Город – 2 23 страница

– Не может быть….

– Может, малыш, очень даже может. Поверь, ты ни за что бы не захотела стать его мишенью – это очень болезненный процесс. Редко кто выдерживает живым больше получаса, поэтому он находит требуемый объект очень быстро.

Я лишь открыла рот, а затем, закрыла его. Неужели и вправду есть такие умельцы? Может, и хорошо, что я жила со своим магазином, тихо и мирно, и вообще раньше не слышала ни о чем подобном? А то боялась бы неосознанно, что появится кто‑нибудь за спиной. Ведь никогда не знаешь, где перейдешь дорогу Комиссии, и кого пошлют за тобой. Хотя, я вроде бы серьезно не оступалась, но кто знает….

– А ты? Ты тоже много умеешь?

Халк усмехнулся, я снова почувствовала это кожей.

– Поверь, тебе будет сложно найти то, чего я не умею.

– А чем ты опасен больше всего?

– Для тебя? Ничем.

– Не для меня…. Для тех, кто становился твоей целью.

Халк помолчал. Даже воздух будто стал позвякивать от жесткости, что появилась в нем.

– Я способен убить не только физически, но и ментально, через сознание. Для этого мне хватит одного взгляда. Я могу вывернуть на изнанку все воспоминания, получить любую информацию, установить ловушки в голове, заставить человека действовать в соответствии с тем, как нужно мне, вытереть память или заменить ее новой. Могу заставить верить в то, чего никогда не было, изменить восприятие реальности, свести с ума или же установить таймер смерти.

Я судорожно сглотнула и внезапно продрогла так, будто на Тали опустилась зима. Секунда, и все вернулось на свои места. Снова стало тепло, шумели деревья, бродили прохожие.

– Ох… – Только и выдохнула я. Хороший и «добрый» мальчик мне достался. Но, так или иначе, я уже была к этому готова. Просто не была посвящена в детали.

Его пальцы ласково провели по моей шее.

– Боишься?

Я улыбнулась. Хищно и довольно, словно кошка, поймавшая огромную сверкающую серебристую рыбу.

– Нет. Я рада, что именно такой, какой ты есть. Это заставляет меня…. чувствовать себя в безопасности.

– И все‑таки пугает. – Он улыбался. Играл со мной.

– Возбуждает.

– Хорошая девочка.

От этой фразы по моему животу прошла судорога и мимолетная волна тепла. Я почувствовала, как любовь пьянит меня. Как мне нравится, что к возвышенным чувствам примешивается страсть, психологическая игра, необузданное желание, которое я буду скрывать до конца, чтобы у него была возможность выпытать, выдрать его и насладиться победой. Моей победой, о чем я, конечно же, ему не скажу.

Я улыбнулась. Зная, что Халк наблюдает за мной.

– Теперь каждый раз, когда ты будешь смотреть мне в глаза, я буду вздрагивать.

– Будешь. Но от любви. А если я увижу в твоих глазах страх, я убью всякого, кто его туда посадил.

– Вот так легко и просто?

– Поверь мне, так и будет.

– Я верю.

Это был странный разговор. Если бы такой состоялся когда‑то между мной и Алексом, то одна только тема раньше показалась бы мне чудовищной. Теперь же, сидя здесь на лавочке, в Тали, рядом с Халком, это обсуждение было настолько же естественным, как будто всегда присутствовало в моем ежедневном расписании. Скажем, с утра до обеда….

Да. Времена меняются. Меняются люди, меняются взгляды.

– Ты знаешь, что твое мороженое все‑таки растаяло? – Лениво протянул Халк, поглаживая мою щеку.

Я повернула голову туда, где оно, отложенное в сторону, пролежало какое‑то время, и лишь улыбнулась.

– Да, ну и ладно. Не хочу его теперь. – Тема все‑таки увлекла меня настолько, что я сумела забыть о гастрономических вожделениях. – Что случилось с тобой? Как получилось, что ты окончил свои дни в Тали?

– А я их еще не окончил! – Расхохотался Халк. – И, надеюсь, окончу не скоро.

– Конечно, нет. – Я откинулась назад и полуулеглась на Халка, а он обнял меня за плечи. Расслабленно и нежно. Где‑то невдалеке пробубнили чьи‑то голоса, двое мужчин обсуждали новости из вечерней газеты. Когда их шаги стихли, я продолжила. – Как ты оказался в Тали?

Халк помолчал, будто погруженный в воспоминания.

– Можно сказать, что это случилось нелепо и по ошибке, но ошибки тут не было, на самом деле. Я ослушался приказа. Вот почему.

Я поерзала на месте от любопытства.

– Какого приказа? Расскажи!

– Приказа Дрейка…. – Будто не заметив, что назвал одно из имен, сказал Халк. – Он был нашим начальником. Он, собственно, им является и сейчас.

– Он – представитель Комиссии?

– Да.

– А что за приказ?

Халк снова промолчал. А потом тяжело вздохнул. Значит, я была права – эти воспоминания не давались ему легко. И это лишь усиливало мое любопытство. К тому моменту, когда он все же продолжил, я уже почти лопалась от нетерпения.

– В тот день мы получили новое задание. По зачистке одного из регионов. Это был редкий момент, когда собрали всех. План был разработан четко, до мельчайших деталей, до секунд – кто, как и куда должен идти и что делать. Если один из нас срывался, то срывалось все задание, а это было неприемлемым. И поэтому был дан указ за ранеными не возвращаться….

При этих словах, мое сердце тревожно заныло. Я уже поняла, что отряд Халка, была сплоченным, и подобная команда, наверняка, стала настоящим испытанием их верности приказам. Превратившись в единое ухо, я стала напряженно слушать дальше.

– Все шло хорошо, в точности по плану до одного момента…. Пока пуля не прошила насквозь одного из наших ребят. Остальных уже не было, они расформировались и ушли вперед, заканчивать миссию, остались только я и Дэлл.

Это было уже второе названное мне имя, и я тихо наматывала их на ус, размышляя, не могут ли они мне когда‑нибудь в будущем пригодиться, если, конечно, только мой возлюбленный, не решит проиграться с моей памятью после разговора.

– Было темно,… и счет шел на секунды. У нас были всего секунды, чтобы решить, есть ли шанс забрать раненого и успеть закончить задание. За спиной стреляли и рвались гранаты, и надежда была призрачной, но все же она была. Я помню, Дэлл тогда посмотрел на меня, и я понял, что он думает о том же самом. Что мы не можем оставить друга. Может быть, Комиссия и может. Хоть это и будет большой потерей, со временем, они смогли бы найти ему замену. А вот мы не смогли бы.

Халк замолчал.

А я сглотнула. У меня будто наяву шумел в ушах ветер той ночи, воздух пах огнем и гарью, пыль и пот застилали глаза, а было ощущение, что если задержаться хоть на секунду, то следующей мишенью для пули станет твоя собственная спина.

– Вы спасли его? – Спросила я тихо.

– Да. – Просто ответил Халк. – Спасли.

– А операция?

– Она почти сорвалась. Несколько раз все шло креном, но мы это сделали. Результат был таким, каким хотел его видеть Дрейк.

Голос Халка снова стал холодным и отстраненным. Будто он сам очутился там, где все рассказанное происходило. Пусть лишь только в его собственных воспоминаниях, но все‑таки.

– Но Дрейк был недоволен, что вы нарушили приказ, так?

– Да. Недоволен. Если такое слово можно к нему применить. Это – Комиссия, Шерин. И там все намного сложнее, чем мне, возможно, удастся объяснить. И у них много правил. В том числе никогда не нарушать данных приказов. Естественно, что нас наказали. Меня и Дэлла. Почти сразу после окончания операции.

– Ты замечаешь, что называешь мне имена? – Прервав Халка, на всякий случай поинтересовалась я, нервничая.

– Конечно, замечаю. Я ни слова не говорю без того, чтобы подумать о десятках возможных вариантах наперед. И в этом случае, я думаю, более важно дать тебе понять, что я тебе доверяю, нежели бояться, что эта информация тебе навредит.

– Тогда ладно…. – Я расслабилась и снова превратилась в уши.

– Нас осудили. Да. Той же ночью был трибунал, но не в присутствии остальных. Им сказали только то, что мы оба получил наказание за содеянное, а вот какое именно, они до сих пор не знают.

– Почему им не сказали? Хотя бы для примера того, что с ними может случиться, если ослушаются они? Разве не так работает суд Тали?

– Все верно. Только Комиссия – не Тали. Они знали, что ребята, если будут знать детали – попытаются помочь. Мы слишком сильно слиплись, что ли…. Дрейк это знал. И если бы узнал один – узнали бы все, а там обязательно начали бы строить планы по высвобождению, и поплатились бы в конечном итоге все. Было безопаснее оставить их в неведении, чтобы держать под контролем.

Халк усмехнулся. Холодно и с горечью. И замолчал. Я телом почувствовала, как напряглись его мускулы.

– Тебя отправили сюда, так? Без права выезда?

– Да. Я не имею права контактировать с остальными членами отряда или сообщать им о своем местонахождении. Впрочем, на остальные контакты с «миром», пока я не пытаюсь покинуть Тали, Комиссия закрывает глаза. Поэтому кое‑какие связи я все‑таки сохранил.

– Тебя заперли здесь…. – Потрясенно прошептала я. – Неужели, насовсем? Сколько лет ты должен провести здесь, прежде чем они решат, что ты наказан достаточно?

Халк промолчал. И это больше всего расстроило меня.

Теперь все казалось иначе. Раньше казалось, что это я – заключенная. Я и остальные люди с браслетами на руках. Но у меня и у них, пусть слабенько и призрачно, все же существовал шанс набрать эту пресловутую тысячу. А вот у Халка такого шанса не было. Почему‑то это потрясло меня до глубины души. И возмутило. Тихо и яростно. Но я аккуратно зарыла этот вихрь эмоций внутри до более подходящего времени где‑нибудь в будущем.

– А Дэлл? Что случилось с Дэллом? – Спросила я, заранее предвкушая, что Халк может этого и не знать или же предпочтет промолчать. Но он ответил.

– Дэлл получил странное наказание. Но от этого не менее чудовищное. Не знаю, у кого была такая странная фантазия, но я даже рад, что осел здесь – в Тали, что не получил то же самое, что и он….

– Почему?

– Потому что ему дали нож.

О том, что это был за нож, Халк поведал уже в машине, на пути к ранчо. Снаружи постепенно темнело и становилось прохладней. Внутри же тихо гудел кондиционер, не охлаждая, а больше вентилируя воздух по салону.

Со слов Халка я поняла, что нож, который вручили его другу, делал того настоящий рабом и не в переносном, а совершенно прямом смысле этого слова. Как только упомянутый кинжал попадал в чьи‑то руки, Дэлл был обязан служить и повиноваться тому человеку до того момента, пока нож не перейдет кому‑то другом или не будет потерян, а в последствии найден новым хозяином. Тогда Дэлл переходил в услужение к другой личности, продолжая оставаться совершенно несвободным в выборе собственных действий.

Я подумала, что это должно быть по‑настоящему ужасным. Особенно для таких людей, как Халк или Дэлл. Ведь если они были хоть немного похожи, а они – по словам Халка, были – то сложно было найти лучший «ад» для тех, кто привык полагаться исключительно на свои решения и любил свободу больше, чем что‑либо другое. Это было все равно, что взять рыбу, отрезать ей плавники и хвост и бросить в серную кислоту, чтобы жизнь медом не казалась. Именно так и поступила Комиссия, благо ей хватило на то фантазии.

Я покачала головой. Что же они за люди такие?

Халк был прав – он еще легко отделался. Тали – не пятизвездочный курорт, но и не самое отвратное место на уровнях. Выжить здесь, в любом случае, было можно. Пусть и сжав зубы и закрутив желания узлом. А вот какого это – быть рабом совершенно незнакомого человека, я даже представить не могла, хотя вот уже полчаса кружила в мыслях об этом. А что если не одного человека, а целой череды? И никогда не знаешь, кто будет твоим новым хозяином или сколько продлится заточение. Не ужасно ли? Что, если «феодалами» окажутся безумная бабка, наркоман, корыстный мафиози или сумасшедшая истеричка? Какие темные желания могут проснуться в них, узнай они, что стали обладателями странного приза в виде двухметрового мужского тела, отлично натренированного на убийства (о чем они, впрочем, могут и не узнать, но сути это не меняет…)?

Я искренне пожалела Дэлла. И понадеялась, что когда‑нибудь ему все же удастся заполучить опасную игрушку обратно в собственное владение, и что однажды найдется кто‑то способный пожертвовать своими удовольствиями ради чьей‑то свободы.

– Сколько времени прошло с тех пор, Халк? – Прервала я продолжительное молчание, когда каждый из нас был погружен в свои мысли.

– С каких? – Отозвался он.

Джип равномерно катился по ночной дороге, моя ладонь лежала на ноге Халка, он нежно поглаживал мои пальцы своими.

– С тех пор, как ты оказался здесь, а Дэллу дали нож?

– Почти три года.

Я качнула головой в такт с выбоиной на дороге, в которую попало колесо.

Три года жизни в Тали, в этом особняке, вспахивая и засеивая поля, пытаясь привыкнуть к образу жизни фермера. Долгие три года рабства для Дэлла.

– И он все еще подчиняется приказам тех, кто владеет ножом? Никто не отдал ему твоему другу обратно?

– Я не знаю, Шерин. Не знаю….

– И Комиссия не пыталась связаться с тобой, пока ты жил здесь?

– Нет. – Тихо ответил Халк, и мне отчего‑то снова стало тоскливо.

– Ты ведь скучаешь по ним? – Спросила я после паузы.

– По друзьям?

– Да.

Халк промолчал.

Но я уже все знала, посему и не ждала ответа на свой риторический вопрос. И, наверное, впервые с тех пор, как ослепла, я порадовалась, что не вижу лица Халка. Меньше всего мне хотелось видеть, как в свете ночных фонарей в серых глазах отражается боль. А я знала, что она там была. Чувствовала.

Не зная, что сказать и как подбодрить Халка, я лишь осторожно пожала его пальцы, в то время как в моей голове закрутились шестеренки. Мозг против воли включился в режим продумывания вариантов о том, как можно исправить сложившуюся ситуацию.

Ведь, если подумать, я всегда такой была. Может быть, не самой стойкой за себя, но враз мотивированной, когда дело касалось других. Сначала Алекс, потом каменоломня, работники полей…. А теперь на кону стояло счастье Халка, и мне очень, ну просто очень хотелось помочь. И тот факт, что я пока не видела возможностей для этого, совсем не означал, что я не увижу их в будущем.

Поэтому я попыталась настроиться как можно оптимистичнее и приготовилась ждать.

Следующие несколько дней запомнились мне одними из самых счастливых в жизни. И все потому, что они были наполнены радостью, покоем, каким‑то неземным благодушием и полным отсутствием забот. Ночи мои стали жаркими и томными – Халк с вожделением наслаждался тем, что ему принадлежало (то есть мной) – брал, играл, заботился, сминал, воспламенял, тушил, успокаивал и снова нападал, заставлял упиваться им, молить о большем, погружал в пожар до крика, почти до слов ненависти или мольбы, после чего, наконец, щадил и долго лежал рядом, обводя мои улыбающиеся губы подушечкой большого пальца, утомленный и расслабленный.

Мы много разговаривали, касались любых тем, приходящих на ум, обожали утренние завтраки и вечерние часы на балконе, когда я потягивала освещающий коктейль с мятой, а Халк курил ароматную сигару. В свободные дневные минуты, когда дела не отрывали его из офиса, Халк не спускал меня с коленей – баловался, шутил, гладил, шептал ласковые слова, но будто тихо и неуловимо страдал от какой‑то душевной муки, о которой, впрочем, предпочитал молчать. Я чувствовала его напряжение в том, с какой ненасытностью и жадностью он касался моего тела, как впитывал слова и как до боли иногда сжимал мои плечи или впивался в губы, будто пытаясь заклеймить меня навечно. Или когда он иногда подолгу медленно гладил меня без слов, думая о чем‑то одному ему ведомом.

То, о чем он думал в такие минуты, было для меня загадкой.

Мне было непонятно, чего можно было бояться, когда Халк был единственным мужчиной, которому отныне и навеки веков принадлежало мое сердце. И чтобы стереть любые сомнения с его души, я часто сжимала его лицо ладонями, произнося, как сильно его люблю. Халк расслаблялся на какое‑то время, но затем снова начинал вести себя как раненый зверь, у которого в скором времени собираются отобрать любимую игрушку. И снова брал меня, клеймил, раздавливал, собирал воедино, смешивая мою сущность с частичкой себя. И теперь уже было не разобрать – где заканчиваюсь я, и начинается он. Теперь это были только «мы». И страшно. И сладко.

– Ты о чем‑то умалчиваешь, любимый? – Снова и снова задавала я вопрос, волнуясь.

Но Халк лишь крепче прижимал меня к себе, глубоко вдыхая аромат моей кожи, будто это было единственным, что позволяло ему жить, и снова молчал. Один раз, однако, он все же ответил.

– Мы поговорим об этом позже. Когда ты начнешь видеть.

Я расстроилась.

– Хорошо. Но ты заставляешь меня бояться.

Я действительно нервничала, когда чувствовала, как сильно что‑то мучает его. Ведь в моем сердце не было ни тени сомнения, и я совсем не хотела, чтобы что‑то омрачало мысли Халка.

– Не надо бояться. Все будет хорошо. Я обещаю.

– Ты ведь будешь со мной?

– Да.

– Всегда?

– Так или иначе – всегда.

Это был странный ответ, который не особенно успокаивал меня, но я все равно ничего не могла сделать. Если он хочет открыть карты позже, когда я начну видеть, значит, так тому и быть. Но что бы ни случилось, что бы он ни собирался мне сказать, одно я знала наверняка – Халк мой. И всегда будет моим. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы моя вторая половина никогда не разлучилась со мной. И это знание придавало мне веры и сил, позволяла набраться терпения и приготовиться стойко встретить любые повороты, какие бы ни уготовило мне будущее.

Ведь если Халк подтвердил, что он мой – значит, он мой. А все остальное было неважно.

А еще через два дня перед моими глазами начали плясать цветные пятна и световые блики. Впервые за долгое время кирпичная стена рухнула и сквозь черноту начал пробиваться свет. Пусть еще только неясный и мутный, но уже такой сладкий, что я захлебывалась от радости.

– Я почти вижу! Вижу! – Визжала я, пытаясь курсировать по комнате, пританцовывая. Халк смеялся, не забывая, впрочем, следить за тем, чтобы я вовремя успевала огибать встающие крупноразмерные препятствия.

– Не торопись, котенок, если уже начала видеть блики, значит, через день‑два, все полностью вернется в норму.

– Всего пару дней ждать осталось? Как здорово!

Как бы он ни пытался меня удерживать, я никак не могла прекратить хаотично передвигаться по комнате, наблюдая за тем, как возле окон свет ярче пробивается сквозь веки. Это теперь было столько же непривычно, сколько и радостно. И как только Халк уходил из кабинета, я вновь принималась на ощупь перебираться от окна к окну, все еще неспособная поверить, что снова начинаю видеть.

Как‑то вечером, мы сидели на балконе. Халк, по обыкновению, курил сигару, я же просто наслаждалась теплым ветерком, который трепал мои длинные локоны.

– Халк, а здесь вообще бывает дождь? – Задала я вопрос, который уже не в первый раз посещал меня с тех пор, как я оказалась в Тали.

– Бывает. – Ответил он. – Не часто…. Где‑то раз в год. Льет несколько дней подряд, потом опять все высыхает.

– И скоро настанет «мокрый» сезон?

– Скоро. Где‑то, через месяц, я думаю.

Я помолчала, размышляя. Наверное, будет интересно увидеть эту пустыню затопленной. Множество растений расцветет сразу после того, как земли коснется влага, пыль прибьет к земле тугими струями дождя, а воздух пронзят порывы ветра. Может быть, даже начнется гроза. По‑крайней мере, я на это надеялась. Отчего‑то я очень скучала именно по грозовым раскатам и вспышкам молний. Это зрелище всегда наполняло меня благоговением, напоминая о том, насколько все же сильна мать‑природа. А уж молнии над пустыней – должно быть то еще шоу….

– Хорошо, что я снова начну видеть к тому времени.

– Угу. – Неопределенно подтвердил Халк, думая о чем‑то своем. Ветер донес до меня ароматный дым, пахнущий не то вишней, не то ванилью. А может, и тем и другим сразу.

Посидев еще какое‑то время, я снова принялась задавать вопросы.

– Халк….

– Да?

– Расскажи мне про Комиссию.

– Что именно, малыш?

– Что это вообще такое? Где находятся их офисы?

Он усмехнулся. Поудобнее устроился на стуле, стряхнул пепел. Я уже научилась различать на слух многие действия, которые раньше вряд ли бы услышала.

– Комиссия – это странный орган. Тот, что правит Уровнями. Где находятся офисы – я тебе не скажу. Дрейк всегда появлялся в условленном месте сам. Мы же тренировались в одном из их корпусов, но поверь мне – этой дороги ты на карте не найдешь. Я и сам ее теперь не найду, потому что думаю – эти местоположения изменяются в пространстве. Трудно будет объяснить, но я постараюсь.

Я удивилась при упоминании слов «изменение пространства», но виду не показала. Наверное, мне предстояло узнать много такого, о существование чего я раньше даже не подозревала. Поэтому вместо выражения недоверия, я просто спросила:

– А как же тогда с ними связаться? Если нет ни адресов, ни телефонов, ни карт, ни знаков.

– А зачем тебе с ними связываться?

Я молча думала о своем. О том, что однажды мне может понадобиться такая возможность. И если уж есть шанс узнать больше о Комиссии от одного из людей, кто с ними тесно сотрудничал, то его непременно нужно использовать.

– Да мне не нужно. – Уклонилась я от прямого ответа. – Но ведь каждый когда‑нибудь задается этим вопросом. Все знают – что Комиссия есть. Но никто не знает – где. И те, кто там работают, они вообще – люди?

Халк на какое‑то время задумался, прежде чем ответить.

– Да, Шерин. Я бы назвал их людьми. Но они не совсем такие, как мы. Что ты вообще знаешь об Уровнях?

Порывшись в памяти, я вынуждено пожала плечами.

– Ничего. – Знаний действительно всплыло немного. Говоря откровенно, почти никаких. – Кроме того, что существуют города, в которых мы живем.

– А ты помнишь, как ты сюда попала, и как жила до этого?

Снова обратившись к памяти с запросом, я поняла, что нет, не помню. Мысли путались и ускользали, как только мозг принимался выуживать информацию на эту тему. Все будто становилось мягкой ватой, и мысли тут же переключались на что‑то еще. Об этом я и поведала Халку.

– Все верно. – Кивнул он. – На тебе, как и на всех, стоит контроль памяти.

– Что за контроль памяти? – Несколько напряглась я.

– Ох…. – Вздохнул Халк. – Ну и тему ты завела. Тут придется объяснять все с самого начала. По‑крайней мере, я могу рассказать тебе то, что знаю сам. Это далеко не все, но все же больше, чем кто‑либо другой. Исключая, конечно, саму Комиссию.

– А тебе ничего не будет за то, что ты делишься этой информацией?

– Ничего. Ты же умная девочка, и не будешь говорить об этом налево и направо, так?

Я кивнула.

– Так.

– А для того, чтобы кто‑то другой не смог выяснить то, что знаешь ты, мне придется ограничить доступ к определенной области твоей памяти, после того, как я все расскажу.

– И я снова все забуду? – Закапризничала я. – И снова лишусь зрения?

– Нет. – Голос Халка прозвучал мягко. – Ты будешь все помнить. И зрение останется при тебе. Ну что, согласна?

– Согласна! – Радостно ответила я, приготовившись слушать занятную историю. По‑крайней мере, мне казалось, что она должна быть именно занятной.

И да. История не разочаровала.

– Итак, попробуем начать с самого начала. – Проговорил Халк, а я заворожено внимала каждому его слову. – Комиссия – кем или чем бы она ни являлась – это определенная группа людей. Я не знаю точно сколько их, и, как и когда они пришли в это место, но именно они создали то, где мы сейчас находимся – Уровни. Да, Уровни созданы именно ими, и я бьюсь головой об заклад, что раньше они не существовали.

Я снова попыталась скрыть удивление.

– То есть то, где мы есть – искусственное?

Халк задумался.

– Я бы не назвал это искусственным. Потому что искусственный – означает в какой‑то степени «ненастоящий». А это место более чем настоящее. Оно стало реальным. Как‑то и когда‑то. Хоть и было создано рукотворно. Каким знанием нужно обладать, чтобы создать в пространстве то, чего раньше не было – не спрашивай, я не знаю. Но Комиссия определенно смогла это сделать. Думаю, что там, откуда они взялись – они не назывались Комиссией. Они были просто людьми какого‑то мира. Или даже не мира – потому что, когда я использую это слово, сразу представляются виды инопланетных цивилизаций, а мы говорим только об этом мире – нашем мире, и только о людях, не о каких‑то странных органических видах существ. Таким образом, придется использовать другое слово – реальность. Вот именно их и много в нашем мире.

Халк помолчал. Потом спросил:

– Ну, как? Сложно?

Я медленно кивнула головой, зачарованная приоткрывшейся завесой, за которой скрывалась дверь не то сказки, не то безумной фантазии, о которой он рассказывал.

– Не то, что бы сложно, просто как‑то…. Необычно. – Я снова задумалась. – То есть ты хочешь сказать, что реальностей много?

Голова немного кружилась. Еще пять минут назад, все было легко и просто – одна жизнь, один мир. Только то, что видишь глазами. А теперь мозг вставал в штопор от мысли, что все, оказывается далеко не так однозначно.

– Да. – Твердо ответил он. – Это я знаю наверняка. Реальностей огромное количество. И из одной можно переключаться в другую, но это уже другая, действительно сложная тема. Поэтому вернемся к нашим «баранам»….

Я прыснула. Дяди в серебристой форме, кем бы они на самом деле ни были, совсем не одобрили бы такого сравнения.

– Они пришли в это место, и создали его с нуля. Постепенно, шаг за шагом, создавались Города и дороги между ними, создавалось окружение и прочее. Ты, наверное, заметила, что все Города разные?

– Угу. – Кивнула я.

– Некоторые совершенно бетонные, серые, в них почти всегда ночь. Много стеклянных высотных зданий, офисов, странные кварталы, неприглядные районы…. Все будто списано с одного из миров, как с почтовой открытки, где все это существовало. – При этих словах, в моей голове что‑то кольнуло, что‑то до боли знакомое, почти осязаемое…. Как часто случается, когда из какого‑то окна запахнет выпечкой, и вспоминается какая‑то далекая картинка из детства. Только в моем случае запахло совсем не выпечкой, а каким‑то хитросплетением улиц – унылых, грязных и отдающих опасностью. В каком‑то другом городе, и будто много лет назад.

Но я не успела поймать это ощущение за хвост, как оно уже бесследно растворилось в запутанных коридорах памяти. Халк же, тем временем, продолжал говорить. – Другие города совершенно не такие – мягкие, зеленые, уютные, со старинной архитектурой, маленькие и милые. А есть и смесь, где наполовину бетон, наполовину спальные районы. Как твой Клэндон‑сити. Есть острова, есть побережья, есть пустыни. Наверное, все есть. И это разнообразие мест позволяет каждому найти то, где ему больше всего нравится.

«Или куда тебя заточат» – совершенно не к месту захотелось добавить мне, но я промолчала, параллельно думая о том, какие именно слова Халка навеяли на меня странное чувство дежа‑вю.

Мы вот уже несколько секунд сидели в тишине, но я едва ли это заметила.

– Ты пытаешься что‑то вспомнить? – Спросил Халк.

– Да‑да…. – Я вынырнула из дремы. – Ты что‑то сказал, и будто что‑то всплыло в памяти, но я не успела ухватить.

– Шерин, ты и не успеешь. Просто физически не сможешь. Я объясню почему, но только по порядку, хорошо?

– Хорошо.

– И еще…. То, что я тебе сейчас говорю, может сильно сказаться на твоем мироощущении. Как бы это получше объяснить…. Это новое знание может начать тяготить, неохотно приниматься или начать беспокоить тебя. Мозг не любит изменений в привычных ощущениях, ему всегда хочется быть уверенным в том, что он все знает и понимает. А когда мы узнаем что‑то новое, что переворачивает старое знание, то теряем ощущение контроля над ситуацией. Это выбивает почву из‑под ног. Если так случится с тобой, то я аккуратно прикрою доступ к этой области твоей памяти. Чтобы она не беспокоила тебя. Ты должна будешь сказать мне, если это произойдет.

Я поежилась и насупилась. Совершенно не хотелось очередных вмешательств в мое бедное сознание. Уж лучше я постараюсь намотать на ус все новое без потери нормальных мироощущений.

Чтобы не продолжать неприятную тему, я спросила:

– Халк, а что такое – эти реальности? Они – параллельные нам? Там тоже есть вторые «мы», но которые живут и действуют по‑другому?

На ум снова пришел какой‑то просмотренный давным‑давно фантастический фильм, где герои постоянно пересекались со своими вторыми «я», и всячески старались избежать изменений в пространственно‑временном континууме. Именно так замысловато все это и называлось. Но Халк, к счастью или сожалению, не подтвердил мою гипотезу.

– Нет, Шерин. Эти реальности существуют вне пространства и времени, и они нам не параллельны. И там нет наших двойников. Там есть другие люди, другие города, другие системы и правила, другие места.

– Получается – это миры?

Дата добавления: 2015-05-26