На Невском

Памяти друга

Последний шмель

Черный бархатный шмель, золотое оплечье,

Заунывно гудящий певучей струной,

Ты зачем залетаешь в жилье человечье

И как будто тоскуешь со мной?

За окном свет и зной, подоконники ярки,

Безмятежны и жарки последние дни,

Полетай, погуди – и в засохшей татарке,

На подушечке красной, усни.

Не дано тебе знать человеческой думы,

Что давно опустели поля,

Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый

Золотого сухого шмеля!

26. VII.16

Настанет день – исчезну я…

Настанет день – исчезну я,

А в этой комнате пустой

Все то же будет: стол, скамья

Да образ, древний и простой.

И так же будет залетать

Цветная бабочка в шелку –

Порхать, шуршать и трепетать

По голубому потолку.

И так же будет неба дно

Смотреть в открытое окно

И море ровной синевой

Манить в простор пустынный свой.

10. VI.16

Вечерних туч над морем шла грядя,

И золотисто-серыми столпами

Стояла безграничная вода.

Как небеса лежавшая пред нами.

И ты сказал: «Послушай, где, когда

Я прежде жил? Я странно болен – снами,

Тоской о том. что прежде был и бог…

О, если б вновь обнять весь мир я мог!»

Ты верил, что откликнется мгновенно

В моей душе твой бред, твоя тоска.

Как помню я усмешку, неизменно

Твои уста кривившую слегка.

Как эта скорбь и жажда – быть вселенной,

Полями, морем, небом – мне близка!

Как остро мы любили мир с тобою

Любовью неразгаданной, слепою!

Те радости и муки без причин,

Та сладостная боль соприкасанья

Душой со всем живущим, что один

Ты разделял со мною, – нет названья,

Нет имени для них, и до седин

Я доносу порывы воссозданья

Своей любви, своих плененных сил…

А ты их вольной смертью погасил.

И прав ли ты, не превозмогший тесной

Судьбы своей и жребия творца,

Лишенного гармонии небесной,

И для чего я мучусь без конца

В стремленье вновь дать некий вид телесный

Чертам уж бестелесного лица.

Зачем я этот вечер вспоминаю,

Зачем ищу ничтожных слов, – не знаю.

12. VIII.16

Колоса мелкий снег взрывали и скрипели,

Два вороных надменно пролетели,

Каретный кузов быстро промелькнул,

Блеснувши глянцем стекол мерзлых,

Слуга, сидевший с кучером на козлах,

От вихрей голову нагнул,

Поджал губу, синевшую щетиной,

И ветер веял красной пелериной

В орлах на позументе золотом…

Все пронеслось и скрылось за мостом,

В темнеющем буране… Зажигали

Огни в несметных окнах вкруг меня,

Чернели грубо баржи на канале,

И на мосту, с дыбящего коня

И с бронзового юноши нагого,

Повисшего у диких конских ног,

Дымились клочья праха снегового…

Я молод был, беспечен, одинок

В чужом мне мире, сложном и огромном.

Всю жизнь я позабыть не мог

Об этом вечере бездомном.

27. VIII.16

Тихой ночью поздний месяц вышел…

Тихой ночью поздний месяц вышел

 Из-за черных лип.

Дверь балкона скрипнула, – я слышал

 Этот легкий скрип.

В глупой ссоре мы одни не спали,

 А для нас, для нас

В темноте аллей цветы дышали

 В этот сладкий час.

Нам тогда – тебе шестнадцать было,

 Мне семнадцать лет,

Но ты помнишь, как ты отворила

 Дверь на лунный свет?

Ты к губам платочек прижимала,

 Смокшийся от слез,

Ты, рыдая и дрожа, роняла

 Шпильки из волос,

У меня от нежности и боли

 Разрывалась грудь…

Если б, друг мой, было в нашей воле

 Эту ночь вернуть!

27. VIII.16

Дата добавления: 2015-06-04