Лошади и дамы

Девочка Танечка — нескладная. Одета «нефирменно», в корич­невые гамаши, темно-зеленый свитер с голубой каймой у подбо­родка, на кривых зубах — пластинка. Родители в возрасте. Впер­вые привели свою шестилетнюю дочь в детское общество. В са­дик она не ходит — болезненная, дома целый день с бабушкой.

— Ты любишь рисовать? — спрашиваю. Пожимает плечами. Никнет к маминой юбке.

— А лепить?

Втянула голову в плечи, что черепаха, и застыла.

— Ты принесла мне что-нибудь? Рисунки, картины?

Смотрит на мать, вот-вот расплачется. И все это — в подвале дэзовском, освещение тусклое, на стенах — плакаты о безопас­ности уличного движения, разве что в шкафу, за стеклом — детские работы, признак нашего существования. Подвожу ее, прилеплен­ную к матери (папа сидит у двери, напряженно молчит), к шкафу. Смотрю: заинтересовалась.

— Мы принесли... — говорит мама полушепотом. — Достань, — обращается к мужу.

Папа, высокий и тоже какой-то нескладный — руки длинные, ноги длинные, а голова маленькая, — вынимает что-то огромное из дипломата, раскладывает на диване. Рыба? Нет — рыби­ща! Склеенная из тетрадных листов в клеточку. Раскрашенная карандашами, простыми, что в наше время — анахронизм при броской яркости фломастеров. Рыбища тугобрюхая, вся в карма­нах — и на пузе, и под жабрами, и чешуя, приглядываюсь, карма­нами. Настоящая бумажная скульптура...из тетрадных листов.

Жестом фокусника Танечка вынимает из рыбиного брюха десятки рыбешек, тоже нарисованных и вырезанных.

— Это ее дети. — Из-под жабр достает солнце и луну. — Когда рыба плывет, у нее с одной стороны закат солнца, а с другой уже луна появляется.

Рыбино пропитание — водоросли и червяки — извлекается из-под чешуек, и девочка с мальчиком — из-под хвоста. Они путешествуют на рыбе.

Пока я постигала жизнь невесть откуда приплывшей к нам в подвал рыбы, собрались дети. Они точно так же, как и я, застыва­ли у диковинного экспоната, и Танечка уже по-хозяйски свободно демонстрировала всем луну и солнце, червяков и водоросли.

— У нас там еще полно такого... — сказал папа. Такого! И пошли: путешествие мотылька, приключение жира­фа, путешествие на гигантском корабле в Африку, где Африка (пальмы, обезьяны, бананы, оранжевое огромное солнце) — в карманах корабля.

— Как ты это придумала?

Скромный художник только плечом повел на глупый вопрос.

Отныне по суббо­там Таня приходила в наш подвал, который остроумно окрестила одна родительница — «Дети подземелья».

Ей нравилось лепить из глины, но больше всего привлекали «блестяшки» — цветная фольга. Так они ее пле­нили, что хоть ма­ленький кусочек «золо­та» или «серебра», а по­ложит в карман перед­ника, взглядом спраши­вая: «Я беру это себе, можно?»

И на занятиях, и до­ма Таня сочиняла свои «жития». Вспомним жи­тийную иконопись. В центре — тот, чье житие изображено, по кругу — этапы жизни, в хроноло­гической последовательности. Это канон. В нем простой и высокий смысл. Приемами жи­тия пользовались как старые мастера (Рублев, Феофан Грек и др.), так и современники, Н. В. Кузьмин например. На обложке его книги «Круг царя Соломона» заключены в круг ипостаси земного бытия царя. Простая мысль — уместить все на одной «странице». «Стра­ницей» могут быть и врата собора — скульптурные «жития» Роде­на и Джакомо Манцу.

Рыбина, начиненная солнцем и луной, девочкой с мальчиком, водорослями и червяками, — это «житие». Так же как и корабль, плывущий в Африку. У него Африка при себе. Плывя в Африку, он фактически уже находится в этой самой Африке. Вспомним восточную мудрость: «Перед тем как отправиться куда-нибудь, подумай, не там ли ты уже».

Вместе с тем рыба и корабль — мифологические образы. Вспом­ним библейского пророка Иону, путешествующего во чреве кита. Разве что Иона был внутри рыбы, а Танины «персонажи» — снару­жи и лишь прикрыты «карманами».

Своими работами Танечка произвела революцию среди «детей подземелья». Отнынеих любимым занятием стали бумажные скульптуры. Они пытались сработать таких же рыб с карманами, птиц с гнездами и птенцами — удавалось, и неплохо, однако превзойти Таню было невозможно. Она все делала с размахом: широко, по-хозяйски владела бумажным пространством, всякий раз изобретая новое — скульптуру слона из фольги, поросшую фан­тастическими бумажными цветами (слон-гора, подарок для любого художника-мультипликатора); бабочку с несчетным количеством крыльев (она летает, а когда не летает, то крылья так-так-так — как пропеллер). Все это, наблюденное художественным оком, сыпалось из папиного уже теперь не дипломата, а рюкзака с фа­нерным дном — чтобы конструкции не помять.

Неужели все это пройдет и потонут корабли вместе с Афри­кой? Как предотвратить кораблекрушение?!

Дата добавления: 2015-05-26