Крах великого комбинатора 4 страница

Главной боевой силой в этой революции, считал Троцкий, должна стать молодежь. «Здоровым молодым легким, – писал Л.Д. Троцкий, – невыносимо дышать в атмосфере лицемерия, неотделимой от термидора, от реакции, которая все еще вынуждена носить одежды революции. Вопиющий разрыв между социалистическими лозунгами и реальной жизнью подрывает веру в официальные каноны. Значительная прослойка молодежи гордится своим презрением к политике, своей грубостью и хулиганским поведением. Во многих случаях, а может быть и в большинстве, индифферентность и цинизм – это первоначальная форма недовольства и скрытого желания к самостоятельности».

Получалось, что в планируемой революции, направленной против строя, Троцкого интересовала не вся молодежь, а та ее «прослойка», которая «гордилась» своей аполитичностью, грубостью и хулиганским поведением. Ориентируясь на настроения и стиль поведения этой прослойки, Троцкий предлагал программу перестройки общественной морали, позволяющей законсервировать незавершенность гражданского, морального, семейного состояния молодежи, превратив население страны в вечно незрелых, социально безответственных юнцов. В популярном в 40‑е годы научно‑фантастическом романе Лагина «Патент АБ» малолетние детишки с помощью гормонального препарата превращались в физически развитых людей, но сохранивших навеки инфантильный ум, и это делало чрезвычайно удобным их использование в армии и в сфере труда. Кажется, что Троцкий собирался проделать аналогичную операцию с молодым поколением страны, ликвидировав семью и уничтожив связь между поколениями.

«Термидорианская» бюрократия сурово осуждалась за меры, предпринятые в 30‑е годы, по укреплению института семьи, который так упорно желали сокрушить ультрареволюционеры вроде Троцкого. «Революция предприняла героическое усилие разрушить так называемый семейный очаг– этот архаичный, затхлый, прогнивший институт, в котором женщина трудящихся классов выполняла свой труд как на галерах с детства до смерти», – утверждал Л.Д. Троцкий. Он огорчался, что работа не была доведена до конца. «К сожалению, – признавался он, – общество оказалось для этого слишком бедным и малокультурным». Справедливо отмечая недостатки в строительстве детских учреждений и сфере услуг, Л.Д. Троцкий переносил центр своей критики на «культ семьи», пропагандировавшийся в 30‑х годах. Возмущаясь тем, что под лозунгом борьбы с леваческими искривлениями в вопросах семьи и морали, по его словам, сталинское руководство отвергло «азбучные основы» коммунизма, Л.Д. Троцкий иронизировал над «реставрацией седьмой заповеди» («не прелюбодействуй») в моральном кодексе советского общества.

Другим объектом его возмущения являлось то, что Л.Д. Троцкий называл «реставрацией пятой заповеди» закона Моисея («чти отца своего»). «Забота об авторитете старшего поколения» вызывала тревогу у Л.Д. Троцкого. Противопоставляя интересы молодежи задачам преемственности поколений, Л.Д. Троцкий писал о том, что бюрократия ведет «борьбу против молодежи».

Одновременно у Троцкого вызывала беспокойство «перемена политики в отношении религии». «Отрицание бога, его помощи и его чудес было острейшим клином, который революционная власть вбила между детьми и родителями», – подчеркивал Л.Д. Троцкий.

По мысли Л.Д. Троцкого, клин, отделивший молодежь от родителей и старшего поколения, должен был отколоть ее и от «переродившейся» власти. Эти задачи были связаны с решением важнейших политических задач, которые выдвигал Л.Д. Троцкий. Ориентируясь на аморальные и антиобщественные импульсы в поведении молодежи, Троцкий не скрывал своих надежд направить эти настроения в сферу политического терроризма. «Наиболее нетерпеливые люди с горячей кровью, неуравновешенные, чьи интересы и чувства задеты, поворачивают свои мысли к террористическому мщению» – так характеризовал Л.Д. Троцкий настроения советской молодежи середины 30‑х годов. Троцкий прямо ставил вопрос о том, что, встав в ряды движения за придание стране иного облика социализма, эти «нетерпеливые молодые люди» будут осуществлять новую революцию в стране.

В своей книге Троцкий разъяснял, кто будет идейным и политическим руководителем армии «нетерпеливых людей с горячей кровью». Троцкий приводил слова своего единомышленника Виктора Сержа, который, обращаясь к Западу, говорил: «Тысячи коммунистов первого часа, товарищи Ленина и Троцкого… защищают права рабочего класса. Я ничего не преувеличиваю. Каждое слово мое взвешено. Я могу подтвердить каждое из моих заявлений… доказательствами и именами… Мне ближе всего героическое меньшинство, …отличающееся энергией, глубиной, стоицизмом и верностью большевизму великой эпохи».

Из этих слов знающие читатели книги могли без труда догадаться, что речь идет о «большевиках‑ленинцах», то есть членах оппозиции, которая уже в 1926 году стала создавать нелегальную организацию. Троцкий с очевидным удовлетворением сообщал «потрясающие новости», которые Виктор Серж «принес в Западную Европу». «Если это понадобится, они выдержат до конца. Даже если они не увидят новый революционный расцвет… революционеры Запада могут на них рассчитывать. Пламя будет гореть, хотя бы даже в тюрьмах. Они же рассчитывают на вас. Вы должны – мы все должны – защищать рабочую демократию… и когда‑нибудь вернут Советскому Союзу его моральное величие и доверие рабочих». Эта группа «большевиков‑ленинцев», опирающаяся на солидарность Запада, и должна была, по мысли Троцкого, стать политическим авангардом замышляемого им государственного переворота.

В своей книге Троцкий повторял: «Бюрократия может быть устранена только революционной силой». Он подчеркивал, что «возглавить ее и встать во главе масс в удобный исторический момент – вот задача советской секции IV Интернационала. Сегодня она еще слаба и загнана в подполье. Но нелегальное существование партии не означает, что ее нет. Просто это – тяжелая форма существования. Троцкий объявлял всему миру о том, что находящиеся в подполье его сторонники смогут в нужный момент действовать эффективно. «Чем смелее и решительнее будет атака, тем меньше будет жертв».

Троцкий старался убедить весь мир в том, что нелегальная троцкистская партия необыкновенно сильна и ничто не может сломить ее. Оправдывая исторической необходимостью организованные им массовые репрессии в период своего пребывания у власти, Троцкий объявлял, что носители государственной власти в СССР не могут ждать пощады от мщения троцкистов: «Репрессии могут оказаться полностью эффективными лишь в борьбе против класса, который исчезает со сцены, – это было полностью доказано революционной диктатурой с 1917 по 1923 год, но насилия против революционного авангарда не смогут спасти касту, которая, если только Советскому Союзу вообще суждено развиваться в дальнейшем, изжила себя».

В это время в СССР именно троцкисты признавались наиболее опасными внутренними врагами, ибо представляли собой наиболее реальную альтернативу сталинскому руководству внутри партии. По словам И. Дейчера, к 1936 году «троцкизм, даже не являясь организованной партией, как настроение, традиция и знамя был по‑прежнему жив. И Сталин, и Троцкий знали, что при благоприятных условиях «настроение и традиция» могут легко превратиться в партию». Только троцкисты имели подполье внутри партии и, возможно, среди ее руководящих кадров. Троцкий руководил этим внутрипартийным подпольем. В своей книге и многочисленных статьях Л.Д. Троцкий уверял, что внутри страны созрели мощные силы, готовые под руководством законспирированной политической партии выступить против существующего строя.

Троцкий не ошибался относительно нарастания кризиса в руководстве. Книга Троцкого еще не вышла в свет, когда в январе 1937 года начался процесс по делу «параллельного» центра, среди участников которого находились лидеры многих оппозиционных групп 20‑х годов. (Г.Л. Пятаков, К.Б. Радек, Г.Я. Сокольников и другие). На этом процессе впервые было заявлено о связи «троцкистов» с военными. Давая свои показания, К.Б. Радек объявил, что В.К. Путна был соучастником троцкистского заговора. Это напоминало о роли В. К. Путны и И.Э. Якира в июле 1927 года, поддержавших своими действиями оппозицию в тот момент, когда Троцкий выдвинул свой «тезис о Клемансо», фактическую заявку на государственный переворот в случае войны. На февральско‑мартовском пленуме 1937 г. ЦК ВКП(б) Сталин заявил о том, что в рядах Красной Армии «имеются шпионы и враги государства».

Соперничавшие группировки, опираясь на административный аппарат, вели напряженную борьбу. По сведениям П. Карелла и А. Орлова, к заговорам военных и руководства НКВД присоединялись некоторые руководители областных и республиканских организаций. В их числе назывались Постышев, Косиор, Шеболдаев и другие. Самоубийство Г.Е. Орджоникидзе в разгар подготовки им доклада о вредительской деятельности троцкистов в промышленности могло убедить Сталина в том, что даже его старый друг оказался перед неразрешимой дилеммой: либо раскрыть миру правду о заговорах, либо спасти кого‑то из близких ему людей и унести тайну о их заговорщической деятельности в могилу.

На февральско‑мартовском пленуме Сталин обрушился с критикой на партийную верхушку, обросшую своими кланами, не желающую считаться с общегосударственными интересами и вольно или невольно скрывающую правду о подрывной деятельности. Сталин выдвинул программу перемен в партийном руководстве на основе широкого конкурса и переподготовки кадров. Хотя к этому времени Г. Г. Ягода уже смещен с поста наркома внутренних дел и заменен Н.Н. Ежовым, военно‑политический заговор оставался нераскрытым, и эта программа встревожила заговорщиков.

По словам П. Карелла, «в марте 1937 года схватка между тайными агентами Тухачевского и Сталина приобрела особенно драматичный характер… На 1 мая 1937 года был назначен переворот против Сталина, главным образом потому, что первомайские парады позволяют передвигать существенные контингента войск в Москву, не вызвав подозрений. То ли по воле случая, то ли вследствие коварства Сталина, но произошла отсрочка планов. В Кремле было объявлено, что маршал Тухачевский возглавит советскую делегацию в Лондон для участия в церемонии коронации короля Георга VI 12 мая 1937 года. Тухачевский успокоился. Он отложил переворот на три недели. Это было его роковой ошибкой».

Есть и другие сведения о том, что переворот 1 мая 1937 года был предотвращен в последнюю минуту. П.Я. Мешик утверждал, что он был награжден первым орденом за то, что обезвредил террориста, готовившегося открыть огонь по трибуне Мавзолея Ленина 1 мая 1937 года. Очевидцы этого празднования на Красной площади запомнили напряженную обстановку. В какой‑то момент на гостевых трибунах прошел слух, что вот‑вот будет взорван Мавзолей. По словами английского журналиста Фицроя Маклина, присутствовавшего в этот день на Красной площади, «члены политбюро нервно ухмылялись, неловко переминались с ноги на ногу, забыв о параде и своем высоком положении». Лишь Сталин был невозмутим, а выражение его лица было одновременно «и снисходительным, и скучающе‑непроницаемым».

4 мая документы на Тухачевского, направленные в посольство Великобритании в связи с его предполагаемым отъездом в Лондон, были отозваны. Вскоре маршал и ряд других видных военачальников, обвиненных в участии в заговоре, были арестованы. Вслед за ними последовали аресты Шеболдаева и других. Им инкриминировалась подготовка государственного переворота в союзе с Троцким и троцкистами.

Зачем же Троцкий объявлял в своей книге, вышедшей в свет в мае 1937 года, и в своих многочисленных выступлениях в печати до ее публикации о готовности партии троцкистов совершить государственный переворот? Если он готовил втайне выступление против И.В. Сталина и его руководства, зачем объявлять об этом во всеуслышанье? Если законспирированные троцкисты не представляли собой реальной силы, угрожающей советскому строю, правда могла легко раскрыться после разоблачения скоропалительных заявлений Троцкого. И все же создается впечатление, что эти заявления не были пустым бахвальством авантюриста, запутавшегося в своих властолюбивых планах, а ходом опытного деятеля в безжалостной политической игре.

На что мог рассчитывать Л.Д. Троцкий, объявляя всему свету в конце 1936– начале 1937 года, что внутри Советского Союза сложилась революционная ситуация, что многие люди, в том числе члены комсомола и партии, стремятся к свержению существующего строя, а троцкисты готовы возглавить их борьбу против правительства Сталина? Троцкий прекрасно отдавал себе отчет о той обстановке, которая была характерна для Советской страны с первых же дней ее существования, когда непрекращавшиеся нападения извне и постоянные внутренние заговоры заставляли искать врагов в каждом подозрительном человеке. О том, как легко можно было убедить людей в том, что честные и преданные делу революции командиры и комиссары являются тайными врагами, он отлично знал по личному опыту: его многочисленные приказы о расстреле неугодных ему людей по надуманным или преувеличенным обвинениям обычно исполнялись без сомнений и приводились в исполнение.

Атмосфера всеобщей подозрительности особенно сгустилась в стране после убийства СМ. Кирова 1 декабря 1934 года. Тот факт, что Троцкий открыто выражал удовлетворение по поводу убийства популярного руководителя страны, лишь усиливал уверенность в том, что троцкисты направляли руку Николаева. Арест и осуждение в 1935–1936 годах наряду с рядом оппозиционеров лиц, не имевших никакого отношения к антипартийной и антигосударственной деятельности, ясно показывали Л.Д. Троцкому размеры подозрительности, беззаконий и возможные перспективы дальнейшего нагнетания обстановки.

Уверенность, с которой Троцкий в своих статьях объявлял о неминуемой победе тщательно законспирированного заговора оппозиционеров, даже после расстрела Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и других, обвиненных в августе 1936 года в связях с ним, должна была накалить обстановку подозрений до предела. Заявления Л.Д. Троцкого, который почти полтора десятка лет воспринимался руководителями Советской страны как главный руководитель заговора по подготовке государственного переворота, не могли не вызвать смятения в руководстве. Безумное рвение, которое проявляли новый нарком внутренних дел Н.И. Ежов и его сотрудники в поисках и «разоблачении» все новых и новых «троцкистов» и «троцкистских» центров, трудно объяснить лишь их личной жестокостью и жаждой орденов. Вероятно, над ними довлел страх оставить ненароком на свободе солдат тайной армии Троцкого, о боеготовности которой так уверенно объявлял ее командарм.

Атак как Троцкий в книге разоблачал явно фальсифицированные показания обвиняемых на процессах 1936–1937 годов о встречах с ним и его сыном, эти заявления возбуждали недоверие к органам безопасности, которых могли заподозрить в том, что, подсовывая грубые фальшивки, они пытались скрыть истинных троцкистов и их организации. Недоверие к органам безопасности вызывало лишь еще большую активность работников НКВД, над которыми нависала угроза последовать за своими жертвами.

Заявляя руководству Советской страны, что ее враги находятся внутри партии и в комсомоле, Л.Д. Троцкий провоцировал широкие репрессии, которые должны были ударить по наиболее преданным и активным членам общества. Став жертвами необоснованных репрессий, многие коммунисты могли превратиться на долгие годы во врагов правительства. Это способствовало бы тому, что в последующем активная часть общества с большей готовностью встала бы под знамена лидера, отвергнутого страной в 20‑х годах.

Дейчер исходил из того, что массовые репрессии были на руку Троцкому. Он считал, что «лагеря становились школами и полигонами оппозиции, в которых троцкисты были бесспорными наставниками… Хорошо организованные, дисциплинированные и хорошо информированные в политическом отношении, они были настоящей элитой того большого слоя нации, который был брошен за колючую проволоку». Именно поэтому Троцкий был заинтересован в том, чтобы число политических заключенных множилось, в том числе и за счет жертв нелепых обвинений и необоснованных подозрений.

Словно следуя логике Ветхого Завета, троцкисты должны были провести своих новых последователей через муки и вывести их из плена для созидания нового, счастливого общества. В 1938 году в «Бюллетене оппозиции» Л.Д. Троцкий предрекал свержение Сталина и суд над ним: «Монументы, которые он воздвиг себе, будут свергнуты… А победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, воздвигнет памятники несчастным жертвам сталинского злодейства и позора на площадях освобожденного Советского Союза». Видимо, Троцкий не очень жалел те жертвы, которым затем воздвигались памятники, поскольку их число росло, в частности и благодаря ему.

Троцкий верно оценил последствия пересмотра многочисленных дел, осужденных в ходе репрессий 1936–1938 годов. Поскольку жертвами их стали представители политически влиятельного слоя советского общества, то к их судьбам отнеслись с гораздо большим вниманием и сочувствием, чем к жертвам «красного террора», творившегося при активном участии Троцкого. Бывшие организаторы массовых чисток реальных и мнимых троцкистов, такие как Хрущев, постарались укрепить свое политическое положение, спекулируя на судьбах репрессированных, а затем реабилитрованных людей. Стремясь же скрыть свою роль в этих репрессиях, они постарались свалить всю вину за них на Сталина, свергая монументы, созданные в его честь и заодно перечеркивая великие достижения Советской страны, совершенные под руководством Сталина.

Правда, постоянно предрекая крушение «сталинского режима», Троцкий исходил из того, что это событие произойдет скоро. Однако Троцкому не пришлось стать свидетелем этих событий. Не оправдались и другие его пророчества.

Активный пропагандист троцкизма Исаак Дейчер включил слово «пророк» в название каждой из своих трех книг, посвященных Л.Д. Троцкому. Сам Троцкий также высоко оценивал свою способность к прогнозированию, утверждая, что он и его сторонники «предложили гораздо более правильный анализ процессов, происходящих в стране, и гораздо более правильно предвидели их будущее развитие». Эти претензии на пророчество, умение верно предвидеть будущее можно легко проверить, сравнив прогнозы Троцкого о ходе мировой войны, сделанные им в 1936–1937 годах, и их реализацию.

Хотя Троцкий не верил в возможность СССР победить гитлеровскую Германию, он утверждал, что в случае такого почти невероятного исхода «поражение Германии в войне против Советского Союза неизбежно привело бы к крушению не только Гитлера, но и капиталистической системы». Как известно, поражение Германии и крах режима Гитлера не привели к гибели капитализма.

Оценивая же расстановку мировых сил накануне войны, Троцкий считал, что военный блок СССР с рядом ведущих капиталистических держав будет непрочным. По поводу договоров о взаимной помощи СССР со странами Запада он писал: «Они сохранят свою ценность в первый период военных операций, но нет сомнения в том, что группировка сил в решающей фазе войны будет определяться несравненно более значительными факторами, чем клятвы дипломатов, так как они являются лжесвидетелями по профессии… Империалистические противоречия, конечно, будут преодолены с помощью компромисса, чтобы воспрепятствовать военной победе Советского Союза».

На самом деле военно‑политическое сотрудничество СССР с Великобританией, США, а затем и несколькими десятками капиталистических стран под флагом «Объединенных наций», несмотря на трения между союзниками, выдержало испытание мировой войной.

Если в чем‑то Троцкий и оказался косвенно прав, так только в том, что военно‑политическое сотрудничество СССР с другими странами не явилось решающим фактором в победе советского народа. Влиятельные силы на Западе старались сделать все, чтобы, как заявил 24 июля 1941 года будущий президент США, масон высшей 33‑й ступени, Г. Трумэн, народы Германии и СССР убивали друг друга как можно больше. Однако, не веря в реальность союза СССР с державами Запада, Троцкий исходил из невозможности военной победы Советского Союза без внешней помощи.

Ошибся Троцкий и в других своих «пророчествах».

Прогноз Л.Д. Троцкого:

В случае войны «судьба Советского Союза будет решена в конечном счете не на картах генеральных штабов, а на карте классовой борьбы. Только европейский пролетариат… может защитить Советский Союз от разрушения или от удара в спину союзников… Война поможет революции».

Реальные события:

Судьба Советского Союза решилась прежде всего благодаря героическим усилиям советского народа. Революционные изменения в странах Центральной и Юго‑Восточной Европы произошли главным образом в результате освобождения значительной части этих стран Советской Армией.

Не веря в способность советских людей выдержать тяжелое испытание без помощи извне, Троцкий предрекал неизбежность разгрома советских армий.

Прогноз Троцкого:

«Трудно сомневаться в том, что военное поражение окажется фатальным не только для советской правящей прослойки, но и для социальных основ Советского Союза… Под влиянием острой нужды государства в предметах первой необходимости индивидуалистические тенденции крестьянской экономики получат существенную поддержку, и центробежные силы внутри колхозов будут возрастать с каждым месяцем… Другими словами, в случае долгой войны, если мировой пролетариат останется пассивным, внутренние социальные противоречия в Советском Союзе не только могут, но и должны привести к буржуазной бонапартистской контрреволюции».

«Если война будет лишь войной, поражение Советского Союза будет неизбежным. В техническом, экономическом и военном смысле империализм несравненно сильнее. Если империализм не будет парализован революцией на Западе, он сметет режим, который был порожден Октябрьской революцией».

Реальные события:

Несмотря на тяжелые человеческие потери, огромный ущерб, нанесенный хозяйству страны, ее экономическая, социальная и политическая структура выдержала испытания. Военная и экономическая помощь союзников не привела к подрыву позиций социалистического государства в экономике.

Из прогнозов Л.Д. Троцкого следует очевидный вывод: поскольку они являлись результатом не мистического озарения, а логично вытекали из всей суммы оценок, которые он давал положению СССР и других стран мира, очевидно, что и многие из этих оценок были изначально неверны. Его ошибочные прогнозы относительно возможных социальных взрывов Европы и Азии были связаны с преувеличением им революционного потенциала рабочего класса тех лет и недооценкой возможностей капиталистической системы.

Несостоятельность прогнозов Л.Д. Троцкого в отношении последствий войны для СССР свидетельствует и о его полном непонимании советского строя, его возможностей и воли советских людей к сопротивлению захватчикам. Убежденный в фатальной непрочности советской системы, полностью недооценивая силу советского патриотизма, Л.Д. Троцкий исключал возможность спасения СССР от гитлеровского порабощения без помощи восставшего пролетариата Европы. Он был не способен представить, что экономика страны, которая, несмотря на грандиозный рывок вперед в годы сталинских пятилеток, отставала по уровню производительности труда от капиталистических стран, смогла уже на третий год войны производить больше танков, самолетов, артиллерии, чем военная машина нацистской Германии, ее союзников и порабощенной Европы. Ослепленный своим презрением к «варварской» стране и его народам, он не сумел предвидеть того, что «отсталый» пролетариат и «дикое» крестьянство СССР смогли осуществить беспримерный в мире массовый воинский и трудовой подвиг. Вряд ли, не прибегая к обычным для него красивым демагогическим фразам и оскорбительным для народов СССР выражениям, он мог бы попытаться объяснить, почему советские люди проявили такой героизм на фронте и столько сознательной самоотверженности в тылу, отказывая себе во всем и работая до полного истощения сил во имя победы над покорителями Западной Европы.

Преувеличивая «бунтарские» настроения советской молодежи, а тем более ее склонность к терроризму, Троцкий видел в ней лишь инструмент реализации своих властолюбивых планов. Те, кому было от 16 до 28 лет в 1936 году, принадлежали к поколению, подавляющая часть которого проявляла свою верность революционному идеалу совсем не в презрении к политике, хулиганском поведении, цинизме или террористических актах против руководителей страны. Свою преданность неразрывным для нее понятиям Родины и социализма молодежь выражала в беззаветной поддержке страны Советов, социалистического Отечества. При всех недостатках многих людей этого поколения, с типичными для их характеров категоричностью в суждениях, склонностью к некритичной вере в авторитеты, они выражали верность своим идеалам не в критике начальства, а в беспримерной требовательности к самим себе, в готовности к самоограничению и даже самопожертвованию.

Вопреки прогнозам Троцкого молодежь военных лет совершала террористические акции не против работников партаппарата, а против фашистских захватчиков и предателей Родины в тылу врага. Это молодое поколение составило основу Красной Армии и трудового фронта в советском тылу.

Пророчествуя о скором восстании советских людей против Сталина, Троцкий не понял роли своего антагониста в советском обществе. Он не признавал тот огромный авторитет, которым обладал Сталин среди советского народа. Он не сумел увидеть, что Сталин для подавляющего большинства советских людей был вождем, слово которого воспринималось как бесспорное суждение и неоспоримый приказ к действию. Великая Отечественная война, в ходе которой проявились лучшие качества Сталина как руководителя страны и полководца, лишь укрепила беззаветную веру и любовь миллионов советских людей к Сталину.

Анализ прогнозов Л.Д. Троцкого не только свидетельствует о порочности его концепций о советском обществе и мировом развитии, но и во многом объясняет причины его политического поражения. Выдающиеся достижения советского народа в мирном строительстве, его победа в годы Великой Отечественной войны продемонстрировали, что, несмотря на ошибки и провалы первых революционных лет, в стране был велик потенциал здоровых сил, который остановил приход к власти деятеля, открыто выдвигавшего программу полного подчинения интересов народов СССР авантюристическим расчетам на мировую революцию. Презрение Троцкого к народам СССР, их культуре плохо скрывалось им. Уже в 20‑х гг. миллионы членов партии и беспартийных осознали, что программа Троцкого порочна и гибельна для страны.

Порочность расчетов Троцкого оказалась гибельной и для него самого. Не прекращавшаяся война против сталинского руководства, помимо прочего, свидетельствовала о фатальной переоценке Троцким собственных сил и недооценке своего противника. Нежелание признать свое поражение вынуждало Троцкого идти все дальше и дальше в безнадежной для него авантюристической игре, пытаясь свергнуть советский строй с помощью интриг и заговоров, «Бюллетеня оппозиции» и маломощного IV Интернационала.

Массовые обвинения советских людей в троцкизме, провоцируемые «Бюллетенем оппозиции», неизбежно должны были привести к тому, что и Троцкий станет жертвой этой «охоты». Уже 7 февраля 1935 года Троцкий записывает в своем дневнике, что, по‑видимому, он будет убит агентами Сталина. Игра, которую вел великий комбинатор, уносившая тысячи жертв, становилась все более опасной и для него лично. Его последним прибежищем стал загородный дом его сторонника, художника Диего Ривера, в пригороде Мехико, Койоакане. Последний дом, в котором Троцкому довелось жить, пришлось превратить в настоящую крепость.

Объявленная Троцким антисталинская революция не состоялась. Многие его верные агенты исчезали в различных странах при таинственных обстоятельствах. Троцкий был убежден, что скончавшийся в Париже после операции аппендицита его сын Лева был убит его врагами. Младший сын Сергей, оставшийся в СССР и давно потерявший интерес к политике, был арестован как «троцкист». По такому же обвинению была отправлена в лагерь и первая жена Троцкого – Александра Соколовская. Лишь внук Троцкого Сева, вывезенный по его настоянию в Койоакан, был живым напоминанием о его потомстве.

Вероятно, Троцкий ощущал дыхание смерти. Его обостренная интуиция подсказывала ему неизбежность скорого конца. После того как он покинул Принкипо и занялся заговорами против Сталина с той же энергией, с какой прежде организовывал оппозиционные платформы и блоки, лихорадки вновь стали преследовать его, как и во времена партийных дискуссий 20‑х гг. Организм снова сигнализировал сознанию Троцкого, что он занят опасным делом.

В конце концов его физическое состояние стало внушать Троцкому тревогу за свою жизнь. Почти ровно за полгода до своей гибели, 27 февраля 1940 года, он составил свое завещание. В нем он исходил из того, что причиной его смерти будет не покушение, а естественная смерть. Он считал, что врачи ошиблись и его состояние значительно хуже, чем им кажется. Троцкий полагал, что скорее всего он скоро умрет от прогрессирующего атеросклероза. Он боялся, что его ждет судьба Ленина и у него будет развиваться паралич тела и органов речи. Как ни странно, но это интуитивное предвидение соответствовало физическим проявлениям долгой агонии Троцкого после нанесения ему рокового удара в голову 20 августа 1940 г.

Первое покушение на его жизнь произошло в ночь с 23 на 24 мая 1940 года. В тщательно охраняемую виллу ворвались люди с автоматами. В доме гремели автоматные очереди, взорвалась граната. Несмотря на то что террористам не было оказано сопротивления, ни Троцкий, ни Седова, ни внук Сева не пострадали. Инспектор мексиканской полиции, прибывший на место преступления, был поражен спокойствием Троцкого и собранной деловитостью, с которой тот объяснял детали покушения. У полисмена не было сомнений в том, что все, о чем ему сообщал Троцкий, было лишь имитацией покушения, так как никто в его многообразной практике не вел себя так спокойно, только что избежав смерти. Он был не прав. Причина спокойствия Троцкого объяснялась тем, что он был внутренне готов к смерти и, может быть, гораздо в большей степени, чем признавался в этом самому себе. Где‑то помимо своего сознания он уже признал, что проиграл схватку со своим смертельным врагом, и поэтому спокойно ждал неминуемого исхода.

Дата добавления: 2015-06-04