Илона Волынская,Кирилл Кащеев Ведьмино наследство 9 страница

Дядька шагнул на первую ступеньку. Уходящая в недра земли лестница озарилась неверным, мутным светом, словно бы от сотен гнилушек.

Мальчишка минуту помедлил и осторожно двинулся следом. Отвесные ступени уходили все ниже и ниже. Наконец Богдан остановился на последней. Высоко над головой чернел неровный квадрат лестничного колодца, словно крышкой, прикрытый темным куском неба. У ног открывалась маленькая – человеку только сесть, – выкопанная в земле камора. В глубине земляной каморы Богдан увидал старый, рассохшийся сундук и расколотый глиняный горшок. В осколках насыпом лежало что-то мелкое, круглое, тусклое…

– Ну ось, все, як обещал! Владей, хлопче! – Широким жестом – гуляй, душа! – сивоусый махнул на горшок с сундуком.

Бочком-бочком, не сводя глаз с благодетеля, Богдан спустил одну ногу со ступеньки, подцепил крышку сундука… Осыпая гнилую деревянную труху, крышка приподнялась. До самого верха сундук был забит старыми седлами с немногочисленными серебряными заклепками, поношенными татарскими лисьими малахаями… Сверху гордо возлежали расшитый бляшками пояс и старый халат.

– Это – скарб? Вот это вы стерегли?

– А що такэ? Справный скарб! – обиделся сивоусый. – Та якщо б не гналася за нами татарва, мы б ций сундук до ярмарки довезли, потом с неделю б гуляли! А на гроши можно хутор справный купить!

– Ага, четыреста лет назад! А сейчас мне что с ним делать, в краеведческий музей сдать? – Богдан нагнулся, сгребая горсть старинных медных монеток…

– А що хочешь, то и робы, хлопче, мне-то теперь что! – И, пользуясь тем, что Богдан нагнулся, сивоусый ринулся к лестнице. – Скарб взял, с ним и оставайся, а я на волю!

Он мчался наверх, к казавшемуся таким близким темному квадратику неба. А Богдан с ужасом увидел, как земля начинает медленно смыкаться между ним и улепетывающим сивоусым, навсегда замуровывая мальчишку в себе.

– Стой! – заорал Богдан, бросаясь в полуоткрытый проход. Земляные пласты тут же сдвинулись, легли внахлест, перекрывая путь и оставляя лишь крохотное отверстие, в котором всего на миг мелькнула спина сивоусого… и исчезла. Хранитель скарба выбрался на поверхность. Отверстие сползлось в тоненькую дырочку, неуклонно затягиваясь. Затхлый, спертый воздух не шел в легкие, камнем застревая в груди. Всем телом Богдан ударился о стену… Земля не дрогнула.

– Не-ет! – Приникнув губами к отверстию, Богдан отчаянно, безнадежно закричал, уже понимая, что его не услышат, не откликнутся…

Земляная стена рванула вверх, осыпая Богдана плотными комьями. Тяжелое тело сивоусого с разлету рухнуло на битый горшок, кроша его в мелкую пыль. Богдан вскинул голову. На фоне темного квадрата неба, оседлав швабры, парили две всадницы.

– Девчонки, я здесь! – восторженно завопил он, бросаясь к лестнице.

Крепкая, жилистая рука ухватила его за щиколотку, опрокидывая на ступеньки.

– Куда? – прохрипел сивоусый, за ногу волоча пацана к себе, в недра земли.

– Пусти! – отчаянно завопил Богдан, изо всех сил цепляясь пальцами за торчащие из стен узлы корней. – Ты меня обманул!

– Ан неправда твоя, хлопче! – помотал чубом сивоусый. – Казав, що скарб твий буде, а що ты з ним звидси пидеш, уговору не было! Моя стража закончилась, раз ты скарб взял, мне на смену пришел! Мне уходить, тебе оставаться!

– Не брал я ничего! – завопил Богдан и лягнул казака свободной ногой…

– Эть! – словно бы поперхнулись сзади.

Хватка на щиколотке ослабла. Даже не пытаясь встать, Богдан на четвереньках рванул к поверхности…

– Сзади! – донесся сверху испуганный Танькин голос, и прямо перед носом Богдана на ступеньки, звеня, свалился его собственный меч.

В последнюю секунду, спиной ощутив шорох рассекаемого воздуха, пацан перевернулся. Лезвие сверкнуло над его головой. Богдан вскинул навстречу свой меч. Сталь ударилась о сталь.

– Ничего! – ревел сивоусый, и кривая сабля порхала в его руке, норовя достать перекатывающегося мальчишку. – Для замены ты и мертвый сгодишься!

Тупой меч мог лишь парировать пластающие удары казацкой сабли. Но Богдан понимал, что и это долго не продлится. Несмотря на столетнее безделье, сивоусый был профессионалом, лучше любого из мастеров клуба исторического фехтования. Плечо Богдана словно ледяным языком облизало… Боли почти не было, мальчишка лишь увидел, как каплет на каменные ступеньки его кровь.

– Молись, хлопче! – закричал казак, вскидывая саблю для последнего удара.

Бац! Бац-бац! Метко пущенные камни обрушились сверху, молотя сивоусого по голове, плечам. Хранитель клада замешкался, прикрываясь руками. Богдан ударил тупым мечом, словно заступом, ему в грудь. Дядьку смело со ступенек. Богдан снова побежал по лестнице. Квадрат выхода был уже совсем близко, когда он услышал за спиной тяжелое дыхание и понял, что упорный сивоусый вновь нагоняет. Но тут застонал воздух, знакомые руки ухватили мальчишку и поволокли наверх, провозя физиономией по неровным каменным ступеням. На миг Богдан завис между двумя швабрами, словно белье на просушке, потом его бережно опустили рядом с отверстием в земле.

– Не хочу! – взвыло оттуда, и Богдан успел мельком увидеть, как земля неумолимо стягивается вокруг простертого на каменной лестнице сивоусого. Кисть с зажатой саблей еще некоторое время торчала над сомкнувшейся землей, потом принялась медленно погружаться. Вот виднеется уже только клинок, вот осталась лишь половинка, лишь кончик… Вот скрылся и он. Земля пошла кругами, будто вода от упавшего в нее камня, и затвердела окончательно.

– На сто лет, – тихо прошептал Богдан. – Из-за горшка медной мелочи и сундука ношеного татарского шмотья.

– Ты б там вместо него сидел эти сто лет! А потом что? Тоже бы шастал, искал другого дурака на замену? И еще говоришь, не придурок! – Всхлипывающая Танька перетягивала платком кровоточащий порез у Богдана на плече. – Зачем ты с ним пошел? С ним же надо добровольно пойти, иначе у него и власти над тобой нет…

– Ты как догадалась мой меч прихватить? – спросил Богдан.

Танька заюлила, пряча зареванные глаза:

– Да ну! Придумали себе глупость, что здухач ты крутой, а так самый обыкновенный! Фигня! Думаешь, я не видела, как вы в клубе на ваших турнирах рубитесь? И как ты выигрываешь?

– Ты что, на меня смотреть приходила?

– Очень мне надо, на тебя смотреть! – фыркнула Танька. – Так, случайно мимо шла!

– Ну и мне не надо, чтоб ты на меня смотрела. Можешь больше мимо не ходить!

– Как я давно хочу это сделать! – почти простонала Ирка. Слегка поднявшись над землей на своей швабре, она ухватила Богдана и Таньку за воротники и безжалостно затрясла, приговаривая: – Если вы сейчас же не прекратите свои скандалы, я вас на фиг в Днепр скину и притоплю раз и навсегда! До чего вы мне оба надоели!

Они шли к конопляной роще, туда, где осталась палатка. У костра никто не сидел – видно, Филипповы волхвы уже достаточно приобщились и отправились спать.

– Ой, якый добрый паныч и красотки панночки! – ласково пропел мужской голос. Высокий парень в алом жупане выглянул из щели в земляном холме. – А вы здогадайтэся, що в цьому холме?

– Ничего не нужно! – мрачно буркнула Танька, и ребята поспешили к палатке.

Богдан, пошатываясь, доковылял до своего матраса и рухнул, не раздеваясь.

– Бедняга, заснул раньше, чем лег. – Танька потянула через голову свитер.

Полог палатки откинулся. Черноусая башка просунулась внутрь, повела лукавыми темными очами:

– Ой, панночки, любоньки, чи хочетэ знаты, дэ закопанный клад? Та шо ж я пытаю, хто ж цього не хоче!

– Мы, мы не хотим! – Зарычав не хуже Ирки, Танька развернулась и обеими руками вытолкала башку прочь.

– До чего назойливый, прямо как те торговцы, что по офисам лазают! Слов вообще не понимает!

– А знаешь, по-моему, это другой, – неуверенно предположила Ирка.

– Тот, другой, мне все равно, я спать хочу! Тоже мне, остров сокровищ! Остров убоищ какой-то! – Танька нырнула под одеяло и погасила лампу.

Некоторое время все было тихо, лишь за стеной палатки перемещались туда-сюда осторожные шаги. Закрытый полог неуверенно подергали, потом потянули прочь.

– Я, конечно, извиняюсь… – забормотала от входа темная тень. – Тилькы чи можна спаты, когда подвернулся такой случай стать багатым!

Застонав так, что стон ее больше походил на медвежий рев, Танька включила лампу и со всей силы зафитилила пластиковой кружкой в очередную усатую физиономию.

Досадливо крякнув, физиономия исчезла.

Девчонка вскочила, быстро написала что-то на бумаге, вылетела наружу и налепила листок на палатку. Вернулась обратно и свалилась на матрас. Через мгновение она уже ровно сопела.

Ирка прислушалась. За стенами палатки по-прежнему топотали шаги. Иной раз они замирали у входа и, постояв, направлялись дальше. Полог больше никто не дергал.

Не выдержав, Ирка подхватила фонарик и тоже выбралась наружу. Темные фигуры скользили мимо. Мелькали то яркий жупан, то синие шаровары. Фигуры останавливались у входа, скользили глазами по листку и, разочарованно вздохнув, двигались дальше, к соседним палаткам.

Ирка посветила фонариком на лист.

Круглая физиономия с длинными усами и торчащим казацким чубом была яростно перечеркнута крест-накрест, а внизу крупными буквами выведено: «Кладов не предлагать».

Глава 14
Встретимся на алтаре

– Значит, говоришь, светится и тянет? – довольная Танька, быстро-быстро, как белка, грызя подчерствевший со вчерашнего дня рогалик, натягивала кроссовки.

Она закинула за плечо собранный рюкзак и выбралась из палатки. Глянула на часы, присвистнула:

– Ничего себе мы заспались после вчерашнего! Надо пошевеливаться!

– Прощаться будем? – спросила Ирка, с сомнением косясь на неподвижные заросли конопли. Общаться с Филиппом не хотелось, но, может, стоило сказать спасибо за палатку?

– Если я с ним попрощаюсь, так раз и навсегда! – с угрозой в голосе сообщила Танька. – Пусть сам спасибо скажет, что всю его коноплю в распыл не пустили!

Из зарослей донесся тихий вздох.

– Показывай, где твоя поляна? – Танька решительно зашагала по тропинке.

Ирка обогнала подругу и пошла впереди. Богдан двигался замыкающим.

В свете дня остров казался самым обычным. Полулес-полупарк, красивый, хоть и несколько замусоренный. И табличка, к которой вывела их тропа, тоже была обыкновенной жестяной табличкой. Несколько слов о найденном археологами и восстановленном древнем святилище и просьба не сорить там, где молились предки.

Ребята выбрались на поляну, и перед ними наконец предстало древнее святилище, раньше виденное лишь на рисунках. Необработанные низкие камни «восьмерки» и «бублика» были сложены в идеально ровные, словно по циркулю вычерченные, кольца. Над обоими кругами «восьмерки» возвышалось по грубой каменной стеле.

«Бублик» располагался на противоположной стороне поляны. Разорванная сторона кольца служила проходом к малому каменному кругу в центре, тоже охраняемому заостренными вертикальными камнями.

– Алтарь, наверное, – неуверенно предположила Танька, входя внутрь кольца.

– А тот, второй, тогда что? – Богдан кивнул на еще один, боковой алтарь, вписанный прямо в кладку «надкушенного бублика». – Между прочим, побольше центрального. И стел у него не две, а целых пять! А Иркина бабушка его почему-то не нарисовала.

Ирка пожала плечами:

– Даже не знаю. Только пять – число древних богинь, женской магии. Может, это святилище на двоих? – неуверенно предположила девчонка. – В центре кольца – алтарь бога, а сбоку – богини?

– Ага, он вроде как весь центровой, она вроде как в стороне, только на самом деле она – вдвое круче, чем он. Интересно, что именно твоей бабушке не нравилось: что богиню побоку пустили, или наоборот, что ее алтарь больше? – спросила Танька. Внимательно поглядела на малые каменные круги и отдельные стелы, разбросанные между «восьмеркой» и «бубликом» с двумя алтарями. – А вот эти, маленькие, одиноко стоящие, они тогда чьи? Еще каких-то богов, помельче? Тогда тут не святилище, тут целое общежитие получается!

– Может, хватит в их запутанных отношениях разбираться? Время знаем, место нашли, делать-то чего? – буркнул Богдан.

Ирка вытащила из рюкзака бутыль, задумчиво отхлебнула ледяной хортицкой воды… В глазах снова потемнело… Когда взгляд прояснился, Ирка поняла, что колдовская жизнь острова на самом деле никуда не делась. Шум ветра в окружавших поляну деревьях мешался с тихим, но раскатистым храпом: на каждой ветке кто-то дрых, высыпаясь перед грядущей ночью Солнцеворота. Трава и кусты шевелились – может, запоздалый ежик пробирался… А может, и не ежик. Не похож на ежика, ну вот совсем не похож!

Но главное – святилище! Ирка прислушалась, потом задрала голову, вглядываясь в голубой круг небес над поляной. То, что обитало тут… Оно было как будто везде. Грезило под землей и в то же время глядело на свой храм из бесконечно далеких небес. Тихо спало в каждом камне, в каждой каменной стеле и одновременно находилось в бесконечном далеке, откуда и путь сюда заказан. Но сейчас, здесь, оно словно бы встрепенулось, почуяв Иркино присутствие, жадно потянулось к ней навстречу…

– Чего делать? – хрипло, будто вода мгновенно застудила ей горло, переспросила Ирка. – Какая же все-таки я идиотка! Майор ведь намекал! – Она вздрогнула. – Нет, не намекал! Он думал, что я… знаю! Думал, что могу!.. Они все так думали! – Девчонка взглянула на друзей блестящими, отчаянными глазами. – Вовкулаки все время говорили, что такое в древние времена делалось! Рудый еще спрашивал, есть ли у меня кандидатура!.. Сами подумайте, что делалось в очень древние времена в таких вот святилищах!

– «Страшная треба». – Танька процитировал тот древний текст, что помог им отыскать место. – Жертвоприношение! Майор сказал, что с этого и началось оборотничество. Чтоб ты смогла нормально перекидываться, надо пролить кровь? – Глаза ее налились ужасом. – Человеческую? – дрогнувшим голосом спросила девчонка. – Не может быть!

– А ты вслушайся, чего оно хочет! – Ирка протянула подруге бутыль.

Танька отхлебнула… И вдруг подскочила, словно короткая жесткая трава обожгла ей пятки. Ухватив Ирку за руку, испуганно поволокла ее прочь:

– Тебе нельзя тут оставаться! То, что там, под камнями… Оно жестокое! Злое!

Ирка высвободилась, покачала головой и смело двинулась между замершими, как часовые, каменными стелами.

– Нет, оно не злое. Оно у нас сильное, благородное, справедливое. Даже доброе, – язвительно сказала она. – Только всё это по своим, древним законам. Оно просто не понимает, почему кровавые жертвы – это плохо. Жертвы плохим, злым богам – вот что плохо, а жертвы ему – хорошо! Ведь оно хорошее, справедливое и так далее. С его точки зрения, жертвы радоваться должны, ведь они способствуют ему, – Ирка кивнула на алтарь, – помогать людям! – Девчонка скривилась. – А знаете, мне его даже жалко. Насколько ж надо быть погруженным в себя и не замечать окружающего мира, чтобы за столько тысяч лет ничему не научиться, ничего не понять и ничуточки не измениться! – Она презрительно фыркнула, круто повернулась к алтарям спиной и зашагала прочь с круглой поляны с каменными кольцами.

– Уходим? – уточнила Танька, нерешительно оглядываясь на святилище.

– Уезжаем! – отрезала Ирка. – Как-нибудь обойдусь! Без всяких… отсталых!

– Ирка, погоди! Что значит «обойдусь»? – Не ожидавшая такого неожиданного оборота Танька бросилась за подругой. – Ты же не можешь так и дальше жить: не собакой и не человеком, не оборотнем и не ведьмой…

– А жертву я принести могу? – Сузившимися от гнева глазами Ирка уставилась на каменные круги. – Кого резать будем? Тебя? Его? – Она кивнула на Богдана. – Или туриста на пляже поймаем?

Танька тоже безнадежно вперила взгляд в древнее святилище.

– Я понимаю, на шару работать никто не станет, – забормотала она. – Слушай, а деньгами оно не возьмет? А то туристы все разбежались, почуяли, видно… – Ведьмочка криво усмехнулась.

– Не все, – проговорил Богдан. – Идет кто-то. – Он быстро поволок девчонок в гущу окружавших поляну деревьев.

И очень вовремя. Еще мгновение – и на тропе появились две хорошо знакомые фигуры. Майор и Рудый медленно пошли меж каменных кругов. Время от времени они притопывали ботинками по земле, словно пробуя поляну на прочность, и даже пытались шатать каменные стелы.

– Вроде порядок! – наконец удовлетворенно объявил майор. – Всё намертво стоит, нигде ничего на спину не свалится!

– А что, неплохо бы парочку пернатых такой каменюкой в землю вдавить, – усмехнулся Рудый.

– Тут уж скорее они тебя вдавят, им это проще, – буркнул Ментовский Вовкулака. – Все-таки летают, могут сверху бить.

– Чтоб ударить, спуститься придется, – возразил Рудый. – А тут уж прыжка хватит, до горла добраться!

– Значит, все-таки стрелка, – шепнула Танька Ирке на ухо. – Драться собрались!

– Порвем, не сомневайся, командир! – продолжал выступать Рудый на поляне. – Нам с ребятами эти пучки перьев вообще на один зуб! Чего ты так волнуешься, не понимаю?

– Ну что соколы – идиоты, это как раз нормально. Птичья головенка маленькая, полноценные мозги не помещаются, – постепенно повышая голос, заговорил майор. – Но вы у меня чего такие безмозглые? – взревел он. – Не понимает он, видите ли! А что сегодня род вовкулак скорее всего прервется, это ты понимаешь? Соколов мы порвем, ишь! Да порвем, конечно!..

Сверху послышался негодующий птичий клекот. Над поляной вычерчивал круги громадный сокол.

Ирка тихонько выглянула из ветвей, присмотрелась… Полет сокола повторял очертания каменной восьмерки.

– Нет, ну ты посмотри на мерзавцев! Приглядывают за нами, чтоб мы, значит, какую мину здесь не заложили, – злобно пробормотал майор и, запрокинув голову, проорал в голубые небеса: – Порвем, порвем, и не надейтесь! – Он понизил голос и устало, безнадежно добавил: – Только и они нас – тоже! Их же вдвое, если не втрое больше! Никого к утру не останется: ни волков, ни соколов. Одни наши дохлые тушки и, конечно, она, красавица. Ну, может, еще и ты, Рудый, вместе с ней, если сильно повезет.

– Лишь бы не он! – Слова вырвались у молодого вовкулаки из самой глубины души.

Командир поглядел на него с любопытством.

– Значит, готов всех своих братьев положить? Ради какой-то бабы?

– Она не баба! – у Рудого даже волосы на затылке встали дыбом. – Она самая прекрасная! Она моя невеста! А он украл ее, отбил! – Молодой вовкулака заметался по поляне как безумный.

Засевшие в кустах ребята обменялись изумленными взглядами. Танька беззвучно разевала рот, словно вытащенная из воды рыба.

– «Она» – это не территория?! «Она» – женщина?! Они стрелку за невесту забили? Это что еще за Елена Прекрасная и Троянская война? – наконец выдохнула Танька. – Быть такого не может! В наше время? Пусть здесь в святилище все ненормально древнее! Но вовкулаки-то у нас нормально современные, вон как на бабки раскручивать умеют! Почему майор это позволяет?

Видно, этот вопрос заинтересовал и Рудого. Исподлобья глядя на командира, молодой вовкулака спросил:

– Что ж ты не запретишь, старшой? Зачем сам в бой идешь и остальных ведешь?

– А затем, щенок, что сегодня сокол у вовкулаки невесту безнаказанно закогтит, а завтра территории наши под крыло взять захочет! Пойдет слух, что зубы у нас сточились… – Ментовский Вовкулака содрогнулся, словно собираясь высказать самое страшное предположение, настороженно огляделся по сторонам и почти прошептал: – Глядишь, и жабы со змеями уже тут как тут – за своей долей приползли!

– Подумаешь, конкуренты – жабы, – презрительно фыркнул Рудый.

Майор поглядел на него, как на умственно отсталого:

– Иногда такое впечатление, что ты не моего помета! У меня таких тупых щенков быть не могло. Ты хоть соображаешь, на кого хвост поднимаешь? Да лучше три соколиные стаи, чем одна-единственная змея-оборотень или, не приведи бог, жаба! Как ни противно признавать, но с соколами мы одинаковые! Их и наши предки получили свою силу здесь, у этих самых камней! Мы научились оборачиваться в волков, они – в птиц! – продолжал бушевать майор. – А змеи с жабами совсем наоборот! Они и есть змеи с жабами, которые умеют оборачиваться в людей! И пути их иные, не наши! Они в честную драку не полезут, они всё извиваются, комбинации у них хитрые, куда там ЦРУ… Вон, хоть самый знаменитый пример, как они внедрили свою жабу зеленую в царскую семью! А она и развернулась! Двух старших наследников перед царем подставила. Союз правящего дома с дворянством и купечеством развалила. – Вовкулака принялся загибать пальцы. – Сама тем временем вместе с сообщниками царя медленно отравляла – караваем, рубашкой, пропитанной ядом. Придворное боярство на галлюциногены подсадила: им, беднягам, то винные озера мерещились, то обглоданные лебединые кости оживали. Мужа вообще полностью подчинила – у их жабьего яда специфические испарения, мужики от них просто шалеют! Одно счастье, перестаралась: кретин этот, муж ее, в такой сексуальный экстаз впал, что пожелал ее постоянно в человеческом облике иметь. Истребил истинную жабью составляющую, тут вся хитрая комбинация и накрылась. Случайность цивилизацию спасла! Да что я тебе рассказываю, или ты в детстве сказок не читал?

Ирка вдруг понимающе кивнула, словно отлично поняла, что именно Ментовский Вовкулака имел в виду.

– Это он о чем? – недоуменно спросила Танька.

– О Царевне-лягушке, – бросила Ирка. – Так я и знала, что с этой историей нечисто!

– А ведь она бы потом и муженька загрызла, – мрачно добавил майор. – Зубы у жаб-оборотней – будь здоров, и противоядия от их яда не существует!

Ирка вздрогнула. Если бы тогда, в ее доме, зубастая жаба прокусила туфлю…

– Законы у нашего мира древние и очень простые! Один раз дашь слабину – и всё, конец! – заключил майор. – Поэтому сегодня мы с ними будем драться, хотя надежды выжить практически никакой!

– Современные-то они современные, а сами по древним законам живут, – вздохнул прячущийся в ветвях Богдан.

– Это не древние, это вечные, – шепнула Танька. – По ним у нас хоть бандиты, хоть бизнесмены, хоть оборотни…

– Ты, Рудый, вперед-то в драке не суйся. – Ментовский Вовкулака просительно поглядел на рыжего. – Может, уцелеешь. Женишься на своей… – Он пожевал губами, словно сглатывая слово, и выдавил: – …Красавице, наплодишь новых волчат.

– Ты что говоришь? Вы за нас сражаться будете, а я за спинами отсиживаться? Не будет такого! – Лицо Рудого вдруг озарилось. – Драки тоже не будет! Я знаю, что делать!

– Что ты там знаешь, щенок, – поморщился майор. – Иди, зови остальных. Солнце садится, Солнцеворот в силе, как стемнеет, можно начинать.

– Не веришь мне, и не надо, – усмехнулся молодой вовкулака. – Все будет хорошо! Я женюсь, и вы на свадьбе погуляете…

Рудый кувыркнулся через нож. Серый с рыжеватыми подпалинами волк широкими скачками понесся по тропе.

– Ага, и Днепр сметаной потечет, – вслед ему добавил майор. – Ох, мальчик, мальчик! – Старый оборотень устало присел на край каменного кольца.

– Не нравится мне все это, ох как не нравится! – бормотала Ирка, тревожно вглядываясь в печальную фигуру у древнего алтаря.

– Отползаем через чащу и сматываемся, – с готовностью предложила Танька. – И правда, ну его, этот остров, святилище, оборотней!..

– Ну уж нет! Вот теперь я никуда не уеду! – отрезала Ирка. – Стоило их в прошлый раз спасать, чтоб теперь они друг дружку под корень извели!

– Почему я знала, что ты это скажешь? – безнадежно вздохнула Танька.

Глава 15
Р-рви их!!!

В сгущающихся сумерках серые тени проскальзывали на поляну. Мягко переступая лапами, волки входили в разомкнутое кольцо и укладывались на еще хранящие солнечное тепло камни.

Раздался шум многочисленных крыльев, и на каменную «восьмерку» разом опустилась соколиная стая.

Оборотни замерли неподвижно, меряя друг друга взглядами через все пространство поляны. Солнце село, но на поляне стало словно бы светлее. Присмотревшись, Ирка поняла, что это медленно разгораются сами каменные кольца, заливая все вокруг оранжевым светом.

С тропы донесся топот лошадиных копыт. Две хорошо откормленные лошадки, вороная и гнедая, притрусили неторопливой рысцой.

– Время! – резким мяукающим голосом бросил мент с круглой кошачьей физиономией. – Не желают ли противники помириться?

– Помиритесь, га? Ту вашу кралю – шоб ее пидняло та об землю гэпнуло, та ще раз пидняло – на шо ее делить?! Хиба що напополам, та потим съесть? – Длинноногий дядька Мыкола сдвинул на затылок милицейскую фуражку.

Оборотни молчали.

Кругломордый раздраженно фыркнул:

– Есть ли у противников претензии?

– Есть! – неожиданно отозвались соколы, и над каменной «восьмеркой» встал их старший. – Судья не объективен! У вас с вовкулаками общие интересы!

– Ты что хочеш-шь сказать, птичка? – злобно растопырив усы, прошипел кругломордый. – Что я тоже волк?

Ирка ясно увидела, как в седле гнедой сверкает растопыренными когтями готовый к броску кот.

– Та ни, он, мабуть, хочет сказать, что ты тэж мент, – пробурчал дядька Мыкола, успокаивающе поглаживая кота по спине.

– Если господам угодно, я могу быть судьей. – Попыхивая неизменной сигареткой, на поляну вышел Пылып з конопэль. – Мы с ребятами как раз хорошо расслабились и решили слегка поразвлечься.

Затаившаяся в кустах троица увидела, как на противоположной стороне поляны, выбирая лучшие места, рассаживаются Филипповы волхвы. Поплыл сизый дымок.

– Работнику правоохранительных органов ты, Балабан, значит, не доверяешь, а для этого укуренного готов шоу устроить? – Возмущенный майор навис над старшим соколом.

– Мы всю ночь будем болтать или все-таки драться? – глядя на майора сверху вниз, бросил сокол Балабан.

– Та краще б болтали! – тяжко вздохнул дядька Мыкола. – Ладно, втрьох судить будем! Или кого-то и цэ не устраивает? – И даже Ирка в кустах поежилась под тем жутким горящим взглядом, которым нескладный, похожий на Дон Кихота человек обвел поляну.

Лошадей отвели в сторону, троица судей уселась за краем поляны.

– Ну що… – Дядька Мыкола снял фуражку, пригладил редкие волосы. – И не хочется, а починаты трэба…

– Стойте! – Принявший человеческий облик Рудый вышел из каменного кольца.

Балабан презрительно хмыкнул:

– Никак струсил, женишок! Что ж, возвращай невесту…

– Что-то я не поняла, с кем из них сама невеста? – сквозь листву и сгустившийся сумрак вглядываясь в происходящие на поляне события, шепнула Танька. – Чего они ее друг у друга требуют?

– Поиздеваться хочешь, Балабан? – Рудый гордо выпрямился. – Я-то не трус! А вот как насчет твоего парня? Слабо со мной один на один, любым оружием, в человеческом облике? Кто победит – тому и девушка.

– Ох уж да, ты не трус, – язвительно протянул Балабан, но видно было, что за едким тоном он скрывает тревогу. – У вас разные весовые категории! Ты ж вдвое больше!

– Ну, пусть дружка возьмет, нет, двоих, – издевательски предложил Рудый. – Как раз сравняемся!

– Ты, знаешь, не увлекайся, – буркнул майор у Рудого за спиной.

– Да ладно, командир, этого цыпленка щипаного любая завалящая ведьма бутылкой пива уделать может, – хмыкнул Рудый.

– У меня такое чувство, что я сейчас начну болеть за соколов, – прокомментировала негодующая Танька.

Белая птица с неровно выстриженными перьями взмыла с каменной стелы и грянулась оземь.

– Хватит! – Низкорослый крепыш с разводами мазута на лице гордо вскинул голову. – Деремся!

Они стояли друг против друга. Широкоплечий вовкулака легко держал у бедра десантный нож. Низкорослый сокол натягивал на руку длинную, по локоть, перчатку, усеянную острыми стальными шипами.

– Цестус! Вроде кастета, только круче – хоть кистью, хоть локтем бить можно, – шепнул Богдан, с интересом знатока присматриваясь к приготовлениям.

Оборотни сбились в кучки возле своих каменных кругов.

Хищно пригнувшись, бойцы двинулись навстречу друг другу. Пружиня на полусогнутых ногах, они кружили, словно не на бой сошлись, а на танец. Вовкулака несколько раз обманно повел ножом – опытный боец, он не спешил нападать. Затянутая в перчатку цестуса рука сокола дергалась наперехват… Опускалась… Тот нервно усмехнулся:

– Что, на свидания ты так же торопишься?

Нож метнулся вперед. Легко увернувшись, сокол пропустил лезвие мимо себя. Шипы цестуса ударили вовкулаке в висок. Но Рудый уклонился…

Противники снова закружили. Их руки стремительно замелькали. Сверкал клинок, выбивая искры из шипов перчатки, сталь билась о сталь.

– Эх, пивка б еще! – молотя ногами от возбуждения, простонал среди зрителей молодой парень в джинсах.

Железные пальцы Рудого ухватили Кречета за плечо, рванули к себе, животом прямо на выставленный клинок. Соколы отчаянно закричали… И в ту же секунду цестус взметнулся, разбивая Рудому подбородок и губы.

Бойцы разлетелись в стороны, замерли друг напротив друга.

Кречет медленно отнял окровавленную ладонь от живота. Криво улыбнулся:

– Ерунда, царапина! А вот ты ей теперь вряд ли понравишься! С такой-то рожей!

Рудый мучительно шевельнул разодранным ртом:

– Много… болтаешь!

Струйка крови текла у вовкулаки по подбородку. Струйка крови текла у сокола по животу. Первые капли упали на утрамбованную землю.

Ирка почувствовала, как нечто в каменных алтарях словно повело носом, принюхиваясь.

Противники вновь ринулись навстречу друг другу. Сшиблись, сцепившись, покатились по земле, разомкнулись… Вовкулака держал соперника за волосы, запрокидывая ему голову, а в горло соколу упиралось лезвие клинка.

Дата добавления: 2015-06-04