I. Актуальные проблемы семейного права 4 страница

--------------------------------

<1> См.: Антокольская М.В. Семейное право. С. 108.

<2> Там же.

Конечно, правовое регулирование имущественных отношений супругов ближе к гражданско-правовому. Не детализируя доводы М.В. Антокольской на этот счет, достаточно сказать, что само по себе установление разных режимов собственности супругов свидетельствует о принципиальном различии семейно-правового и гражданско-правового регулирования их имущественных отношений. И, разумеется, особого внимания заслуживает в этой связи брачный договор.

Еще И.Г. Оршанский писал: "Брачный договор производит не определенные, частные обязательства, подобные другим договорам, а совсем другого рода правовое отношение - общение интересов всей жизни двух лиц" <1>. Сторонники включения брачного договора в число гражданско-правовых ссылаются на его понимание как гражданско-правовой сделки, имеющей свою специфику (специальный субъективный состав, более или менее значительная продолжительность, невозможность поставить одного из супругов в крайне неблагоприятное положение и проч.) <2>. Причем считается, что это гражданско-правовая сделка по всем ее параметрам, с чем согласиться трудно. Конечно, заключение брачного договора в определенной степени близко к заключению гражданско-правового договора. Однако брачный договор - редкость в правоприменительной практике, поскольку чаще всего он имеет место при разной степени недоверия вступающих в брак или супругов. Понимание его как сделки, судя по чисто внешним признакам, противоречит ст. 1 СК РФ, предусматривающей основные начала семейного законодательства <3>.

--------------------------------

<1> Оршанский И.Г. Указ. соч. С. 4.

<2> Там же. С. 156.

<3> В работе Cretney S.M., Masson J.M., Bailey-Harris R. "Principles of Family Law" (Лондон, 2003) имеют место рассуждения относительно договора вступающих в брак: "Когда договаривающиеся стороны вступают в брак, они не заключают договор о новых отношениях, так как права, обязанности, ответственность, которые при этом возникают, не основываются на их соглашении, а регулируются основным законом государства, нормами статутного или общего права, которые определяют и предписывают, как стороны должны их выполнять. Они основаны на законе, а не договоре. Суть заключаемого договора в том, что государство устанавливает отношения, вступление в которые определяется государством посредством волеизъявления независимых сторон, при этом они не могут быть ни усовершенствованы, ни изменены соглашением сторон".

Казалось бы, в отличие от брачного договора, посвященного имущественным отношениям супругов, добровольное установление отцовства назвать сделкой невозможно. Однако М.В. Антокольская думает иначе, что, впрочем, не соответствует пониманию сути совершения акта по установлению отцовства даже на добровольных началах. Что же касается установления отцовства в судебном порядке, то доводов в пользу его принадлежности к гражданскому праву у автора не нашлось. То же самое можно сказать относительно неимущественных прав ребенка, защиты прав несовершеннолетних детей, прав и обязанностей родителей, что составляет значительную часть СК РФ. Отдельные положения по поводу зависимости семейного права, касающиеся, например, отобрания ребенка у родителей, лишенных родительских прав, никак нельзя связать с гражданским правом. Во-первых, существует совершенно самостоятельный институт ограничения родительских прав путем отобрания ребенка. Во-вторых, отобрание ребенка у лица, лишенного родительских прав, есть само собой разумеющееся (и основанное на требованиях семейного законодательства) последствие состоявшегося лишения.

Особое внимание М.В. Антокольская уделяет алиментным обязательствам. Во главу угла своих суждений относительно их гражданско-правовой природы ею положено понимание алиментного соглашения как договора. Но, во-первых, алиментные соглашения для современной российской действительности являются искусственной, практически не употребляемой конструкцией. Во-вторых, алиментные обязательства, их выполнение включают в себя множество вопросов вовсе не гражданско-правового характера. И наконец, все, что касается предусмотренных семейным законодательством форм устройства ребенка в семью, никакого отношения к гражданскому праву не имеет. К тому же речь опять-таки идет о значительной по своему объему части СК РФ.

Сказанного, надо полагать, достаточно, чтобы подвергнуть позицию М.В. Антокольской сомнению, тем более что автор неоднократно делает оговорку "с теоретической точки зрения...". Но теория как таковая всегда отличалась и отличается известной долей абстракции, не всегда уместной при исследовании сущности и назначения конкретных норм семейного права.

Для оценки суждений относительно отраслевой принадлежности семейного права важны не только аргументы отдельных авторов, есть прямой смысл привлечь к их анализу позиции других сторонников подчинения права семейного праву гражданскому. В особенности с учетом того обстоятельства, что принято считать традиционным понимание брака как союза (в принципе пожизненного) лиц разного пола, порождающего права и обязанности, предусмотренные семейным законодательством. Не соглашается с общепринятым определением брака М.В. Кротов, который рассматривает его как гражданско-правовую сделку. Свой вывод автор делает, ссылаясь на предыдущие главы уже упоминавшегося учебника по гражданскому праву Санкт-Петербургского университета (гл. 56 и 57). Правда, подобного рода утверждению предшествует разъяснение о том, что брак не может быть сведен к обычной гражданско-правовой сделке без определенных оговорок, в том числе связанных с условиями и порядком заключения брака. Однако, стремясь быть последовательным, М.В. Кротов добавляет к сказанному, что формирование воли и ее внешнее проявление при заключении брака принципиально не отличаются от формирования воли и ее волеизъявления при совершении любой гражданско-правовой сделки <1>. Получается, что автор не вникает в сущность брака, а скользит по поверхности, причем сосредоточивает свое внимание главным образом на особенностях брачной правоспособности, которая, на его взгляд, полностью совпадает с правоспособностью гражданско-правовой. Что же касается определения брачного правоотношения, сделанного А.А. Ивановым, то, по его мнению, налицо брачные правоотношения с самостоятельным содержанием <2>.

--------------------------------

<1> См.: Кротов М.В. Личные и имущественные отношения между супругами // Гражданское право. Ч. 3. С. 265.

<2> См.: Иванов А.А. Указ. соч. С. 285.

Если быть последовательным в освещении всех норм семейного права, относящихся к браку, нельзя не заметить, что вне понимания цивилистов остаются запреты к браку, четко обозначенные в ст. 14 СК РФ. То же самое можно сказать и о ст. 15, предусматривающей медицинское обследование лиц, вступающих в брак. Таким образом, различное понимание брака сторонниками и противниками самостоятельности (или несамостоятельности) семейного права сводится к совпадению (или несовпадению) терминов "договор" и "союз". Представляется, что их нельзя считать всегда тождественными: под договором все-таки понимается соглашение, а союз - это объединение. Поэтому о вступлении в брак можно договориться и достичь здесь соглашения, но только впоследствии надлежащим образом оформленные отношения станут союзом, т.е. браком в его семейно-правовом понимании. А ориентация на понимание брака как гражданско-правовой сделки представляет собой реальную и серьезную угрозу формированию полноценной личности.

Само собой разумеется, что цивилистам значительно легче рассуждать о правовой принадлежности имущественных отношений супругов, тем более что они составляют большинство регламентируемых СК РФ положений. Однако при этом нельзя сбрасывать со счетов правоотношения супругов неимущественного характера. Например, М.В. Кротов, отвечая на вопрос, могут ли неимущественные отношения супругов полностью охватываться гражданско-правовым регулированием, пишет: "непосредственное правовое регулирование неимущественных отношений гражданское законодательство не осуществляет" <1>. Мало того, автор полагает, что "отношения супружества ни к одному из известных видов гражданских отношений не сводимы" <2>. Вместе с тем делается заключение, что "отношения супружества являются гражданско-правовым институтом особого рода" <3>. И ради последовательности своих выводов М.В. Кротов прибегает к понятию "воля", "волеизъявление", ибо "формирование воли и ее внешнее выражение при заключении брака принципиально не отличаются от формирования воли и ее волеизъявления при совершении любой иной гражданско-правовой сделки" <4>, с чем трудно согласиться, ибо речь идет только о внешнем сходстве.

--------------------------------

<1> Кротов М.В. Указ. соч. С. 266.

<2> Там же. С. 290. Аналогичный по существу вывод делает А.А. Иванов: "Применение гражданско-правовых санкций в рамках личных неимущественных отношений далеко не всегда способно восстанавливать мир в семье".

<3> Там же.

<4> Там же. С. 278.

Трудно согласиться и с утверждением А.А. Иванова о том, что именно имущественные отношения "составляют главное содержание брачного правоотношения" <1>. Правда, при этом делается оговорка: "в ряде случаев провести границу между имущественными и неимущественными вопросами в семейных отношениях затруднительно". И тогда, считает автор, "необходимо придавать определяющее значение имущественным правам и обязанностям" <2>. А почему не наоборот?

--------------------------------

<1> Там же. С. 292.

<2> Там же.

Довольно распространено в правоприменительной практике такое событие, как расторжение брака. Предметом особого внимания со стороны сторонников зависимости семейного права от права гражданского оно не является. Главный их довод сводится к пониманию развода как сделки, направленной на прекращение брачных отношений. Однако прекращение брака путем его расторжения - это все-таки институт особого рода, "не сводимый к сделке" <1>. Что это за институт, каковы его признаки - непонятно, но очевидно, что установление как более простого, так и более сложного порядка расторжения брака есть прямое продолжение конституционной идеи о защите семьи государством (п. 1 ст. 38 Конституции РФ). И семейное право предоставляет супругам свободу в выборе того или иного варианта поведения в бракоразводной ситуации, в выборе, продиктованном внутренней потребностью, определяющем судьбу как семьи, так и ее членов, особенно несовершеннолетних. Словом, для аналогии расторжения брака с прекращением гражданско-правового договора фактически места не остается. Поэтому почти все аспекты расторжения брака рассматриваются, как правило, без упоминания о гражданском праве. Исключение составляют две фразы общего порядка, принадлежащие М.В. Антокольской. Первая: "если в основе возникновения брачного правоотношения лежит договор, то необходимо допустить и возможность прекращения его в любое время по взаимному согласию супругов" <2>. Вторая: "с точки зрения теории расторжение брака при отсутствии согласия одного из супругов может рассматриваться как односторонний отказ от договора" <3>. Что же касается признания брака недействительным, то, по мнению М.В. Антокольской, налицо один из "случаев признания недействительной оспоримой сделки". И далее: "практически все основания для признания недействительными сделок применимы к браку" <4>. Одновременно делается признание, что брачное законодательство содержит специальные основания признания брака недействительным, которые неизвестны гражданскому законодательству о сделках" <5>. Другой автор - М.В. Кротов считает, что "в этом вопросе семейное законодательство следует в русле норм, установленных гражданским законодательством" <6>.

--------------------------------

<1> Кротов М.В. Указ. соч. С. 337.

<2> Антокольская М.В. Семейное право. С. 129.

<3> Там же. С. 133.

<4> Там же. С. 118.

<5> Там же.

<6> Кротов М.В. Указ. соч. Ч. 3. С. 325.

Таким образом, опять в защиту подчинения права семейного праву гражданскому в отношении недействительности брака приводятся доводы, касающиеся либо внешней ее характеристики, либо те, что, будучи сугубо формальными, не затрагивают существа дела. В то время как СК РФ четко обозначает круг лиц, имеющих право требовать признания брака недействительным, что существенно отличает семейно-правовые положения о недействительности брака от гражданско-правовых.

При определении отраслевой принадлежности семейного права вне поля зрения сторонников его подчиненности праву гражданскому, по сути дела, остаются правоотношения родителей и детей, удельный вес которых не уступает вопросам, связанным с имущественными правоотношениями супругов, других членов семьи. Причем надо сразу сказать, что если имущественные проблемы носят главным образом частный характер, то иначе обстоит дело с неимущественными (личными) правами и обязанностями родителей, правами несовершеннолетних членов семьи, на страже которых стоит государство, формулируя соответствующие статьи СК РФ. Не случайно поэтому М.В. Антокольская признает, что защита интересов несовершеннолетнего ребенка является одновременно защитой публичного интереса, поскольку общество заинтересовано в том, чтобы права ребенка не нарушались <1>. Аналогично по своей сути признание Т.А. Фаддеевой: "Закрепление в законе положений, касающихся обязанностей родителей по воспитанию и образованию детей, свидетельствует об особой заинтересованности государства в создании правовых средств, обеспечивающих правильное воспитание детей" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Антокольская М.В. Семейное право. С. 35.

<2> Фаддеева Т.А. Личные и имущественные отношения между родителями и детьми // Гражданское право. Ч. 3. С. 364.

Правда, и здесь сторонниками подчиненности семейного права предпринимаются отдельные попытки не отступать от генеральной линии занимаемой ими позиции. Так, М.В. Антокольская рассматривает добровольное установление отцовства как одностороннюю сделку <1> (о чем говорилось выше). Что же касается анализа родительских прав и обязанностей, то здесь автор предельно лаконична и ограничивается лишь пересказом текста соответствующих статей СК РФ, не предпринимая попыток рассмотреть их сквозь призму гражданского права. Исключение составляет использование понятия санкций, применяемых к родителям за ненадлежащее осуществление родительских прав и обязанностей. Одновременно лишение родительских прав без всяких к тому комментариев считается разновидностью гражданско-правовой ответственности <2>. Что же касается необходимости отобрания ребенка у родителей (видимо, при ограничении родительских прав и в случаях непосредственной опасности жизни, здоровью ребенка. - А.Н.), то в этой части, по мнению М.В. Антокольской, проявляется семейно-правовой характер данного института <3>.

--------------------------------

<1> См.: Антокольская М.В. Семейное право. С. 219.

<2> Там же. С. 218.

<3> См.: Антокольская М.В. Семейное право. С. 228.

В учебнике по гражданскому праву Санкт-Петербургского университета родительские правоотношения фигурируют как отношения между родителем и его ребенком, урегулированные нормами семейного законодательства <1>. Единственной попыткой сближения СК РФ с ГК РФ в этой части является рассмотрение лишения родительских прав как санкции за неправильное поведение родителей в отношении детей, направленные на защиту интересов детей и перевоспитание родителей <2>. Таким образом, сторонники зависимости семейного права оставляют без внимания значительную по объему и имеющую чрезвычайную важность часть семейного права, что лишний раз подтверждает сомнительность занимаемой ими позиции.

--------------------------------

<1> См.: Фаддеева Т.А. Личные и имущественные отношения между родителями и детьми // Гражданское право. Ч. 3. С. 361.

<2> Там же. С. 384.

Особое место в СК РФ занимают алиментные обязательства членов семьи. Особое потому, что они касаются сферы материального обеспечения нуждающихся и нетрудоспособных членов семьи в случаях, когда оказание им материальной поддержки не осуществляется в добровольном порядке. Внутренним содержанием алиментных обязательств служит извечный закон человеческого общества, предписывающий заботиться о том члене семьи, семейного коллектива, который почему-либо обеспечить себя пищей, одеждой и прочим сам не может. Другими словами, алиментирование есть правовая предпосылка обеспечения жизни особой категории лиц, не способных существовать без посторонней помощи. Когда-то мыслилось, что такую заботу о несовершеннолетних, нетрудоспособных совершеннолетних детях, беспомощных супругах будет осуществлять государство. Подобного рода идея, господствовавшая до последнего времени, оказалась нереализованной. И не только из-за экономической несостоятельности государства, но и потому, что неписаный закон - заботиться о нуждающихся членах семьи - это прежде всего нравственный долг каждого семьянина, исполнение которого скрепляет семейные узы, служит основой нормальной жизнедеятельности семьи.

Такова одна из объективных причин более пристального внимания к правовым нормам, регулирующим отношения в семье. Вместе с тем имущественный характер алиментных обязательств приближает их к гражданско-правовым, но только, как представляется, с чисто внешней стороны. Мало того, по причинам субъективного свойства акцент делается на соглашениях об уплате алиментов. Несомненно, подобного рода соглашения имеют свои положительные стороны, отражающие диспозитивный характер ныне действующих семейно-правовых норм. Вместе с тем подобного рода соглашение не свободно от недостатков. Главный из них заключается в отсутствии его реальной связи с нашей действительностью, что находит свое отражение в правоприменительной практике. Иными словами, алиментные соглашения не имеют распространения, а судебная практика по их оспариванию фактически отсутствует. Объясняется это обстоятельство просто: когда обязанное к содержанию лицо выполняет свой долг добровольно, стороны, как правило, не формализуют свои отношения. Если же одна из сторон предпочитает судебный порядок взыскания алиментов, а так происходит в большинстве случаев, то и здесь соответствующее соглашение не нужно. Отсюда следует вывод, что механическое перенесение правил, предусмотренных законодательством других государств, на российскую почву в данном случае носит искусственный характер, а теоретические построения на этот счет только засоряют семейно-правовое поле. Тем не менее аргументы в пользу принадлежности семейного права праву гражданскому в части, касающейся выполнения алиментных обязательств, заслуживают внимания.

Так, по мнению М.В. Антокольской, по своей правовой природе алиментные соглашения следует относить к гражданско-правовым договорам, поскольку они соответствуют всем признакам гражданского договора <1>. Далее автор проводит параллели между соответствующими статьями ГК РФ и СК РФ. Что же касается содержания ст. 101 СК РФ, отсылающей к ГК РФ, когда речь идет о заключении, исполнении, расторжении, признании недействительным соглашения об уплате алиментов, то налицо явная попытка и в данном случае поставить знак равенства между семейным и гражданским правом. Причем, сосредоточившись на соглашении об уплате алиментов, М.В. Антокольская не заостряет своего внимания на алиментных обязательствах в случае их исполнения с помощью суда. На наш взгляд, именно здесь трудно найти место гражданскому праву. Тем более что иногда автор вынуждена признать, что, например, семейная близость супругов "является моральным и юридическим основанием их права на алименты" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Антокольская М.В. Семейное право. С. 234.

<2> Там же. С. 262.

Несколько более подробно рассматривается вопрос об отраслевой принадлежности норм СК РФ в части, касающейся алиментных обязательств, в учебнике по гражданскому праву Санкт-Петербургского университета. Двойственная природа алиментов (они затрагивают как личные, так и имущественные отношения), с точки зрения Д.А. Медведева, объясняет внешнюю близость семейных отношений с отношениями гражданско-правовыми. Отсюда со ссылкой на памятники гражданского права делается вывод, что термин "алименты" употребляется не только в семейном праве <1>. Вместе с тем, стремясь к последовательности, автор рассуждает о приоритете социально-экономического начала в отношениях по алиментированию, ибо "существование алиментных обязательств обусловлено неравномерным закреплением материальных ценностей среди отдельных лиц в семье, а также различной способностью последних извлекать доходы за свой труд" <2>. С данным утверждением трудно согласиться, поскольку, во-первых, материальное обеспечение родителями своих несовершеннолетних детей не связано с уровнем материальной обеспеченности родителей. Налицо их долг, предусмотренный ст. 38 Конституции РФ. Во-вторых, забота о нуждающихся и нетрудоспособных членах семьи есть непременная черта личности в обществе на всех этапах его исторического развития. Наконец, алиментные обязательства не могут быть связаны с неумением извлекать доходы за свой труд, поскольку не все обладают такой способностью, даже если они безупречные родители. Вообще термины "алименты", "капитал", "цена" по своей внутренней сути несопоставимы, так как лица с большим капиталом могут всячески уклоняться от уплаты алиментов, и наоборот - родитель со скромным заработком далеко не всегда забывает о необходимости содержать своего ребенка.

--------------------------------

<1> См.: Гражданское право. Ч. 3. С. 446.

<2> Там же.

Таким образом, Д.А. Медведев рассматривает семейные обязательства как "обычные относительные гражданские правоотношения, опосредствующие перемещение материальных благ из имущественной сферы должника (плательщика) в имущественную сферу кредитора (получателя)" <1>. В развитие высказанной точки зрения им предпринимаются попытки провести параллели между алиментными отношениями и некоторыми договорными обязательствами (правда, одновременно автор обращает внимание на отличительные особенности алиментных обязательств). Как видим, все внимание сторонников подчиненности права семейного праву гражданскому и в части, относящейся к алиментным обязательствам, сконцентрировано на алиментном соглашении, признаки которого рассматриваются только под углом гражданского права. При этом вовсе не учитывается то обстоятельство, что алиментные соглашения - редкость в российской действительности.

--------------------------------

<1> Там же. С. 447.

Еще труднее причислить к праву гражданскому ту часть норм семейного права, которая предназначена для защиты интересов ребенка, оставшегося без попечения родителей, особенно когда речь идет об обязанности органов опеки и попечительства по выявлению и устройству таких детей. Что касается конкретных форм устройства, в частности, передачи несовершеннолетнего на усыновление, то, по мнению М.В. Антокольской, "если рассматривать семейное право как часть гражданского, согласие на усыновление следует признать односторонней сделкой" <1>. А если не рассматривать? Сама по себе постановка вопроса о совершении подобного рода сделки при усыновлении ребенка порочна, дискредитирует идею усыновления как наиболее приемлемого способа защиты интересов несовершеннолетнего.

--------------------------------

<1> Антокольская М.В. Семейное право. С. 296.

Особое место среди форм устройства ребенка в семью принадлежит опеке (попечительству), которая традиционно до принятия нового Гражданского кодекса входила в сферу действия семейного права. Отныне опека (попечительство), в том числе и над несовершеннолетними, регулируется ст. ст. 31 - 40 ГК РФ. И что самое интересное, к целям опеки и попечительства относится воспитание несовершеннолетних (п. 1 ст. 31 ГК РФ). Правда, с оговоркой, что соответствующие этому права и обязанности опекунов и попечителей определяются законодательством о браке и семье. Поэтому СК РФ, с одной стороны, воспроизводит соответствующие статьи ГК РФ, с другой - отражает семейно-правовую природу данной формы устройства ребенка, лишившегося родительского попечения.

Включение опеки (попечительства) в подраздел ГК РФ, посвященный лицам, в данном случае физическим, несомненно, позволил обогатить и расширить его объем. Однако это вовсе не означает, что опека (попечительство), относящаяся к комплексному институту в части, касающейся защиты прав ребенка, выпадает из сферы действия семейного права. Вместе с тем ее по-прежнему следует рассматривать как способ восполнения дееспособности и защиты прав и интересов граждан, в том числе и несовершеннолетних. Но главное ее назначение - помочь в определении судьбы ребенка путем его устройства в семью, что никак прерогативой гражданского права не является. И попытка рассматривать опеку (попечительство) в широком и узком смыслах только усложняет ее понимание. Тем не менее Е.Ю. Валявина утверждает, что "институт опеки и попечительства является гражданско-правовым институтом" <1>. Причем автора не смущает даже то обстоятельство, что при назначении опекуна/попечителя согласно п. 3 ст. 35 ГК РФ должны учитываться его нравственные и иные личные качества, способность к выполнению обязанностей опекуна или попечителя, что чуждо гражданскому праву.

--------------------------------

<1> Гражданское право. Ч. 3. С. 414.

Новый институт семейного права представляет собой приемная семья. В данном случае налицо гибридная форма устройства ребенка в семью, содержащая в себе некоторые черты опеки, детского учреждения и усыновления <1>. Однако тот факт, что приемная семья основывается на договоре, все-таки не позволяет включить ее в сферу действия отношений, регулируемых гражданским правом. Хотя, казалось бы, договор о создании приемной семьи можно отнести, например, к договору подряда, что, естественно, не соответствует его назначению, ибо цель заключенного договора не гражданско-правовая, а семейное воспитание несовершеннолетних детей, оставшихся без родительского попечения. Е.Ю. Валявина справедливо отмечает, что договор о передаче ребенка (детей) на воспитание в семью по порядку заключения и своему содержанию отличается от других гражданско-правовых договоров <2>. Во-первых, его отличает специальный субъектный состав. Во-вторых, хотя стороны вступают в договорные отношения по взаимному волеизъявлению, они не могут определять свои будущие права и обязанности произвольно. В-третьих, объектом указанных правоотношений является воспитание и содержание детей <3>.

--------------------------------

<1> Антокольская М.В. Семейное право. С. 311.

<2> Гражданское право. Ч. 3. С. 433.

<3> Там же.

Таким образом, доводы сторонников прямой зависимости семейного права подвластны лозунгу: "...если считать семейное право подотраслью права гражданского...". Другими словами, общим знаменателем анализа конкретных семейно-правовых отношений служит ориентация на их понимание с сугубо цивилистических позиций. При этом неизбежными становятся формальные выводы, а иногда и полное отсутствие логики. Несмотря на то что подавляющее большинство авторов учебника по гражданскому праву Санкт-Петербургского университета много внимания уделяют особенностям семейных правоотношений, анализируют они их с известной долей абстрактности, и опять-таки подчиняясь общей установке. При этом сам факт многообразия отличительных признаков семейного права ни у кого возражений не вызывает. Тем не менее Н.Д. Егоров делает категорический, можно сказать, ошеломляющий вывод: "...чем больше специфических особенностей насчитывается у исследуемого структурного подразделения, тем меньше у него оснований претендовать на место отрасли права" <1>. Поэтому, заключает автор, "у семейного права нет оснований претендовать на место не только отрасли права, но и правового института" <2>. Налицо очевидная далеко не бесспорная крайность, которая не может не вызвать возражений.

--------------------------------

<1> Гражданское право. Ч. 3. С. 198.

<2> Там же. С. 199.

Анализируя доводы за и против самостоятельности семейного права, нельзя не обратить внимания еще на два существенных обстоятельства. В научных исследованиях, посвященных гражданскому, семейному праву, в самом широком контексте употребляется понятие "лично-доверительный характер". Так, Н.Д. Егоров пишет: "Как имущественно-стоимостные, так и личные неимущественные отношения в семье приобретают лично-доверительный характер, оказывающий влияние и на особенности их гражданско-правового регулирования" <1>. А потому, подчеркивает автор, применяется "метод лично-доверительной направленности правового регулирования семейных отношений" <2>.

Дата добавления: 2015-05-31