Украина будущего. Расстановка приоритетов 26 страница

Позабыв о своих переживаниях и опасениях, которые еще только что теребили его душу, он, в радостном воодушевлении взвившихся чувств от того, что он наконец-то снова увидит Катю, подошел к двери. Выглянув в глазок и убедившись, что это действительно она, Николай поспешил открыть дверь, увидев влетевшего в прихожую Никитку примчавшегося встречать так ожидаемую им Катю, которая обещала привезти ему бейсболку.

Сияя сдерживаемой радостью Екатерина вошла в квартиру, внеся с собой светоизлучающие, играющие красочными переливами благотрепетные чувства, которые резвясь, стремительно заполняли собою ожившее встрепенувшееся пространство комнат, обдавая Николая взмахами своих невидимых крыльев, навевая в его сердце сладкое, упоительное блаженство от которого замирало сердце и захватывало дух и чувства метались не находя себе выхода. Что за магия? Что за кудесничество? От нее исходили какие-то чарующие, околдовывающие потоки, преобразующие все его существо в однородное чувство, отмеченное в таблице Менделеева восклицательным знаком – любовь! Она была словно весеннее солнце, пробуждающее от холодного сна каждый листочек, каждую травинку, наполняя их живой благостью и воодушевлением. Она была небесным вдохновением созидающим мир заново, из солнечных лучей и эфира. И Николай не отрывая глаз, смотрел на это чудесное, одухотворенное радостным величием лицо Екатерины, которая неусмиримым потоком вливало в его сердце нектар благострастных сверхощущений.

Погладив по голове бросившегося к ней Никитку, она подала ему пакет с какими-то покупками, который был у нее в руке и он, исполненный детского счастья, не сказав ни слова, тут же умчался в комнату в нетерпении узнать его содержимое. Катя рассмеялась и, повернувшись к Николаю, произнесла:

- Милый мальчишка, правда? Много ли нужно ребенку для счастья!

- Правда. Только я вот что хочу сказать милая, зачем ты опять покупаешь эти подарки? Зачем? Для чего? Конечно, ты богата и можешь позволить себе все, что угодно…, но ты забываешь о гордости и самолюбии тех, кого хочешь облагодетельствовать. Так вот Катя мне это неприятно. Я не могу позволить тебе тратиться на нас. Ты ведь и без того сколько сделала…. Нет дорогуша. Прекращай это безрассудное мотовство, - как можно строже произнес он, все еще пытаясь образумить Катину расточительность на дорогие подарки. Эти разговоры происходили почти каждый день и всякий раз они оказывались безрезультатными. То же самое было и на этот раз; слова Николая не производили на Екатерину никакого впечатления и она, по-прежнему восторженно улыбаясь и совсем не обращая внимания на недовольные высказывания Николая, игриво ответила:

- А у меня для тебя сюрприз!

- Катя! Ну, какой сюрприз. Я разговариваю с тобой сейчас совсем о другом, а ты меня даже не слушаешь.

- Я все слышала, - со скучающим видом ответила Катя.

- Тогда давай договоримся, что это больше не повториться.

Катя с улыбкой посмотрела на него.

- Ну и скупердяй же ты.

- Скупердяй? А как же я могу быть щедрым на то, чего у меня нет? Ты тратишь на нас свои деньги – причем совершенно бессмысленно.

- Все равно скупердяй. И даже здравствуй не сказал, - обиженно вымолвила она. Капризно надув губы Катя отвернулась.

- Извини. Здравствуй. Послушай, Кать… - Николай хотел продолжить выговаривать ей за ее безрассудную трату, но она перебила его.

- Коля…. Ну, что тебе за дело? Пусть ребенок порадуется. И потом это ведь мои деньги. Но что хочу на то и трачу, - возмущенно вскинув брови, произнесла Екатерина.

- Я вовсе не против, чтобы Никитка чувствовал себя счастливым. Но каково по твоему должно быть мне?

- Ну, Коля…. Если хочешь, то ладно, я больше не буду, - примирительно сказала Катя, - Кстати, посмотри, какую я тебя туалетную воду купила.

Она открыла свою висящую у нее на плече сумочку и, достав из нее перевязанную розовой ленточкой коробку, протянула ее Николаю, сделав при этом виноватое лицо.

Николай засмеялся, всплеснув руками.

- Ну, что ты поделаешь…. Милая Катя, ну как же мне объяснить тебе, что не нужно мне ни этих одеколонов, ни строгих костюмов с галстуками и бабочками, ни золотых запонок…. Ну зачем? Зачем мне все это?

- Коленька, ну пожалуйста, ты только открой и понюхай, тебе сразу же понравится, вот увидишь.

Подойдя чуть ли не вплотную к Николаю, она подняла голову, с нежностью заглядывая ему в глаза. Уверенная в эффективности своего женского обаяния она не сомневалась, что добьется желаемого. И Николай тут же сдался. С сожалением вздохнув, он произнес:

- Ну ладно, давай, что там у тебя….

Екатерина сразу же просияла, протягивая ему коробочку. Николай развязал бантик и открыл ее, доставая флакончик и поднося его к носу.

- Ну как? Нравится? Ты побрызгайся, - хвастливо восклицала Екатерина.

- Нравится, - намеренно нахмурившись, ответил Николай. Надушившись, он сунул флакончик обратно в коробочку.

- Вот и здорово, - радостно подпрыгнула Катя, - А кофеем ты меня за это напоишь?

Увидев посерьезневшее лицо Николая, Катя расстроено протянула.

- Ну что еще случилось? Коля! Ну, улыбнись, что ты такой невеселый?

Николай внимательно посмотрел на нее и вымолвил:

- Даже так да? Ладно. Хорошо. Ну, так раз уж хозяин квартиры здесь я, то не видать тебе кофе, ясно? До тех пор пока ты не пообещаешь мне, что никаких вещиц ты больше покупать не станешь.

Катя рассмеялась.

- Хорошо. Я пообещаю тебе, но при одном условии, что ты больше не будешь хмуриться.

Николай хмыкнул.

- Договорились.

Они вместе прошли на кухню. Катя расположилась за столом, а Николай, принялся варить кофе. Никитка тем временем примерял купленные Катей обновки: голубую маечку с шортами и такую же бейсболку.

Мечтательно с любовью, глядя за движениями Николая, Катя о чем-то грустно размышляла, подперев рукой подбородок. После недолгого молчания, она обратилась к нему:

- Кстати, я виделась с папой и рассказала ему про тебя.

- И что же? - не без любопытства поинтересовался Николай.

- Как я и говорила, он согласился помочь тебе. Но сначала он хочет сам увидеться с тобой.

- А что ты ему рассказала про меня? – с интересом посмотрев на сидящую за столом Екатерину, задал вопрос Николай.

- Ну как что…. То, что ты мне рассказал.

- То, что я тебе рассказал? – изумился он.

- Ну да. А что?

- И что был киллером…

- А что тут такого? – с выраженным на лице недоумением спросила Катя, - Я доверяю папе…. Ты не бойся, он все сохранит в тайне. Если бы я была в этом не уверенна, то я бы и словом не обмолвилась…. Он у меня особенный. Ты сам увидишь, кода познакомишься с ним…. Кстати, сколько уже время?

- Весело, нечего сказать, - проигнорировав вопрос Кати, раздраженно вымолвил Николай, - Значит, ты рассказала ему про меня все? Так?

- Да. Он ведь должен знать с кем он будет иметь дело, - растерянно ответила Екатерина, не понимая, почему это так обеспокоило Николая.

- О, святая простота…. Ну да, всего лишь женщина…. Почему бы тебе было сразу не попросить меня, чтобы я написал явку с повинной и добровольно отправился в милицию? А?

- Коля… ну что я такого сделала? – с недоумением воскликнула она.

Опомнившись и поняв, что он позволил себе лишнее, чем незаслуженно обидел и даже оскорбил, столь любимого для него человека, Николай поспешил загладить свою вину, хотя гнев еще не прошел:

- Извини, Катюш. Извини. Что-то нашло на меня… - хрипловатым голосом произнес Николай.

Задумчиво опустив голову, он попытался успокоиться и все обдумать. Перед ним теперь стояла сложная дилемма: убраться отсюда немедленно, пока сюда чего доброго не нагрянула милиция по наводке ее добродетельного папочки, послав к черту все перспективы приобрести документы и покинуть этот город. Или же рискнуть и остаться, поверив уверениям Екатерины и уповая, что он и в самом деле не заявит на него - тогда у него будет возможность все же получить документы и благополучно покинуть этот город. К тому же в первом случае тоже масса проблем и собственно опасности не меньше, потому что даже подвала, где они укрывались, у них теперь тоже нет. Ведь это место стало известно Кате…

Недовольно посмотрев на поникшую Екатерину, Николай, молча выругнулся, все еще продолжая проклинать ее за несдержанность и болтливость. Впрочем, конечно, сам он виноват, что разоткровенничался с ней. Ведь женщины хранят тайны точно так же, как и верность. А он-то знал, что верность для них - как совесть для преступника.

Как же он мог быть уверен, что дальше нее это никуда не уйдет?.. Что ж, жизнь наказывает за промахи и не прощает ошибки….

Но конечно, зря он так погорячился. Она ведь хотела как лучше…. Но страстные и благовосторженные чувства к ней, враз куда-то улетучились, как будто и не бывало их вовсе. Что ж, оно бы вроде бы и лучше так. Не зачем привязываться к ней. Да и свободнее так…. Но нет, это временно. Вот только пройдет буря негодования и снова ее лучи пробьются в его сердце. Ведь он любит ее. И может быть даже, напрасно он терзается, и все еще, в самом деле, устроится благополучно.

И все-таки было очень неловко перед ней, что он дал волю своему гневу.

Встав из-за стола, Катя тихонько, вкрадчиво подошла к нему. Дотронувшись до его руки, она с сожалением произнесла:

- Я тебя расстроила, да? Коленька не переживай…, доверься мне. Папа не сделает ничего такого, что могло бы причинить тебе вред. Даже если бы он отказался тебе помогать, то и тогда бы он ни за что тебя не выдал. Поверь.

Николай отвернулся с невозмутимым видом, продолжая готовить кофе одновременно расставляя чашки.

- Когда он хочет увидеться со мной? – спросил он через плечо.

- Сегодня. В шесть часов он должен будет уже приехать, - огорченная тем, что она причинила ему неприятность, невеселым голосом ответила Катя, усаживаясь за стол.

- В шесть часов? – с показным равнодушием переспросил Николай, взглянув на часы, тогда как в сознании его неистовствовал вихрь мыслей. В шесть – это означало через полчаса и у него совсем не оставалось времени покинуть квартиру, если только он сейчас же не бросится собираться, что выглядело бы смешным и жалким…. Но он вовсе не трусит. Вот еще. Он останется – ведь все равно уже поздно - и будь что будет.

Николай усмехнулся.

- Забавно. Что ж, надеюсь, мне не придется раскаиваться в том, что я доверился тебе.

Не оборачиваясь, он продолжал заниматься делом, в то время как Екатерина, удрученная всем произошедшим думала совсем о другом.

Ей представлялся недалеким тот день, когда Николай откроет ей свои чувства, которые как иногда казалось ей, она видела в его глазах. Но сейчас ей отчего то стало ясно, что она ошибалась и никаких чувств он к ней не испытывает, кроме разве что благодарности. Но разве она так и не смогла затронуть его сердце? Разве в нем нет для нее ни единого чувства?

Ее, конечно, восхищало его благородство, его щепетильность в вопросах этики, потому что другой бы на его месте, только и думал бы о том, как бы вытянуть из нее побольше денег. А он – нет. Он совсем не такой. Но в то же время это и огорчало Екатерину, ведь потому что это означало, что она все еще для него чужая и расстояние между ними нисколько не уменьшилось и он, по-прежнему намерен уйти от нее, как только будет решена проблема с документами. Да, именно так. И вовсе он ее не любит. Что она для него? Пустое место. Ведь богатство не делает человека милее.

И от всех этих горемычных мыслей, она чувствовала себя такой несчастной, такой обманутой и всеми забытой. А между тем, сколько было их, которые признавались ей в любви и сходили по ней с ума. Но она только и смеялась над ними, потому что разве могла она полюбить хоть одного из них так, как она любит Николая? А он то и не любит ее. Нисколечко не любит. Если бы любил, то он не разговаривал бы с ней в таком тоне. И глаза у него еще никогда не бывали такими холодными…

А вчера, когда она возвращалась домой, была красивая полная луна и отчетливо была видна каждая звездочка, ювелирно вкрапленная в эту гигантскую бездну ночного неба и воздух был таким трогательно нежным, таким мечтательным, напоенный донесенными сюда ветрами, желанными ощущениями, какой-то томной эйфорией, блаженной негой и невыразимой трепетной радостью в предвосхищении какого-то Божественного свершения. Она долго стояла у подъезда и возбужденно вопрошающим взглядом смотрела на волшебную россыпь биллионов звезд, в эту неразгаданную тайнопись вечности, в которой было скрыто какое-то великое Божественное откровение. И она уже знала, о чем говорили людям эти светящиеся знаки – о любви и счастье! Да! Именно эти бессмертные, извечные слова были выложены на ночном небе мозаикой звезд. Именно эти слова, были отпечатаны на этой необъятной книге вселенной…. И сердце ее было полно сладостных предчувствий. Она стояла и мечтала, то закрывая глаза и молча взывая к луне, обещая разделить с ней свое счастье; то блаженно улыбаясь, следила взглядом за двигающимися по орбите спутниками, которые были для нее вестниками ее воплощающейся мечты и душа, готова была взмыть в небо и устремиться за ними – тогда бы они рассказали ей, сколько радости и упоения ожидает ее в будущем. Долго она смотрела на эти бесчисленные гирлянды мерцающих огоньков и ей – вот чудо! Рисовалось лицо Николая! И она в каком-то исступленном экстазе, протягивала к нему руки и ей казалось, что она летит и летит к нему, в эту космическую бесконечность, чтобы вкусить этой райской услады взаимной любви! И вчера – это не было сном, в ее мечтах он любил ее. Потому что не светила бы так луна и небо не было бы таким откровенным и не билось бы так взволнованно ее сердце! И разве ласкал бы ее так волнующе нежно его оживший из звезд образ? Он смотрел на нее и звал и голос его был полон любви и страсти, взволновавший самые сокровенные ее чувства…. И она так верила, что в тот момент он тоже думал о ней и этот голос – не был ее восторженной галлюцинацией. Это было действительностью. Это было духовное свидание их парящих чувств, непокорных времени и пространству. Она не сомневалась, что и он чувствовал ее так же, касаясь ее своей мыслью, потому что все тело ее горело изнутри неусмиримым желанием! Разве же обманула ее ночь? Разве ей солгали звезды?

Ах, что она себе навоображала? Дура! Наивная девчонка! Но так она завидовала тем девушкам, кто были любимы им. И как бы ей хотелось быть на их месте.

Так хотелось расплакаться. Ведь только сейчас она поняла, что не для нее это могучее сердце. Только сейчас она поняла, что никогда ей не дотянуться до тех высот, где жили чувства Николая…. Только бы не увидел он слезы в ее глазах. Только бы не узнал ее страданий…. Но слезы самопроизвольно наворачивались ей на глаза. Открыв сумочку, она порывистыми движениями стала рыться в ней, отыскивая платок. Ах, только бы он не повернулся сейчас…. Господи, какая же она глупая. Как же так ей казалось, что она не безразлична ему? Неужели она была настолько слепа и не увидела, что его сердце принадлежит только ветрам, только небу, солнцу и стихиям…. Его любовь и его чувства, завещаны чему-то совсем другому, не мирской жизни и обывательству, а чему-то такому нематериальному, бестелесному, вневременному…. Как же она несчастна!

Катя украдкой промокнула глаза обеспокоенная тем, что они могут покраснеть и Николай, непременно поймет, что она плакала.

Но что же делать? Как удержать его? Он уйдет, как только отец сделает ему документы. И что ему ее чувства? Что ему изнывающее от любви к нему сердце девчонки, которая и жизни то не видела. Нужна она ему больно. Глупая малолетка, расхваставшаяся своим богатством…

И снова слезы стали набегать на глаза, и она вновь приложила платок, пытаясь совладать со своими чувствами, которые чугунным молотом рушили ее сказочные дворцы, дробя и разламывая их на части.

Упорхнули ее надежды!

Разлетелись ее мечты! И так она одинока…. Ах, чтобы только она ни сделала, чем бы только не пожертвовала, лишь бы и в его сердце пробудились те же чувства…. Нет, она не отстанет от него. Она будет с ним. Ну и что, что он не любит ее! Ну и пусть он оскорбляет ее и делает что хочет! Пусть даже не смотрит на нее, а она все равно будет его любить!

Но она сама виновата, что так расстроила его. И Катя горько сожалела о том, что уже сделано безвозвратно. Хотя по-прежнему не видела в этом никакой трагедии и не понимала, что тут плохого.

Николай разлил заварившийся по чашкам кофе и принес их на стол, пристально посмотрев на Катю.

- Что призадумалась?

- Ничего…. Устала немножко. Работы было много.

- Сахар, молоко, шоколад? – услужливо поинтересовался Николай, подставляя к ней чашку с кофе.

- С молоком. Я всегда пью с молоком, - ответила смутившаяся Екатерина, озадаченная переменой настроения Николая.

Николай подал ей молочницу, на что Катя мило улыбнулась ему в ответ. Он сел напротив, озабоченно глядя на нее.

- Разве мы не исключили из обихода хмурые лица? - весело произнес Николай.

Катя снова одарила его своей очаровательной улыбкой.

- Не обращай внимания.

Гнев Николая уже прошел и сейчас он мучился тем, что так непростительно обидел Катю. Разве она заслужила это? Он обратился к ней:

- Кать, золотце…, ты извини меня, ладно? Я конечно свинья, если только это самый подходящий для меня эпитет…

- Что ты такое говоришь? – засмеялась Катя, - Так мне и надо. Ведь я сама виновата. И я вовсе на тебя не сержусь, - вдруг развеселившись, ответила она. Ей вдруг показалось, что она была не права в своих мятежных домыслах и что она ему совсем не безразлична и радостные сполохи чувств, с новой силой озарили ее душу. Все тени ее безотрадных дум, омрачавшие ее сердце еще несколько минут назад, вдруг исчезли. И вновь сладостные надежды, ударили по струнам ее пылающих чувств, играя умопомрачительные дифирамбы любви и страсти от которых голова у нее шла кругом. И вновь ожила и воспрянула ее тайная, трепетно вожделенная мечта, расправляя крылья.

В это время в кухню вбежал Никитка, с важным и деловитым видом демонстрируя свой наряд.

- Тетя Катя, посмотри на меня?

Покрутившись перед ней, он в знак благодарности обнял ее за шею, после чего стал позировать перед Николаем.

- Ну как? Здорово, правда? В школе бы ни у кого такого не было, - счастливо улыбаясь, возгласил он.

- Не плохо, дружок. Ты пить что-нибудь будешь?

- Не-е, - сморщив нос, отказался Никитка, - Я мороженого хочу.

- Ой, а я ведь и забыла купить, - расстроено промолвила Катя.

- В холодильнике, кажется, еще осталось, - успокоил ее Николай. Поднявшись, он открыл холодильник, доставая стаканчик с мороженным и протягивая его Никитке.

- Не простудись, смотри.

Никитка взял мороженку и, молча кивнув головой на предостережение Николая, снова убежал в комнату.

- Он такой хорошенький… - умиленно улыбаясь, произнесла Катя тоскливо вздыхая. А про себя подумала: «Как было бы чудесно, если бы он был ее сыном… их сыном! Какое это было бы для нее счастье!»

Николай снова украдкой взглянул на часы, после чего поднялся и, извинившись перед Катей, вышел из кухни, отправившись в ванную комнату. Достав припрятанный там пистолет, он засунул его в карман трико, где он не сильно выделялся из-за своих незначительных габаритов, после чего снова вернулся на место, принявшись за кофе. Помолчав, он промолвил, обращаясь к Екатерине.

- Катюш, я хочу сказать тебе, что…. Видишь ли, как знать, как поступит твой отец: ты – это ты, а разыскиваемый убийца – другое. К тому же ведь он, будущий мэр и все такое…. Не резон ему заниматься темными делишками. Да и знаю я таких людей, добивающихся высот в жизни. Ведь взлететь высоко можно только тогда, когда тебя не сдерживают железные прутья клетки, т.е. принципы, мораль, нравственные ценности и все такое…. Я понимаю, он твой отец – но я не верю честолюбцам, жизненный девиз которых - «любой ценой». Все их приоритеты – это деньги и власть - все остальное мусор…

- Коля… - попыталась вмешаться в диалог Екатерина, но Николай остановил ее.

- Подожди родная. Выслушай. Там в комнате – Никитка. И это единственное, что меня беспокоит. Он – все, что у меня есть! Понимаешь? И если что-то случится со мной, что же тогда будет с ним? Так вот, я хочу попросить тебя, не бросай мальчишку. Позаботься о нем, ладно?

Катя прижала руку к груди и с набежавшими на глаза слезами вымолвила:

- Коля… Боже мой…, что за мысли у тебя? Все будет хорошо. Ничего ни с кем не случится. Я тебе обещаю. Или же я вместе с тобой отправлюсь в тюрьму…. Я не брошу тебя…

Николай ухмыльнулся и хотел что-то возразить, но в это время заиграла мелодия дверного звонка. Катя встрепенулась.

- Ой…, это папа, - она просияла, - Я открою. - И бросилась в прихожую.

Николай тем временем быстро прошел в комнату к Никитке и строго наказал ему никуда не выходить. После чего также быстро вернулся в кухню и выглянул в окно. У подъезда стоял «500-ый» «Мерседес», возле которого стоял охранник в черном костюме и рядом джип, в котором тоже, по-видимому, сидел человек, так как водительская дверь была открыта. Он отошел от окна и стал ждать появления Катиного папочки.

Из прихожей донеслись радостные возгласы Кати, приветствовавшей своего отца. Но Николай тут же насторожился, услышав в голосе Екатерины недовольство и возмущение, по-видимому, тем, что ее отец был не один. Николай понял это еще и по глухому топоту вошедших которых как предположил он, было трое. Впрочем, он догадался, что это его телохранители, которых он, не пожелал оставить за дверью – хотя это его уже не так волновало, как если бы с ним ворвалась в квартиру группа захвата.

Через несколько секунд в дверях кухни, показался худощавый среднего роста мужчина, одетый в элегантный строгий костюм серого цвета с полосатым галстуком, а за его спиной стояли двое его охранников один из которых, сразу же прошел немного вперед, встав между ним и Николаем. Второй остался рядом с мужчиной, холодно оглядывая Николая.

С первого же взгляда Николай понял, кто стоит перед ним - и это поразительное обстоятельство буквально ошеломило его, хотя он и старался не выдать своих чувств. Но это замешательство, смешанное с удивлением, не осталось незамеченным зоркими, проницательными глазами стоящего перед ним в непринужденной позе, с засунутыми в карманы брюк, руками отца Екатерины, который отметил нервозность и растерянность Николая с каким-то даже особым удовлетворением. Но разве этот мужчина – отец Кати? Не вероятно! Да ведь этого просто не может быть! Это какое-то недоразумение! Нелепость! Ведь он видел в Катином паспорте, значится совсем другая фамилия…. Что за чудеса…. Но он хорошо запомнил это лицо, гладко зачесанные назад волосы, холодный властный взгляд, самоуверенно дерзкий, узкий и круглый подбородок, легкая, едва различимая сеть морщиной…. Но может быть он вовсе и не отец Кати? Да нет же, она называла его своим отцом, он слышал.

В это время Катя, небрежно толкнув загораживающего вход в кухню охранника, предстала пред отцом с негодующим видом.

- Папа! Зачем ты привел сюда этих тупых амбалов? Выгони их отсюда… Что уставился! - крикнула она на одного из посмотревших на нее телохранителей. Тот смущенно отвернулся.

Протянув руку и погладив ее по щеке, мужчина ласково ответил:

- Они уйдут доченька, не беспокойся. Ты бы шла дорогая в комнату, а мы тут несколько минут побеседуем с твоим знакомым. Хорошо?

- Но, папа! Сначала убери их отсюда! Я не хочу, чтобы они находились в моей квартире… - не унималась Катя.

Она повернулась и посмотрела на Николая желая узнать, какое впечатление произвел на него ее отец. Но увидев безучастное и какое-то отчужденное лицо Николая, она несколько расстроилась, так как ожидала, что он будет доволен этим знакомством. Снова обернувшись к отцу, она указала жестом на Николая и произнесла:

- Папа, это Коля, о ком я тебе говорила, - и снова посмотрев на Николая, улыбаясь ему своими глазами она представила ему своего отца, которого он и без того уже знал.

- Коля, это мой папа, Клоудс Эдуард Анатольевич, - гордо провозгласила она, и Николай мысленно продолжил за нее «… по кличке «Комар», авторитет в преступной среде и директор крупной компании «Апик», производящей компьютерные мониторы…, а так же человек, которого еще совсем недавно Николай должен был убить…, но не сделал этого. И теперь вот он, перед ним, и от него теперь зависит участь Николая, либо паспорт в новую жизнь, либо возврат к прежнему бесприютному скитанию, прячась по подвалам, либо же… тюрьма…»

Клоудс не отрываясь, смотрел на Николая, словно изучая его, в то время как Николай все еще потрясенный, смотрел в свою очередь на него, размышляя об этой невероятной встрече, предположить которую для него было просто немыслимым. Он старался выглядеть спокойным и даже равнодушным, хотя и признавался себе, что немного нервничает и чрезмерно напряжен. Но не столько из-за этой встречи, сколько из-за присутствовавших здесь охранников, которых непонятно для какой цели привел с собой Клоудс. Отведя взгляд от Николая, Клоудс сказал, обращаясь к дочери:

- Катенька, оставь нас, пожалуйста, ненадолго. Не обижайся, хорошо?

Катя укоризненно вздохнула. С ненавистью взглянув на телохранителей отца, она ответила:

- Они тоже пусть убираются отсюда.

- Хорошо, милая, они тоже сейчас уйдут.

Посмотрев на Николая, словно говоря ему, чтобы он ни о чем не беспокоился, что все идет хорошо, Катя вышла.

С легкой улыбкой посмотрев на Николая, Клоудс произнес, доставая из кармана позолоченный портсигар:

- Что ж, вижу, ты узнал меня, а я-то думал, что ошибался.

- Я никогда Вас не знал и, судя по всему, не сильно-то Вы и изменились с тех пор. Итак, Вы действительно ошиблись, - с оттенком нахальства саркастически произнес Николай, сложив на груди руки.

Клоудс хмуро, но снисходительно посмотрел на него, внутренне недовольный его тоном и развязным остроумием.

- Нет, милый друг, я не ошибся… хотя вероятно, через оптику снайперской винтовки, я выглядел несколько иначе, чем сейчас…. А между тем у Вас отличная память, судя по тому с какой живостью Вы пересказывали свои «хождения по мукам» моей дочери.

- Да, но среди них Вас не было. Именно поэтому я не припомню случая, чтобы я мог быть знаком с Вами. Хотя, конечно, я многое слышал о Вас от вашей дочери, беспримерно любящей Вас, в остальном же, я вижу Вас впервые, - небрежно ответил Николай.

- Ни к чему эти запирательства. Я ведь не следователь. Мне просто любопытно, почему я все еще жив, тогда как я должен быть мертв уже целых два с лишним месяца… - со скучающим видом сказал Клоудс.

- Я думаю, Вам лучше обратиться с этим вопросом к врачу. Я не ставлю диагнозов, - съязвил Николай, насмешливо глядя в глаза Клоудсу, который тактично старался не замечать откровенно дерзкого поведения Николая.

- Тогда я Вам расскажу кое-что…. Вы курите? - указывая на портсигар, предложил Клоудс. Николай покачал головой, всем своим видом показывая, что его совсем не интересует то, что он может ему рассказать, тогда как он с напряженным вниманием, хотя и неприметно все еще продолжал следить за движениями охранников, так как он до сих пор не мог объяснить себе их присутствие. Ведь не для того же он завел их с собой, что боялся разговаривать наедине с Николаем?

Клоудс открыл портсигар, обращаясь к нему.

- Да, я ведь забыл, Вы не курите. И правильно делаете. А между тем, это одна из незаменимых прелестей жизни…, вернее…, приправа к ней.

Достав сигарету, он сунул ее в рот. В это же время один из охранников, который стоял рядом с Клоудсом, полез во внутренний карман пиджака и Николай, все это время пребывавший в предельном напряжении, решив, что тот полез за оружием, мгновенно отреагировал, молниеносно ударив первого, что стоял между ним и Клоудсом локтем в зубы. После чего подскочив ко второму изумленному телохранителю, он схватил его за руку и, заломив в запястье, вывернул ее за спину, одновременно выхватив из своего кармана трико пистолет, наставляя его в лицо Клоудса.

Тот медленно вытащил изо рта сигарету, пораженно глядя на Николая, хладнокровно держащего у его лица пистолет. Он слегка улыбнулся, потом тут же весело рассмеялся, в то время как в глазах Николая, стало проявляться недоумение. Он произнес:

- Это правда, так весело?

- Да, - давясь смехом, промолвил Клоудс.

- И что именно?

Клоудс успокоился и сочувственно произнес:

- Пожалуй, Катя была права, чтобы выпроводить их отсюда. Как видно, они действуют на тебя раздражающе.

Николай холодно и бесстрастно ответил, не отводя от лица Клоудса дула пистолета.

- Зато на Вас, они больше не будут действовать утешающее. Вся Ваша охрана, так, мнимое ощущение защищенности, тогда как на самом деле Вы доступны всем и каждому.

Николай вспомнил, как близко он был от смерти тогда, когда он готов был уже нажать на курок, чтобы выполнить задание, но в последнюю долю секунды он отказался от этого.

- Мне ничего не стоит нажать на курок и убить тебя, - ровно и спокойно промолвил Николай.

- Зачем?

- Да так… для общественной гигиены. Глядишь, и грязи будет меньше.

- В таком случае тебе следовало бы начать с себя.

- Придет и мой черед.

Клоудс усмехнулся, посмотрев на скорчившегося от боли, но терпеливо не издающего ни звука охранника, которому Николай заломил руку. Николай тоже взглянул на него, потом на другого охранника, который со свирепым лицом поднимался с пола, угрожающе глядя на Николая и держа руку у разбитого рта.

Дата добавления: 2015-05-26