Предпринимательские организации и понятие юридического лица

В самой тесной связи с вопросом, кто в товарищеских организациях является предпринимателем, находится и вопрос об их юридической структуре. Она должна находиться в прямой зависимости от условий, в которые поставлена деятельность предпринимателей, их взаимные отношения, способы выступления и характер ответственности по отношению к третьим лицам, каковые лица и должны быть противопоставляемы предпринимателям. Вопрос юридической структуры предпринимательских товариществ сводится прежде всего к выяснению их юридической личности.

Вопрос о юридической личности торгово-промышленных товариществ не отделим от учений о юридической личности в гражданском обороте. Это совершенно естественно. Всякого рода предпринимательские соглашения крайне многочисленны и разнообразны в современном обществе, играют в нем столь значительную роль, что определение их правового положения приобретает громадное практическое значение. Отметим хотя бы один вопрос, связанный с распространением этих товарищеских организаций, а именно вопрос, могут ли эти организации свободно возникать, исполнив лишь все выставляемые законом общие условия существования юридического лица, или же необходимо специальное правительственное разрешение. Концессионная система есть один из серьезнейших тормозов свободного развития предпринимательского строя. Как бы благожелательно ни было отношение правительства к свободному распространению предпринимательских организаций (а на это далеко не всегда можно расчитывать), сама процедура испрашивания разрешения на возникновение союзной организации требует такого напряжения предпринимательской инициативы, на которое способна не каждая предпринимательская группа. Мы не говорим уже о громадном соблазне, который создается возможностью помешать одним, оказать покровительство другим.

Переход от концессионной к системе нормативной обусловливается изменением взгляда на природу союза, пользующегося правами юридического лица. В обществе складывается постепенно твердое убеждение, что именно эта вторая система, не представляя особых опасностей для оборота, в то же время имеет громадные преимущества с точки зрения свободного развития предпринимательства и увеличения имущественного благосостояния страны. Это убеждение складывается под влиянием изменения взгляда на природу предпринимательских товариществ, ибо в зависимости от того, рассматриваются ли они как известные организации, возникающие в силу того или иного характера совместной деятельности объединенной группы лиц, или же как множественность лиц, совместно ведущих за общий счет одно дело, которое получило некоторое внешнее единство ради практических удобств, должно определиться, есть ли самостоятельность правовой позиции этой организации ее право, или же только милость, дарованная всесильным государством. Конечно, эти новые течения в сфере отношений к предпринимательским организациям находятся в тесной связи с другими более глубокими процессами в области права, но это уже вне нашей непосредственной задачи.

В средние века, когда добровольные формы ассоциаций составляли сравнительно редкое исключение, а вся жизнь, поскольку она не предоставлялась свободному усмотрению и самостоятельной деятельности индивида, протекала в принудительных союзах, учение о юридическом лице должно было развиваться в связи не с частноправовыми, а публично-правовыми союзами. Именно поэтому в средние века вопрос о юридическом лице изучался параллельно исследованию положения и организации церкви. Юристы разрабатывали учение о юридическом лице по преимуществу для публично-правовых союзов. Этим обусловливались и особые приемы изучения. Цивилист получал этот союз как нечто готовое, его задача сводилась к тому, чтобы уже готовому целому дать известную позицию в гражданском обороте. Между тем современный цивилист изучает данный вопрос по преимуществу с точки зрения добровольных союзов частнаго права. Внутренняя организация союза, способ возникновения, характер отношений к третьим лицам, - все это вопросы гражданскаго права, вопросы, разрешаемые при содействии тех самых цивилистов, которые разрабатывают и основные вопросы о юридическом лице.

Проф. Ельяшевич в своей превосходной строго научной работе утверждает, приведя убедительные доводы, что публично-правовые организации в Риме получили права юридической личности в гражданском праве не в силу особенностей своих внутренних отношений, весьма разнообразных в разного рода организациях, признававшихся юридическими лицами, но в силу необходимости дать им самостоятельную позицию в имущественном обороте *(120). Иначе говоря, по мнению проф. Ельяшевича, самостоятельность в обороте и составляет весь смысл юридического лица в гражданском праве. Но автор упускает из виду, что он имеет дело именно с публично-правовыми союзами, которые образовались вне сферы частного права. Таким союзам в области частного права надо было дать только правовую позицию, все остальное касалось права публичного. Исключение составляли товарищества откупщиков. Хотя и они были тесно связаны с публично-правовыми задачами государства, но так как вся деятельность их протекала в области частноправовых отношений, то нормы, их регулирующие в частном праве, не могли быть сведены к постановлениям, нормирующим только их правовую позицию в гражданском обороте, а должны были нормировать и внутренние отношения товарищей между собой и к союзной организации. Те же тенденции, которые наблюдаются в постановлениях, касающихся этих сторон бытия товариществ публиканов, мы наблюдаем в современном праве по отношению к союзным организациям, признаваемым юридическими лицами. Но так как в римском хозяйственном строе данное явление была исключительное, то понятно, что и в правовой системе оно не могло оставить особенно заметного следа, а потому не в римском праве можно искать разъяснений трудных вопросов, которые продолжают мучить современную юриспруденцию в связи с хозяйственными явлениями, почти не имевшими прецедентов в античном мире.

При изучении теории юридического лица с точки зрения учения о предпринимательских товариществах, особенный интерес возбуждает вопрос, есть ли внутренняя связь между юридической личностью союза и его внутренней организацией. Если такой связи нет, то в учении о юридическом лице с точки зрения предпринимательских организаций интересен один только вопрос: нужно ли этим организациям предоставлять права юридического лица и если нужно, то в силу каких соображений. Если же наоборот исходить из убеждения, что между юридической личностью союза и его внутренней организацией, его внутренним бытием есть определенная тесная связь, то, конечно, понятие юридического лица в современном праве может быть выяснено лишь в самой тесной связи с выяснением природы товарищеских форм, которые признаются юридическими лицами. Такому выяснению крайне содействует и изучение организации предпринимательских товариществ, которым оборот отказывает в признании юридической личности, так как таким путем мы полнее уясняем себе, каким же требованиям должна отвечать товарищеская организация, чтобы иметь право претендовать на признание ее юридическим лицом.

Именно поэтому, с точки зрения тех задач, которые преследует настоящая работа, представляется целесообразным бесконечные теории, посвященные вопросу о юридическом лице, разделить на две группы: теории, признающие тесную связь между особенностями бытия товарищеской организации и признанием ее юридическим лицом и теории, отрицающие эту связь.

При этом оставляются в стороне теории, которые в конечном результате вообще признают наличность прав и обязанностей, не присвоенных каким-либо лицам. Однако отыскание субъекта для каждого отношения представляется, безусловно, необходимым. И там, где имеются отношения, для которых нет живого человека в качестве лица, к которому оно может быть приурочено, там необходим суррогат живого лица.

Обращаясь прежде всего к той группе теорий, которая игнорирует связь особенностей товарищеской организации с признанием ее юридической личности, нужно отметить теорию фикции, которую связывают с именем Савиньи. Теория эта исходит из предположения, что субъектами прав могут быть только живые люди. Но положительное право может по тем или иным соображениям создать позицию лица там, где реального лица вовсе нет. Эти созданные правом субъекты, являются вымышленными лицами, существующими в качестве отвлеченного понятия. Другой знаменитый юрист Иеринг исходит, по-видимому, из положений, не имеющих ничего общего со взглядами Савиньи и, однако, его конструкция может бытьсопоставлена с конструкцией Савиньи. Для него все право есть система защищенных интересов. Соответственно этому Иеринг должен был выдвинуть в правовой системе того, чьи интересы право может принимать в расчет, т. е. живых людей; юридическое лицо для Иеринга бессмыслица, достойная разве музея юридических курьезов. По соображениям практического характера право может предоставить известной группе лиц, как таковой, судебную защиту, возможность выступления вовне, но эти практические задачи не могут создать субъекта прав, в действительности не существующего.

Основной недостаток приведенных попыток тот, что они стремятся создать какую-то конструкцию, между тем как в самой постановке вопроса есть уже отказ от какой бы то ни было структуры юридического лица. Если лица нет, если лицом остается живой человек, который имеет реальный интерес в осуществлении тех или иных прав, и в конечном результате несет на себе последствия тех или иных обязательств, то не проще ли вообще отказаться от анализа понятия юридического лица и перейти к выяснению особенностей, которые создаются необходимостью совместного действия нескольких лиц с целью облегчения всех возникающих перед ними практических трудностей. Отсюда крайне распространенная тенденция среди юристов, не касаясь вовсе вопроса о существе юридического лица, сводить всю задачу к выяснению вопроса о преимуществах, предоставляемых физическим лицам, поскольку таковые действуют совместно. Такая постановка вопроса дает полную возможность весьма широко предоставлять льготу облегченного выступления в обороте совместно действующих лиц Эта тенденция, порывающая связь между внутренним бытием союза и его признанием юридическим лицом, нашла себе выражение и в русской юриспруденции.

К этому вопросу, с обычной для него осторожностью, подходит проф. Покровский в своих блестящих очерках. "Являясь лишь известной формой для определения внешних отношений союза и допуская самые разнообразные внутренние отношения между членами, фигура юридического лица, - говорит проф. Покровский, - была в высокой степени пригодной для самых разнообразных отношений. В эту форму могли вылиться различные торговые и промышленные предприятия" *(121). Отмеченные мной курсивом слова могут вызвать серьезные сомнения, но мы на них особо останавливаться не будем, так как ту же мысль, но гораздо менее осторожно, выражает и проф. Ельяшевич в вышеупомянутой нами диссертации. Ближайшая цель работы проф. Ельяшевича выяснить "в силу каких условий возникло в Риме юридическое лицо как правовая форма, и какие функции оно выполняло". Но сам автор утверждает, что "выводы, полученные на почве римского права, имеют непосредственное значение и для исследования современного права. Последнее не только восприняло римскую формулу юридического лица, но еще сильней оттенило ее основной характер, подведя под нее значительно более широкий круг явлений". Автор утверждает, и вряд ли можно с ним спорить, что для римлян непосредственным поводом к созданию юридического лица послужила необходимость ввести в гражданский оборот муниципии *(122). Но вновь созданная форма оказалась в одинаковой мере пригодной для самых разнообразных образований благодаря гениальной простоте употребленного для этого приема: "К сложным организациям, в их отношениях с третьими применяются те же нормы, что и к отдельным лицам. Как бы сложна организация ни была, как бы своеобразно ни сложились внутренние отношения, вовне в обороте это не проступает". С течением времени количество образований, обнимаемых этой формой, все увеличивалось, но это не должно было отражаться на судьбе юридического лица, так как "юридическая личность не обусловлена внутренней структурой скрывающегося за ней отношения". Единственный момент бывший "общим для всех без исключения юридических лиц, это способ их выступления вовне. Внутреннее строение их разнообразно, и здесь мы не можем найти ни одной черты, которая являлась бы характерной для юридической личности... Юридическим лицом является та организация, которая в обороте рассматривается как единство. Только с этой стороны можно найти грань... между юридическим лицом и товариществом: по своей внутренней структуре они могут быть абсолютно тождественны. В этом особом характере отношений сложного целого с третьими вся сущность юридического лица. Проф. Ельяшевич полагает, очевидно, что упростив таким образом отыскание критерия различия юридического лица и товарищества, он нашел средство для легкого распознавания юридической личности того или иного соединения. Но эта простота и ясность формулировки только кажущиеся. Проф. Ельяшевич говорит, что "юридическим лицом является организация, которая в обороте рассматривается как единство", но ведь этим отнюдь не устраняется вопрос, какая же организация рассматривается "как единство"? Нормы, регулирующие институт полного товарищества во французском, русском и германском праве отличаются чрезвычайным сходством. Общие контуры института во всех этих странах поражают тождеством. Но в то время как французская и вслед за ней часть русской юриспруденции рассматривают эти товарищества как "единство", признают их юридическими лицами, немецкая юриспруденция почти единогласно отрицает за ними юридическую личность. Проф. Ельяшевич говорит, что юрист должен учесть лишь одну сторону явления, обращенную к внешнему миру, к способу выступления вовне. Но что же определяет юридическую личность в этом выступлении вовне? Ведь каждая совокупность нескольких лиц, ведущих совместно, безразлично, в какой организации, общее дело, заключает договоры для всех. И если эта совокупность нескольких лиц имеет общую фирму (а для этого отнюдь не надо быть юридическим лицом), то можно говорить о выступлении такого рода товарищества вовне, можно говорить о заключении договоров для такого рода общения и это общение участников будет учитываться контрагентами при заключении с ним договора. Будет ли этот договор с товариществом как единством или с множественностью составляющих его индивидов? Где критерий для такого различения? Формула проф. Ельяшевича не дает нам определенного критерия, но обращает нас от одного вопроса к другому: приходится искать ответ на вопрос, когда же оборот рассматривает союзную форму как единство и когда он, наоборот, это единство отрицает. Если же мы обратимся к ученым, к точке зрения которых примыкает проф. Ельяшевич, то мы убедимся, что в отыскании критерия для различения союзных форм, признаваемых вовне самостоятельными носителями прав и обязанностей, и заключается задача исследователей. Так, например, вся французская юриспруденция, исходящая из той же утилитарной по существу точки зрения, которой придерживается проф. Ельяшевич, выдвигая этот критерий единства вовне, подчеркивает процессуальный момент в вопросе о юридической личности союзов. Но для французской юриспруденции это был единственный выход из затруднительного положения, в котором оказались там все товарищеские организации, ибо помимо признания их юридическими лицами они не имели бы права на судебную защиту *(123). Современные процессуальные нормы не отличаются таким ригоризмом и, напр., германский Устав гражданского судопроизводства признает частичную правоспособность и за неправоспособным союзом *(124). И нет никаких оснований сомневаться, что это новое течение в гражданском процессе получит и дальнейшее признание.

Итак, в признании за союзами права на судебное выступление нельзя найти критерия для уяснения юридической структуры союза. И это совершенно понятно. Процесс есть способ охраны прав, созданных гражданским правом, поэтому в нормах последнего, а не в процессуальных способах охраны должны мы искать ответ на вопрос о гражданской правоспособности *(125).

Чрезвычайно оригинальный опыт обойти все трудности, связанные с выбором между двумя одинаково неудовлетворительными попытками уяснить природу юридического лица, делает проф. Петражицкий, конструкции которого, благодаря совершенно исключительному дару логической аргументации при защите самых неблагодарных тезисов, представляют всегда большой интерес. Трудность положения в учении о юридическом лице обусловливается тем, что "теперешняя наука права находится в... трагическом и, по-видимому, безвыходном положении", так как "с одной стороны немыслимы права и обязанности без субъектов, а, с другой стороны, все поиски за подлежащими субъектами для множества прав и обязанностей оказываются тщетными, несмотря на весь громадный потраченный на это труд и все остроумие множества выдающихся юристов, в том числе первых корифеев романистической и германистической юриспруденции". Проф. Петражицкий не боится сделать новую попытку создания теории юридического лица, несмотря на ряд чужих неудач, в противоположность Saleilles'y, замечающему, что после стольких попыток разрешения вопроса о юридическом лице ничто не может быть легче новой попытки ее разрешения, но вместе с тем ничто не может быть более бесплодного, так как попытка обречена на гибель *(126). Проф. Петражицкий полагает *(127), что все бедствие происходит от того, что поиски производятся не в надлежащем направлении, что "в основе их лежит заблуждение относительно сферы существования и возможности успешного нахождения искомого. Разрушительная критика проф. Петражицкого идет при этом гораздо дальше, нежели отрицание всех до него выдвигавшихся учений о юридическом лице. Он полагает, что в той же мере неудовлетворительны и учения о физическом лице, как обладателе правоспособности, разница только в том, что по отношению к физическим лицам "не принимаются во внимание разные обстоятельства, противоречащие подлежащему учению и ниспровергающие его". Так, упускается из виду, что правоспособность не прекращается в момент смерти; так, в учении о безвестном отсутствии и совместной смерти "содержится опровержение учения о физических лицах как непременно "живых" людях и о прекращении личности, правоспособности в момент смерти". Таким образом, и "существующее учение о физических лицах является сочетанием противоречивых и друг друга ниспровергающих положений" *(128). Ключ к устранению этих сплошных недоразумений, в которые юриспруденция впадала в течение многих веков, заключается в непонимании того положения, что "правовые явления и их элементы суть явления не материального, а духовного мира, что для отыскания и изучения их следует обращаться не к поискам во внешнем мире, а к психике тех, которые переживают подлежащие психические процессы... только в этой сфере имеются правовые явления, как сложное целое и все их элементы". При такой постановке вопроса "задачей подлежащих исследований и учений является ознакомление с подлежащими фактами правовой психики, констатирование того, что имеется в этой психике в качестве субъективных представлений". Изучая вопрос в этой сфере, мы должны убедиться, что у разных народов в одних и тех же областях права могут оказаться субъектами, при применении научно-психологического метода изучения... "различные неоднородные представляемые существа". В результате такой постановки вопроса проф. Петражицкий совершенно так же, как и сторонники теории фикций или сторонники взгляда, что все содержание юридической личности сводится к известной внешней юридической позиции, приходит к выводу, что "не входит в задачу научных исследований о субъектах и систематического изложения подлежащих учений исследование природы того, что во внешнем мире соответствует таким или иным субъективным представлениям. Как было бы явною несообразностью заниматься в учении о т. н. физических лицах (уже само название "физические" явная несообразность) анатомией и физиологией человека, так точно было бы несообразностью заниматься описанием природы "социальных организмов" в учении о лицах даже в том случае, если бы, напр., было открыто действительное существование подлежащих сверх животных", иронически замечает проф. Петражицкий.

Отыскивая ответ на вопрос, что такое юридическое лицо в наших представлениях, в нашей психике, проф. Петражицкий последовательно отвечает: "На вопрос теории права: что или кто может быть субъектом правоотношений, обязанностей и прав... получается ответ - субъектными представлениями в области правовой психики могут быть всевозможные представления персонального личного характера. Подлежащих (представляемых) существ сообразно богатству и причудливости человеческой фантазии множество: разные предметы неживой, но представляемой одушевленною, природы: камни, растения и проч., животные и их духи, люди, их зародыши, их духи."

Мы увлеклись бы далеко за пределы темы, если бы хотели проследить основания, по которым проф. Петражицкий создал или точнее санкционировал такой поразительный музей субъектов прав для разных времен и народов. Оставаясь в более тесных пределах рассмотрения взглядов проф. Петражицкого применительно к теории юридического лица, необходимо указать, что хотя понятие юридического лица имеется в нашем сознании, а вне сознания существуют лишь те явления, на основании которых складывается наше представление о юридическом лице, тем не менее, наше представление ценно лишь постольку, поскольку оно отвечает реальным явлениям. Правда, и наше представление, сложившееся под влиянием явлений внешнего мира, может в свою очередь оказывать известное воздействие на внешние явления. Но если наше представление искажает явления внешнего мира, не находясь с ним в полной гармонии, его влияние может быть только вредным. Задача юриспруденции в том и заключается, чтобы отдать себе ясный отчет в соответствии наших представлений явлениям внешнего мира, устранить возможную несогласованность, создать гармоническое целое между нашим представлением о том, что такое юридическое лицо и его действительной сущностью. Если наивное миросозерцание человека, которому чужды приемы отвлеченного мышления, готово признать дух животного субъектом прав, то отсюда никак нельзя умозаключать, что структура юридического лица рассчитана и на такой дух животного. Надо иметь известное представление о существе юридического лица в гражданском обороте; с точки зрения этого представления мы должны суметь дать определенный ответ на вопрос, может ли дух животного отвечать тем требованиям, ради которых создана фигура юридического лица. Если не может, должно отвергнуть наивное миросозерцание старого человека. Соображения психического характера могут объяснить происхождение таких примитивных для нас взглядов, но отнюдь не служить основанием для конструкции юридического лица. Теперь для каждого ясно, что дух животного неподходящий субстрат для юридического лица. Вопрос о наличности надлежащего субстрата должен быть каждый раз разрешаем так или иначе не в зависимости от сложившегося в психике представления, что тут имеется или не имеется субъект прав. Напротив, в нашей психике должно было сложиться представление в зависимости от явлений реального мира, оттого, имеется ли в действительности такая союзная организация, которая нуждается в позиции юридического лица, которая в самой себе носит все необходимые элементы, чтобы быть носителем прав, исполнителем обязанностей. Таким образом, юридическая личность союза и его внутренняя структура находятся в самой тесной между собой связи. Проф. Петражицкий возражает (и это довольно обычное возражение), что в учении о физическом лице мы не занимаемся вопросами анатомии и физиологии человека, и отсюда делает вывод, что и в учении о юридическом лице мы не имеем оснований заниматься описанием природы "социальных организмов". Конечно, физиология и анатомия не составляют части юриспруденции, но понятие человека в такой мере определенное и ясное, что для юриста нет надобности в изысканиях в области естественных наук, чтобы создать себе совершенно ясное представление о человеке как субъекте прав. На основании того, что мы знаем, и не изучая естественных наук, мы можем утверждать, что каждый человек представляет субстрат, совершенно пригодный, чтобы быть носителем правоспособности. Но можно себе представить условия, когда такие справки в области наук естественных необходимы и для юриста в сфере учения о физическом лице. Было же время, когда вопрос о правоспособности человека как такового подлежал сомнению. Исходя из соображений о превосходстве той или иной расы, юристы могут утверждать, что только представители известной расы должны пользоваться всей полнотой прав, что, наоборот, представители другой или других рас нуждаются не в правах, но в попечительстве и т. п. При таких условиях совершенно естественно, что и юристу пришлось бы заняться вопросами естествознания. Точно так же в доброе старое время, когда равноправие женщин и в области гражданских прав представлялось для многих спорным, вопросы естествознания могли играть известную роль при решении вопроса о физическом лице как носителе правоспособности. Но и теперь в учении о физическом лице имеются вопросы, при разрешении которых необходима справка в естественных науках. Так, напр., в вопросе о начальном моменте правоспособности. Ребенок появляется на свет Божий мертвым. Возникает вопрос, родился ли он живым и лишь затем умер. Безразличный с точки зрения реальных отношений вопрос, жило или не жило это существо, во всяком случае переставшее жить раньше, нежели с обывательской точки зрения можно было убедиться в том, что было живое существо, вопрос приобретает громадное значение с точки зрения юридической, ибо от того или другого решения зависит весь порядок наследования. Приходится искать признаки кратковременной жизни, чтобы установить наличность правоспособности данного существа. Такие признаки надо искать с помощью наук естественных, к которым и должен прибегнуть юрист.

В отличие от общеизвестности понятия "человека" для каждого юриста, понятие социального организма, пока, по крайней мере, не отличается определенностью. Сам же проф. Петражицкий пользуется этим, чтобы иронизировать насчет возможности открытия таких "социальных организмов", которые будут признаны "сверх животными, даже с половыми органами, различными у государства и церкви". И так как союзные организации представляют явления общественной жизни, возникающие в определенной среде, развивающиеся в одних условиях, быстро хиреющие и гибнущие в других, так как на образование этих условий влияет и право, от которого зависит признавать существование и свободное возникновение одних организаций, ставить определенные условия для существования других, наконец, вовсе воспрещать существование третьих, то вопрос о внутреннем бытии союзных организаций приобретает громадное значение для юриста. И так как далее среди условий существования союзных форм одним из важных является признание за ними прав юридического лица, то понятно, что в связи с учением о юридической личности приходится внимательно относиться к вопросам союзных организаций.

Как ни соблазнительна, поэтому мысль найти критерий, который давал бы возможность выяснить юридическую личность союза, не углубляясь в трудные вопросы рассмотрения внутренних отношений данной организации, от этой заманчивой мысли надо отказаться. При ближайшем анализе оказывается, что эта мысль, в сущности, лишена положительного содержания и является простым перифразом положения, что юридическая личность есть субъект прав, сводясь т. о. к отрицательному моменту - что она не физическое лицо. Но отрицательно нельзя выяснить природу явления, отличающегося, к тому же большой сложностью. Совершенно правильно замечает проф. Покровский *(129), не делая, к сожалению, отсюда никаких выводов, что "юридическое лицо не есть нечто мертвое и безжизненное; оно является, напротив, некоторой живой клеточкой социального организма. Эту жизненность, активность придает ему, как и физическому лицу, воля корпорации или воля учредителя, продолжающая одушевлять созданное им учреждение. Забвение этого живого элемента составляет основной порок теории фикции, толкавший юриспруденцию неоднократно на ложный путь". К сожалению, теория фикции не стоит здесь особняком. Именно для того, чтобы избегнуть основной ошибки, юриспруденция отнюдь не должна уклоняться от анализа всех отношений, которые охватываются понятием юридического лица. Это не значит, конечно, что должно дать разбор всех возможных типов товарищеских соединений. Но, имея в виду все разнообразие комбинаций трудового и капиталистического элементов, нужно дать себе ясный отчет, в чем заключаются особенности, которые создают структуру юридической личности союза. Те, кто полагает, что для понимания каждого отношения, как бы сложно оно ни было, теория должна дать простой и определенный критерий, стремятся к тому, чтобы найти простой способ в каждом данном случае с точностью определить наличность товарищества с юридической личностью. Такую задачу приходится, однако, признать неосуществимой. Там, где разнообразие явлений велико, где массой нюансов одни формы организаций переходят постепенно и незаметно в другие, точных критерий различения дать невозможно. Все, что наука может сделать - дать характеристику института, отметить особенности структуры, чтобы помощью внимательного и порой весьма трудного анализа ориентироваться, какой же союз имеется в данном случае. Характер товарищеского имущества, пределы ответственности товарищей по обязательствам товарищества, особенности организации управления - все это элементы товарищеского союза, которые дают материал для ответа на вопрос, есть ли здесь юридическое лицо. Но ни один из этих элементов не является решающим.

В свое время Лабанд с большой убедительностью доказал, что ни способ управления, ни отношение к товарищескому имуществу не дают критериев в такой мере надежных, чтобы по характеру имущественного обладания или организации, даже не вникая в особенности данного союзного образования, безошибочно решить, должно ли оно быть признано юридическим лицом. Проф. Лабанд думал, однако, что таким надежным критерием является характер ответственности товарищей по обязательствам союза *(130). Несомненно, что это момент чрезвычайно важный, так как вопрос о пределах ответственности участников товарищества всегда с полной определенностью разрешается в каждой организации, и изменение пределов ответственности не может быть вопросом усмотрения ее участников. Но когда Лабанд писал свою статью, принцип ограниченной ответственности был необходимым реквизитом товариществ с юридической личностью. Засим, однако, деловой оборот создал такие формы товарищеских организаций, в которых неограниченная ответственность сочеталась со всеми особенностями, свойственными юридическому лицу. Пришлось отказаться и от данного критерия для разграничения юридических лиц и простых товариществ. Но это не значит, что характер ответственности участников безразличен с точки зрения определения юридической структуры союза. Обычно ограниченная ответственность участников есть особенность юридических лиц. Именно потому, что здесь нормально близость лица к союзной организации не может быть столь значительной, как в союзных организациях, не являющихся юридическими лицами, нет моральных и экономических оснований возлагать на участников столь далеко идущую ответственность по обязательствам союза. Но могут быть свои особые причины, по которым деловой оборот или законодательство, несмотря на разобщенность позиций союза и его участников, признают все же желательным или даже необходимым установление такой усиленной ответственности товарищей по обязательствам союза. В этом отношении любопытна судьба выше указанных Erwerbs und Wirtschaftsgenossenschaften германского права. Наиболее горячие сторонники этой союзной формы требовали неограниченной ответственности для всех участников именно потому, что считали не только чрезвычайно желательным, но даже и безусловно необходимым, чтобы в этих союзах без капитальных тружеников личный элемент, играющий здесь господствующую роль, был в максимальной степени заинтересован в ходе дела. Такая заинтересованность, прежде всего, создается неограниченной ответственностью. Жизнь, однако, убедила, что как бы ни было желательно личное участие каждого в ведении дела, оно абсолютно невозможно в тех союзах, в которых число участников значительно и в которых деятельность становится чрезвычайно разветвленной. Поэтому, идя навстречу интересам делового оборота, законодательству пришлось предоставить самим участникам выбор тех или иных пределов ответственности. В остальном же организация этих товариществ могла друг от друга ничем не отличаться, и в обороте, в сношениях с третьими лицами они выступали на совершенно одинаковых основаниях. Совершенно тождественные во всех отношениях, за исключением момента ответственности, товарищества эти не могут быть отнесены к разным правовым образованиям, по признаку пределов ответственности, установленных самими товариществами. След., и при неограниченной или кратной ответственности участников вся организация товарищества, способы выступления в обороте могут представлять полную аналогию с товариществами, пользующимися правами юридического лица; нет, поэтому достаточных оснований, несмотря на неограниченную ответственность товарищей, отказать такому товариществу в признании юридической личности.

Не следует забывать, что как ни важен характер ответственности в союзных организациях, он является лишь одним из моментов в строе союзных отношений, отражающимся на всех остальных, но вместе с тем являющимся результатом их влияния. Каждый из этих моментов имеет свои хозяйственные функции, и могут быть случаи, когда при важности всех моментов, коими обусловливается необходимость признания товарищества юридическим лицом, пределы ответственность товарищей, особого значения не имеют. На этом вопросе нам приходилось подробно останавливаться при изучении юридической природы акционерных компаний. Теперь, при изучении специального вопроса о предпринимателях, правильность высказанного нами около пятнадцати лет назад взгляда находит дальнейшее подтверждение. Мы тогда указали *(131), что особенность юридического лица заключается в своеобразии отношений его членов к единству, составляющему юридическое лицо. Основная особенность этих отношений, придающая им совершенно своеобразную окраску, та, что здесь нет свободы и равенства отношений, которые характеризуют всю область обязательственных отношений. В последней, как известно, подчинение не идет дальше определенных, заранее договором очерченных пределов, - лица же, вступающие в товарищество, образующее юридическую личность, неизбежно подчиняются воле большинства, корпоративной воле союза. Корпоративная воля есть необходимая черта юридической личности, ибо, как чрезвычайно метко, еще до германистов, указал Отто Бэр *(132), в юридическом лице "вместо естественного объединения интересов физического лица единством его мышления и воли, мы имеем искусственное соединение, в котором растворяется часть интересов отдельных лиц, претворяясь затем в высшем единстве - общности интересов". Это единство создается организацией. Юридическое лицо создается, когда союз является организованным единством из множественности составляющих его лиц, созданным помощью подчинения своей воли воле этого единства. Если ход предприятия в последней инстанции должен направляться коллективной волей, то, очевидно, что единая воля всегда должна быть налицо. Для этого и необходима организация. И если внимательнее отнестись к бесконечным попыткам объяснения сущности юридической личности союзов, то нетрудно убедиться, что, независимо от результатов, к которым приводят разнообразнейшие конструктивные попытки, все они в течение последних десятилетий возвращаются к идее организации, как характерному признаку союзных образований, пользующихся правами юридического лица. В этом отношении чрезвычайно любопытен очерк проф. Таля *(133). Правда, конечный результат его работы, как выше упомянуто, представляется нами ошибочным, но с удивительным трудолюбием автор в чрезвычайно сжатом обзоре изложил с большим искусством и полной объективностью ряд современных теорий, пытавшихся найти разгадку сфинкса, который называется юридическим лицом. "Организация, в смысле наличности обязательного внутреннего строя, составляет отличительный признак социальных образований, имеющих юридический характер, и единственный критерий для их разграничения от чисто бытовых явлений. Автор добавляет, что данный признак присущ всем социальным образованьям, но это добавление отнюдь не уменьшает значения признания организации, как существеннейшего момента юридической личности союза, ибо, если именно организация необходима для союза, если она обращает договорное соглашение о совместной деятельности в социальное образование, то очевидно, именно в особенностях организации необходимо искать те признаки, которые выделяют союз, пользующийся правами юридического лица, из других правообразований. Это отличие и усматривается в принципе необходимого подчинения всех участников воле громады, которого нет в других товарищеских организациях. Именно этим моментом господства и подчинения союзные образования отличаются от других обязательственных отношений, которые тоже могут быть направлены на достижение объединенными усилиями общей цели *(134).

Мысль о том, что признание союза юридическим лицом есть необходимое последствие его организации, нашла себе выражение в Швейцарском законодательстве. Ст. 60 Ш+вейцарского гражданского уложения говорит, что каждый союз, посвящающий себя какой-либо политической, религиозной, научной, художественной, благотворительной, увеселительной (geselligen) и всякой другой не хозяйственной задаче, признается лицом, если из устава видно, что союз желает быть корпорацией. И только в том случае, если этот союз занимается промыслом, который он ведет по образцу торгового предприятия, он обязан, согласно ст. 61, внести себя в торговый регистр *(135).

Желание функционировать в качестве юридической личности, выражающееся подчинением отдельных участников организованной воле союза, может проявляться в более или менее резкой форме, пределы компетенции организованной множественности могут то в большей, то в меньшей степени суживать свободу индивидуального усмотрения отдельных участников, но во всяком случае этот момент должен быть непременно налицо, иначе правовая личность союза немыслима.

Правильность этого положения очень характерно подтверждается сравнительно новыми законами (германским и австрийским) о товариществах с ограниченной ответственностью участников. Эта новая товарищеская форма чрезвычайно интересна именно тем, что по отношению к ней законодатель в больших размерах, нежели по отношению к другим союзным формам, допустил свободу усмотрения участников в вопросах внутренней организации, несмотря на признание им ограниченной ответственности участников. Свобода усмотрения участников идет здесь так далеко, что товарищество с ограниченной ответственностью по своей организации может приближаться и к форме акционерной компании и к форме полного товарищества. Но потому именно, что это организация, претендующая на позицию субъекта прав, в законе оказывается ряд указаний на признание принципа подчинения и господства. Так, согласно австрийскому закону, высшим органом управления является общее собрание участников. Это общее собрание действует как орган управления, а не как собрание контрагентов: оно постановляет простым большинством голосов, поскольку в уставе не указан другой кворум. При этом его компетенции подлежит и вопрос об изменении самого устава *(136). Таким образом, хотя участники вступили в товарищеское общение на основе известного соглашения, оно отнюдь не гарантирует их от изменения его основ, если постановлением большинства участников, в известной форме принятым, это будет признано желательным. Такое постановление признается волей союза, обязательной для его членов в силу факта участия их в товарищеском общении.

От усмотрения товарищества зависит сохранить в своих руках непосредственное управление делами союза, передать это управление нескольким участникам, или, наконец, назначить особые органы управления *(137). Однако свобода выбора сохраняется за товарищами только до тех пор, пока количество их незначительное. Если число товарищей превосходит пятнадцать или капитал превышает миллион крон, товарищество должно иметь особый орган управления в лице совета *(138). Это чрезвычайно любопытное постановление свидетельствует, какое громадное значение в вопросах организации союзов имеет число участников. За известными пределами, безусловно, требуется более сложная организация.

Даже и в тех случаях, когда в самом договоре указаны товарищи, коим поручается непосредственное ведение дела, оно проникнуто началами союзной организации, с подчинением участников воле большинства, от которого его не может освободить соглашение самих участников. Назначение руководителей дела может последовать лишь на время пребывания их в товариществе, причем и в таком случае они все же могут быть устраняемы от исполнения обязанностей руководителей дела, если имеются к тому достаточные основания *(139). Таким образом, несмотря на всю свободу установления внутренних отношений, предоставляемой учредителям товарищеского союза, она не может идти так далеко, чтобы поставить товарищей перед альтернативой - или продолжать терпеть управляющих, назначенных в товарищеском договоре, или прекратить самое товарищество.

Таким образом, даже в союзных формах, отличающихся чрезвычайной эластичностью внутренней организации, наряду с признанием их юридическими лицами совершенно определенным образом выявляется господство союзной воли с одной стороны, подчинение ему воли отдельных участников с другой. Это моменты, чуждые обязательственному праву, связывающему отдельных, свободно определяющих свое поведение индивидуумов лишь в той мере, в какой они сами связали свою волю.

Этот момент союзной организации в применении к акционерным компаниям совершенно правильно отметил проф. Петражицкий, но, к сожалению, он сделал отсюда неправильные выводы. "Для доказательства того, что отношение акционеров друг к другу не может быть признано товариществом, нам даже нет надобности, - говорит проф. Петражицкий, - указывать те особые признаки, которые необходимы для подведения известного правоотношения между двумя или несколькими субъектами под понятие товарищества. Последнее есть особый вид обязательственного отношения. Но между акционерами нет вообще никакого обязательственного отношения. Акционер не имеет никаких прав требования по отношению к другим акционерам и не обязан по отношению к ним ни к чему. Акционеры, как таковые, не состоят друг с другом ни в каких обязательственных и даже ни в каких юридических отношениях, следовательно не может быть даже речи о том, относить ли их отношение к юридическому типу товарищества или нет, как неправильно было бы рассуждать о том, относится ли такой-то камень к такому-то роду деревьев или к иному" *(140). Но ведь, соглашаясь с тем, что акционерная компания есть юридическое лицо, тем самым надо признать, что ее участники не связаны между собой обязательственными отношениями. Здесь иной тип совместной деятельности предпринимателей. Акционеры связаны общностью своих прав и необходимостью совместной деятельности для достижения общего результата. Следовательно, по отношению друг к другу их связывают не взаимные права и обязанности, но необходимость согласования своих действий для достижения того результата, ради которого они в товарищество вступили и соподчинение тому целому, которое образует акционерную компанию. Согласованность действий путем образования единой союзной воли достигается организацией множественности, сводящей ее к единству, единству в равной мере вовне и внутри. И конечно, в процессе образования единой воли при наличности живых индивидов, составляющих союзную организацию, их воля должна подвергнуться серьезным стеснениям.

Итак, в результате ближайшего анализа структуры юридической личности союзных организаций мы приходим к тому же выводу, к которому нас привело изучение форм предпринимательской деятельности на разных ступенях хозяйственной жизни. Мы видели два полюса предпринимательской деятельности, один - это хозяин, непосредственно и за свой исключительно счет ведущий все предприятие, другой полюс - это участник в промышленном предприятии, связавший с ним не всю свою хозяйственную судьбу, но лишь определенный капитал, лично не обязанный к ведению дела, и уже по этим причинам не пользующийся в нем всей полнотой власти хозяина, а ограниченный в своих правах соучастием других лиц. Участием этих лиц, их капиталами, степенью их готовности ими рисковать, степенью их предусмотрительности и опытностью в ведении дел обусловливается успех или неудача предприятия. Но успех или неудача складывается из большого количества элементов, и каждый из участников составляет один из них. Будучи так. обр. одним из многих элементов, участник, как таковой, не может претендовать на решающую роль в предприятии, и т. к. единство действий безусловно необходимо, то отсюда особенность товарищеской организации, состоящей из более или менее значительного количества лиц, заключающаяся в необходимости господства громады и подчинения ей отдельных участников. Эта особенность гармонически сочетается с особенностями положения предпринимателей, которые желают ограниченно участвовать в предприятии, сводя свой риск к определенным размерам и оставляя за собой право своего участия в ведении дела определять по собственному усмотрению, подчиняясь, однако, воле большинства. Нельзя отсюда сделать вывод, что они могут и совсем не участвовать в управлении. Правда, законодатель не вменяет участникам в обязанность личным трудом участвовать в управлении, - это вытекает из структуры товарищества, как юридического лица гражданского оборота. Перед нами ведь хозяйственный союз в сфере частного хозяйства и, стало быть, вступление в союз - дело личного усмотрения каждого, но, вступая, он подчиняется условиям, кои союзной организацией для его деятельности установлены. Совершенно логично и последовательно, что как вступление в союзную организацию предоставлено свободному усмотрению каждого, так точно участнику предоставлено определение степени участия в ведении дела. У законодателя нет никаких оснований предъявлять к участнику в этом отношении какие бы то ни было требования. Предоставляя товарищам участвовать личным трудом в ведении дела, законодатель ставит лишь известные пределы возможному воздержанию; поскольку товарищества являются личным единением нескольких лиц, а таковым соединением являются все товарищества торгового права, законодатель должен требовать (это соответствует природе отношения) личного участия такого количества товарищей, которое обеспечивало бы ведение дела под руководством и контролем личного элемента в товарищеской организации. Мероприятия законодателя идут в этом отношении в двух направлениях. Новейшие законы, которыми регулируются товарищества, пользующиеся правами юридической личности предоставляют известные права по управлению товарищам под условием исполнения ими своих обязанностей. Так, напр., Германский акционерный закон *(141) предоставляет право протеста против незаконных постановлений общих собраний только тем товарищам, которые присутствовали в общих собраниях. Так регулирует вопрос и Австрийский закон о товариществах с ограниченной ответственностью *(142). Но законодатель идет и дальше. Если воздержание от участия в управлении становится в товариществе повальным грехом всех участников, дальнейшее существование товарищества признается в силу закона, а не только ввиду фактически сложившихся обстоятельств, невозможным. Так, существование акционерной компании должно прекратиться, если ввиду воздержания товарищей становятся невозможными общие собрания, выборы членов управления и надзора и т. д. Вся структура товарищеских предприятий, пользующихся правами юридического лица, представляет, таким образом, одно гармоническое целое, в котором юридическая форма вполне адекватна хозяйственной сущности отношений, ею обнимаемых. Личный элемент состоит из участников, лишь в известных пределах связанных с предприятием, которое именно потому и должно занимать в известной мере самостоятельное по отношению к ним положение. Участники являются составными частями громады, которая, как громада, с коллективной волей, создающей предприятию единство, управляет делами предприятия. Именно потому они и составляют его личный элемент, являясь предпринимателями в подлинном смысле этого слова.

Глава вторая. Финансирование предприятия

Дата добавления: 2015-05-31