Системная психотерапия Берта Хеллингера 10 страница

Когда на таких курсах возникает тема абортов, я стараюсь избежать этого по мере сил, и охотнее всего я бы вышел из этой ситуации, потому что она так тяжела, но нужно принять этот вызов. Вот те несколько отправных точек, и в каждой из них все опять по-разному. Это мой предыдущий опыт. Теперь я это изложил и не хочу дальше это обсуж­дать, мне это слишком тяжело. Я хотел бы просто ограничиться сказан­ным. (Продолжительное молчание.)

Сейчас я прочитаю вам одну медитативную историю.

Гость

Где-то очень далеко отсюда, там, где когда-то был Дикий Запад, путешествует человек с рюкзаком за плечами по широкой безлюд­ной стране. После многочасового перехода — а солнце уже высоко, и путник начинает испытывать жажду, — он видит на горизонте ферму. Слава Богу, думает он, наконец-то снова человек в этом одиночестве. Я зайду к нему, попрошу чего-нибудь попить, а может быть, мы потом еще сядем на веранде да побеседуем, пока я снова не отправлюсь в путь. И он рисует в своем воображении, как заме­чательно это будет.

Но подойдя ближе, он видит, что фермер занят в саду перед домом, и его начинают грызть первые сомнения. Вероятно, у него много дел, думает он, и если я скажу, чего бы я хотел, я буду ему в тя­гость и он может подумать, что я нахал. И подойдя затем к воро­там в сад, он лишь кивает фермеру и проходит мимо.

Фермер, в свою очередь, заметил его еще издалека и обрадовался. Слава Богу, думает он, наконец-то снова человек в этом одиноче­стве. Надеюсь, он зайдет ко мне. Мы тогда вместе чего-нибудь выпьем, а может быть, еще и посидим потом на веранде да побесе­дуем, прежде чем он снова отправится в путь. И он пошел в дом, чтобы поставить напитки на холод.

Но увидев, что незнакомец приближается, засомневался и он. На­верняка он торопится, и если я скажу, чего бы я хотел, я буду ему в тягость и он может подумать, что я ему навязываюсь. Но, может быть, он хочет пить и сам захочет ко мне зайти. Пойду-ка я лучше в сад перед домом и сделаю вид, будто я занят. Он ведь должен меня там увидеть, и если он на самом деле хочет зайти, то он уж скажет. И когда другой лишь кивнул ему головой и пошел своей до­рогой дальше, он сказал себе: «Как жаль!»

А незнакомец тем временем идет дальше. Солнце поднимается все выше, и жажда его становится все сильнее, и проходят часы, преж­де чем он снова видит на горизонте ферму. Он говорит себе: «На этот раз я зайду к фермеру, буду ли я ему в тягость или нет. Я так измучен жаждой, мне необходимо попить».

Но и фермер заметил его еще издалека и подумал: «Надеюсь, он ко мне не зайдет. Этого мне еще не хватало. У меня так много дел, и не могу я еще и о других беспокоиться». И он продолжал работать, не поднимая головы.

Но незнакомец увидел его в поле, подошел к нему и сказал: «Я очень хочу пить. Пожалуйста, дай мне чего-нибудь». Фермер подумал: «Я просто не имею права ему сейчас отказать, я ведь, в конце концов, тоже человек». Он повел его к своему дому и принес ему попить. Незнакомец сказал: «Я любовался твоим садом. Сразу видно, что здесь поработал человек, любящий растения и понимающий в них толк, знающий, что им нужно». Фермер сказал: «Я вижу, что и ты в этом что-то понимаешь». Он уселся, и они долго еще беседовали. Потом незнакомец встал и сказал: «Теперь мне пора идти». Но фер­мер воспротивился и сказал: «Солнце уже садится. Останься у меня на ночь, мы еще посидим на веранде и поговорим, прежде чем с утра ты снова отправишься в путь». И незнакомец согласился.

Вечером они сидели на веранде, и огромная страна лежала перед ними, словно преображенная поздним светом. Когда совсем стем­нело, незнакомец стал рассказывать, как изменился для него мир с тех пор, как он заметил, что на каждом шагу его сопровождает некто другой. Сначала он не поверил, что кто-то постоянно идет с ним вместе, что, когда он останавливался, стоял и другой, а ког-

да он вставал на ноги, другой поднимался вместе с ним. И ему пона­добилось время, чтобы понять, кто он, его спутник. «Мой посто* янный спутник, — сказал он, — это моя смерть. Я так к нему при­вык, что больше не хочу быть без него. Он самый мой верный, са­мый лучший друг. Если я не знаю, что правильно ц что должно быть дальше, то я замираю на какой-то момент и прошу его дать мне ответ. Я полностью отдаю себя в его власть, как бы всей своей поверхностью, со всеми гранями; знаю, он там, а я здесь. И не при­вязываясь к своим желаниям, я жду, что мне придет от него указа­ние. Если я собран и готов смело к нему явиться, то через некото­рое время мне приходит от него слово, как будто молния озаряет то, что находилось в темноте, — и мне становится ясно».

Фермеру чужды были эти речи, и он долго молча смотрел в ночь. И вот и он тоже увидел того, кто его сопровождает, — свою смерть и склонился перед ней. У него было чувство, будто то, что остава­лось ему от жизни, преобразилось. Драгоценно, как любовь, кото­рая знает о прощании, и как любовь до краев полно.

На следующее утро они завтракали вместе, и фермер сказал: «Пусть ты уходишь, но останься моим другом». Затем они вышли на воздух и подали друг другу руки. Незнакомец пошел своим путем, а фермер отправился на свое поле.,

Примеры с семинаров по поводу процессов, происходя­щих в случае аборта:

Адриан: (во время круга): Я хотел бы сказать, что Дженнифер, моя жена, сегодня наверное сделает аборт, и я ничего не могу поделать. (Его голос становится тише.) Меня это приводит просто в отчаяние, это парализует меня, я бы так хотел иметь возможность что-то сде­лать. Я сейчас сижу здесь за пятьсот километров и должен с этим сми­риться.

Б.Х.: То, что сейчас происходит, это часть смерти и в тебе тоже, и ты должен на это согласиться. (Пауза) Это значит, что ты потеряешь Дженнифер, что ты потеряешь семью и что ты должен на это согла­ситься." Из вины, в том числе и твоей, которая тоже здесь есть, — из жертвы ребенка и из потери семьи — может потом собраться новая сила на новое исполнение. Если ты на это согласишься, это будет так, будто свалится куча багажа. Но если ты хочешь этим руководить, тогда будет тяжело. Еще что-то, Адриан? (Адриан глубоко вздыхает и смот­рит, жалея себя, себе под ноги.)

Б.Х. (группе): То, что он делает сейчас, ему во вред. Это обладает качеством тяжести и совершенно неуместно.

Адриан (тихим голосом): Ты требуешь довольно много.

Б.Х.:Да, правильное не всегда легко. (Пауза) У тебя здесь есть тра­гизм, который неверен. Энергия тут уходит больше в страдания, чем в действия./Это ничего не даст. На этом я остановлюсь.

(Позже во время круга)

Фраукё: Менй интересует значение исключенных в семьях, и я спрашиваю себя, должны ли знать братья и сестры, что был сделан аборт.

Б.Х.: Детей это совершенно не касается. Это находится между ро­дителями, там оно и должно оставаться. И до сих пор я еще ни разу не видел, чтобы это влеклола собой трудности для детей. Может быть и такое, но ничего подобного я пока не наблюдал.

Фрауке: Сегодня утром, когда я просыпалась, в какой-то момент у меня заболела голова, и я думаю, это связано с темой аборта. Я ведь сделала аборт, когда была беременна третьим ребенком. Прошло уже двадцать лет, и все это время я отдавала должное своему решению, а не ребенку. Теперь мне с ужасом пришло в голову, что моя дочь могла быть идентифицирована с этим ребенком, потому что она совершен­но отрицает сексуальность в своей жизни, и я не знаю, как мне с этим быть.

Б.Х.: Не связывай это с дочерью. Ты можешь дать томумоменту, который причинил тебе боль, опуститься в твое лоно.

Ютта:...и что меня еще очень тронуло, так это то, что ты вчера сказал по поводу аборта. В тот момент (начинает плакать) во мне под­нялась волна боли и много злости.

Б.Х.: Злость отвлекает. Злость означает, что кто-то перекладывает ответственность, которая лежит на нем самом, на другого. Ты должна взять это на себя, потому что в случае аборта ответственность не де­лится. Прежде всего женщина не может ее делить. Мужчина иногда не в силах этого предотвратить. Если он хочет ребенка, а женщина нет, то он не может на это повлиять. Женщина же, напротив, влиять может всегда, поэтому она должна брать ни себя полную ответствен­ность, что бы там ни было.

Ютта: Я вспомнила, с какого момента это началось, что мы го­ворим о расставании, — это началось точно полтора года назад, с абор­та, и это был бы наш третий ребенок.

Б.Х. (по поводу расстановки нынешней системы Ютты, где она смотрела в другом направлении, чем ее муж): Тогда твой взгляд на­правлен на ребенка (Ютта начинает плакать). Это целительная боль, в ней уважение к ребенку.

Б.Х. (после паузы): Есть еще вопросы по этому поводу?

Людвиг: А выкидыши играют в системе какую-то роль?

Б.Х.: Выкидыши не относятся к системе. Очень редко они играют роль в партнерских отношениях. Их нужно принимать как происше­ствие, как судьбу и не нужно искать в этом личную вину. Когда мать, к примеру, говорит: «(Что же я натворила, что у меня случился выки­дыш?!» — так это недопустимый вопрос. Это самонадеянно и может только свести с ума. Если терапевт внушает, что раз у них было пять выкидышей, значит, с ними все же что-то должно быть Не в порядке, то это плохая интервенция, и для меня она недопустима.

Людвиг: Я спрашиваю потому, что в случае с одним моим клиен­том я на основании одного сна предположил, что в семье были выки­дыши. И он мне потом тоже это подтвердил, и поэтому я подумал, что это могло бы иметь значение. к Б.Х.: Это были его братья или сестры?

Людвиг: Да.

Б,Х.: Да, тогда может быть, что они имеют значение. В этом слу­чае решением могло бы быть, если бы он сказал: «Вы не появились на свет, я появился. Вы мертвы, я живу». Потом ему надо будет разоб­раться с чувством вины, что он получает, а другие теряют, при том, что он ничего не мог сделать и ничем этого не заслужил. Вы уже зна­ете волшебную формулу решения: «Вы мертвы, я поживу еще немно­го, потом я тоже умру». Она снимает разницу, и тогда у живущего не возникает такого самомнения. То, что ты, Людвиг, говоришь, пока­зывает, что опасно делать из чего-то годную на все случаи теорию. Я даю вам только наметки, которые, однако, не должны мешать видеть то, что есть.

Лзбриэле: Ты сказал, что отношения рушатся, если сделан аборт. Относится ли это и к четвертому или пятому ребенку?

Б.Х.: Да, это касается и таких случаев, я это наблюдал.

Вопрос: А если это был внебрачный ребенок, а не от мужа?

Б.Х.: Тогда брак обычно рушится.

Вопрос: А можешь сказать почему?

Б.Х.: Нет, этого я не хочу. У меня есть, правда, идеи по этому по­воду, но здесь это неважно, это ушло бы тогда уже в область представ­лений или идеологии, а это опасно и уязвимо. Описание всего лишь описание...

Как можно помочь после аборта

Я хочу сказать кое-что о решении: вследствие аборта ребенок в лю­бом случае исключается из состава семьи. Родители берут все, а ребе­нок все отдает. В ребенке и вместе с ним отторгается, исключается и вычищается и партнер. Таков процесс, а результатом является то, что

отношения заканчиваются. Ситуация разрешима, если ребенка снова принимают. Сначала он должен стать для родителей как равный. Тоже относится и к мертворожденным детям, которые не были приняты. В расстановке лучше всего это можно сделать, посадив нерожденного ре­бенка перед родителями и дав ему к ним прислониться. Затем родите­ли кладут руку на голову ребенка. Это оказывает очень хорошее влия­ние, и тогда часто происходят глубокие изменения. Благодаря этому он еще раз становится живым. Если оба родителя испытывают боль из-за потери, из-за того, что они сделали ребенку, то становится возмож­ным примирение. Боль — это дань уважения по отношению к ребенку, и ребенок чувствует себя принятым и обретает свое место и свой покой. Путем принятия вины и признания вины из этого всего приходит сила. Тогда отношения могут еще раз возродиться, но на совершенно другом уровне, чем раньше. Они больше не будут такими,.как раньше* Если боль испытывает только один из партнеров, а другой нет, то отноше-; ния распадаются. >

К обретению мира и согласия относится еще и то, чтобы ни на кого, кто не действовал сам, не перекладывалось плохое влияние. Если мать, к примеру, постоянно в печали из-за нерожденного ребенка, то ребе­нок становится виновником этой печали, и тогда ему нет покоя. Это не то, что детей принимают и удерживают, — их принимают, чтобы потом оставить в покое. Тогда все свободны, и то хорошее, что из этого возникает, продолжает жить. А все другое может остаться позади.

5. Расставания

а) Когда двое не могут расстаться

Если расставание не удается, то зачастую ведется поиск винов­ного, а искать в таких ситуациях вину — значит уклоняться от тяже­сти судьбы.

Если, к примеру, распадается брак, в котором были рождены дети, то это катастрофа и для мужа, и для жены. Сейчас я беру только их двоих. Тогда это глубокая боль, ведь в брак они вступали в любом слу­чае с совершенно другими надеждами. И вдруг все кончилось. В боль­шинстве случаев отношения заканчиваются не потому, что кто-то виноват, а потому, что каждый оказался по-своему израсходован, или потому, что кто-то пошел по другому пути или его ведут на другой путь.

Но стоит мне только найти какую-нибудь вину, как у меня возни­кает представление или иллюзия, что я мог бы что-то сделать, что другому или мне нужно только по-другому себя вести, и все было бы

спасено. В этом случае не осознается величина и глубина ситуации, и все направляется на поиски вины и взаимные упреки. Решение в том, чтобы оба предались своему горю, этой глубочайшей боли, своему тра­уру по тому, что это осталось в прошлом. Эта печаль длится не очень долго, но уходит очень глубоко и причиняет очень сильную боль. По­том вдруг происходит отделение, друг от друга, и тогда они могут нор­мально друг с другом разговаривать, могут разумно и с обоюдным ува­жением решить все, что еще нужно урегулировать. При расставании ярость зачастую является подменой боли и печали. >,

Когда двое не могут расстаться, им часто недостает принятия. Тогда один должен сказать другому: «Я принимаю то, что ты мне по­дарил. Этого было много, я буду уважать это и возьму с собой. То, что я дал тебе, я давал тебе с удовольствием, и ты можешь оставить это себе. Я беру на себя мою часть ответственности за то, что между нами не сложилось, и оставляю тебе твою часть, а теперь я оставляю тебя в покое». Тогда они могут разойтись.

В таких ситуациях я иногда рассказываю одну простую историю.

Конец

Двое с набитыми под завязку рюкзаками отправляются в путь. Дорога тянется через цветущие сады и лужайки, они идут и раду­ются. Затем дорога поднимается в гору. Тогда они начинают унич­тожать кое-что из припасов, которые взяли с собой. В конце кон­цов, у одного из них припасы заканчиваются, и он садится. Но дру­гой проходит вперед и еще немного выше. Дорога становится все более каменистой, и он тоже расходует Свои последние запасы. Он садится и смотрит назад в долину и на цветущие сады — и начина­ет плакать.

б) Скоропалительное расставание и его последствия

Я уже говорил, что некоторые обходятся с отношениями и при­вязанностями так, как будто они зашли в клуб, куда в любой момент можно вступить и откуда в любой момент можно выйти. Но так нельзя. Тот, кто состоял в серьезных партнерских отношениях, связан обяза­тельствами и уже не может выйти из них без боли и вины. Плохие последствия такая ситуация имеет и тогда, когда один из партнеров, не долго думая, расторгает отношения с обоснованием вроде: «Теперь я сделаю кое-что для себя, для своей реализации, а что будет с вами, это дело ваше». В этих случаях часто умирает или совершает само­убийство ребенок. Такой разрыв переживается как преступление, за которое кто-то должен искупать вину.

Пример:

Одна женщина рассталась с мужем, и после этого смертельно забо­лела дочь. Мы сделали расстановку, и мать была поставлена снаружи, а дети из старой семьи поставлены в новую отцовскую семью с его новой женой. Когда дочь смогла сказать матери: «Ты должна отвечать за по­следствия», она стала свободна, и все чувствовали себя в порядке.

Вопрос: Кто решает, что расставание является необдуманным? Б.Х.: Никто не может это решать. Это ощущается. Когда такое происходит, каждый сразу знает, легкомысленно оно или нет.

V. СИСТЕМНЫЕ КОНФЛИКТЫ И ПУТИ ИХ РЕШЕНИЯ

1. Родня

Вместе с нашими родителями, братьями и сестрами мы образуем семейное сообщество, в которое соединила нас сама судьба. Но буду­чи семьей, мы принадлежим еще и к роду, в котором оба родительс­ких клана соединяются в большую систему людей, среди которых мы, возможно, не всех знаем, но которые, несмотря на это, имеют для нас значение.

К членам одного рода, независимо от того, живы они или уже умерли, как правило, относятся:

ребенок и его братья и сестры;

родители и их братья и сестры;

бабушки и\дедушки;

иногда еще кто-то из прабабушек и прадедушек;

все, кто дал в системе место другим, например, первый муж или первая жена родителей или бабушек и дедушек (это могут быть и схо­жие с браком отношения, в том числе и тогда, когда все закончилось расставанием или разводом), или прежняя невеста, или женщина, или мужчина, с которыми у кого-то из членов рода есть общий ребенок, а также все, чье несчастье, уход или смерть принесли каким-то обра­зом пользу другим членам рода.

Пример:

Была здесь как-то клиентка, чьи родители сначала арендовали, а затем и купили продовольственный магазин у пожилой супружеской четы. Позже выяснилось, что супруги эти собирались отдать этот магазин своему сыну, но он погиб на войне. И хотя родители вообще не состоят с ним в родстве, он тоже сюда относится, потому что осво­бодил место к их выгоде.

2. Условия для процветания рода

В то время как для того, чтобы удачно сложились личные отноше­ния, должны быть выполнены три условия: привязанность, баланс меж-

9 — 2296

ду «давать» и «брать» и порядок, на уровне рода действуют еще и другие законы:

а) Право на принадлежность

Все, принадлежащие к одному роду, обладают равным правом на принадлежность, и никто не может и не имеет права отказать им в этом. Как только в системе появляется кто-то, кто говорит: «У меня больше прав принадлежать к этой системе, чем у тебя», он нарушает порядок и вносит в систему разлад. Если, к примеру, кто-то забывает рано умершую сестру или мертворожденного брата, а кто-то, как бы само собой, занимает место прежнего супруга и наивно исходит из tofo, что теперь у него больше прав на принадлежность, чем у того, кто освободил место, то он грешит против порядка. Потом это часто сказывается таким образом, что в одном из следующих поколений кто-то, сам того не замечая, повторяет судьбу того человека, которо­го лишили права на принадлежность.

Основная вина любой системы состоит в том, что она кого-то из системы исключает, хотя он имеет право к системе принадлежать, а правом на принадлежность обладают все указанные в предыдущей главе.

б) Закон целого числа

Любой отдельно взятый член системы чувствует себя целым и полным, если у всех тех, кто относится к его системе, к его роду, есть хорошее и почетное место в его душе и сердце, если там они сохраня­ют все свое достоинство. Здесь должны быть все. Тот, кто заботится лишь о своем «я» и своем узком индивидуальном счастье, чувствует себя неполным.

Я хочу пояснить это на примере:

У каждого из нас в нашей жизни есть одно базовое чувство или базовое настроение, к которому он привык. Терапевты, у которых я был в Чикаго, называли это home-base. Это то место, где человек мо­жет чувствовать себя уверенно. Выражение это пришло из бейсбола. В это базовое чувство человек постоянно возвращается, стресс там минимален. Каждый может определить, где оно находится, если пред­ставить себе шкалу от -100 до +100, и на эту шкалу нанести то место, где локализовано его базовое чувство. Базовое чувство неизменно. Во ' i всяком случае, так они мне сказали. Но я обнаружил, как это можно изменить. (Общее веселье.) Если удается принять того из родителей,

кто раньше был исключен, то базовое чувство поднимается на 75 деле­ний вверх. Здесь можно увидить и почувствовать, что происходит, если человек принимает в себя и берет с собой то важное для него лицо, которое было исключено из системы, «тогда внутренний образ стано­вится более полным.

в) Закон приоритета более раннего

Бытие определяется временем. С помощью времени оно получа­ет ранг и структуру. Кто появился в системе раньше, имеет преиму­щество перед тем, кто приходит позже. В развитых отношениях гос­подствует ранговый порядок, ориентированный в первую очередь на раньше и позже, то есть тот, кто приходит раньше, стоит выше, а при­шедший позже — ниже. Такой принцип порядка я называю изначаль­ным порядком. Поэтому родители идут перед детьми, а рожденный первым — перед рожденным вторым.

Если нижестоящий вмешивается в область стоящего выше, к при­меру, сын пытается искупить вину отца или быть лучшим мужем для мамы, то он считает себя вправе делать то, на что права не имеет, и на подобную самонадеянность этот человек часто неосознанно реаги­рует потребностью в крушении или гибели. Поскольку это происхо­дит в основном из любви, это не осознаётся нами как вина. Подоб­ные взаимосвязи всегда играют некую роль там, где есть плохой ко­нец, когда кто-то, например, сходит с ума, совершает самоубийство или становится преступником.

Для порядка не имеет значения, как я себя веду Предположим, что мужчина и женщина потеряли своих первых партнеров и у обоих есть дети, а теперь они женятся, и дети остаются с ними в новом браке. Тогда любовь мужа к его детям не может идти через новую жену, а любовь жены к ее детям не может идти через этого мужа. В этом случае любовь к собственному ребенку от предыдущих отношений обладает приоритетом перед любовью к партнеру. Это очень важный принцип. Нельзя привязываться к этому как к догме, но мно­гие нарушения в отношениях, когда родители живут с детьми от пре­дыдущих браков, происходят оттого, что партнер начинает к детям рев­новать, а это неоправданно. Приоритет у детей. Если этот порядок при­знаётся, то всё в большинстве случаев складывается удачно.

Правильный порядок почти неосязаем, и его нельзя провозгласить. Это нечто иное, чем правило игры, которое можно изменить. Порядки все-таки неизменны. Для порядка не имеет никакого значения, как я себй веду. Он всегда остается на месте. Я не могу его сломать, сломать я

могу только себя. Он устанавливается на долгий или недолгий срок, и подчиняться порядку — это очень смиренное исполнение, и в таком подчинении себя порядку есть нечто живое. Это не ограничение. Это похорке на то, как будто вы входите в реку и она несет вас. В этом случае всегда есть еще определенная свобода действий. Это нечто другое, чем когда порядок провозглашается.

г) Признание того, что ничто не вечно

Только когда мы признаем, что все в группе преходяще, то где для всех условий мы найдем границы и масштаб.

Решения, особенно в случаях системных переплетений, всегда как-то связаны с признанием непостоянства, невечно,сти. В систе­мах часто сохраняется живым то, что на самом деле уже осталось в прошлом. Поэтому оно продолжает оказывать влияние.

В книгах Кастанеды есть указание, что человеку нужно забыть свою историю. И я с этим согласен. Но нужна очень большая дис­циплина, чтобы удалить из себя это, чтобы все забыть. Тогда это мо­жет действительно остаться позади, не будучи воскрешенным еще раз. И в этом есть нечто спиритуалистическое, когда человек достигает того, чтобы позволить прошлому остаться в прошлом.

. Эти законы неуловимы. Когда мы рассматриваем дерево и лис­тья, мы видим, что хотя все они построены по одному и тому же зако­ну, но все же все они разные. Вот тайна этих законов: можно о них догадываться, но результат каждый раз иной. Так возникает живость в противоположность правилам искусственным. Эти базовые поряд­ки не являются абсолютно непоколебимыми, они допускают много различных результатов. Так они остаются гибкими и живыми.

Приговор

Умер один богач, и когда он подошел к небесным вратам, то посту­чал и попросил, чтобы его впустили. Апостол Петр ему открыл и спросил, чего он хочет. Богач ответил: «Я хотел бы комнату по первому классу, с прекрасным видом на землю, а еще ежедневно мои любимые блюда и свежую газету».

Петр поначалу воспротивился, но когда богач стал проявлять не­терпение, он отвел его в комнату по первому классу, принес ему любимые кушанья и свежую газету, обернулся еще раз и сказал: «Через тысячу лет я вернусь!» — и закрыл за собой дверь. Через тысячу лет он вернулся и заглянул в комнату через отвер­стие в двери. «Ну наконец-то ты пришел! — воскликнул богач. — Этот рай просто ужасен!» Петр покачал головой. «Ошибаешься, — сказал он. — Здесь ад».

3. Иерархия семейных систем

Для систем субординация противоположна иерархическому поряд­ку в развитых отношениях. Новая система обладает приоритетом пе­ред старой. Когда человек создает семью, то его новая семья имеет при­оритет перед родными семьями супругов. Я не знаю, почему это так, об этом говорит только опыт.

Вопрос: Я кое-чего не понимаю. Если кто-то вступает в брак во второй раз, то образуется новая система, у которой должно быть пре­имущество?

Б.Х.: Она обладает преимуществом с одной стороны. Если у мужа или жены в то время, как они состоят в браке, рождается ребенок от другого партнера, то он или'она должны покинуть этот брак и съе­хаться с новым партнером, как бы тяжело для всех это ни было. Но это же событие можно рассматривать и как расширение существую­щей системы. Тогда хотя новая система и появляется последней и партнеры должны оставаться в ней, по рангу эта система стоит ниже, чем прежняя. Тогда, Например, у прежней жены приоритет перед но­вой. Тем не менее новая сменяет прежнюю.

4. Родовая совесть

Как личная совесть следит за соблюдением условий привязанно­сти, сбалансированности и порядка, так существует и родовая или групповая совесть, та инстанция, которая охраняет систему, стоит на службе у рода в целом, следит за тем, чтобы система оставалась в по­рядке или приходила в порядок, и мстит за нарушения порядка в си­стеме. Действует она совершенно по-иному. В то время как инди­видуальная совесть проявляется через чувства комфорта и диском­форта, удовольствия и неудовольствия, родовая совесть не чувству­ется. Поэтому и найти решение здесь помогают не чувства, а только узнавание через постижение. Родовая совесть не осознается нами, так же как порядок, которому она служит, остается нам, по сути, недо­ступным. Мы обнаруживаем его по тем страданиям, которые навле­кает на нас и других, прежде всего на детей, его несоблюдение.

Родовая совесть — это совесть сопричастности. Я сравниваю ее с полетом птичьей стаи. Это не отдельная птица, которая может ме­няться, а вся стая. В стае действует нечто общее. Они летят в одном и том же потоке. Так что каждый отдельно взятый вплетен в целое, и над всем целым есть нечто общее, что действует как принцип поряд­ка. В нем принимает участие каждый, и это накладывает на него опре-

деленные обязательства. Внутри рода тоже существует закон, что стар­шие зачастую перекладывают дурное на младших, а те берут это на себя.

Эта родовая совесть заботится о тех людях, которых мы исключи­ли из своей души и своего сознания, либо цотому, что мы их боимся или проклинаем, либо потому, что хотим воспротивиться их судьбе, либо потому, что другие члены семьи или рода провинились перед ними, а вина не была названа и уж подавно не принята и не искупле­на, а может быть, потому, что им пришлось платить за то, что мы взяли и получили, не поблагодарив их за это или не отдав им за это должное.

Родовая совесть привязывает.нас к группе настолько роковым обра­зом, что мы как право и обязанность ощущаем то, что в ней претерпели или задолжали другие, и таким образом мы слепо втягиваемся в чужую вину и чужую невиновность, в чужие мысли, заботы, ощущения, в чужой спор и чужие последствия, в чужие цели и чужой конец.

Разница между личной и родовой совестью

Личная совесть — ее еще можно назвать лежащей на переднем плане, то есть то, что мы чувствуем, относится к личностям, с кото­рыми мы непосредственно связаны, то есть к родителям, братьяГм-сестрам или к друзьям, партнерам, детям. Она как бы дает им место и голос в нашей собственной душе. -~

Родовая или скрытая совесть действует как орган порядка и рав­новесия для всех членов рода, который компенсирует каждую неспра­ведливость, причиненную в свое время вышестоящим, и наказывает за нее Потом нижестоящих, даже если они ничего об этих вышестоя­щих не знают и никакой вины на них нет. Она заботится о тех людях, которых мы исключили из своей души и своего сознания, и не дает нам покоя до тех пор, пока и они не обретут в нашем сердце свое ме­сто и свой голос. Тот, кого этот орган все еще учитывает и на кого он все еще продолжает оказывать воздействие, тоже относится к роду. Поэтому по радиусу его воздействия можно определить, кто относит­ся к членам рода.

Перед лицом личной совести мы узнаём себя действующими и свободными. В отношении же совести скрытой мы несвободны, так как она распоряжается нашими радостями и горестями в интересах рода, так же как целое распоряжается частью.

Борьба любви против порядка

Когда рожденный позже нарушает порядок любви, он берет на себя смелость отказаться от чего-то, что уже имеет, делать что-то, чего

не может, и брать что-то, на что не имеет права. Но поскольку ребенок грешит против порядка в большинстве случаев из-за любви, он не за­мечает своей самонадеянности и дерзости и считает, что это хорошо. Но порядка не одолеть любовью, ибо прежде всякой любви в душе действует этот самый орган равновесия, который помогает порядку восстановить свои права даже ценой счастья и жизни. Борьба любви против порядка — это начало и конец всякой трагедии. И есть только один путь этого избежать: постичь порядок и затем с любовью ему сле­довать. Постижение, проникновение в порядок — это мудрость, а сле­довать ему потом с любовью — это смирение, и это значит, что каждый возвращается на свое собственное, принадлежащее ему место, остав­ляя более раннему его место выше и.вместе с тем его приоритет.

Дата добавления: 2015-05-29