Первые десять компаний по капитализации в 1997, 2000 и 2014 гг

	1997 г.	2000 г.	III квартал 2014 г.
Компания	Сектор	Компания	Сектор	Компания	Сектор
	General Electric	Промышленный	General Electric	Промышленный	Apple	Технологический
	Royal Dutch Shell	Нефтегазовый	Cisco Systems	Технологический	Exxon Mobil	Нефтегазовый
	Microsoft	Программное обеспечение	Exxon Mobil	Нефтегазовый	Microsoft	Программное обеспечение
	Exxon Mobil	Нефтегазовый	Pfizer	Фармацевтика	Google	Программное обеспечение
	The Coca- Cola Company	Продукты питания	Microsoft	Программное обеспечение	Berkshire Hathaway	Инвестиционный

стр. 7

	1997 г.	2000 г.	III квартал 2014 г.
Компания	Сектор	Компания	Сектор	Компания	Сектор
	Intel Corporation	Технологический	Wal-Mart	Розничная торговля	Johnson & Johnson	Фармацевтика и биотехнологии
	Nippon Telegraph and Telephone	Телекоммуникации	Citigroup	Банковский	Wells Fargo	Банковский
	Merck	Фармацевтика	Vodafone	Телекоммуникации	General Electric	Промышленный
	Toyota Motor Corporation	Машиностроение	Intel Corporation	Технологический	Novartis	Фармацевтика и биотехнологии
	Novartis	Фармацевтика	Royal Dutch Shell	Нефтегазовый	Hoffmann - La Roche	Фармацевтика и биотехнологии

Источник: Financial Times Global 500.

И если раньше, 10 - 15 лет назад, в этом видели признаки "пузыря" (dotcom crisis), то теперь налицо уже устойчивый тренд. В десятке крупнейших по капитализации компаний 9 американских, а компании emerging markets (включая китайские) теряют позиции.

Китай, сохраняя высокие темпы роста, не стал существенным фактором преодоления глобального кризиса. Здесь происходит важная трансформация: повышается роль внутренних факторов роста. Огромный китайский рынок становится значимым для национальной экономики, что свидетельствует об осознании политической элитой этой страны важности формирования новой модели экономического роста.

Еврозона продолжает демонстрировать признаки нездоровья, хотя темпы роста здесь начинают повышаться. Ключевой проблемой остаются сложности модели, основанной на единой валюте без единой финансовой системы. Можно предположить, что со временем решение будет найдено и кризиса евро удастся избежать. Ситуация отчасти напоминает выход из кризиса на рубеже 1970 - 1980-х годов, когда западноевропейские страны стали наращивать темпы роста вслед за США.

стр. 8

Важный элемент глобального тренда - перспектива цен на энергоносители. Практически двукратное падение цен на нефть за последние несколько месяцев 2014 г., хотя они пока не дошли до минимальных значений 2009 г., формирует ключевой вопрос (или даже загадку) 2015 г.: этот сдвиг устойчивый (аналогично середине 1980-х годов) или временный (аналогично 2008 - 2009 гг.), за которым последует отскок? Строгий ("научный") ответ на этот вопрос вряд ли возможен: существуют аргументы в пользу обоих вариантов. Несомненно, что этот фактор станет значимым для формирования структуры посткризисной глобальной экономики. Для Европы устойчивое снижение цен на нефть представляется предпочтительным, для США - нейтральным, поскольку они, скорее всего, могут получить преимущества (хотя и различные) при обоих вариантах.

Для развивающихся стран-импортеров дешевая энергия - очевидное благо. Наконец, для производителей нефти это период непростых испытаний, который должен стимулировать проведение институциональных реформ. Хотя открытым остается вопрос, какого рода институциональный ответ будет дан. Вполне возможны два варианта институциональных преобразований - как в мобилизационной (административной), так и в либерализационной (экономической) логике (ниже мы рассмотрим этот вопрос подробнее).

По мере развертывания глобального кризиса сформировался ряд проблем национальной и глобальной повестки экономической политики, поиск ответов на которые будет находиться в центре внимания исследователей и практиков в среднесрочной перспективе¹.

Проблема темпов экономического роста. В докризисное десятилетие мировая экономика росла беспрецедентно высокими темпами, казавшимися результатом вдруг обретенных экономико-политических инноваций, которые теперь будут действовать всегда. Это соображение лежало в основе нежелания денежных властей (особенно в США) сдерживать рост кредитования и тем самым тормозить перегрев экономики. Высокие темпы демонстрировали как развитые, так и развивающиеся страны, что было важным достижением экономической политики, хотя она все-таки привела к перегреву и кризису. Теперь в условиях замедления роста возникает ряд вопросов.

Во-первых, станут ли низкие темпы роста частью "новой нормальности", о которой писали еще в начале кризиса? Тогда этот термин связывали преимущественно с особенностями денежной политики (количественными смягчениями и низкой процентной ставкой). Теперь речь идет о том, что ее результатом может стать устойчивый период низких темпов роста (secular stagnation hypothesis - Summers, 2014). Иными словами, отражают ли нынешние темпы роста краткосрочные проблемы (еще не преодолен-

¹ См. подробнее: Мау В., Улюкаев А. // Глобальный кризис и тенденции экономического развития // Вопросы экономики. N 11. 2014. С. 4 - 24.

стр. 9

ного кризиса, общей политической неустойчивости) или это характерная черта будущей посткризисной модели экономического развития¹? Соответственно возникает вопрос о перспективах развивающихся стран, особенно тех, от которых ожидали экономического чуда.

Нетрадиционная макроэкономическая (прежде всего денежная) политика. Современная ситуация в развитых странах привела к существенному пересмотру понимания ключевых макроэкономических угроз. После стагфляционных проблем 1970-х годов основной макроэкономической задачей считалось сдерживание инфляции - она доминировала в развитых странах и выдвигалась в качестве основной макроэкономической рекомендации для развивающихся стран. Теперь, по прошествии нескольких десятилетий и в результате дефляционных проблем последних лет, инфляцию перестали воспринимать как главную макроэкономическую проблему. Все большей поддержкой пользуются предложения повысить целевые показатели инфляции в рамках инфляционного таргетирования.

Постепенно получают осторожное признание экономико-политические рекомендации, еще недавно казавшиеся старомодными и фактически табуированными в экономико-политических дискуссиях. В частности, все чаще речь заходит о возможности введения элементов валютного контроля. События последних лет показывают, что либерализация рынка капитала подчас создает существенные риски, которые нельзя игнорировать. Сыграл свою роль и положительный опыт использования валютного контроля рядом азиатских стран (особенно Малайзии) для преодоления кризиса 1997 - 1998 гг. При этом оговаривается, что ограничительные меры на движение капитала могут оказаться оправданными при соблюдении двух условий: во-первых, если они нацелены не на структурное сдерживание потоков капитала, а на поддержание макроэкономической стабильности и устойчивости финансового сектора, на смягчение конъюнктурных колебаний; во-вторых, если они действуют непродолжительный период, в ходе которого проводятся институциональные реформы, повышающие эффективность финансового рынка и создающие благоприятные условия для инвесторов. Без соблюдения этих условий ограничения на движение капитала не дадут устойчивого результата и приведут лишь к снижению эффективности экономики и коррупции². Как показывает исторический

¹ Teulings C., Baldwin R. (eds.) // Secular Stagnation: Facts, Causes and Cures. A VoxEU.org eBook. London: CEPR Press. 2014.

² Схожие выводы содержатся в исследовании МВФ (Saborowski Ch., Sanya S., Weisfeld H., Yepez J. Effectiveness of Capital Outflow Restrictions. Washington D.C.: IMF. 2014. В нем показано, что введение ограничений на движение капитала может оказаться эффективным при наличии хотя бы одного из трех условий: здоровая макроэкономика (strong macroeconomic fundamentals), развитая институциональная среда, существование полноценной системы контроля на протяжении длительного времени.

стр. 10

опыт, обеспечить реализацию этих условий на практике бывает очень сложно, и большинство соответствующих попыток последнего времени оказались неэффективными.

Более определенной становится ситуация с возможностями стимулировать экономический рост при помощи бюджетной политики. В условиях тяжелого бюджетного кризиса правительства ряда развитых стран стали проводить политику наращивания бюджетных расходов в качестве традиционной антициклической меры. Но, скорее всего, такую политику может позволить себе только страна, эмитирующая резервную валюту, то есть США. Европейский опыт показывает, что более успешны в политическом и экономическом отношениях страны, которые проводят жесткую бюджетную политику на фоне мягкой денежной (прежде всего Великобритания и Германия, а также Португалия). Попытки проводить мягкую бюджетную политику во Франции вряд ли можно признать успешными и для экономического роста, и для популярности социалистического правительства¹.

Перспективы глобализации и глобальных дисбалансов. За минувшие с начала кризиса годы глобальные дисбалансы несколько смягчились, что связано и с развитием новых технологий на Западе, и с удорожанием труда в Азии (включая Китай). Однако здесь возникает другой, более сложный вопрос - о перспективах глобализации как важнейшего феномена последней четверти XX в. В результате роста благосостояния в ряде развивающихся стран сложилась новая реальность - они все менее способны конкурировать по цене труда с развитым миром. Теперь они должны конкурировать преимущественно за институциональные улучшения, за качество предпринимательского климата. Роль товарообмена между странами (и, соответственно, разделения потребления и сбережения) снижается.

Рост издержек в развивающихся странах, с одной стороны, и рост их внутреннего спроса - с другой, могут привести к замедлению темпов роста мировой торговли или даже некоторому сокращению мирового товарооборота. Иными словами, не исключена возможность деглобализации. В этом нет ничего беспрецедентного. Она происходила и раньше. По-видимому, периоды глобализации и деглобализации время от времени сменяют друг друга.

Фактором деглобализации может стать еще одна тенденция последнего времени - реиндустриализация развитых стран. Она представляет собой не возврат традиционных производств в развитые страны, а форми-

¹ Поддерживая позицию социалистического руководства Франции, не желающего снижать в обозримом будущем бюджетный дефицит до Маастрихтского критерия 3% ВВП, левый премьер-министр Италии М. Ренци заявил, что лучше более высокий дефицит, чем победа на выборах правых во главе с Марин Ле Пен (Politi J. Berlin Has no Right to Lecture, Says Renzi. The Financial Times. 2014. Oct. 3). Это один из примеров доминирования политики над экономикой, что становится характерной чертой современного глобального кризиса.

стр. 11

рование новых отраслей промышленности, для которых характерны снижение доли труда в издержках и повышение значимости таких факторов, как близость исследовательской базы и основного потребительского спроса. Удорожание труда в ведущих развивающихся странах вносит лишь некоторый дополнительный вклад в этот процесс.

Важным фактором реиндустриализации выступает трансформация рынка энергоресурсов. Удешевление энергии связано с новейшими технологическими решениями по извлечению нетрадиционных видов газа и нефти, а также с существенным расширением возможностей их транспортировки. Следствием становится "революция энергетических цен".

Проблема неравенства. Теперь в центре внимания оказались вопросы неравенства в развитом мире. У этой проблемы два аспекта: динамика неравенства в ходе экономического роста и влияние неравенства на него. Очевидно, что в данном пункте проблемы неравенства пересекаются с темой длительного торможения роста, а также с вопросом о современных формах социального государства (или государства всеобщего благосостояния, welfare state), соответствующего демографическим и политическим реалиям XXI в.

Особое внимание к этой теме было привлечено после выхода книги Т. Пикетти¹. Он отметил, что в современном мире, помимо межстранового неравенства, наблюдается тенденция к усилению неравенства в распределении доходов и особенно сбережений. Причем последнее характерно как для развитых стран, так и для "верхней" группы развивающихся экономик.

Неравенство в распределении сбережений, по мнению Пикетти, играет важную роль в наблюдаемом замедлении экономик. Концентрация большого объема сбережений (формируемого в том числе за счет доходов от операций по всему миру) у небольшой доли населения создает на внутреннем рынке условия для превышения предложения ресурсов над спросом на инвестиции. Это толкает процентные ставки вниз, однако в условиях замедления экономической активности и низкой инфляции лишает денежные власти возможности проводить стимулирующую политику за счет низких процентных ставок (номинальная ставка процента не может быть ниже нуля - так называемое ограничение нижней нулевой границы, zero lower bound).

Для решения поставленных вопросов нужно переосмыслить теоретические основы современной экономической политики и общепринятые практические рекомендации (включая так называемый "Вашингтонский консенсус"). При всей важности обеспечения макроэкономической стабильности перед экономистами и политиками теперь стоит задача найти допол-

¹ Piketty T. (2014). Capital in the Twenty First Century. Cambridge: The Belknap Press of Harvard University Press.

стр. 12

нительные инструменты регулирования экономического развития, которые позволили бы избежать длительной стагнации на фоне низкой инфляции.

Перечисленные новые явления и тенденции нуждаются в эмпирическом подтверждении и теоретическом осмыслении. Можно предположить, что эти вопросы станут важной частью исследовательских программ экономистов и войдут в состав новой экономической парадигмы.

Дата добавления: 2015-05-29