Детская логика

Детское мышление имеет свои законы. Мысль ребенка причудлива и легка. Он свободно сочетает далекие по смыслу предметы и идеи, с удовольствием перепутывает привычные функции и определения вещей, любит неожиданные перескоки с предмета на предмет, а то и просто ничем не мотивированные превращения одних предметов в другие.

Четырехлетний Миша К. на мою просьбу отыскать на столе среди всех предметов тот, которым забивают гвозди, ответил:

— Это молоток, но искать я его не буду, потому что молотком забивают гвозди, а у меня нет папы, а мама ничего не забивает.

Молоток для Миши впрямую ассоциируется с папой, а поскольку папы у него нет, то и молоток ему ненавистен. Спасибо Мише — разъяснил, а так бы заклеймили ребенка упрямцем.

Или вот такое высказывание четырехлетнего ВовыО., мальчи­ка, знаменитого тем, что он два года лепил только рельефы, даже не рельефы, а рельефные лепешки, и достиг, кстати, на своем поприще больших успехов:

— Ведь у козлика есть рога. Я слеплю ему рога. Как же без рогов? Без рогов он как обычный человек без хвоста.

Какая тут логика? Я бы подумала, что это уникальное изречение уникального ребенка, если бы не услышала от другого четырехлетнего мальчика следующее:

— Воробьи едят-едят и становятся голубями, как толстый человек.

ВоваО., маленький даже для своих четырех лет, бритоголовый, с чубчиком, поражал меня своей находчивостью, быстрым, ловким умом, логикой мышления.

Например, мы лепим птицу. Вовочка сделал очередную лепешку и сообщил, что у него готово.

— Что это? — спрашиваю.

— Яйцо. Птица еще не вылупилась.

Свои бесформенные лепешки он объясняет самым разумным образом:

— Это немецкий птенец. А узнайте эту птицу! — обращается он к детям.

— Таких птиц не бывает,— отвечают ему резонно.

— Это американская птица,— парирует Вова.— У нас такие не водятся. А вот другая американская птица,— бормочет он про себя.

Я предлагаю Вове поставить птицу на подставку, предлагаю умышленно. Вдруг до него дойдет, что это не рельеф, а круглая скульптура, нечто в трехмерном пространстве.

— Мне не надо подставку,— отказывается Вова.— Они летают, а не стоят.— С этими словами Вова ударом ладони влепляет американских и немецких птиц в доску.— Полетели! — машет он им рукой.

По мере того как Вова рос, его лепешки стали приобретать отчетливый контур, они сделались ажурными, легкими, как кружева. Трудно было поверить, что они из пластилина.

Хорошо, когда перед тобой Вова. Его не собьешь. Как мыслит, так и отображает, как ощущает, так и выражает. А переживет он плоскость, обратится к объему. Он не спешит, я его не подгоняю, потому что вижу прогресс в его методе.

Дата добавления: 2015-05-26