Двойная измена

III

II

I

Сэррей, Дэдлей и Брай оставались на высоком холме, пока на главной мачте галиота не взвился рядом с боевой орифламой Франции королевский штандарт Шотландии, и это возвестило им, что Мария Стюарт вступила на французскую землю. Они словно сговорились дождаться этого важного момента и, когда ветер надул паруса и корабль понесся по волнам в открытое море, с молчаливым, скорбным сочувствием посмотрели друг на друга как друзья, которые простились с любимым родственником.

– Бедная Шотландия! – буркнул Вальтер Брай, – Кажется, что от тебя улетает твой ангел‑покровитель! Горе стране, из которой этот ангел должен бежать в силу того, что она не способна укрыть его!

– Скажите лучше: позор нам, что мы позволили ей бежать! – откликнулся Дэдлей. – Сэр Говард, у меня такое чувство, словно я совершил государственную измену. Если бы я видел королеву раньше и не дал Монгомери слова, то, клянусь Богом, я не отдал бы этой добычи французам.

– Она не виновата в той крови, которая пролилась из‑за нее, – возразил Сэррей. – Но, как истинные англичане, мы можем только радоваться, что яблоко раздора между Англией и Шотландией плывет теперь по морю.

– Вы так думаете? – улыбнулся Брай, пожимая плечами. – Неужели вы предполагаете, что король Генрих Восьмой начал эту войну из‑за ребенка? Полноте, ему просто нужно было приданое нашей королевы, а сама она как невеста шла только в придачу. Сэр Дэдлей, я помог вам увезти королеву, потому что мое сердце было тронуто тем, что этот милый ребенок должен так жалко влачить свою юность в мрачном замке. Но не думайте, что я поверил вашему деду, он англичанин и только несколько иначе подходит к вопросу, чем Генрих Восьмой. Лисица изобрела другие средства. Шотландская королева стала теперь французской принцессой, а Франция – враг Англии. Лорд Варвик скажет, что с того момента, как королева Мария Стюарт вступила на французскую почву, она потеряла права на корону, и таким образом Шотландия, как страна без властителя, попадет в руки Англии. Но я не хочу оскорблять вас, я говорю просто то, что думаю. Лучше, чтобы англичане властвовали в Шотландии, чем нам подчиняться Дугласам.

– Черт возьми! – воскликнул Дэдлей. – Так значит, мы с вами – друзья, и, может быть, я когда‑нибудь еще раздобуду из Франции эту прекрасную добычу. Сэррей, я завидую дару, полученному вами от королевы, и еще более тому, что она рассказывала мне про вас. Не смотрите так мрачно! Английский штандарт развевается в Кале и, быть может, вскоре взовьется и над Парижем. Тогда мы утащим у дофина его прекрасную добычу, а вы возьмете себе Марию Сэйтон…

– Дэдлей, – перебил его Говард, – если вы любите меня, то не называйте в моем присутствии этого имени.

– Я очень люблю вас, Говард, как друга, поэтому так сочувствую вам. Знаете, что рассказала мне королева? По ее мнению, вам следовало бы схватить ту, которую я не смею называть по имени, взвалить ее на лошадь и умчаться с ней!

– Довольно, сэр Дэдлей, я уже не прошу, а требую от вас, чтобы вы перестали говорить об этом!…

– Да упаси Бог сердить вас! Замолкаю. Но куда же мы едем? Ведь эта дорога не ведет к границе! Вы с ума сошли, Брай!… Ведь это – дорога в Эдинбург!

Дэдлей и Сэррей следовали за Браем, не обращая внимания на дорогу, по которой он поехал. Только теперь они заметили, что он избрал путь, который вел к шотландской столице.

– Мы сделаем очень небольшой крюк, – ответил Брай, – и если вы действительно мои друзья, то дадите мне возможность перед тем, как покинуть Шотландию, исполнить священную обязанность.

– Конечно, сэр Брай, – кивнул Дэдлей. – Но что это за таинственное приключение?

– Ничего особенного, сэр Дэдлей.

– Хо‑хо, сэр Брай! Мне очень хочется стать вам таким же добрым другом, как и Роберт Говард. А тот, кому я протянул свою руку, может быть уверен во мне до конца своих дней.

– Я верю, верю вам, и хоть вы и нарядный дворянчик, но ваш кулак и в шелковой перчатке доказывает, что кости у вас железные. Пусть сэр Говард расскажет вам, в чем тут дело, а я не могу, – сказал Брай, снова выехав вперед.

А когда Сэррей рассказал Дэдлею, как они спасли Кэт от папистского столба, как дугласовские всадники свалились в пропасть, то лицо Дэдлея просияло.

– Клянусь святым Георгом, – уверил он, – я отдал бы год своей жизни, чтобы быть с вами тогда! Но где же эта несчастная?

– Вальтер оставил ее полумертвой, отдав старой колдунье приказание похоронить Кэт. Но когда он пришел к колдунье, она не могла показать ему могилу. Может быть, она рассчитывала обрадовать его этим, но он только мрачно посмотрел на нее и сказал: «Женщина, которую я любил, не может желать жить после того, как ее обесчестили, а если дело обстоит иначе, то пусть она остерегается повстречаться со мной. Значит, она была виновата, и я был дураком, что спас ее от позорного столба». И я готов побиться об заклад, – заключил Сэррей, – что сегодня он собирается навестить старуху только для того, чтобы убедиться, не живет ли с ней Кэт.

– И чтобы убить ее?

Сэррей повел плечами:

– Это известно лишь Богу!

– И вы не помешаете убийству?

– Это – вопрос его чести, и тут никто не вправе ни давать советы, ни мешать, ни способствовать.

– Прокляни меня Бог! Вы оба так мрачны в своей любви! – воскликнул Дэдлей.

Только с наступлением темноты путешественники добрались до цели. Но напрасно Вальтер стучался во дворе развалившегося аббатства – никто не отзывался на бряцание железа.

– Проклятие! – буркнул он. – Не слышит эта старая ведьма что ли, или ее утащили, чтобы кинуть в воду?

– Я посоветовал бы, – шепнул Дэдлей, – отыскать какую‑нибудь харчевню, так как здесь чувствуешь себя не по себе.

С этими словами он показал на освещенную лунным светом стену, на которой ясно вырисовывалась некая тень.

– Где же ты, ведьма? Чтобы тебя черти взяли! – крикнул Брай.

Тень исчезла, но сквозь развалившиеся ворота скользнула какая‑то фигура. Лошади взволновались.

– Стой, кто бы ты ни был, черт или человек! – крикнул Брай, выхватывая пистолет.

Темная фигура понеслась тенью над болотом. Вальтер выстрелил. В ответ сзади всадников раздался иронический, хриплый смех.

Всадники испуганно вздрогнули – так жутко звучал этот смех, так необъяснимо было это видение. Но когда они оглянулись, сзади никого не оказалось.

– Да охранит нас Пресвятая Дева! – осенил себя крестным знамением Дэдлей. – Сэр Вальтер, не дразните дьявола!

– Клянусь святым Андреем, – буркнул тот, – вы правы; но пусть у меня отсохнет рука, если я когда‑нибудь снова сжалюсь над ведьмой!

С этими словами он повернул лошадь назад.

Вдруг сзади него послышался голос:

– Вальтер Брай!

– Пусть малодушно бежит тот, кто хочет, – заскрежетали зубами Брай.

Он соскочил с коня и привязал его к камню, затем собрал валежник и зажег его.

Сэррей и Дэдлей последовали его примеру.

В несколько минут огонь ярко загорелся, но вдруг откуда‑то сверху упал тяжелый камень, брошенный так ловко, что, не задев никого, потушил огонь.

– Колдовство! – задрожал Дэдлей, да и его спутники тоже были страшно перепуганы, так как кругом не было никого видно.

И опять они услышали голос:

– Берегись! Бледная смерть поразит каждую руку, которая осмелится зажигать огонь там, где горело священное пламя! Почему вы не просите, Вальтер Брай, вместо того, чтобы грозить? Та которую вы ищете, уже не живет более среди живых, ее душа витает в пространстве и терзает совесть убийц.

– О ком вы говорите? – крикнул Брай. – Где вы? Покажитесь и не бойтесь! Где старуха Гиль?

– Отыщите золу, которую палачи развеяли на все четыре стороны, и тогда вы найдете ее.

– Значит, она умерла? Какой же негодяй предал ее?

– Тот самый парень, который причинил вам столько горя.

– Вы лжете! – возразил Брай. – Она здесь, и Кэт тоже: я слышал ее голос.

– Ее голос ты должен услышать еще раз, Вальтер Брай. – На этот раз Вальтер заметил, что это кто‑то старается подделаться под интонации Кэт. – Она говорит с тобой моими устами. Да, – продолжал голос, ставший опять старчески хриплым, – ты не должен убивать того, кого охраняют духи. Они утащили на горящих облаках ту женщину, которую ты ищешь. Но не ворчи, Вальтер Брай! Настанет время, когда ты узнаешь, что мы воздаем ненавистью за ненависть и благородством за любовь. Твоя рука спасла одну из наших от смерти и позора – этого мы никогда не забудем!

– Так скажите же мне, где Кэт, или я прокляну день, когда сжалился над ведьмой! – крикнул Брай.

– Проклинай или благословляй!… Что значит проклятие – проклятому, благословение – презираемому? Ты, Брай, найдешь свою Кэт, когда не будешь думать о ней, и в такое время, когда ты этого не ожидаешь. И тогда ты возликуешь, что твой кинжал не поразил ее. Неужели ты хочешь быть умнее тех, которые смотрят в будущее?

– Я готов верить и повиноваться, – ответил Вальтер, – но сначала должен убедиться, что здесь не кроется обмана. Покажись и не разыгрывай из себя духа! Впусти меня в твое подземелье, чтобы я мог убедиться, действительно ли там живет другая женщина, а не та, которую я ищу. Если ты не захочешь сделать этого, то я останусь здесь до утра, и тогда я уже откопаю тебя, клянусь своей головой!

– Вальтер Брай, – ответил голос, – ты не прав, угрожая мне. Пока наступит день, я могу десять раз уничтожить тебя. Достаточно одного слова, чтобы поднялись зловредные пары, которые высушат твое тело и заставят твои колени подогнуться! Достаточно одного звука, и на твою голову свалится тяжелый камень, или здоровенная стрела вонзится в твою грудь. Берегись раздражать духов, которые могущественнее тебя!

– Вот она! – крикнул Брай и бросился вперед, но его нога подвернулась, и он так неудачно упал, что не мог больше встать.

Сэррей и Дэдлей подумали, что его бросила наземь какая‑то сверхъестественная сила. Первый перекрестился, а второй бросился бежать.

– Останьтесь! – остановил его голос, и из темноты словно по волшебству появилась старуха. – Случилось несчастье, а вы хотите бросить друзей? Помогите мне и не бойтесь!… Его просто оглушило, и он очнется.

В голосе старухи звучало внутреннее беспокойство, и ужас Сэррея и страх Дэдлея сразу пропали.

Старуха открыла потайную дверь, и Сэррей с Дэдлеем подняли Вальтера, при свете в подземелье Роберт увидал, что его обитательницей теперь является другая женщина, а не та, которую он видел в первый раз. Вальтера положили на ложе из мха, старуха распустила его набедренники и панцирь и, ощупывая его тело, спросила.

– Где у вас болит?

– Кажется, я сломал себе ногу, – ответил Брай. – Но кто вы такая?

Старуха ощупала ногу, достала бутылочку из угла и стала втирать в ногу ее содержимое.

– Нога не сломана, а только вывихнута, – сказала она, – и если вы отдохнете несколько часов, то будете в состоянии завтра утром бодрым и свежим сесть в седло. Почему вы так неосторожны? Ведь вы могли сломать себе шею в этом тяжелом панцире!

Старуха произнесла все это почти ласковым голосом, и выражение сердечного участия странно противоречило отвратительному уродству ее лица. Словно нищета и порок расцветили это лицо красками мрачных страстей; из‑под широкого лба выглядывали маленькие хитрые глаза, беззубый рот был крепко стиснут, скулы выступали наружу, а кожа, на которой годы и нищета оставили глубокие морщины, была желта и похожа на пергамент.

– Да, да, – сказала она с неприятным смешком. – Я – не тетушка Гиль, но вы не хотели этому верить. Теперь вы на свое несчастье исполнили то, что хотели. Ну убедились, что я не укрываю здесь молодую девку.

– Здесь все‑таки лучше, чем там, в тумане, – улыбнулся Сэррей. – Но ваш огонь погас и очаг пуст. Если у вас имеется валежник, то я помогу вам развести огонь, у которого мы могли бы погреться.

– Вот как? Так вы думаете, что я дам вам убежище на всю ночь?

– Так или иначе, но мы здесь, и для вас было бы большим позором, если бы вы выгнали нас теперь на улицу.

– Было бы позором, говорите? А я думаю, было бы умно сварить для вас такое питье, от которого вы заснули бы навсегда, чтобы вы не могли выдать ведьму, как это сделал подлый лорд!

– Что же, варите свой напиток, я не боюсь! – сказал Сэррей. – Потому что вы лучше, чем хотите казаться. А если вы на самом деле прозорливая женщина, то должны видеть, что мы не таим никаких злых умыслов.

Взор маленьких глаз старухи впился в Сэррея; она вдруг схватила его за руку и, посмотрев на нее, пробормотала:

– Это – правда, вы никого не выдадите, кроме себя самого. Вы честный и порядочный человек и умрете только потому, что вы таковы. Берегитесь собственного сердца! Благодарность ввергнет вас в несчастье, и ваш лучший друг предаст вас, чтобы спасти себя самого!

Дэдлей с любопытством подошел ближе, чтобы послушать, что говорит старуха, она глянула на него и, с угрозой подняв кверху костлявую руку, воскликнула хриплым голосом:

– Вы хотите узнать свою судьбу, а в душе смеетесь над моими словами! Говорю вам, ваша надменность послужит причиной многих слез и покроет ваше имя позором. Вы будете домогаться короны и ради этого предадите то, что будет вам дороже всего; вы будете разбивать сердца и рыдать над гробом той, которую убьете. Но месть близка, и позор! У вас холодное сердце и горячая кровь, смазливое лицо, но обман на уме!

– Вы лжете! – крикнул Дэдлей. – Я лучше умру, чем переживу позор или предам кого бы то ни было!

Старуха покачала головой.

– Разве можно помешать тому, что написано на звездах и что судьба запечатлела в чертах человека? Мне кажется, я вижу морские волны и слышу как они шумят. Она несется по волнам, но буря относит обратно то, что убежало с ветром. Берегитесь той, которую вы хотите спасти и которая окажет роковое влияние на судьбы вас обоих. Вы будете идти рука об руку, пока ревность не разъединит ваши сердца; я вижу, один из вас истекает кровью, а другой захлебывается в этой крови. Берегитесь друг друга! – С этими словами старуха оттолкнула от себя руку Сэррея и вернулась к Вальтеру Браю.

– Она предсказывает нам, что мы станем соперниками, – шепнул Дэдлей Сэррею. – Давайте поклянемся друг другу, что каждый из нас заранее отказывается от той женщины, которую полюбит другой.

– Я верю твоему сердцу больше, чем предсказаниям старой бабы! – возразил Сэррей и пожал руку другу.

Но, как тихо ни произнес он эти слова, старуха услышала их и рассмеялась с такой горькой иронией, что оба молодых человека вздрогнули от смутных предчувствий. Сейчас же вслед за этим она вышла из подземелья, и послышался протяжный свист.

Старуха вернулась не одна, за ней следом шел мальчик с всколоченными волосами, горбом и злыми глазами. Это маленькое гибкое существо скользнуло мимо посетителей, словно боясь встретиться с ними взглядом.

– Разведи огонь и приготовь нам поесть, Филли! – сказала старуха. – Да поторопись, у нас сегодня знатные гости!

Маленький горбун засуетился вокруг очага, и вскоре там загорелось жаркое пламя и по каморке разнесся приятный аромат кореньев и жареного мяса.

– Жаркое? – воскликнул Дэдлей. – Бабушка, это – очень приятная неожиданность. Ваш Филли, вероятно, и повар и поставщик дичи?

– Он ловит дичь руками на болотах, хотела бы я видеть такого коня, который перегнал бы его!

– Ну, что же, – сказал Дэдлей, подходя к очагу и похлопывая горбуна по плечу, – если тебе когда‑нибудь надоест жизнь в этой трущобе, тогда приходи в Варвик‑Кастл. Роберт Дэдлей даст тебе красивую одежду и сделает тебя своим скороходом.

– Вот это называется благодарностью! – вздохнула старуха. – Взять и переманить у меня ребенка, который является последней опорой моей старости. Но так уж идет все на свете: богатые берут у бедных последнее и оставляют им только право проклинать.

– Я совсем не хотел этого, – спохватился Дэдлей. – Если и вы тоже придете в Варвик‑Кастл, то и для вас найдутся там кусок жаркого и кровать.

– Я приду и напомню вам о вашем слове! Я приду, когда ваш отец положит голову на плаху, когда запылают костры, и вы будете желать, чтобы ваши ноги могли унести вас так же быстро, как Филли.

– Как вам не стыдно! – вспыхнул Дэдлей. – Вы сыплете проклятия за то, что вам хотят помочь. Что вам сделал мой отец или я, почему вы желаете нам столько зла?

– Разве я желаю того, что вижу начертанным в будущем? Если бы будущее зависело от моих желаний, то мы были бы сейчас не здесь, а в моем доме в Эдинбурге, а город скорее сам сгорел бы, чем сжег на костре мою родственницу Гиль. Спросите Бэклея, хотела ли я, чтобы меня стегали кнутом и окунали в воду – xa‑xa!… Но очередь дойдет и до лордов, а потом и до королев и королей! И, словно горный поток, польется кровь, а ведьмы тогда запляшут и запоют от радости.

– Женщина, перестань! – перебил ее Вальтер. – Лучше скажи мне, куда скрылся негодяй Бэклей. Ты знаешь?

– Ты найдешь его, Вальтер, и найдешь раньше, чем хотел бы, но позже, чем это могло бы помочь тебе!

– Скажи – где и оставь свои дурацкие пророчества.

– Где? Разве у пространства имеются границы и местности? – промолвила старуха. – Я говорю то, что вижу в откровении духа, неведомая сила заставляет меня говорить. Если бы я умела лгать и говорить людям одни приятные вещи, тогда меня не стали бы преследовать и гнать. Но именно потому, что я говорила то, что невольно набегало на мои уста, они стали преследовать меня, словно я накликала на них то несчастье, которое было предначертано в веках.

Старуха сказала это скорбно‑жалобным тоном, и воспоминания о преследовании за колдовство, которое пришлось пережить ей, наполнило слушателей ужасом.

Обитательница подземелья в аббатстве, старуха Гуг, накормила гостей и рассказала о своем несчастье.

– Была ночь. Я сидела в своей комнате; вдруг в дверь постучались. Я подумала, что это – какой‑нибудь больной, который пришел за лекарством, и отодвинула железный засов. Но дверь раскрылась, и вошел лорд Бэклей.

– Так вы уже знали его? – воскликнул Брай.

– Да, я знала его, так как мне про него рассказывала моя родственница Гиль, когда я увидела у нее бледную хорошенькую девушку.

– Значит, Кэт жива? Ведьма обманула меня! Дальше!

– Я иногда приносила Гиль платье и припасы, – продолжала Гуг, – за что получала от нее коренья, которые они собирала. Когда я была в последний раз, то увидала хорошенькую крестницу хозяина трактира «Красный Дуглас», про которую люди болтали, будто она была в связи с дьяволом и он утащил ее от папистского столба. Родственница рассказала мне также и о вас, Брай, и прибавила, что в случае, если вам понадобится помощь и вы обратитесь за ней к нам, детям ночи, то пусть проклятие поразит ту, которая откажет вам в этой помощи. Я не знала вас, Вальтер Брай, да и Кэт была мне чужой, но я лучше дала бы себя разрубить в куски, чем выдать лорду Бэклею сведения о том, куда вы отвезли несчастную девушку.

– Бэклей спрашивал вас об этом? Но откуда он знал, что вы знакомы с Гиль?

– Я умею приготовлять целебные напитки, и люди считали меня ведьмой. А ведь они думают, что одна ведьма должна знать другую. Бэклей приказал связать меня, заткнуть мне рот и взвалить на лошадь. Затем его люди привезли меня в какой‑то замок, где бросили в погреб. Они принялись стегать меня плетьми, пока от боли я не согласилась провести этих мучителей к месту нахождения Кэт. В следующую ночь меня доставили к берегу озера, откуда я должна была провести их в аббатство к Гиль. Я пошла впереди всадников, они же с оружием в руках грозились, что убьют меня, если я попробую убежать от них. Но их угрозы не страшили меня, так как передо мной было болото и туман был очень густой. Я довела их до места, где перекрещиваются рвы аббатства, и скрылась в ольховых кустах. Всадники стали стрелять, но не попали в меня. Пока же они блуждали среди рвов и тонули с лошадьми в болоте, я кинулась к аббатству, чтобы предупредить мою родственницу Гиль и Кэт. Но до Гиль уже дошли слухи о том, что ее ищут всадники, поэтому она поручила Кэт какому‑то страннику, обещавшему проводить ее за горы. Я советовала Гиль бежать, но она ответила, что во сне получила предсказание о близости смерти, да и вообще утомлена жизнью. Я окольными путями вернулась в город, чтобы спасти свои пожитки. Но чернь уже разгромила мой дом, так как люди уверяли, будто меня схватил черт. Я несколько дней блуждала по лесу, пока не узнала, что дугласовцы поймали мою родственницу Гиль и сожгли ее. С тех пор я поселилась здесь и проклинаю людей.

– Ужасно! – пробормотал Сэррей. – Но разве вы не боитесь, что всадники или народ могут когда‑нибудь заявиться сюда, чтобы узнать, не поселилась ли здесь другая ведьма?

– Они уже пробовали сделать это, – хрипло рассмеялась старуха. – Они явились с надменными улыбками, а потом бросились бежать так, словно за ними гналась сама чума. Они сделали меня ведьмой, так я и доказала им, что умею колдовать. Существует такая смесь, которая дает ядовитые пары, как только зажигают ее. Я вырыла во дворе четыре ямы, наполнила их этой смесью, соединила серной веревкой и снова закопала. Когда пришли мои преследователи, то из подземелья я крикнула им: «Вам нужно бабушку Гиль? У меня в гостях черт, который приглашает вас разделить с ним компанию!» С этими словами я подожгла серную веревку. Поднялся отравленный дым, и шестеро из преследователей попадали, словно мухи, а остальные бросились бежать. С тех пор они думают, что душа сожженной ведьмы поселилась вместе с чертом в этих местах, и сюда никто не осмеливается подойти, кроме тех, кого нужда заставляет искать помощи хотя бы у самого черта.

– Что стало с этими шестерыми? Они умерли?

– Нет, но они стали искалеченными на всю жизнь, так как яд выел у них мозг из костей. Их эдинбургские родственники явились сюда целой процессией, с кадильницами и иконами, чтобы забрать их. Но народ в конце концов их все‑таки сжег, так как решил, что в их тела вселился черт.

– Но скажите мне, откуда у вас этот парнишка? – спросил Брай.

– Вам какое дело! – воскликнула Гуг. – Разве я спрашиваю, кто такие ваши друзья?

– Да, но вы умолчали еще кое о чем, а я не буду вам благодарен, пока вы не скажете мне этого. Где Бэклей?

– Так спрашивайте вот этого! – огрызнулась старуха, внезапно показывая на Дэдлея, который смущенно покраснел.

– А, вы знаете это, сэр? – крикнул Вальтер, и его глаза заметали пламя. – Да, да, теперь я вспоминаю, что и в первый раз вы вместе с ним явились в Ментейт!

– Вальтер Брай, – возразил Дэдлей, – эта женщина права. Но все‑таки не спрашивайте меня, потому что мой язык связан клятвой.

– А! – заскрипел зубами Вальтер Брай, хватаясь за меч. – Так если не его самого, мне по крайней мере удалось найти одного из приятелей негодяя!

– Стой! – крикнул Сэррей и бросился между ними. – Не надо ссоры, Вальтер. Скажите ему, сэр Дэдлей, что вы не можете быть другом такому негодяю, как Бэклей. Если же вы не в состоянии сказать это, тогда лучше садитесь на лошадь и поезжайте другой дорогой.

– Вы оба ошибаетесь! – ответил Дэдлей. – Я поклялся третьему лицу хранить эту тайну, где скрывается Бэклей. Но настанет время, когда мое слово уже не будет больше связывать меня, и тогда, если сэр Вальтер не хочет внимать предупреждению, я сам отведу его туда, где находится лорд Бэклей, и сам помогу ему, насколько это будет в моих силах.

– Я ловлю вас на слове, и пусть ваша честь будет мне порукой в том, что вы его сдержите! – произнес Вальтер Брай, протягивая Дэдлею руку, которую тот пожал не без внутреннего трепета.

На следующее утро, щедро одарив старуху, всадники поскакали дальше.

Глава десятая

Дата добавления: 2015-06-04