Лечение. 6 страница

БЫК (1925, 1937, 1949, 1961, 1973, 1985, 1997, 2009 гг.) – терпеливый и молчаливый, сдержанный и медлительный, точный и методичный скрывает оригинальный ум под несколько деревенской внешностью. У него дар вызывать людей на откровенность, это один из основных козырей его успеха. Он созерцатель, может быть поэтому он любит одиночество. Б. может стать сектантом вплоть до фанатизма. Он часто бывает шовинистом, иногда ханжой. Поэтому его часто критикуют. Несмотря на свою спокойную внешность, это холерик. Сдержанный, но одержимый. Хотя гнев его изливается редко, но от этого он становится еще более ужасен. Предпочтительней не оказывать ему сопротивления, он может быть опасен. Несмотря на его невозмутимый вид, он упрям и не терпит провала предпринятого дела. Несчастье тому, кто окажется на его пути. Это начальник руководитель. Обычно замкнут, но ему случается быть и красноречивым,

когда это крайне необходимо. Б. ненавидит нововведения, к-рые могут поколебать его спокойное состояние духа. Он очень властен. Большую роль в его жизни играет семья. Это приверженец условностей и традиций. Бык – истинный работяга, к-рый принесет благополучие своей семье. Его присутствие в доме благотворно, уже в силу того, что он, как правило, имеет собственное дело или работает на него. Ему подходит свободная профессия. Он ловок и в физическом и в интеллектуальном плане, может быть хорошим руководителем, особенно в области сельского хозяйства. В коммерции и

общественных отношениях ориентируется плохо. Предпочтительно для него не выбирать профессию, связанную с поездками, путешествиями, он теряет в них свое равновесие и здоровье. Женщина Б. – домоседка, хорошая хозяйка, очень заботится о своем очаге. Она часто ведет «семейный корабль». К сожалению, Б. редко бывает понят окружающими. Это упрямый сектант. Однако он любит свою семью и гордится своими детьми. Применяет свою власть без всякого такта по той лишь причине, что он глава семьи, для к-рой способен на любые жертвы. К несчастью, любовь для него лишь любезная вольная шутка. Он может быть нежным, преданным, чувственным, но никогда не станет романтиком. Презирает любовный флирт и проблемы страсти. Материалистическое отношение к жизни является для него источником многих, в том числе и супружеских огорчений. Б. не будет ревновать своего мужа или жену, но супружеская верность для него первейшая прерогатива и основное преимущество. Сам он верен в области чувств, но недостаточно оценен за это. В его детстве и юности ничего особого не произойдет. Во второй половине жизни он может столкнуться с трудностями, принесенными мужем или женой. Его спутник может загрустить от безразличия и начнет искать романтику, к-рую не может найти дома. В этом случае Б., если он не переборет себя благодаря своему уму, вызовет к себе антипатию и восстановит против себя окружающих. В действительности это труженик и семьянин не может понять ту разницу во взглядах, к-рая существует между ним и окружающими. В третьей части своей жизни у него возникнут большие трудности, но если ему удастся их устроить, его старость будет спокойной. Для Б. идеален брак с Петухом, к-рому он позволит блистать. Согласие двух консерваторов будет великолепным. Все пойдет хорошо с Крысой. Влюбленная в Б. она будет ему верна до самой смерти. Змея, хотя она часто неверна, будет достаточно разумна, чтобы скрыть свои чувства и, во всяком случае, не покинет как и Крыса. Б. будет очарован обезьяной. Чтобы иметь успех у нее, ему потребуется вся фантазия и воображение. Осторожно ему следует быть с Козой: капризная и ветреная, она может вызвать драму своим непостоянством. Народная мудрость гласит, что Б. не может ни в коем случае жить с Тигром. Это развяжет борьбу, к-рая кончится лишь с уходом Тигра. Более сильный Б. будет сам оказывать на него давление пока не уничтожит. Мать Б. никогда не сможет найти взаимопонимания с ребенком Тигром. Последнему следует покинуть дом. В свою очередь Б. следует опасаться Собаки. В заключении следует отметить, что Б. рожденный зимой более счастлив: у него будет меньше работы. У рожденного летом нет передышки, он должен будет усердно работать весь год.

БЫТИЕ – философская категория, обозначающая реальность, существующую объективно, вне и независимо от сознания человека. Философское понимание Б. и его соотношения с сознанием определяет решение основного вопроса философии. Первая концепция Б. была выдвинута древнегреческими философами еще до Сократа. Одни из них рассматривали Б. как неизменное, единое, неподвижное самотождественное (Парменид), другие – как непрерывно становящееся (Гераклит). Они также различали Б. «по истине» и Б. «по мнению», идеальную сущность и реальное существование. Платон противопоставил чувственное Б. чистым идеям – миру истинного Б. Опираясь на проводимый им принцип взаимосвязи формы и материи Аристотель преодолевает подобное противопоставление сфер Б., поскольку для него форма неотъемленная характеристика Б. и строит учение о различных уровнях Б. (от чувственного до интеллегибельного. Средневековая христианская философия противопоставляло истинное божественное Б. и «неистинное» сотворенное Б., различая при этом действительное Б. (акт) и возможное Б. (потенция), сущность и существование, смысл и символ. Отход от этой позиции начинается в эпоху Возрождения, когда получил общее признание культ материального Б., природы. Эта трансформация, выражавшая новый тип отношения человека к природе, обусловленная развитием науки, техники и материального производства, подготовила концепции Б. ХУ11- ХУ111 вв. В них Б. рассматривается как реальность, противостоящая человеку, как сущее, осваиваемое человеком в его деятельности. Отсюда возникает трактовка Б. как объекта противостоящего субъекту как косная реальность, к-рая подчинена слепым автоматически действующим законам (например, инерции). В трактовке Б. исходным понятием становится тело, что связано с развитие механики ведущей науки ХУ11 – ХУ111 вв. В этот период господствуют натуралистические объективистские концепции Б., в к-рых природа рассматривалась вне отношений к ней человека, как некоторый механизм, действующий сам по себе. В то же время, наряду с этой натуралистической линией отождествляющей Б. с физической реальностью и исключающей сознание из Б., в новоевропейской философии формируется иной способ истолкования Б., при к-ром последнее определяется на пути гносеологического анализа сознания и самосознания. Он представлен в исходном тезисе метафизики Декарта – «мыслю, следовательно существую», в трактовке Лейбницем Б. как отражение деятельности духовных субстанций – монад. Свое завершение эта интерпретация Б. нашла в немецком классическом идеализме. Для Канта Б. не является свойством вещей; Б. – это общезначимый способ связи наших понятий и суждений. В идеалистической системе Гегеля Б. рассматривается как первая ступень в восхождении духа к самому себе. Подвергнув критике прежнюю онтологию, пытавшуюся построить учение о Б. до и вне всякого опыта, без обращения к тому, как мыслится реальность в научном знании, немецкий классический идеализм (особенно Кант и Гегель) выявил такой уровень Б. как объективно-идеальное Б., воплощающееся в различных формах деятельности субъекта. Из современных взглядов на проблему Б. можно привести концепцию Сартра, к-рый противопоставляет Б. в себе и Б. для себя, разграничивая материальное Б. и человеческое Б. Основная характеристика человеческого Б. в концепции Сартра – свободный выбор возможности. В наше время принято рассматривать Б. во многих направлениях. При этом подчеркивается многоуровневый характер Б. (органическое и неорганическое, природа, биосфера, Б. общественное, Б. личности, Б. духовное и т.д.).

БЫТИЕ – название первой книги Ветхого завета в русском переводе Библии; в еврейском оригинале она названа по первому слову текста «Берешит» (В начале), в переводах на новые языки - «Генизис» (что значит «Происхождение»). Первые главы содержат мифологическую историю сотворения мира и человека, грехопадение первых людей и изгнание их из рая, размножение потомков Адама и Евы, всемирного потопа, строительства вавилонской башни. Затем идут жизнеописания праотцев Авраама, Исаака и Иакова. Особо существенны в этой части книги «обетование», данное Богом Аврааму, а затем Исааку, «умножить их семя» и сделать их потомство своим избранным народом; повествование о продаже Иосифа в египетское рабство, о поселении евреев в Египте. Синагогой и церковью эта книга приписывается Моиссею, как и остальные книги Пятикнижья. На самом деле текст книги Б. восходит к трем источникам Пятикнижья: Яхвисту, Элохисту и Жреческому кодексу. Наиболее древние фрагменты ее относятся к 1Х в. до н.э.

БЫТИЕ И ВРЕМЯ - основополагающая работа М. Хайдеггера, вышедшая в 1927 г. и с тех пор выдержавшая более двадцати изданий. Вся последующая проблематика хайдеггеровской философии явно содержится в этом труде. Центральный вопрос книги — вопрос о смысле бытия. Интерес к проблеме бытия был, по Хайдеггеру, утрачен в ходе развития новоевропейской философии, наступила эпоха «забвения» бытия со всеми вытекающими отсюда последствиями: господством массовой культуры и технической цивилизации, торжеством метафизики, искусственно разорвавшей мир на субъект и объект, утратой навыков бытийного мышления, выхолащиванием языка. Необходимо вернуться к бытию и создать новую, фундаментальную онтологию. Последняя не стремится выработать особое, всеобъемлющее понятие бытия, но намерена дать анализ основополагающих структур вопрошающей о мире экзистенции. Фундаментальную онтологию, из которой могут возникать все др. онтологии, нужно искать в экзистенциальной аналитике человеческого существования, причем проводить адекватный анализ человеческого бытия можно только с помощью феноменологического метода, в то время как методы антропологии, психологии и биологии не ухватывают бытийной проблематики экзистенции. В «Б. и в.» не говорится о человеке в традиционных формах сознания, субъекта, Я. Все это заменяет термин Dasein («вот-бытие», «здесь-бытие», «присутствие»), и человек рассматривается под новым углом зрения, как отмеченный собственным отношением к бытию. Но что такое бытие, остается неизвестным. Мы видим только разные области бытийствования. Камень есть, но не имеет отношения с самим собой. Человек же не только есть, но и развивает связь-отношение с самим собой, с себе подобными и со всем остальным миром. Он «имеет быть», его бытие задано ему. Dasein есть бытийствующее, которому его бытие преподнесено как задача. Dasein понимается исходя из своей экзистенции, из своей возможности быть самим собой или не быть самим собой. Либо человек выбирает самого себя и свой самобытный образ жизни, либо он живет в несобственном, в безличном, в анонимном существовании. Вводя далее категорию «бытие-в-мире», Хайдеггер разрубает гордиев узел старой проблемы («как субъект может выступить из своей внутренней сферы и достичь объекта «вовне»?»), исходя из того, что Dasein как бытие-в-мире уже находится вовне — в доверительно близком мире. Познание не является тем, что впервые создает связь субъекта с миром, что возникает из воздействия мира на субъект, или наоборот. Познание есть фундаментально заложенный в бытии-в-мире модус Dasein. Хайдеггер исследует основные онтологические характеристики Dasein: расположение, понимание и речь. Напр., расположение психологически понимается как просто настроение. Но можно увидеть этот феномен и как фундаментальный экзистенциал. Настроения могут портиться или меняться. Но это говорит лишь о том, что присутствие всегда уже настроено, эта настроенность предшествует встрече с другими, с окружающим миром. Это не внутреннее психологическое состояние, которое выплескивается наружу и отсвечивает на вещах и лицах. Настроение открывает бытие-в-мире как целое и делает возможным «настроенность на...». Человек всегда «задет», «затронут» миром, мир для него всегда уже «открыт» в этом смысле. Он может ему угрожать, волновать его, радовать. Все чувства и вся психология возникают потом, из этого способа бытийной открытости. Также и «понимание» в обыденном смысле есть лишь экзистенциальное производное от первичного понимания как способа существования бытия-в-мире. В психологическом смысле «понимать» — значит уметь справляться с ч.-л., быть на высоте. В онтологическом — это умение быть, возможность быть. Онтологически возможность более фундаментальна, чем действительность. Dasein есть возможность освобожденности для себя самого своего умения быть, быть в мире. Dasein не есть нечто наличное, что в придачу еще что-то может, чем-то способно быть, но оно первично есть бытие-возможность, оно каждый раз то, чем оно может быть. Эта «могущая» экзистенция открывает и весь мир в его возможности. Все открывается для понимания в своей служебности, применимости, полезности, негодности. Понимание всегда стремится проникнуть в возможности, потому что оно само по себе имеет экзистенциальную структуру, которую можно назвать планом, наброском. В этом смысле конституируемое экзистенциалом Dasein всегда больше того, что оно фактически есть. Поскольку оно есть то, чем оно становится или не становится, оно может, понимая, сказать себе: «Стань тем, что ты есть!» Понимание экзистенции есть всегда понимание мира. Понимание как набросок экзистенциально составляет то, что у Хайдеггера называется «смотрением присутствия». Смотрением как озабоченностью, оглядкой, заботливостью, как смотрением за бытием как таковым. «Смотреть» не означает только воспринимать телесными глазами. Для экзистенциального смотрения действительно только своеобразие видения, которое делает неприкрытым встречающееся сущее. Не только всякое смотрение есть в своем истоке понимание, но также и «созерцание», «мышление» производны от понимания. Феноменологическое усмотрение сущности также основано на экзистенциальном понимании. Всякое смотрение открывает мир, и в этом плане он всегда истолковывается. И, наконец, речь — это артикуляция понятности, она лежит в основании истолкования-изложения. Понятность бытия в мире выговаривает себя в качестве речи. Целокупность значений понятливости приходит к слову. Речь есть значимое членение понятности бытия-в-мире. Языкознание должно быть положено на онтологически изначальный фундамент. Речь — экзистенциально-онтологический фундамент языка. Анализ Dasein должен выполнить двойную задачу: изложить конституивные моменты бытия-в-мире и указать единство этих моментов, их взаимосвязь, т.е. исследовать проблему временности. Это единство характеризуется тремя феноменами: экзистенциальность (здесь-бытие всегда уже при своей способности быть); фактичность (Dasein всегда уже определено, согласовано с тем, куда оно заброшено, что от него не зависит и что оно обязано принять); падшесть (оно понимает себя исходя из того, чем оно не является, оно затеряно в известном ему бытийствующем). Все три характеристики собираются воедино в заботе. Интерпретация бытия Dasein должна стать изначальным фундаментом выработки основополагающего онтологического вопроса, она должна осветить бытие Dasein в его возможной собственности и целостности. Dasein, пока оно есть, всегда недостает еще чего-то, чем оно способно быть и будет. Недостает конца, смерти. В забегании вперед, в крайнюю возможность (бытие к смерти) Dasein возвращается к собственному былому. Оно есть свое былое. Оно может быть былым, поскольку оно есть будущее. Не прошедшее есть первичное для Dasein, но поступательное забегание вперед в еще не бытийствовавшее, но уже послушно принадлежащее мне — в мою смерть. Только потому, что Dasein может забегать вперед, т.е. быть будущим, оно способно возвращаться в былое и свое бывшее не терять, а удерживать. Только перед лицом смерти человек начинает понимать и ценить прошлое. Dasein, будучи временным, не оставляет свое былое позади, но им же и является сейчас, находится в настоящем, в фактичности. Этот феномен (бывшее-настоящее) называется временностью, а временность обнажается как смысл заботы. Падшесть же есть затерянность (потерянность) себя в настоящем. К временности Dasein необходимо принадлежит историчность. Научно-теоретический способ трактовки истории ориентируется не только на гносеологическое прояснение исторического постижения или логику формирования концепций историографического описания (Г. Риккерт), но также и на «предметную сторону». При такой постановке вопроса история доступна лишь как объект определенной науки. Первофеномен истории отодвигается в сторону. Сведения о том, как история способна стать предметом историографии, можно извлечь только из способа бытия всего исторического, из историчности и ее укорененности во временности. Анализ историчности Dasein должен, по Хайдеггеру, показать, что сущее не потому временно, что выступает в истории, но наоборот, оно экзистирует и способно экзистировать лишь потому, что в основании своего бытия оно временно. Первично исторично Dasein, вторично исторично внутримировое встречное, не только подручное средство, но и миро-окружающая природа как историческая почва. История не взаимосвязь движения изменяющихся субъектов, не свободнопарящая последовательность переживаний «субъектов». Историчен не безмирный субъект, исторично сущее, которое экзистирует как бытие-в-мире. Событие истории есть событие бытия-в-мире. С экзистенцией исторического бытия-в-мире подручное и наличное уже каждый раз втянуты в историю мира.«Б. и в.» по глубине и радикальности переосмысления основных проблем философии, по значимости и оригинальности раскрытия онтологического, бытийного уровня человека, по преодолению господствующих в философии эмпирических, психологических, антропологических методов исследования, по своему влиянию на европейскую филос. традицию является одной из самых радикально-революционных книг 20 в.

«БЫТИЕ И НИЧТО. Опыт феноменологической онтологии». Произведение Ж.П. Сартра (1943 г., рус. пер. 2000 г.), в котором систематически изложены основные положения атеистического экзистенциализма. Считая себя учеником Э. Гуссерля, Сартр пытается использовать феноменологию для создания целостной концепции бытия, в котором он выделяет два «региона»: бытие-в-себе (бытие феномена) и бытие-для-себя (сознание). Оба эти понятия изначально имеют антропологический характер, они обозначают человеческое поведение или инструменты человеческого поведения. Бытие-в-себе — это феномен, которого не коснулось человеческое сознание, оперирующее категориями «средства — цели», оно противоположно в отношении цели, не пассивно и не активно, не имманентно, коль скоро у него нет отношения «к-себе»; бытие-в-себе «приросло к себе», оно абсолютно наполнено собой, оно — «в-себе». В отличие от него, бытие-для-себя есть свободная деятельность, оно есть то, чем не является, и оно не есть то, чем является; свобода для-себя означает спонтанность его деятельности и необусловленность никакими причинами. Онтологический смысл сознания Сартр описывает в терминах «ничто», «пустота», бытийная «недостаточность», «нехватка». Сознание, в отличие от бытия-в-себе, диалектично, внутренне противоречиво, в себе самом содержит свое отрицание. В деятельности для-себя Сартр видит выражение свободы: сознание человека — очаг свободных актов, организующих мир в ситуацию; свобода и ситуация — понятия коррелятивные: создавая ситуацию, человек стремится достичь полноты существования, следовательно, абсолютной интенсивности бытия-для-себя при сохранении свободы и сознания, т.е. человек стремится стать Богом. Сартр называет это стремление «бесплодной страстью». Человек способен превосходить ситуацию; бытие человека и его свободное бытие — это одно и то же. Осознание человеком свободы осуществляется им в тоске, «тоска есть способ бытия свободы». Одной из существеннейших характеристик сознания является его проективность: проект выступает как некая цель, благодаря которой для-себя становится ориентированной человеческой деятельностью. Способность проектирования основана на наличии у человека желаний, устремляющих его к «иному»; смысл желаний состоит в превосхождении человеком своего актуального положения. Свобода человека не подчинена никакой логической необходимости, в ней «существование предшествует сущности и повелевает ею». В человеческой субъективности Сартр обнаруживает такую позицию Я, которая свидетельствует о существовании др. Я; об этом говорят такие эмоциональные состояния, как стыд или гордость, которые человек испытывает только в окружении др. людей, тем самым утверждая эти чувства в качестве свободного бытия, бытия-для-себя. При этом, согласно Сартру, др. человек изначально выступает как угроза: своим взглядом извне он лишает Я свободы и специфически человеческого способа существования; «сущность отношения между сознаниями есть... конфликт». Единственным выходом из сложившегося положения является обращение к нравственному сознанию, к «искренности перед собой». Человек, «осужденный быть свободным, несет на своих плечах всю тяжесть мира: он ответствен за мир и за себя».

БЫЧКОВ Виктор Васильевич (р. 1942 г.) — специалист в области эстетики, искусствоведения, культурологии. Окончил аспирантуру филос. факультета МГУ (1972). С 1972 г. работает в Ин-те философии АН СССР (РАН), с 1992 г. — главный научный сотрудник, руководитель исследовательской группы «Неклассическая эстетика», с 1998 г. — зав. сектором эстетики. Доктор филос. наук (1982). Лауреат Государственной премии России в области науки и техники (1996). Автор большого числа научных работ, среди них 15 монографий, опубликованных в разных странах. Ведет исследования в областях патристической эстетики, византийской и др.-рус. культуры, эстетики, искусства, рус. религиозной эстетики 19—20 вв. Ввел в научный оборот понятие «православная эстетика» (религиозная эстетика культур и народов православного ареала) и исследует ее основные феномены на протяжении двухтысячелетней истории (и предыстории) от Филона Александрийского и ранних отцов церкви до П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, современных представителей. Считает православную линию истории культуры и эстетики самобытной, отличной от путей и принципов западноевропейской культуры (эстетики). Одну из существенных особенностей православной эстетики Б. видит в ее принципиально нерефлективном, недискурсивном характере; отмечает пронизанность эстетическим сознанием всей православной культуры, органическое единство религиозно-мистического и художественно-эстетического опыта. К основным категориям и феноменам православной эстетики (наиболее полно разработанным в патристике и византийскими мыслителями) относит «образ», «символ», «знак», «икону», «слово», «возвышенное», «прекрасное», «творение», «свет», «цвет»; к главным характеристикам эстетического сознания (получившим предельное выражение в искусстве Др. Руси) — соборность, софийность, символизм, системность, каноничность, духовность, нравственно-этическую ориентацию. Важными сферами православной эстетики считает эстетику аскетизма и литургическую эстетику (понятия, введенные и разработанные Б.). Для последнего этапа православной эстетики, именуемого Б. «неоправославным» (B.C. Соловьев, Флоренский, Булгаков), характерна философско-богословская рефлексия с сильной эстетической окраской, высокая оценка художественно-эстетического опыта, связь эсхатологических чаяний с теургической эстетикой; замыкание богословия и философии на софиологии как новом этапе православной эстетики. Сильное влияние (или типологические параллели) православной эстетики Б. усматривает в эстетике рус. символизма и у некоторых теоретиков рус. авангарда. Еше одна сфера научных интересов Б. — художественная культура 20 в. от авангарда до постмодернизма. Б. рассматривает систему наиболее «продвинутых» арт-практик 20 в., которую он называет «пост-культурой», в качестве важнейшего свидетельства глобального переходного периода в культуре, преобразования культуры в некое иное качество, одной из главных причин которого явился научно-технический прогресс последнего столетия. Посткультура, отказавшись от всех традиционных ценностей культуры, форм и способов бытия и презентации культурных феноменов, уравняв традиционно антитетические явления, ценности, понятия (добро и зло, прекрасное и безобразное, жизнь и смерть, любовь и ненависть, истинное и ложное, и т.п.), представляет собой уникальное экспериментальное поле проектно-продуктивной и репродуктивной деятельности по отысканию принципиально иных парадигм социально-индивидуального бытия и арт-бытия в частности. Для анализа посткультуры разработал специальный метод анализа, названный им «пост-адеквации». В настоящее время руководит двумя исследовательскими проектами сектора: «Религиозная эстетика» и «КорневиЩе. Неклассическая эстетика».

БЬЯТТА, в мифологии бирманцев один из самых почитаемых воинских духов. Рассказывается, что во времена короля Анараттхи (Анораты, 11 в.) человек по имени Б. получил необык­новенную силу, съев часть пламенно- чистого тела великого алхимика. По преданию, Б. помогал бирманцам завоевать монское государство Тат- хоун (Татон). Б. вступил в связь с феей, обитающей на горе Поупа, и опоздал поэтому с традиционным подношением цветов Анораттхе. Ко­роль тут же убил его чудесным копьём, полученным от богов. Оба сына Б., отличавшиеся сверхъестественной силой, тоже были убиты королём и вместе с отцом превратились в гроз­ных духов-натов. Анораттха перенёс место почитания Б. и его сыновей с горы Поупа в горы на север от Ман­далая.

БЭИДБУ («северный ковш»), в ки­тайской мифологии дух или группа духов Большой Медведицы, а также название самого созвездия. Духи име­ют антропоморфный вид. Один из Б. повелевает дождями, Б. в целом вла­дычествует над судьбой и смертью людей. Некий Янь по совету гадателя и физиогнома Гуань Ло, определив­шего, что сын Яня умрёт девятнадца­тилетним, отправился искать Б., взяв с собой вино и оленье мясо. Он встре­тил двух человек, игравших в облав­ные шашки под тутовым деревом. Янь молча поставил перед ними вино и мясо. Увлечённые игроки — это были Б. и дух Наньдоу («южного ковша») — принялись пить и есть и лишь потом заметили Яня. Б. решил отблагода­рить его и поменял цифры в книге судеб: вместо девятнадцати лет сы­ну Яня суждено было прожить целых девяносто. Считалось, что после рож­дения людей, которым ведал Наньдоу, их судьбы попадали в руки Б. Графи­ческое или иероглифическое изобра­жение Большой Медведицы в средне­вековом Китае имело магический смысл — отвращало злых духов. Существовало также представление о волшебном мече, цисинцзянь («меч семи звёзд»), разрубающем нечисть; снадобье бессмертия у даосов назы­валось цисинсань («порошок семи звёзд») и т. п. В поздней народной мифологии было распространено ещё представление о Доу-му («матушке ковша») и её супруге Доу-фу («ба­тюшке ковша»).

БЭКОН Роджер (1214—1294 гг.) — англ. философ и естествоиспытатель; «удивительный доктор» (doctor miralibis). Францисканец; обучался и преподавал в Парижском и Оксфордском ун-тах (кон. 1220-х—1257). В 1278—1292 гг. заключен в тюрьму по решению руководства Ордена. Среди главных трудов Б.: написанное для папы Климента IV энциклопедическое «Большое сочинение» («Opus majus»), а также «Малое сочинение» («Opus minus»), «Третье сочинение» («Opus tertium») и др. Являясь последователем Аристотеля и поклонником Роберта Гроссетеста, Б. противопоставлял бесплодным, по его мнению, теолого-философским построениям в духе Александра Гэльсского и Альберта Великого конкретные достижения экспериментального естествознания. Выделяя три источника познания: веру в авторитет, рассуждение и опыт, он указывал, что только посредством опыта разум достигает полного и истинного постижения явлений, и потому «экспериментальная наука — владычица умозрительных наук». Опыт же, по Б., подразделяется на внешний — чувственное познание объектов природы и человеческого искусства, и внутренний, духовный — мистическое познание в акте божественной иллюминации сверхъестественных объектов: истин веры и самого Бога. Высшей формой знания является теология, а в качестве его основных «корней» выступают лингвистика, физика и мораль. При этом математика, чьи истины являются врожденными и обладают самоочевидной достоверностью, есть «врата и ключ» (porta et clavis) всех прочих наук. Среди же физических дисциплин особое внимание Б. уделяет оптике, или науке о перспективе, развивая учение о передаче всех естественных воздействий посредством т. н. умножения видов, т.е. трансмиссии форм действующей причины, мыслимой по аналогии с умножением света. В рамках же своей моральной философии Б. предлагает такую модель будущего государственного устройства, в соответствии с которой христианское общество должно управляться сословием клириков, «священников знания», владеющих достижениями всех наук и возглавляемых Папой Римским. Кроме того, Б. известен как конструктор приборов и механизмов, возможный изобретатель пороха; особую славу принесли ему смелые догадки относительно будущих изобретений и открытий, изложенные в «Посланиях о тайных действиях искусства и природы и о ничтожестве». Так, им высказываются идеи создания очков, подзорной трубы, телескопа, безопорного моста, самодвижущихся повозок и кораблей, летательного аппарата, аппарата для подводного погружения, военных зажигательных стекол и др.

Дата добавления: 2015-06-04