Элинор Портер Поллианна вырастает 4 страница

– Как поживаете?! – воскликнула она, сияя улыбкой. – Как я рада, что нашла вас! Я так долго вас искала, – объявила она, опускаясь на свободный конец скамьи.

Красивая девушка, вздрогнув, обернулась с живым выражением надежды во взгляде.

– О! А я думала… – разочарованно протянула она, снова откидываясь на спинку скамьи, а затем спросила обиженно: – Почему ты говоришь, что искала меня? Я вижу тебя впервые в жизни.

– И я вас тоже, – улыбнулась Поллианна. – Но все равно я вас искала. То есть я, конечно, не знала, что это будете именно вы. Я просто хотела найти кого-нибудь, кто совсем один. Как я, понимаете? Сегодня здесь так много людей, которые пришли не одни. Понимаете?

– Понимаю, – кивнула девушка, возвращаясь к прежней апатии. – Бедная моя девочка, как жаль, что ты узнала об этом так рано.

– Узнала… о чем?

– О том, что нигде так не одиноко человеку, как в шумной толпе большого города.

Поллианна немного нахмурилась и задумалась:

– Неужели? Не понимаю, как можно быть одиноким, если кругом полно людей. И все же… – Она заколебалась, и складка на лбу стала глубже. – Я и в самом деле чувствовала себя сегодня одинокой здесь, хотя вокруг было столько людей. Только они, кажется, не думали обо мне… или не обратили внимания.

Красивая девушка с горечью рассмеялась:

– Вот именно. Они никогда не думают и не обращают внимания. Толпа всегда такая.

– Но некоторые все же обращают. И мы можем этому радоваться, – попыталась переубедить ее Поллианна. – Теперь, когда я…

– О да, некоторые обращают… – перебила ее собеседница и, вздрогнув, испуганно взглянула на дорожку за спиной Поллианны. – Некоторые обращают… и даже слишком…

Поллианна в испуге съежилась – она так часто сталкивалась с нелюбезным приемом в этот день, что стала впечатлительна как никогда прежде.

– Вы говорите… обо мне? – запинаясь, выговорила она. – Вам не хотелось, чтобы я… на вас… обращала внимание?

– Нет-нет, детка! Я говорила о… о совсем другом человеке. О том, кому не следовало бы обращать на меня внимание… Я даже рада, что есть теперь, с кем поговорить, только… только сначала я думала, что это кто-то из дома…

– А, значит вы здесь не живете, так же, как и я… то есть живете не всегда.

– Да, сейчас я живу здесь, – вздохнула девушка, – если, разумеется, это можно назвать жизнью… то, что я делаю.

– А что вы делаете? – с интересом спросила Поллианна.

– Что я делаю? Что ж, я расскажу тебе, что я делаю! – воскликнула девушка с неожиданной горечью в голосе. – С утра и до вечера я продаю тончайшие кружева и яркие ленты смеющимся и болтающим между собой девушкам. А потом иду домой – в маленькую комнатку на четвертом этаже с окошком на задний двор. В комнатку вмещается лишь узкая продавленная койка, умывальник со щербатым кувшином, шаткий стол и я. Летом в ней жарко, как в печи, а зимой холодно, как в леднике, но это единственное место, куда я могу уйти, и предполагается, что я должна сидеть там, когда не работаю. Но сегодня я вышла – я не собираюсь ни сидеть в этой комнатушке, ни идти читать в пыльную старую библиотеку. Сегодня наш последний свободный вечер в этом году – и к тому же дополнительный, и я хочу весело провести время… хоть раз. Я тоже молода и люблю пошутить и посмеяться не меньше, чем те девушки, которым я изо дня в день продаю кружева и ленты. Так вот, сегодня я собираюсь шутить и смеяться.

Поллианна улыбнулась и одобрительно кивнула:

– Я рада, что вы так думаете. Я тоже так думаю. Быть счастливой – это гораздо веселее, правда? Кроме того, сама Библия велит нам это делать – то есть веселиться и радоваться. Она говорит нам об этом восемьсот раз! Но вы, наверное, сами знаете, где в Библии говорится про радость.

Красивая девушка отрицательно покачала головой. На ее лице появилось странное выражение.

– Нет, – ответила она сухо, – не скажу, чтобы я сейчас думала о Библии.

– Нет? Разумеется, может быть, вы и не думали, но понимаете, мой папа был священником, и он…

– Священником?

– Да. И ваш папа тоже? – воскликнула Поллианна, заметив, как изменилось выражение лица девушки.

– Д-да. – Девушка чуть заметно покраснела.

– О, и он тоже, как мой папа, ушел на небеса, чтобы быть там с Богом и ангелами?

Девушка отвернулась.

– Нет. Он живет… дома, – ответила она чуть слышно.

– Ах как вы, я думаю, рады, – вздохнула Поллианна с завистью. – Вот если бы я могла хоть раз увидеть моего папу… ведь вы видитесь с вашим папой, правда?

– Нечасто. Понимаешь, я живу здесь…

– Но вы все-таки можете увидеть его, а я моего папу – нет. Он ушел к маме и к моим братикам и сестричкам на небеса и… А у вас и мама есть… на земле?

– Д-да. – Девушка беспокойно вертелась на скамье и даже привстала раз или два, словно желая уйти.

– Ах, значит, вы можете видеть их обоих, – вздохнула Поллианна с выражением неописуемой тоски на лице. – Как вы, наверное, рады! Ведь никто так не заботится о нас и не уделяет нам столько внимания, как папы и мамы, правда? Уж я-то знаю, потому что у меня был папа… он умер, когда мне исполнилось одиннадцать. Но вместо мамы все это время у меня были дамы из благотворительного комитета, пока меня не взяла к себе тетя Полли. Дамы из комитета были очень милые… но они не могут заменить ни маму, ни даже тетю Полли, и…

Поллианна говорила и говорила. Тут она была в своей стихии. Она любила поговорить. И ей ни разу не пришло в голову, что есть что-либо странное, неразумное или даже не совсем приличное в таком откровенном изложении собственных мыслей или истории своей жизни совершенно незнакомому человеку на скамье в городском парке. Для нее все мужчины, женщины, дети были друзьями, будь то знакомые или незнакомые – и до сих пор она находила незнакомых ничуть не менее замечательными, чем знакомых, ведь в общении с ними всегда было что-то от тайны и приключения – пока они из незнакомых превращались в знакомых. Поэтому-то так откровенно и беседовала она с сидевшей рядом девушкой о своем отце, о жизни в далеком городке на Западе, о переезде в Вермонт, о тете Полли. Она говорила о своих старых и новых друзьях и конечно же об игре. Об игре она рассказывала почти всегда и всем, рано или поздно. Игра стала, казалось, частью самого существа Поллианны, а потому было невозможно не говорить об этом. Что же до девушки, она почти не раскрывала рта, хотя в позе ее уже не было прежней апатии. Заметная перемена произошла во всем ее облике: пылающие щеки, сдвинутые брови, беспокойный взгляд, нервно сплетаемые и расплетаемые пальцы – все свидетельствовало о внутренней борьбе. Время от времени она с тревогой поглядывала на дорожку за спиной Поллианны и вдруг, бросив очередной такой взгляд, схватила девочку за руку.

– Послушай, детка, побудь со мной еще минутку! Не уходи, слышишь? Оставайся на месте. Вот идет человек, которого я знаю, но что бы он ни говорил, не обращай внимания и не уходи. Я останусь с тобой. Понимаешь?

Поллианна открыла рот от удивления и растерянности и, прежде чем смогла вымолвить хоть слово, увидела перед собой очень красивого молодого человека, остановившегося возле скамьи.

– Ах, вот вы где, – с любезной улыбкой обратился он к собеседнице Поллианны, приподняв шляпу. – Боюсь, мне придется начать с извинений – я немного опоздал.

– Ничего страшного, сэр, – торопливо отозвалась девушка. – Я… я решила не идти.

Молодой человек беспечно рассмеялся:

– Ну что вы, дорогая! Не будьте так суровы с человеком только из-за того, что он немного опоздал!

– Дело не в этом, – защищалась девушка; щеки ее пылали. – Я хочу сказать, что… я не пойду.

– Глупости! – Мужчина перестал улыбаться и заговорил резко: – Вчера вы обещали.

– Да, я знаю. Но я передумала. Я сказала моей маленькой подруге, что… я останусь с ней.

– Да, но если вам хочется пойти с этим милым молодым человеком… – начала было Поллианна, но тут же умолкла под взглядом, который бросила на нее девушка.

– Я уже сказала, что предпочитаю не ходить. И не пойду.

– Но скажите на милость, отчего такой неожиданный и крутой поворот? – спросил молодой человек. Лицо его исказилось и показалось Поллианне совсем не таким красивым, как прежде. – Вчера вы говорили…

– Я знаю, что говорила, – перебила его девушка возбужденно. – О, я и тогда понимала, что мне не следует этого делать… А теперь я понимаю это еще яснее. Вот и все. – И она отвернулась с решительным видом.

Но это было не все. Мужчина еще дважды обратился к ней. Сначала он уговаривал, потом заговорил с издевкой и злым выражением в глазах. Наконец он пробормотал что-то очень тихо и сердито – слов его Поллианна не поняла, повернулся на каблуках и зашагал прочь.

Девушка следила за ним взглядом, пока он не скрылся из вида, а тогда со вздохом облегчения положила дрожащую руку на плечо Поллианны:

– Спасибо, детка. Я думаю, что обязана тебе… большим, чем ты можешь предположить. До свидания!

– Неужели вы уйдете… теперь! – огорченно воскликнула Поллианна.

Девушка устало вздохнула:

– Я должна уйти. Он готов вернуться, а у меня в следующий раз может не хватить сил. – Она вдруг оборвала речь и встала, а затем с горечью добавила: – Понимаешь, он как раз из тех, которые обращают внимание… и даже слишком… а не должны бы замечать меня… совсем! – И с этими словами она ушла.

– Какая странная! – пробормотала Поллианна, с грустью глядя вслед удаляющейся фигуре. – Милая, но тоже особенная, – заметила она, встала и без цели медленно побрела по аллее.

Глава 6
ДЖЕРРИ ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Вскоре Поллианна добралась до конца парка и вышла на перекресток двух улиц. Перекресток показался ей удивительно интересным: мчащиеся в разные стороны автомобили, экипажи, оживленная толпа пешеходов. Огромная красная бутыль в витрине аптеки привлекла ее внимание, а потом где-то на другой стороне улицы послышались звуки шарманки. Заколебавшись лишь на мгновение, Поллианна бросилась вперед, через перекресток и весело и беззаботно побежала по улице туда, откуда доносилась чарующая музыка.

На этой улице также нашлось немало интересного. В витринах магазинов были выставлены всякие чудесные вещи, а добравшись до шарманщика, Поллианна увидела вокруг него около десятка танцующих детей – восхитительное зрелище. Некоторое время она следовала за шарманкой, просто чтобы посмотреть на эти танцы – столь приятным оказалось такое развлечение, – а вскоре уже была на другом перекрестке, настолько оживленном, что переходить через улицу помогал людям очень высокий мужчина в синем мундире, перепоясанном ремнем. С минуту Поллианна молча и увлеченно наблюдала за ним, а потом сама сделала несмелую попытку перейти на другую сторону улицы.

Ее ожидало чудесное приключение. Высокий мужчина в синей форме сразу заметил ее и тут же жестом подозвал к себе. Он даже направился ей навстречу. А затем по широкой дорожке, с обеих сторон которой пыхтели остановившиеся автомобили и фыркали нетерпеливые кони, она благополучно перешла на другую сторону улицы. Это приключение вызвало у нее самые восхитительные ощущения, столь восхитительные, что через минуту она направилась обратно. Еще дважды с небольшими промежутками она прошла по этой удивительной дорожке, которая возникала словно по волшебству, стоило лишь высокому мужчине поднять руку. Но, переведя ее в очередной раз через улицу, мужчина озадаченно нахмурился и спросил:

– Послушай-ка, девочка, не ты ли переходила минуту назад? И еще раз перед тем?

– Да, сэр, – сияя улыбкой, ответила Поллианна. – Я переходила четыре раза!

– Ну и ну! – Полицейский был готов вскипеть, но Поллианна безмятежно продолжала:

– И каждый раз я получала все большее удовольствие!

– О-о-о, вот… вот как? – беспомощно пробормотал мужчина, а затем, уже решительнее, выпалил: – Так что же, ты думаешь, что я стою здесь только для того, чтобы… чтобы водить тебя туда и обратно?

– Ах, нет, сэр, – заулыбалась Поллианна; на щеках ее появились ямочки. – Конечно же вы стоите здесь не только для меня. Есть и другие люди. Я знаю, кто вы. Вы полицейский. У нас, там, где я живу в доме миссис Кэрью, тоже есть один – только он из тех, что ходят по тротуару, понимаете? Раньше я думала, что вы солдаты – из-за ваших золотых пуговиц и синих фуражек, но теперь я знаю, что вы полицейские. Но я думаю, что все-таки вы тоже вроде солдата, потому что вы такой храбрый – всегда стоите здесь, прямо среди всех этих автомобилей и экипажей и помогаете людям переходить через улицу.

– Хо-хо-хо! – Высокий мужчина покраснел как школьник и, закинув голову назад, разразился сердечным смехом: – Хо-хо-хо! Как будто… – Но он не договорил и быстро поднял руку, а в следующий момент уже переводил через улицу испуганную маленькую старушку. А если шагал он при этом чуть более величественной поступью и выпятил грудь чуть сильнее, чем прежде, то было это совсем неосознанно и лишь потому, что с другой стороны улицы за ним внимательно и восхищенно следили глаза маленькой девочки. Минуту спустя, с важностью сделав знак рукой полным нетерпения шоферам и возницам, что они могут продолжать движение, он возвратился к Поллианне.

– Это было великолепно! – воскликнула она с сияющими глазами. – Было так приятно смотреть, как вы это делали – ну прямо как дети Израиля, пересекающие Чермное море^[1]! Вы словно удерживаете морские волны, чтобы люди могли пройти посуху! И как вам, должно быть, все время радостно оттого, что вы можете такое делать! Прежде я думала, что больше всего радости приносит работа доктора, но теперь мне кажется, что быть полицейским еще приятнее: это так замечательно – помогать тем, кто боится, и… – Но еще раз смущенно рассмеявшись, высокий мужчина в синей форме вернулся на своей пост посередине улицы, а Поллианна осталась на тротуаре в одиночестве. Еще минуту она продолжала наблюдать за поражающим воображение «Чермным морем», а затем отвернулась, бросив через плечо последний, полный сожаления взгляд.

«Пожалуй, лучше вернуться домой, – подумала она. – Наверное, уже пора обедать».

Поллианна решительно двинулась в обратный путь и, только постояв в растерянности на нескольких перекрестках и дважды нечаянно повернув не в ту сторону, осознала, что «вернуться домой» не так просто, как ей казалось сначала. А очутившись возле большого здания, которого – она была в этом уверена – никогда не видела прежде, Поллианна поняла, что совсем заблудилась. Она шла теперь по узкой улице, грязной, плохо вымощенной. По обеим сторонам тянулись ряды закопченных серых домов, да кое-где попадались невзрачные магазинчики. Кругом было множество бойко тараторящих мужчин и женщин – Поллианна не могла разобрать ни слова из их речи. Вдобавок невозможно было не заметить, что все эти люди смотрят на нее с любопытством, словно зная, что она здесь чужая. Она уже несколько раз спрашивала дорогу, но напрасно. Никто не знал, где живет миссис Кэрью, а последние двое из тех, к кому она обратилась, ответили жестами и потоком непонятных слов. По размышлении Поллианна решила, что это, должно быть, датский язык – что-то вроде того языка, на котором говорили Хаггерманы, единственная иностранная семья, жившая в Белдингсвилле.

Все дальше и дальше, минуя одну улицу за другой, брела усталая Поллианна. Ей было страшно. К тому же она проголодалась, у нее болели ноги, а глаза все время затуманивались слезами, которые она упорно старалась удержать. И в довершение бед начинало смеркаться.

– Ничего, ведь зато, – выдавила она, обращаясь к себе самой, – потом я буду радоваться тому, что потерялась, потому что будет так хорошо, когда я найдусь. И я могу радоваться этому уже сейчас! – Наконец, очутившись на шумном перекрестке двух более широких улиц, она в отчаянии остановилась. На этот раз слезы хлынули из глаз, и Поллианне, у которой не было с собой носового платка, пришлось вытирать их тыльной стороной рук.

– Эй, девчушка! Чего ревешь? – послышался добрый голос. – Что стряслось?

Поллианна, обрадованно вскрикнув, обернулась и оказалась лицом к лицу с невысоким мальчуганом, державшим под мышкой кипу газет.

– Ах, как я рада! – воскликнула она. – Мне так хотелось встретить кого-нибудь, кто говорит не по-датски.

Мальчик усмехнулся:

– Какой там датский! Бьюсь об заклад, ты говоришь о тарабарщине этих итальяшек.

Поллианна слегка нахмурилась.

– Во всяком случае, это… это был не английский, – сказала она неуверенно, – и никто не мог мне ответить, когда я задавала какой-нибудь вопрос. Но, может быть, ты мне ответишь. Ты не знаешь, где живет миссис Кэрью?

– Спроси полегче!

– Что-о? – переспросила Поллианна, еще более неуверенно.

Мальчуган снова усмехнулся:

– Не по моей части, говорю… Похоже, что с этой леди я незнаком.

– Неужели же никто ее не знает? – с мольбой в голосе воскликнула Поллианна. – Понимаешь, я вышла погулять и заблудилась… все иду и иду и никак не могу найти дом… А уже пора ужинать и темнеет. Я хочу домой! Я должна вернуться домой!

– Фу-ты, ну-ты! Только об этом мне и беспокоиться!

– И миссис Кэрью, наверное, тоже беспокоится, – вздохнула Поллианна.

– Ну ты даешь! – неожиданно фыркнул мальчик. – Ладно, слушай! Ты знаешь хоть название улицы, которая тебе нужна?

– Нет… как-то… вроде… авеню, – пав духом, пробормотала Поллианна.

– Авенью-ю, вот даже как! Не без шика! Дело идет на лад. А номер дома? Можешь мне сказать? Ну, почеши в затылке!

– Почесать… в затылке? – Поллианна недоуменно приподняла брови и неуверенно поднесла руку к волосам.

Мальчик бросил на нее презрительный взгляд:

– Нечего из себя корчить! Не совсем же ты чокнутая? Неужели не знаешь номер дома, который тебе нужен?

– Н-нет… помню только, что там есть цифра семь, – с робкой надеждой ответила Поллианна.

– Ну только послушайте ее! – с негодованием выпалил мальчуган. – Там есть цифра семь! И она хочет, чтобы я узнал этот дом, когда его увижу!

– Ах, я сама узнала бы дом, если бы увидела его, – горячо откликнулась Поллианна. – И улицу тоже узнала бы… там такой чудесный длинный сквер. Он идет вдоль всей улицы, прямо посередине.

На этот раз озадаченно нахмурился мальчик.

– Сквер? – переспросил он. – Посередине улицы?

– Да, деревья, трава, а посередине дорожка и скамьи и…

Но мальчик прервал ее радостным возгласом:

– Вот оно что! Коммонуэлс-авеню, точно! Вот где ты живешь! Вот где собака зарыта!

– О, ты уверен, что это та самая улица? Название звучит похоже… Только не знаю, что ты хочешь сказать о собаке… Там нет никаких собак, и я не думаю, что кому-нибудь позволили бы…

– При чем тут собаки! – отозвался мальчик насмешливо. – Голову даю на отсечение, что знаю, где ты живешь! Я почти каждый день отвожу туда, в парк, сэра Джеймса. И тебя сумею отвести. Только постой здесь, пока я распродам все газеты. А потом – айда, и на месте, глазом моргнуть не успеешь!

– И ты вправду… отведешь меня домой? – спросила Поллианна, все еще не совсем уверенно.

– Как пить дать! Если только ты узнаешь дом.

– Конечно, я узнаю дом, но только я не знаю, почему нужно дать пить, – начала было как всегда скрупулезно точная в своих ответах Поллианна, – и если… – Но мальчик бросил на нее еще один презрительный взгляд и устремился в самую гущу толпы. В следующее мгновение Поллианна услышала его пронзительные возгласы:

– Газеты! Газеты! «Геральд», «Глоуб»… Газету, сэр?

Облегченно вздохнув, Поллианна отступила на несколько шагов под какую-то арку и приготовилась ждать. Она чувствовала, что очень устала, но была счастлива. Несмотря на некоторые загадочные аспекты всего этого дела, она полностью доверяла мальчику и не сомневалась, что он сумеет доставить ее домой.

– Он очень милый, и мне он нравится, – сказала она себе, следя взглядом за проворной фигуркой, мелькающей в толпе. – Но говорит он как-то смешно. Все слова английские, но кажется, что некоторые из них никак не связаны со всем остальным, что он говорит… И все-таки я рада, что он нашел меня, – заключила она, вздохнув с довольным видом. Вскоре мальчик вернулся. В руках у него уже ничего не было.

– Все наверх! Отчаливаем! – закричал он шутливо. – Берем курс на авеню! Был бы я при деньжатах, отвез бы тебя со всей помпой, но, так как грошей у меня кот наплакал, придется нам топать на своих двоих.

Почти всю дорогу шли в молчании. Поллианна впервые в жизни чувствовала, что слишком утомлена и не в состоянии говорить ни о чем, даже о дамах из благотворительного комитета; мальчик же был поглощен тем, что выбирал кратчайшую дорогу. Когда они дошли до городского парка, Поллианна радостно воскликнула:

– Ну, теперь я почти дома! Я помню это место. Я сегодня здесь гуляла, и отсюда совсем недалеко до дома миссис Кэрью.

– Порядок! Дело в шляпе! Что я говорил? – торжествовал мальчуган. – Сейчас прямиком на авеню, а там уж твое дело узнать дом.

– Конечно же я его узнаю! – заявила Поллианна с ликованием и уверенностью человека, ступившего после долгих скитаний на знакомую почву. Было уже довольно темно, когда Поллианна и ее спутник поднялись по широким ступеням к дверям дома миссис Кэрью. Мальчик нажал кнопку звонка, дверь открылась, и Поллианна увидела перед собой не только Мэри, но и миссис Кэрью, Бриджет и Дженни. Все четыре женщины были бледны как полотно, в глазах застыл ужас.

– Поллианна, где ты была?! – воскликнула миссис Кэрью, бросаясь к ней.

– Я… я просто пошла погулять, – начала Поллианна, – и заблудилась, а этот мальчик..

– Где ты нашел ее? – властным тоном обратилась миссис Кэрью к спасителю Поллианны, который в этот момент с явным восхищением взирал на чудеса, представшие перед ним в ярко освещенном холле. – Мальчик, где ты нашел ее? – повторила она резко. Мальчик смело встретил ее взгляд; затем в глазах его засветилось что-то похожее на лукавый огонек, хотя его голос, когда он заговорил, был сама серьезность.

– Я нашел ее на Боудойнской площади, но думаю, что она шла с Норд-Энда, да только не могла разобрать ни слова из того, что говорили ей эти итальяшки, так что. думаю, она была им не очень рада, мэм.

– Норд-Энд… такой ребенок… одна! Поллианна! – миссис Кэрью содрогнулась при этой мысли.

– Ах нет, миссис Кэрью, что вы, – защищалась Поллианна, – там было полно народу! Ведь правда? – обратилась она за подтверждением к мальчику, но тот с озорной усмешкой исчез за дверью. В следующие полчаса Поллианна узнала много нового. Она узнала, что хорошие девочки не отправляются в одиночестве на дальние прогулки по незнакомым городам, не сидят на скамьях в парках и не разговаривают с чужими людьми. Она также узнала, что только «истинным чудом» ей удалось добраться в тот вечер домой и избежать множества очень неприятных последствий своего легкомыслия. Она узнала, что Бостон не Белдингсвилл и что она не должна питать никаких иллюзий на этот счет.

– Но, миссис Кэрью, – наконец в отчаянии возразила Поллианна. – Я уже здесь и не потерялась навсегда. И наверное, я должна этому радоваться, вместо того чтобы все время думать о том неприятном, что могло случиться.

– Да-да, детка, наверное, ты права, – вздохнула миссис Кэрью. – Но ты очень напугала меня, и я хочу быть совершенно уверена, что впредь ты никогда, никогда не сделаешь ничего подобного… А теперь, пойдем, дорогая, я думаю, ты очень проголодалась.

В тот вечер, оказавшись наконец в постели и уже засыпая, Поллианна пробормотала, обращаясь к себе самой:

– Но больше всего я жалею, что не спросила у этого мальчика, ни как его зовут, ни где он живет. И теперь я не могу даже поблагодарить его!

Глава 7
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

После этой опасной прогулки Поллианна оказалась под бдительным надзором: лишь в школу и обратно она ходила одна, в остальных случаях ей не разрешалось покидать дом иначе как в сопровождении Мэри или самой миссис Кэрью. Впрочем, у Поллианны эти новые порядки не вызвали никакой досады – она любила и миссис Кэрью, и Мэри и всегда была рада их обществу. Они в свою очередь, по крайней мере в первые недели, не скупясь уделяли ей свое время и внимание. Миссис Кэрью, испытывая ужас при одной мысли о том, что могло случиться с Поллианной, и чувствуя облегчение от того, что ничего страшного все же не произошло, прилагала теперь все усилия к тому, чтобы развлечь девочку. В результате вместе с миссис Кэрью Поллианна побывала на концертах и дневных спектаклях, в публичной библиотеке и музее изящных искусств, а в обществе Мэри совершила ряд чудесных прогулок по Бостону и посетила здание законодательного собрания штата и церковь Олд-Саут^[2].

Как ни любила Поллианна ездить в автомобиле, трамваи понравились ей гораздо больше, о чем и узнала однажды, к своему большому удивлению, миссис Кэрью.

– Мы поедем на трамвае? – оживленно спросила Поллианна накануне очередной прогулки.

– Нет. Перкинс отвезет нас в автомобиле, – ответила миссис Кэрью и, заметив явное разочарование на лице девочки, с удивлением добавила: – Мне казалось, что тебе нравится ездить в автомобиле!

– О, конечно же нравится, – поспешила заверить ее Поллианна, – и я совсем не против, ведь я знаю, что это дешевле, чем на трамвае…

– Дешевле, чем на трамвае! – в изумлении перебила ее миссис Кэрью.

– Ну да, вы же знаете, что в трамвае нужно платить – по пять центов с человека, а в автомобиле не нужно платить ничего, потому что он ваш, – пояснила Поллианна, широко раскрывая глаза. – Конечно, я очень люблю ездить в автомобиле, – торопливо продолжила она, прежде чем миссис Кэрью успела заговорить. – Только в трамвае гораздо больше людей, а за ними так интересно наблюдать! Вы не согласны?

– Нет, Поллианна, не скажу, чтобы я была с этим согласна, – сухо отозвалась миссис Кэрью и отвернулась.

Не прошло и двух дней, как миссис Кэрью узнала еще кое-что о Поллианне и трамваях – на этот раз от Мэри.

– Удивительное дело, мэм, – горячо говорила та, отвечая на какой-то вопрос, заданный хозяйкой, – удивительное дело, как мисс Поллианна умеет любого человека к себе привлечь. И ей для этого даже ничего делать не нужно. Она просто… просто кажется счастливой. Да, я думаю, в этом все дело. Я сама видела, как она входит в трамвай, полный раздраженных теснотой мужчин и женщин и хнычущих ребятишек, а через пять минут этот трамвай не узнать. Взрослые уже не хмурятся, а дети забыли, почему ревели. Иногда мисс Поллианна просто скажет мне что-нибудь, а пассажиры услышат… Или ответит «спасибо», когда кто-нибудь настойчиво предлагает нам свое место, всегда находится кто-нибудь, кто хочет уступить нам место… Или улыбнется ребенку или собачке. Все собаки машут хвостом при виде ее, а все детишки, и совсем маленькие, и постарше, улыбаются и тянут к ней ручки… Попал трамвай в уличный затор – это веселая шутка, сели мы не в тот трамвай – смешнее быть не может. И так во всем. Просто невозможно ворчать и сердиться, оказавшись рядом с мисс Поллианной, даже если трамвай переполнен, а ее вы видите в первый раз.

– Хм, вполне вероятно, – пробормотала миссис Кэрью, отворачиваясь.

Октябрь в тот год оказался необыкновенно теплым. Стояла прекрасная погода, чудесные дни приходили и проходили, и вскоре стало совершенно очевидно, что сопровождать повсюду неутомимую Поллианну – задача, требующая слишком много времени и терпения, и хотя этим первым миссис Кэрью располагала, второго у нее не было совсем, так же как не было и готовности позволить Мэри тратить так много времени (о ее терпении речь не шла) на исполнение всех фантазий и прихотей Поллианны. Но о том, чтобы держать ребенка в доме в такие великолепные осенние дни, разумеется, тоже не могло быть и речи. А потому – прошло совсем немного времени, и Поллианна снова оказалась в том же «прекрасном большом саду» – Бостонском городском парке – и к тому же одна. Однако, хотя внешне казалось, что она все так же свободна, как и прежде, на самом деле ее окружала высокая стена разнообразных правил и ограничений: ей не разрешалось говорить с незнакомыми взрослыми и играть с чужими детьми, ни при каких обстоятельствах она не должна была покидать пределы парка, если только речь не шла о возвращении домой. Более того, Мэри, которая приводила ее в парк, обязана была прежде чем оставить там девочку убедиться, что та знает дорогу домой, а именно – не забыла, где Коммонуэлс-авеню пересекает идущую от парка Армингтон-стрит. А как только часы на башне близлежащей церкви пробьют половину пятого, Поллианна должна была немедленно отправляться домой. Теперь Поллианна часто бывала в парке. Иногда она ходила туда с кем-либо из одноклассниц, но чаще одна. Прогулки доставляли ей большое удовольствие, даже несмотря на довольно тягостные и досадные ограничения и запреты, установленные для нее миссис Кэрью. Поллианне не разрешалось говорить с людьми, но все же она могла наблюдать за ними, а поговорить можно было с белками, голубями и воробьями, охотно прибегавшими и прилетавшими, чтобы получить орешки и зернышки, которые она вскоре стала брать с собой всякий раз, когда отправлялась в парк.

Во время этих прогулок Поллианна часто искала взглядом своих новых друзей – тех, с кем познакомилась в тот день, когда впервые оказалась в парке: мужчину, который был так рад, что у него «есть глаза, руки и ноги», и красивую девушку, которая отвергла общество симпатичного молодого человека. Но Поллианна так ни разу и не встретила их. Зато она часто видела мальчика в кресле на колесиках и очень жалела, что не может заговорить с ним. Он тоже кормил белок и птиц, и они так привыкли к нему, что голуби порой садились прямо на его плечи или голову, а белки деловито рылись в его карманах в поисках орехов. Но, наблюдая за мальчиком издали, Поллианна всегда отмечала одно странное обстоятельство: ему явно доставляло огромное удовольствие кормить своих маленьких друзей, но приносимое им угощение всякий раз исчезало в мгновение ока, и хотя вид у него при этом был не менее разочарованный, чем у белки, тщетно искавшей чего-нибудь съестного в его опустевших уже карманах, он тем не менее даже не пытался поправить дело, захватив побольше еды на следующий день – что казалось Поллианне в высшей степени недальновидным.

Дата добавления: 2015-05-26