Факторы, влияющие на счастье (субъективное благополучие)

Одним из самых главных, с прикладной точки зрения, аспектов изучения счастья является поиск наиболее благоприятных условий для возникновения у людей этого ощущения. Он лежит в основании большого количества научных и политических дебатов. Несмотря на очевидную значимость для социальной политики, исследования непосредственно факторов, влияющих на счастье, (а не субъективное благополучие), не продвинулись достаточно далеко на надындивидуальном уровне. Чрезмерно обобщая, можно сказать, что исследования западных обществ создают следующий портрет счастливого человека. С наибольшей вероятностью он проживает в экономически развитой стране с высоким уровнем демократизации и свободы, скорее всего принадлежит к этническому большинству, состоит в браке и хорошо ладит с друзьями и родственниками. Велика вероятность, что он здоров, физически активен, открыт различным идеям, ощущает контроль над своей жизнью, ставит моральные и этические ценности над материальными[28]. Вряд ли столь генеральное описание пригодно для использования в реальной жизни и решения реальных задач. Именно поэтому намного больший интерес представляют более специализированные исследования, детально описывающие тот или иной аспект.

Все большее количество работ подтверждает, что индивидуальный уровень счастья во многом находится под влиянием генетических и биологических факторов. Неврологи выяснили, что уровень так называемых «гормонов счастья» - допамина и сератонина, (которые тесно связаны с самореперзентативными показателями счастья), во многом определяется генетической предрасположенностью[29]. Данный вывод подтверждается результатами исследований уровня счастья среди генетически идентичных близнецов. Вне зависимости от того, воспитывались ли они вместе или раздельно, схож или различен их жизненный опыт, насколько отличается их текущая жизненная ситуация, данный вид близнецов, в отличие от двойняшек, неизменно показывал схожий уровень счастья[30]. Влияние генетического фактора на уровень счастья, таким образом, крайне велико. Важность данного вывода во многом обусловлена тем фактом, что предыдущие исследования счастья показали, что за счет вариации доходов, сфер деятельности, различии в гендерной принадлежности объясняется крайне маленький процент дисперсии его уровня – лишь около 4%, в то время как за счет генетического фактора объясняется больше половины [31]. Отсюда напрашивается вывод о том, что биологическая детерминанта является наиболее мощной и влиятельной.

Однако Р. Инглхарт и Г. Клингманн в своей статье доказывают, что культурные и исторические факторы также имеют весьма сильные позиции. Так, они отмечают, что культурное разнообразие является феноменом, который практически не проявляется внутри одного сообщества, но явно заметно между несколькими. При этом исследования связи генетики и счастья чаще всего проводятся в рамках одного сообщества/страны, где уровень счастья априори колеблется в некоторых пределах, свойственных данной стране. В тот момент, когда происходит переход от внутристранового анализа к межстрановому, влияние генетического и социокультурного факторов становится приблизительно равнозначным[32].

Р. Инглехарт описывает страновые особенности в распределении уровня счастья, основанные на историческом опыте сообществ и характеристиках их культуры, как сложившиеся и крайне устойчивые. Так, на протяжении 25 лет, рассматриваемых в данной работе, датчане неизменно оставались самой счастливой нацией, в то время как португальцы, (включенные в исследование с момента вступления Португалии в Евросоюз), - наиболее не удовлетворенной собственной жизнью[33]. При этом, паттерны, продемонстрированные странами в рамках European Barometer, повторяются и в рамках World Value Survey. В связи с этим выдвигается гипотеза о том, что национальные культуры, как и индивиды, имеют некий базовый уровень счастья, который варьируется в зависимости от текущих событий.

Существует ряд работ, доказывающих влияние климатических условий на культуру нации и присущим ей способам выражения эмоций. Еще в 17 веке Де Вальт и Пелто утверждали, что теплый климат формирует более свободные культуры, а более суровый – более сдержанные и строгие[34]. Подобной точки зрения придерживался и Монтескье, поляризовавший различия между Севером, как холодным, сдержанным, рациональным и Югом, как горячим, раскрепощенным, свободным, эмоциональным. Данное разделение в последствие подвергалось многочисленной критике со стороны ученых, но сама идея влияния климата на интенсивность и характер проявления эмоций через культуру показала удивительную устойчивость и регулярно применяется в исследованиях.

Интерес к изучению связи климатических условий и счастья особенно возрос в свете усугубившейся проблемы экологии. Исследование, проведенное в 2005 году Катрин Рэданц и Дэвидом Мэддисоном, выявило, что климатическая составляющая действительно имеет серьезное влияние на уровень саморепрезентативного счастья, демонстрируемый различными странами[35]. Значимыми оказались температурные показатели в самые жаркие и холодные месяцы. Более высокая средняя температура в холодный сезон связывалась с повышением уровнем счастья, а чрезмерно высокая средняя температура в теплый сезон – с его понижением. Авторы исследования прогнозируют, что при потеплении наиболее повысится уровень счастья стран, расположенных в северных широтах, а южные страны, напротив, понесут наибольший ущерб в рамках данного показателя.

Подобное исследование на российских данных выявила схожую зависимость[36]. Уровень счастья жителей более холодных районов страны в среднем ниже, чем у жителей районов с более теплым и мягким климатом. Повышение количества солнечных часов в месяц также позитивно сказывается на данном уровне.

С точки зрения климатическо-экономической теории культуры поведение и самоощущение человека определяется за счет сочетания потребностей, обусловленных климатическими условиями, и набором ресурсов, зависящим от степени благосостояния государства[37]. В более богатых странах жители располагают большим количеством экономических и социальных ресурсов для адаптации к экстремальным погодным условиям, что обуславливает достаточно высокий уровень их благополучия, как материального, так и психологического. Исследование, проведенное в рамках данной теории Робертом Фишером и Эвертом Ван де Виертом, как и упомянутые ранее, подтвердило наличие влияния климатической составляющей на благополучие человека, близкого по значимости к социальным факторам[38]. Авторы особенно выделяют влияние данной составляющей при учете ценностных факторов: индивидуализма и коллективизма, ценности демократии, на которых мы остановимся подробнее далее.

В целом, изучение влияния ценностей на субъективное благополучие является еще одной большой группой работ, исследующих связь культуры и уровня счастья. Часто такие работы ограничивают культуру рамками одной страны или нации. Несмотря на то, что с точки зрения дизайна исследования это часто бывает оправданно, технически это не совсем верно, поскольку некоторые культурные переменные не изоморфны географическим границам и простираются далеко за их пределы. Так, влияние католицизма или протестантизма, основ конфуцианства в азиатских странах невозможно четко привязать к государственным границам. На менее обобщенном уровне выделяются субкультуры в рамках отдельных наций, что приводит к появлению внутри них определенных культурных различий. Тем не менее, единицей анализа чаще всего выступает именно нация, проживающая в рамках одного государства.

Исходя из элементарного «принципа удовольствия», высокий уровень счастья является положительным явлением, а уровень счастья – отрицательным. Однако представления об «идеальном» уровне эмоционального благополучия могут варьироваться от культуры к культуре. Исследование, проведенное среди студентов в 41 стране, выявило наличие корреляции между приемлемостью положительных эмоций и тем, как часто их испытывает человек, согласно его субъективной оценке[39]. Для отрицательных эффект оказался не значимым, что навело исследователей на предположение о большей регулятивной силе норм относительно позитивных эмоций. В том же международном исследовании было установлено, нормы, связанные с уровнем удовлетворенностью жизнью, изменяются вслед за саморепрезентативным уровнем счастья респондента. Причем корреляция на страновом уровне почти в два раза превышает корреляцию на уровне индивидуальном. Иными словами, если представление о высоком уровне удовлетворенности жизнью является «идеальным» среди представителей данной нации, то и их субъективный уровень счастья будет выше, и наоборот.

Еще один аспект влияния культуры проявляется в непосредственном формировании представления о составляющих счастья и предопределении оценки непосредственного индивидуального субъективного опыта с точки зрения соответствия или несоответствия данному представлению. Луо Лу и Робин Гилмор утверждают, что различные культуры предписывают различные социально-приемлемые типы счастья (в своей работе они рассматривают данный аспект в перспективе индивидуально-ориентированного и социально-ориентированного счастья), и, соответственно, различные условия, обуславливающие более высокий его уровень[40]. Авторы проводили сравнение индивидуалистской западной культуры и коллективистской восточной. Данная культурная дихотомия является достаточно распространенной в рамках социально-экономических исследованиях, хотя на протяжении нескольких десятилетий мы можем наблюдать достаточно сильное, агрессивное влияние западных индивидуалистских ценностей на восточную культуру. При этом обратное влияние является куда более слабым и менее распространенным.

В одной из опубликованных ранее работ Луо Лу вместе с коллегами выяснили, что ценности, тесно связанные с коллективистской культурой, такие как, например, «социальная интеграция» обуславливают более высокий уровень счастья среди коллективистов, но не имеют подобного влияния в индивидуалистической культуре[41]. С другой стороны, показатель самооценки является крайне важным предиктором уровня счастья в индивидуалистских культурах, а в коллективистских же играет роль, эквивалентную гармоничности взаимоотношений с другими людьми. Ценности и субъективный опыт, связанные с работой одинаково влияют на уровень счастья в обеих культурах.

Еще одно исследование счастья, проведенное на основании сравнения западной и восточной культур выявило, что представители данных культур по разному оценивают субъективный уровень счастья за отрезок времени[42]. Исследование дневников показало, что удовлетворенность жизнью за неделю в целом у представителей западной культуры значительно выше среднего показателя за семь дней, а у представителей восточной – практически совпадает.

Кроме того, исследование культурных различий также обозначило еще один важный фактор, оказывающий влияние в рамках данной культурной дихотомии – ориентация достижения/избегания. А. Ли, Дж. Аакер и У. Гарденер[43] продемонстрировали в своей работе следующую связь: осмысление факта принадлежности к группе, (что является хронической коллективистской тенденцией), приводит к тому, что человек сосредотачивается на негативных последствиях. В то время как сознание независимости ведет к фокусированию на позитивных последствиях.

Следующим фактором, относящимся к межстрановому уровню, является уровень демократизации. Базовая гипотеза, выдвигаемая в относящийся к данному вопросу литературе, заключается в том, что с развитием демократии происходит улучшение условий для удовлетворения нужд человека и его уровень счастья должен возрастать. Однако результаты исследований достаточно противоречивы. Часть из них – например, работы П. Шунца[44] и Р. Веенховена[45], говорит о наличии значительной прямой корреляции между Freedom Home Democracy Index и саморепрезентативным уровнем счастья. Однако данная корреляция становится незначительной в случае фиксации показателя национального уровня доходов при расчетах. Р. Инглехарт и Г. Клингеман[46], проводившие подобное исследование на данных World Values Survey также показали сомнительность столь простой и линейной связи между демократией и уровнем счастья.

Упрощенное восприятие отношений дохода и уровня счастья также вызывает множество вопросов. Одни из самых ранних исследований[47] показали, что увеличение дохода может иметь положительный эффект на уровень удовлетворенности жизнью в краткосрочном периоде. Но в долгосрочном этот эффект довольно быстро пропадает за счет привыкания человека к новой ситуации, и уровень счастья человека возвращается на предыдущую равновесную точку. Подтверждением этому является тот факт, что уровень счастья во многих странах сохраняется на одном уровне на протяжении уже нескольких десятилетий, несмотря на их значительный экономический рост[48]. Более того, исследование, проведенное Р. Истерлином еще в 1974[49] году показало, что страны с различным уровнем ВВП ну душу населения, (как крайние точки выборки для сравнения использовались Нигерия и Западная Германия), могут демонстрировать одинаковый средний уровень удовлетворенности жизнью. С другой стороны, различия в экономическом статусе внутри одной страны оказывают влияние на уровень счастья. Таким образом[50], при учете дохода, как фактора влияния корректно переходить с агрегированного на индивидуальный уровень.

Как уже упоминалось выше, не имеет смысла говорить о наличии линейной, прямой зависимости между уровнем дохода и уровнем счастья. Однако наличие более сложной взаимосвязи подтверждается некоторыми исследованиями. Так, в работе Майкла МакБрайда, посвященной изучению связи дохода и счастья, определенного в терминах притязаний, приводятся следующие выводы[51]. Во-первых, при неизменном доходе рост потребительских притязаний неизменно ведет к понижению уровня счастья человека. Во-вторых, завышенные ожидания относительно дохода и сравнение своего дохода с более высокими доходами других негативно влияет на удовлетворенность жизнью, в то время как текущий размер дохода сам по себе не оказывает такого влияния. Таким образом, медиаторами, через которые происходит влияние дохода на удовлетворенность жизнью являются ожидания индивида и ситуация социального сравнения.

Еще одним аспектом, неизменно привлекающим внимание исследователей, является связь уровня счастья и возраста. Большинство исследований проводится с использованием cross-sectional data, включающих в себя единовременный опрос различных людей разных возрастов. В некоторых из них не обнаружено никакой связи между этими переменными[52], другие говорят о наличии слабой положительной связи[53], третьи обнаруживают наличие слабой обратной зависимости[54], наконец, четвертые приводят выводы о существовании нелинейной связи с пиком удовлетворенности в 30-40 лет[55]. Вероятно, наиболее влиятельные работы, посвященные данной теме за последнее десятилетие, принадлежат авторству Д. Брендфлауэра и А. Освальда, которые установили наличие U-образной зависимости между возрастом и уровнем счастья. Первоначально их выводы относились с Великобритании и США[56], но впоследствии были расширены на большее количество стран[57]. Согласно их выводам, при прочих равных уровень удовлетворенности жизнью типичного человека достигает своего минимума в среднем возрасте. Позднее данный вывод подвергался сомнению в связи с тем, что полученный результат может быть артефактом, вызванным набором включенных ковариат или использованием cross-sectional data и вмешательством эффекта когорты.

Еще одной важной характеристикой связи между возрастом и уровнем счастья является ее культурная вариативность. В одном из недавних лонгитюдных исследований, проводимом в Германии и Великобритании, были получены сходные результаты для обеих стран, а именно постепенное снижение уровня счастья с возрастом[58]. Тем не менее, между ними прослеживались значительные культурные различия в характере изменения уровня счастья в течении жизненного цикла. Если в Германии удовлетворенность жизнью оставалась достаточно стабильной на протяжении всей жизни человека и снижалась уже после 70-ти лет, то в Британии уровень счастья достигал пика после среднего возраста, и затем шел на спад. Данный вывод соответствует результатам проведенных ранее в данной сфере исследований[59].

Также большое количество работ было посвящено поиску связи гендера и колебания уровня счастья. Все они обнаружили лишь слабое различие в общей удовлетворенности жизнью между мужчинами и женщинами[60]. Как и в случае с возрастом, принадлежность к тому или иному полу влияет в большей степени косвенно, чем непосредственно. Так, исследования, проведенные в Тайвани показали, что гендер в сочетании с возрастом оказывают влияние на уровень счастья через социальную поддержку, оказываемую человеку[61]. Другое исследование, измерявшее счастье с использованием Oxford Happiness Inventory среди подростков, студентов и служащих в Кувейте, выявило, что в двух последних группах мужчины были удовлетворены жизнью значительно больше женщин[62].

Еще одно исследование, также проводимое в Кувейте Ахмедом Абдель-Кхалеком, было нацелено на поиск связи между счастьем религиозностью и здоровьем – как ментальным так и физиологическим[63]. Результаты, полученные при изучении группы студентов показали, что счастье во многом связано с психологическим здоровьем человека, в то время как религиозность имеет значительно меньшее влияние на удовлетворенность жизнью. Субъективная же оценка физического здоровья позволяет объяснить крайне маленький процент изменения уровня счастья человека. Эти выводы справедливы как для юношей, так и для девушек.

На межстрановом уровне влияние здоровья, совместно с социальным капиталом, на удовлетворенность жизни изучал Франк Эльгар и его коллеги. Их работа основывается на выборке из WVS, включающей в себя 50 стран. Согласно представленным в статье «Social capital, health and life satisfaction in 50 countries» результатам, социальный капитал повышает уровень счастья женщин в большей степени, чем мужчин, а также оказывает более значимое влияние на людей старшего возраста. Также отдельно взятые физическое здоровье и капитал связанны с субъективной удовлетворенностью жизнью, но исключительно на внутристрановом уровне.

Итак, в данном параграфе мы привели краткий обзор исследований, посвященных поиску общих детерминант уровня счастья. В следующем мы более подробно остановимся на работах, фокусом которых стали миграционный и урбанистический аспекты объяснения колебаний в уровне счастья, что также является основным предметом научного интереса нашей работы.

Дата добавления: 2015-05-26