах введения этой формы иска, она была установлена двумя законами. L. Silia, происхождением от 810 г. или, может быть, более раннего, установила ее для взыскания по требованиям определенной суммы денег (с. certae credilae pecuniae); 1. Calpurnia (513 г.?) - для взыскания по требованиям определенного количества предметов другого рода (condictio trilicaria). Как и в сакраментальной форме судопроизводства, предмет требования должен был определяться точно (сегиига). Самое отношение, по которому происходило требование, должно было состоять в обязательстве одной из сторон дать что-либо в собственность (dare); истец утверждал, что ответчик должен передать ему в собственность такую-то сумму денег или такое-то количество иных предметов. Влияние сакраментальной формы высказалось еще и в следующем: при с. certae creditae peciniae стороны давали взаимно, одна другой, обещание уплатить, в случае проигрыша дела, штраф в размере третьей части иска. Это было подобие сакрамента, но только штраф поступал здесь не в пользу казны, но в пользу стороны, выигравшей процесс. Совершенно своеобразная черта новой формы иск состояла, по-видимому, в том, что ею не требовалось точное обозначение основания иска (causa), т. е. точное обозначение того отношения, по которому происходило требование. Было достаточно, если истец просто утверждал, что ответчик должен ему столько-то, не обозначая, как именно возник этот долг: из стипуляции, из займа или иным путем. Эта отвлеченная форма иска содействовала развитию обязательственного права, давая претору возможность оказывать, в форме 1. а. per condictionem, судебную защиту обязательствам, вновь нарождавшимся в обороте. Позднее из этого источника развилась кондикция (condictio) или отвлеченный иск для защиты обязательств (Барон).

4. Lex Aquilia (467 г.?) *(217)

96. У Феста мы находим между прочим толкование двух слов: rupilias и sarcito. В законах XII таблиц, говорит Фест, rupitias обозначало <нанесет вред>, sarcito - <пусть вознаградит>. Из этого заключают, что в XII таблицах было некоторое, по-видимому, общее постановление, в котором предписывалось вознаградить за вред, нанесенный незаконно чужому имуществу. Известно также постановление XII таблиц, которым определено взыскание за деревья, срубленные незаконно, по 25 ассов - за каждое; за сломанную кость у чужого раба назначалось 150 ассов; взыскивалось также за поджог чужих строений и амбаров, за заговор чужих полей, за потраву (см. стр. 93 сл.). От Ульпиана мы знаем, что помимо постановлений XII таблиц были и другие законы по тому же самому предмету и все они, вместе с вышеозначенным общим постановлением XII таблиц, были отменены законом Аквилия. Других, только что перечисленных нами постановлений XII таблиц, Аквилиев закон не касался. Издание этого закона относится ко времени третьей цессии плебеев. Он состоял из трех глав. По первой главе *(218), кто убивал незаконно чужого раба, рабыню или домашнее животное (quadrupedem quae pecudum numero sit), тот обязывался уплатить хозяину высшую рыночную стоимость убитого за последний год. Юристы потом тщательно определяли, что именно следует понимать в данном случае под домашним животным *(219); они не включали сюда диких зверей, а равно собак, ограничивая круг животных, предусмотренных первою главою закона, только животными с непосредственным хозяйственным значением. Поранение этих животных (равно рабов и рабынь) каралось по третьей главе закона. По той же главе *(220) взыскивалось за убийство и поранение всяких других животных и вообще за повреждение прочих вещей. Взыскание по 3-й главе полагалось в размере высшей цены предмета за последний месяц. Впрочем слово <высший> (plurimi) было пропущено в законе и, по-видимому, только с Сабина установилось правило, по которому в этом случае применялся тот же прием оценки, что и в случаях первой главы. *(221)

Аквилиев закон, объединив постановление о вреде, нанесенном чужому имуществу, дал материал для построения' нового понятия damnurn iuinria datum. В своем первоначальном виде оно было далеко от той разработки в которой мы встречаем его во время классической юриспруденции. l. Aquilia преследовала вред Cdamnum *(222) corpori corpore dalum, т. е. только телесный вред и притом лишь причиненный путем телесного прикосновения. *(223) Позднейшим юристам пришлось поработать над устранением этого ограничительного условия. Понятно, что преследовался только вред, причиненный незаконно (damnura iniuria datum); так например, убийство разбойника или вора не вменялось в вину. *(224) Павел высказывает то общее правило, что дозволяется отражать насилие насилием. *(225) При тушении пожара можно сломать безнаказанно здания, соседние с горящими, чтобы положить предел распространению огня. Если буря загонит судно между чужими якорными канатами, то для спасения судна, когда нет другого выхода, дозволяется разрубить канаты. *(226)

Damnum iuiuria datum составляла образование в новом духе, идея уголовного возмездия исчезает: провинность влечет за собою не штраф, а гражданское удовлетворение.

Кроме вышеизложенного в Аквилиевом законе содержались еще постановления об ответственности адстипуляторов, о чем мы сказали прежде.

III. Ослабление формализма, фидуция *(227)

97. Говоря о том, как ограничивалась область уголовного возмездия, мы познакомились также с первыми важными симптомами ослабления формализма в сделках. Это движение в праве заслуживает тем большего внимания, что приведенными формами далеко не исчерпывается все то, что нам известно относительно неформальных сделок в V и VI столетиях; следует отнести к этому времени также появление фидуции. Не трудно было заметить, что все развитие квиритских обязательств группировалось на почве заемных отношений. Законодательство о процентах и о судопроизводстве per manus iniectionem выросло на этой почве; стипуляция и codices были первоначально формами займа; mutiium бшо заем. На той же почве зародился один из случаев, известных под именем фидуции. Заемщик, в видах обеспечения своего долга, уступал кредитору какую-либо из своих вещей. Уступка происходила в форме манципации или цессии и переносила на кредитора право собственности. При этом происходило особое соглашение, в котором определялась цель уступки; в силу соглашения приобретатель вещи (кредитор) был ограничен в распоряжении своим правом. Он удерживал заложенную вещь у себя до уплаты долга и должен был возвратить ее должнику по уплате долга; возвращение тоже облекалось в форму манципации или цессии. Если должник оказывался неисправным, то кредитор удерживал заложенное у себя на праве полной собственности.

В такой же точно форме совершалась поклажа. Собственник вещи уступал ее в собственность (манципация,) другому лицу, обыкновенно своему приятелю, для сохранения. Этот последний обязывался хранить ее и возвратить по первому требованию.

Наконец в той же форме могло устанавливаться замещение одного лица другим (представительство). Предположим, что А должен был передать какую-либо вещь С; А и С находились в разных местах и свидание было для них затруднительно. В таком случае А передавал (манципация) сказанную вещь третьему лицу, В, с тем чтобы он, в свою очередь, передал ее посредством новой манципации С, для каковой цели В или отправлялся к С или наоборот дожидался его прибытия. В был представителем или А, или С, т. е., другими словами, или он получал от А поручение доставить вещь С, или же он имел от С поручение принять вещь от А.

Таким образом торжественная передача права собственности стала употреблять ее для особых целей: для установления заклада, поклажи, представительства. Это особое назначение передачи обозначалось в соглашении, которое сопровождало передачу. По-видимому, сначала такое соглашение не имело никакой юридической силы. Оно основывалось на доверия дававшего к принимавшему, откуда и название - fiduсиа. Юридически принявший вещь был ее собственником и мог поступить с нею, как ему угодно. Но употребление вещи, не отвечающее фидуции, составляло нарушение доверия (fidesj и могло навлечь на получившего вещи, бесчестие. Со временем фидуция получила юридическую защиту. Невозвращение вещи, отданной на сохранение, стали интерпретировать, как furtum. Отсюда позднейшее известие о том, что по законам XII таблиц, иск о поклаже вел к взысканию duplura. Как сложилась впервые защита фидуции - заклада осталось неизвестным. Позднее, ко времени Цицерона, фидуция получила для своей защиты особый иск actio liduciae; этот иск относился к разряду тех исков, разбирая которые судья судил "по совести". (ср. гл. XV).

98. Историческое значение фидуции интересно и разнообразно. Юридическая защита фидуции была новым шагом в деле разрушения формализма. Значение фидуциарной сделки определялось не по значению торжественного акта (mancipatio, in i. cessio), совершенного в ней, но согласно с целями, которые выражались помимо торжественного акта. Торжественный акт получил новое, условное значение; с виду происходила передача собственности, на самом же деле в ней разумели установление заклада или поклажи. Эта искусственность была плодом жизненного стремления - ввести в оборот иные формы под прикрытием старых, уже признанных форм; она была плодом того консерватизма, с которым действовала юриспруденция. Во всяком случае искусственное построение фидуциарной сделки содействовало тому, что мысль приучалась различать форму и существо сделки.

Впрочем это различение было проведено до конца не сразу. Лицо, получившее вещь на сохранение или в заклад, продолжало быть собственником ее и тогда, когда удерживало ее долее, чем следовало. Таково было действие манципации и цессии. Но если вещью овладевал после того тот, кто должен был бы получить ее обратно, то он приобретал ее вновь в свою собственность путем давности. Для такой давности как относительно движимостей, так и недвижимостей было достаточно годичного срока и давности не препятствовало то обстоятельство, что давностный владелец заведомо владел чужою вещью. И то, и другое составляло уклонение от нормального типа давности, но оно допускалось, очевидно, как средство смягчить несправедливость, которая была обусловлена формою фидуциарной сделки. - Фидуциарные сделки практиковались еще во время классических юристов. К этому времени сложился ряд правил, которые должны были примирить юридические последствия фидуции с ее действительным назначением. Но Павлу, сюда относится следующее. Если фидуциарный залогоприниматель (кредитор) продал данный ему заклад, то залогодатель (должник) имел право потребовать от него superfluuui, т. е. вырученное сверх того, что пошло на удовлетворение долга; следует думать, что сначала такого права не существовало и кредитор, в случае неуплаты долга, удерживал заложенную вещь всецело у себя. Если долг был беспроцентный, то кредитору позволялось пользоваться доходами с заложенной вещи в размере законных процентов; следует думать, что сначала кредитор пользовался безусловно заложенною вещью. Если заложен был раб, то все приобретаемое этим рабом принималось кредитором в погашение долга; вероятно, сначала такого правила не существовало. С другой стороны, классическая юриспруденция заботилась об обеспечении интересов кредитора. Кредитор, в случае неуплаты долга, всегда шел право продать заложенную вещь, если не желал оставить ее у себя. Именно Павел говорил: <если кредитор и должник согласятся о том, чтобы первый не продавал вещи, то, в случае несостоятельности должника, кредитор может, все-таки, отчудить вещь, предупредив о том торжественно должника>.

Глава X.

Развитие вещного и наследственного права после издания XII таблиц

99. Распространение виндикации на защиту вещей nec mancipi. Традиция-

юридическая сделка. Единое право собственности. Остатки старого

порядка

100. Влияние территориального расширения оборота. Упрощение

виндикации. Ex iure manum consertum vocare; последующее

видоизменение

101. Usucapio pro herede. Связь с общинно-родовыми отношениями

102. Влияние городской жизни. Городские сервитуты. Поземельные

сервитуты вообще. Соседство двух участков. Causa perpetua.

Область применения

103. Права по соседству в городе

О развитии гражданского права, за пределами обязательств, после XII таблиц мы можем привести только немногие и разрозненные данные. Отчасти здесь действовали те же причины, что и в развитии обязательства; отчасти другие причины оказали здесь свое влияние.

99. Развитие рынка и связанное с пим падение уголовного возмездия сказалось в применении виндикации к защите права собственности на вещи nес mancipi. Мы видели, что ко времени издания XII таблиц в области частного обладания имуществом образовался особенный вид собственности - mancipium; его предметом были res mancipi, способом установления - mancipatio, способом судебной защиты - rei vindicatio. Простая передача вещи (traditio), которая, в противоположность манципации, не была облечена в обязательную форму, служила на случай перехода из рук в руки вещей, не включенных в число res mancipi.

Довольно долго должен был просуществовать древний строй экономической жизни Рима без важных изменений; но мало помалу в гражданский оборот проникли новые предметы и стали вращаться в нем наряду с вещами mancipi. Haродное сознание и сознание самих юристов должны были освоиться с тою мыслию, что traditio способна служить средством передачи прав на вещи, назначенные не только для дачного потребления, но и для торговли, за исключением, конечно, вещей mancipi. которые остались при своем способе - mancipatio. К тому же оживление торгового рынка шло главным образом из-за границы: во внутренний римский оборот новые предметы проникали благодаря содействию иностранцев, с ними же обмен мог производиться только путем traditin. Вот откуда, вероятно, идет позднейшее известие о том, что традиция принадлежит к ius genlinm. Итак приобретение традицией юридического характера, более определенного и важного, нежели прежде, было первым последствием того изменения в торговом рынке, которое имело место века через два-три после издания XII таблиц. Второе последствие того же факта состояло в том, что почувствовали неудовлетворительность защиты, принятой издавна относительно вещей nec mancipi. Исключение уголовного взгляда из этой области и распространение на нее виндикации стало теперь решительною необходимостью. Представление о виндикации было оторвано от представления о манципации; было признано, что traditio вещи nec mancipi ведет к полной квиритской собственности (domidum ex uire Qinrifium), которая защищается чрез виндикацию. Вместе с этим стало возможно применение к вещам пес шапсири и in iure cessio, ибо этот последний способ был преобразованною виндикацией. Таким образом исчез древний дуализм права собственности и наступило то состояние, к которому относятся слова Гая *(228), рассказывающего, что <когда-то> (olim) в Риме была только одна собственность; все вещи одинаково стали предметом гражданского оборота и древнее деление их на две категории потеряло смысл. Однако с этим делением сжилась мысль юриста и юристы сохранили его, насколько сохранить были в состоянии. То, что прежде оправдывалось практическими соображениями, теперь превратилось в необходимое безусловно, само по себе, - представление о порядке, долго существовавшем, превратилось в представление о законе, который стоит вне воли человека. Связь вещей mancipi с манципацией и с известною группою правоотношений стала рассматриваться, как исключительное качество этих вещей, я, может быть, только в это время установился определенный смысл названия res nec mancipi, выражавшего отрицание в этих вещах сказанного качества. Манципация не была применена к вещам neo mancipi, хотя еще во время Плиния существовала потребность в применении к ним торжественных способов передачи. С другой стороны, traditio не применялась в то время к вещам mancipi и даже по отношению к неманципационным вещам не уравнивалась во всем с торжественным способом приобретения права собственности *(229); когда же, позднее, претор допустил передачу манципационных вещей посредством простой традиции, то он должен был, все-таки, отказать приобретателю в квиритском праве.

100. Постепенно стало сказываться влияние территориального раширения гражданского оборота. Юридические акты, которые могли совершаться только в Риме, представляли все более и более затруднений, как скоро совершавшие их находились вне Рима. Так было с актами, имевшими своим предметом семейственные отношения: усыновление в форме arrogatio (пред народным собранием) и adoptio (пред претором), увольнение из-под отцовской власти (mancipatio, с участием претора) и церковный брак (confarreatio, пред великим понтифом), - все эти акты представляли затруднения для сельских жителей и по одной этой причине выходили из употребления. Те же затруднения повторялись относительно некоторых чисто гражданских и судебных актов, а именно относительно виндикации и образованной из нее цессии. Но выход из затруднения в этом случае предпринял иной. От виндикации римлянину нельзя было отказаться, как от формы, существенно необходимой для защиты собственности; приходилось ограничиться преобразованием виндикации в вид, наиболее удобный для употребления. *(230) По первоначальному обряду, когда спор шел о такой вещи, которую нельзя было принести в суд, претор и стороны отправлялись на место нахождения вещи и там происходили manunm consertio и виндикация При расширении римской территории и умножении судебных дел, этот дорядок стал неудобен для претора. Тогда выработался, путем обычая, новый порядок. Тяжущиеся являлись в суд и там приглашали друг друга отправиться к спорному предмету (ех iure manum consertum vocare). По приказанию претора они отправлялись туда одни, без претора, но в сопровождении каждый своих свидетелей; достигнув места своего назначения, производили там мнимую борьбу, в результате которой одна из сторон приводилась другою стороною как бы насильно в суд. Вместе с тем в суд захватывали с собою какой-нибудь предмет, представлявший спорную вещь, наприм., одну овцу из всего стада, обломок колонны здания или корабля, глыбу земли и т. д. Над принесенным предметом происходила виндикация. Таким образом, претор был освобожден от необходимости оставлять комициум и отправляться к предм±ту спора; сторонам же приходилось по-прежнему двукратно являться в суд. Со временем это последнее обстоятельство показалось также неудобным. Тогда тяжущиеся, вовсе не являясь предварительно в суд, стали отправляться к спорному предмету, представляли там борьбу и потом, захватив с собою часть этого предмета, направлялись в суд. Однако, сохраняя торжественность процедуры иска, тяжущиеся повторяли на суде взаимное приглашение к отправлению места нахождения спорного предмета; но, сделав такое приглашение, они ограничивались тем, что тут же, на суде, представляли пантоминой борьбу и потом переходили к виндикации. Такой именно порядок действовал еще при Цицероне. Ко времени Гая последовало по- видимому новое упрощение: стали ограничиваться простым доставлением в суд частей спорного предмета, над которыми и происходила виндикация.

101. Не в одном упрощении форм сказалось территориальное расширение гражданского оборота; в других случаях потребовались нововведения с более положительным характером. В особенности последующий период был богат такими учреждениями, но некоторые из явлений этой категории принадлежали по-видимому уже V столетию. Сюда именно относится одно из нововведений наследственного права. Продолжительные отлучки граждан из мест их постоянного жительства умножались, а местопребывание наследников и без того не совпадало часто с местопребыванием наследодателя. От этого вступление наследников в права наследства замедлялось и наследственные имущества подолгу оставались без хозяина, так что никто не совершал жертвенных поминовений по душе умершего их обладателя и кредиторам его не от кого было получать по его долгам. Такие неудобства подлежали устранению. Предки наши, говорит Гай *(231), желали, чтобы вступление в наследство совершалось в каждом случае по возможности быстрее, дабы был на лицо кто-либо приносящий жертвы по усопшему - о чем в те времена весьма заботились - и дабы кредиторы наследственной массы имели, с кого взыскивать по долгам. В этих видах дозволялось каждому желающему завладеть наследственною массою и, провладев ею всего один год, приобрести ее для себя, как наследник (usucapio рrо herede) *(232); до истечения же года истинный наследник, посредством принадлежащего ему иска (hereditatis petitio), мог отобрать свое наследство от завладевшего им. Весь этот оригинальный порядок свидетельствует нам еще об известной крепости общинно родовых отношений во время его возникновения. Юридически завладеть наследством мог любой гражданин, по желанию; на деле же это завладение должно было состоять под ближайшим контролем родичей и вообще лиц, близких к умершему наследодателю, а затем и всего общества. Общественное мнение указывало, кто в каждом данном случае, за отсутствием ближайших наследников, имел преимущественное право на захват наследства, так что этот захват, на вид произвольный, служил на самом деле средством регулирования наследственных отношений. Без такого контроля весь институт завладения наследством, в том виде как он описан выше состоял бы в противоречии с основными началами общественности.

102. Развитие гражданского оборота обусловлено в немалой степени развитием городской жизни. Это - новая область сравнительно с эпохою издания XII таблиц. Время издания XII таблиц - время господства сельского быта у Римлян; децемвиры отнеслись со вниманием к поземельным отношениям, но почти не интересовались постройками; в XII таблицах городская жизнь - на втором плане. Правило о пятифутовой меже применяется в них к застроенным участкам; запрещается изымать из чужого здания (точно так же, как и из виноградника) свое бревно, каким-либо образом туда попавшее (tignum iunctum); содержится еще несколько полицейских постановлений, обеспечивающих город от пожара, и т. п. - и только. Развитие городской жизни совершается после XII таблиц. С половины пятого столетия начинаются в Риме огромные постройки на общественный счет; раньше этого Рим успел уже стать большим городом. В отношениях домохозяев должны были повториться нужды, подобные тем, которые прежде обнаружились в отношениях соседей-землевладельцев. Возникли городские сервитуты (servitutes praediorum urbanorum) *(233) и права по соседству. Из сервитутов более ранним было, может быть, право проводить сточные трубы чрез участок соседа или в его канал (serv. clbacae raittendae). Этот сервитут, единственный из городских сервитутов, имеет для своей защиты особый интердикт. Близко к нему подходит право на устройство стока дождевой воды с крыши на соседний двор (s. stillicidii), или на устройство для такой воды общего спуска на двор соседа, целым потоком (s. fluminis). Может быть только в VI веке возникли следующие сервитуты, выражающие некоторую роскошь и прихоть. Сюда относятся: право выдвинуть балкон над границей, уперев его в чужую стену или утвердив ею на столбах, поставленных на чужой земле (s. oneris ferendi), к чему в императорское время прибавилось право упереть в соседнюю стену балки (s. tigni immitendi); - право выдвинуть над границей верхние части зданий или балок без всякой опоры (s. proiciendi); - права, обеспечивающие вид и свет. В императорское время эти последние представлялись в следующих видах: право требовать от соседа, чтобы никаким способом (застройкою, посадкою деревьев) он не заграждал света (s. ае luminibus officiatur), чтобы он ие загрэждал вида (s. пе prospectui officiatur), чтобы не возводил постройки свыше известной меры (s. altius non tollendi) в интересах сохранения вида или света. Опуская указания на сервитуты, не вполне ясные *(234), упомянем еще о праве всылать в атмосферу соседнего участка дым в необычном количестве (s. fumi imraitendi).

По образованию своем, городские сервитуты были отнесены юристами в одну группу с сервитутами сельскими. Это были сервитуты поземельные, т. е. такие, которые вызывались нуждами не лиц, но поземельных участков, городских или сельских. Они допускались при соседстве двух участков, из которых один служит по сервитуту (praedium serviens), a другой господствует (praedium dorainans). Ho соседство не следовало понимать в буквальном смысле. Такими сервитутами, каковы право прохода, проезда, водопровода, вида, света и т. п. могли быть связаны и не пограничные друг к другу имения. Нужно было только, чтобы не существовало препятствий к сообщению их. Сервитут вида на отдаленные участки имел смысл, если до установления своего он существовал уже по отношению к промежуточным участкам; то же надо сказать и о других, названных выше сервитутах. Кроме того, дорожные сервитуты могли существовать, когда оба имения, господствующее и служащее, были связаны общественною дорогою и т. п. - Во всех поземельных сервитутах наблюдалось то, чтобы причина, их образовавшая, отличалась постоянным характером (causa perpetua); нужда господствующего имения должна быть постоянна, а не случайна, и столь же постоянна должна быть способность служащего участка удовлетворять этой нужде. - Названия: "городские" и "сельские" сервитуты образовались по месту возникновения самих сервитутов. Но потом это не мешало тому, что сельские сервитуты применялись также в городах, а городские - в селах. Городской сервитут служил нуждам застроенного участка, где бы таковой ни находился, тогда как сельскими сервитут удовлетворял таким нуждам участка, которыми существовали независимо от построек.

103. Развитие городской жизни внесло также свой вклад в образование прав по соседству. Правило, по которому никто не должен был примыкать к общей стене водопровод или ванны, порождающих в стене сырость, вероятно, было не единственное, из соблюдавшихся в городском общежитий. Но особенного внимания заслуживают две формы. Одною из них собственник ограждался от вреда, грозившего ему вследствие неисправного состояния соседнего участка или строения, (cautio damni infecti. гл. XIV), другою - от вреда, который мог быть нанесен ему во время произведения соседом построек (operis novi nuntiatio, 31). Обе формы были выработаны преторским правом; можно лишь догадываться, что в квиритском праве существовали для них прецеденты. Общая, наиболее характеристическая черта обеих форм состоит в том, что заинтересованное лицо само заботится предупредить собственника здания или стройки об опасности, которой грозят эти последние. Этот собственник не обязан сам заботиться о чужих интересах, но обязан уважить. их, как скоро они заявлены ему.

Глава XI.

Дата добавления: 2015-05-31