Iii ) Ненаписанные главы 2 страница

Внезапно Эльфвайн взял ноту на своей арфе.

- Слушайте! - воскликнул он, громко и отчётливо, и люди застыли во внимании.

- Слушайте! - воскликнул он иначал воспевать древнее сказание, которое к тому же он знал наполовину, чтобы рассказывать его снова, дополняя и изменяя слова, не так сильно импровизируя, как будто после долгих размышлений, отброшенных от себя, воспользовавшись обрывками грёз и видений.

В былые дни из глубокого Океана

к лангобардам, в землю проживания,

что прежде они удержали среди островов Севера,

корабль приплыл дрейфовавший, из сияющего дерева

без вёсел и мачты, восточнее Хоатинга. 5

Солнце за ним, опускавшееся на запад,

пламенем вспыхнуло на красновато-жёлтой воде.

Ветер пробудился. Над краем мира

тучи, однообразно плывущие, поднялись медленно вверх,

крыльями развернувшись широко и разрастаясь, 10

как могучие орлы, парящие вперёд

к восточной Земле, знамение неся.

Люди там изумились, стоящие в тумане

тёмных островов в глубинах времени:

они не знали ни веселья, ни света мудрости; 15

тень была над ними, и отвесные горы

гордо выступали за ними мрачные и безжизненные,

обитель зла. Восток был тёмен.

Корабль приплыл сияющий, к берегу гонимый,

и шагал с волнами на мели, пока его нос не остановился 20

на песке и гальке. Солнце село.

Тучи охватили холодные небеса.

В страхе и изумлении к красновато-жёлтой воде

унылосердные люди поспешно устремились

на раздробленную гальку, чтобы судно обыскать, 25

из дерева, мерцающего в сером сумраке.

Они заглянули внутрь и там, лежащего спящим,

мальчика они увидели, тихо дышащего:

его лицо было прекрасно, его фигура - красива,

его руки и ноги были белыми, его локоны восхищали 30

золотистыми завитками. Позолоченное и вырезанное

чудесной работы дерево окружало его.

В золотом сосуде сияющая вода

стояла рядом с ним; с серебряными струнами

золотую арфу близко его рука держала; 35

его спящая голова мягко покоилась

на пучке злаковых, мерцающих тускло

как красновато-жёлтое золото, поступающее из дальних стран

западнее Ангола. Изумление переполнило их.

Судно они вытащили и на берегу причалили его 40

высоко над линией прибоев; затем руками подняли

из недр корабля его содержимое. Мальчик спал.

На его ложе они перенесли мальчика к своим суровым жилищам,

обнесённым тёмными стенами и унылым, в неприметной области

между пустыней и морем. Там из дерева построенный 45

высоко над домами был замок, стоящий

одиноким и пустым. Долго стоял он так,

разговоров не зная, ни ночью, ни утром,

не видя света. Они положили его там,

под замком оставили одиноко спящим 50

в пустой темноте. Они охраняли двери.

Ночь ушла прочь. Новое пробудилось,

как всегда на земле, раннее утро;

день пришёл тускло. Двери были открыты.

Люди зашли внутрь, затем поражённые остановились; 55

страх и изумление переполнило стражников.

Дом был пустой, зал - безлюдный;

тела не нашли они на полу лежащим,

но около ложа покинутого блестящий сосуд

сухой и пустой, в пыли стоящий. 60

Гость пропал. Их переполнила скорбь.

В печали они искали его, пока солнце, взошедшее

над холмами неба к домам людей,

не пришло, свет несущее. Они взгляды направили вверх

и высоко на холме, седом и лишённом деревьев, 65

гостя увидели они: золото сияло

в его волосах, в руке арфу он держал;

к нему подойдя, они увидели красновато-жёлто-золотистый

злаковый пучок лежащий. Затем звонкий его голос

песню начал, благозвучную, таинственную 70

слова в музыке сплетая необычно,

на языке незнакомом. Деревья стояли безмолвные

и люди недвижимые восторженно слушали.

Средиземье за многие века не знало

ни песен, ни певцов; ни зрелища такого прекрасного 75

глаза смертных с тех пор, как земля была юной,

не видели, как только пробудившись в этой печальной стране

давно заброшенной. Ни повелителя они не имели,

ни короля, ни советника, лишь холодный ужас

жил в пустыне, тёмная тень, 80

что мучила холмы и седой лес.

Ужас был их хозяином. Тёмный и безмолвный,

долгие годы покинутый, одиноко ждал

замок королей, дом заброшенный

без огня или пищи. 85

Наружу люди поспешили

из своих унылых домов. Двери были открыты

и ворота не закрыты на засов. Радость пробудилась.

К холму они собрались толпами, и, подняв свои головы

на гостя, они пристально глядели. Старики

преклонились перед ним и благословили его приход, 90

исцеливший их годы; юноши и девушки,

жёны и дети приветствие дарили ему.

Его песня закончилась. Безмолвно стоящий,

он взглянул на них. Повелителем они назвали его;

королём они сделали его, короновали золотистым 95

пшеничным венком, белым его одеянием,

его арфа стала его скипетром. В его доме был огонь,

еда и мудрость; там страх не приходил.

К зрелости он рос, мощи и мудрости.

Они назвали его Шив - пучок, который корабль доставил им, 100

имя, прославленное в северных странах

с тех пор в песне. Ибо в тайне сокрытым

его истинное имя было, в речи неизвестной,

из дальних стран, где падающие моря

омывают западные берега за пределами путей людей, 105

с тех пор как мир ухудшился. Слово забыто

и имя исчезло.

Их нужду он исцелил,

и законы возвратил, давно забытые.

Словам он обучил их мудрым и красивым -

их речь созрела во время Шива 110

до песни и музыки. Тайны он открыл,

руны прочитав. Богатства он дал им,

вознаграждение за труд, изобилие и комфорт

от земной деятельности, земли вспаханные,

посев в сезон, дававшим изобилие семян, 115

накопление в амбаре золотистого урожая

для помощи людям. Седые леса

в его дни отступили к тёмным горам;

тень удалилась, и сияющее зерно,

белые колосья пшеницы шуршали в лёгких ветерках, 120

где была пустыня. Леса колыхались.

Замки и дома, срубленные из дерева,

прочные башни из камня, непомерно высокие и величественные,

золочено-остроконечные, в его охраняемом городе

они воздвигли и покрыли крышами. В его королевском жилище, 125

основательно срубленном из дерева, стены были доведены до совершенства;

прекрасного цвета статуи, полные серебром,

золотом и пурпурным одеянием, блестяще были расставлены там

преданиями, предсказывавшими о чудных странах,

были первыми образами, ведавшими сплетения легенд, 130

к нити размышления. При его троне люди нашли

совет и успокоение, и восстановление заботы,

справедливость в суде. Великодушно жалованные

свои подарки он дарил. Слава росла.

Далеко выросла молва о нём над красновато-жёлтой водой, 135

через северные земли слава отдалась эхом

о блестящем короле, Шиве могучем.

В конце (ii) встречаются восемь строк, которые кажутся добавленными к тексту; они также были вставлены карандашом в "прозаический" текст (i), здесь вписаны как стихотворные строки со следующими затем восемью строками (весь отрывок из шестнадцати строк был перечёркнут, но впоследствии использовался в Заметках Клуба Идей, в форме дополнения к собственно поэме).

Семи сыновьям он был отцом, давшим начало принцам,

людям, великим разумом, могучих в руках

и отважных. Из его дома пришло 140

потомство королей, как сообщают нам песни,

отцы отцов, которые до изменения

в Старинные Годы управляли землёй,

северные королевства именовали и основали,

защищая их людей: Шив был им отцом: 145

морским викингам и готам, шведам и норманнам,

франкам и фризам, народу островов,

меченосцам и саксам, швабам и англичанам,

и лангобардам, которые давным-давно

за пределами Майрквуду могущественного королевства 150

и богатства добились в областях Вэлша,

где Эльфвайн, наследник Эадвайна,

в Италии был королём. Всё это прошло.

Примечания к "Королю Шиву"

Ссылки в следующих примечаниях даны к строкам поэмы.

1-3. О связи Шива с лангобардами см. далее.

7. Слово красновато-жёлтый, " fallow " - (золотистый, золотисто-коричневый) - использовался несколько раз в этой поэме применительно к воде, и однажды - к золоту ( 38 ); злаковый пучок является красновато-жёлто-золотистым ( 68 ). См. III.

8-12. " Орлы-тучи ", которые в поэме предшествуют приходу Шива, не появляются в прозаической версии.

39.Ангол: древняя родина англичан до их переселения через Северное море. См. I.

142-143. Я нахожусь в затруднении, чтобы сказать, о чём говорилось в тех строках, где " отцы отцов ", которые основали королевства на севере, потомки Шива, " до изменения в Старинные Годы управляли землёй".

148. Меченосцы: очевидно, что это слово обозначало наименование народа, но мне не ясно - какого народа. Возможно, мой отец имел в виду брондингасов, руководимых Брэкой, соперником Беовульфа в плавательном состязании, ибо при переводе это имя содержит в себе слово brond (brand) "меч".

Швабы: это толкование кажется ясным ( швабиане в Заметках Клуба Идей ). Староанглийская форма была Swaefe: так в Видсифе встречаются Engle и Swaefe и Mid Englum ic waes rind mid Swaefum. Suevi римских историков - термин, широко использовавшийся, чтобы охватить многие германские племена, но здесь несомненно использован как в Видсифе, чтобы особо упомянуть швабиан, живших на севере и находившихся по соседству с англами.

150.Майрквуду (староанглийский): " Мирквуд ". Это было древним именем для огромного тёмного пограничного леса, встречаемого в разнообразных, совершенно различных заявлениях. Здесь ссылка - к Восточным Альпам (см. примечание к строке 151 ).

151. Вэлш: " зарубежье " (римский). Мой отец здесь использовал слово в древнем значении. Старинное германское слово walhoz означало " кельтский или римский иноземец "; откуда во множественном числе староанглийское Walas (современное Wales " Уэльс "), кельты Британии. Так в Видсифе римляне названы Rum-walas и Цезарь властвовал над городами и богатствами Walarice, королевства Walas. Строка в Короле Шиве, отвергнутая в пользу 150-151, гласила:

Обширные королевства завоевали они по ту сторону Гор Вэлша,

И это - Альпы. Древнее значение сохранилось в слове walnut " орех римских земель "; также в Wallace " Уоллес ", Walloon " валлон, валлонский ".

152-153. См. ранее, (i). Начальные главы "Утраченного Пути".

Корни Короля Шива лежат далеко позади в северной германской легенде. Там есть три основных первоисточника: Беовульф и изложения двух более поздних летописцев, писавших латынью: Эфельвеарда (умершего около 1000 г.) и Вильяма из Мальмесбэри (умершего в 1143 г.). Я даю данные от этих историков первыми:

В Летописи Эфельвеарда генеалогия английских королей заканчивается на именах Бео - Скайльд - Скеф (которые означают Барлей, Шильд и Шиф; в староанглийском sc = 'sh' ); и о Скефе он сообщает:

Этот Скеф приплыл в быстрой лодке, окружённый оружием; к острову океана, названному Скани, и он был совсем маленьким мальчиком, и неизвестным населению этой страны; но он был принят ими, и они следили за ним внимательно, как за своей собственной роднёй, и впоследствии выбрали его своим королём.

Вильям из Мальмесбэри (писатель, известный своими рисунками на темы популярных историй и песен) имел подобные три фигуры в генеалогии своего сочинения Беовиус - Скельдиус - Скиф, и о Скифе он рассказывает следующее:

Он, как они говорят, был доставлен ребёнком в лодке без какого-либо гребца к Скандза, некому острову Германии... Он спал и его голова была положена на пригоршню зёрен, и на основании этого он был назван "Шиф". Он был расценён как чудо населением этой страны и его внимательно растили; когда он вырос, он правил в городе, который в то время назывался Сласвик, а ныне - Хайвэби. Этот край назван Старая Англиа, оттуда англи пришли в Британию.

Пролог, или как мой отец назвал его, вступление к Беовульфу, я даю из его прозаического перевода поэмы.

Слушайте! О славе королей народа викингов-копьеносцев в дни старины мы узнали, чтобы рассказать, как те государи совершали отважные подвиги. Часто Скайльд Скефинг лишал врагов войск, многие народы мест, где они пили свою медовуху, наводили страх на людей, которые раньше были обнаружены в бедности; он жил, зная как помочь им, могущество росло под небесами, процветало, пока только тот проживал вблизи, повсюду во славе над морем, где кит, покачиваясь, должен был прислушиваться к нему и платить ему дань - славный он был король!

От него впоследствии был рождён наследник, маленький мальчик в королевском дворе, которого бог послал для помощи народу: понимавшего крайнюю нужду, которую они долго терпели раньше, будучи без принца. По этой причине среди людей ему была дарован титул Владыки Жизни, который правит во славе: это был знаменитый Беовульф, далеко и широко его слава выросла - наследника Скайльда в Скеделанде. Так помогает юноша, передавая добрые деяния и величественные подарки, пока он проживает за спиной отца, чтобы позднее при его совершеннолетии раскалываются по отношении к нему верноподданные рыцари его стола, и люди становятся за него, когда придёт война. Достойными деяниями в каждом народе облагораживается человек.

Тогда, в свой предназначенный час, Скайльд храбрый ушёл во владение Господа; и в тихое море его близкие друзья перенесли его, точно как он сам просил их; ещё будучи государем, он подчинял их своими словами - возлюбленный владыка земли, долго был он господином. Там, в гавани стояло с окольцованным носом, со свисающими сосульками, жаждущее плавания большое парусное судно государя; затем они торжественно положили своего возлюбленного короля, дарителя колец, в лоно корабля у мачты. Там было много драгоценных вещей и сокровищ, привезённых из далёких краёв; я не слышал рассказа, что люди когда-либо более подобающим способом наряжали судно вооружением и боевыми доспехами; на его коленях лежат сложенные в кучу сокровища, которые ныне должны уплыть с ним далеко во владения моря. Ничуть не меньшими дарами они украсили его, сокровищами того народа, чем свершили то, что в начале передалось извне над волнами с ним одним, маленьким ребёнком. Более того, над его головой они установили золоченый штандарт и отдали его Океану, позволив морю перенести его. Печальны были их сердца и скорбь в их душах. Поистине никто не может описать этого, ни властители в своих залах, ни могущественнейшие люди под небом, кто принял ту тяжесть.

Также есть упоминание о короле, названном Шиф ( Sceafa ) в Видсифе, где в списке правителей и народов, которыми они правили, встречается Sceafa[weold] Longbeardum, " Шиф, правивший лангобардами "; в начале поэмы Король Шив именно к лангобардам приплывает судно, принёсшее ребёнка. Очевидно, здесь не место вступать в скрупулёзную дискуссию о таком сложном субъекте, как Скайльд Скефинг: " самый поразительный спутанный клубок ", по словам моего отца. Его лекции в Оксфорде о тех годах посвящают много страниц утончённому анализу свидетельств и соперничающим теориям относительно их. Долго отстаиваемый аргумент относительно значения " Шильд Шифинг " в Беовульфе - " Шифинг " означает " с пучком " или " сын Шифа ", и "Шильд" или "Шиф" является первоначальным предшествующим королём? - могло быть решено по мнению моего отца с некоторой уверенностью. В суммирующей формулировке его взглядов в ещё одной лекции (здесь очень мало отредактированной) он говорил:

Скайльд - давший своё имя предок Скайльдингасов, датского королевского дома, к которому принадлежит Хротгар, король датчан. Его имя - просто "Шильд": и он является "выдумкой", это имя - производное от геральдической фамилии Скайльдингас, после того, как они стали знамениты. Этому приёму помог тот факт, что староанглийское (и германское) окончание -инг (-ing), которое могло означать "соединённый с, связанный с, доставленный с", и т. д., также было обычным фамильным окончанием. Выдумка этого одноимённого "Шильда", вероятно, датского происхождения, это, фактически, работа датских династических историков (pylas) и летописных поэтов (scopas) во времена королей, о которых мы слышим в Беовульфе, конечно, исторических - Хильфдене и Хротгара.

Таким образом, и для Шифинга, как мы видим, это может означать "связанный с пучком, соединённый некоторым образом с пучком зерновых" или сын личности, названной Шифом. В поддержку последнего служит тот факт, что существуют английские традиции мифического (не такого, как давший своё имя и вымышленный) прародителя, названного Скиф или Sceafa, принадлежащего к древним северным культурным мифам; и его особой связи с датчанами. В поддержку первого служит тот факт, что Скайльд приплывает из неизвестности, младенцем, и имя его отца, если он имел какого-то, не могли знать ни он, ни датчане, принявшие его. Но такие поэтические предметы обсуждения не являются абсолютно логичными. Только в Беовульфе есть две отличающиеся традиции о датчанах, таким образом смешанных - геральдическая и мифическая. Я считаю, что поэт имел в виду (Шильда) Шифинга, как указывающего на происхождение. Он смешал неопределённую и вымышленную воинственную славу давшего своё имя прародителя победившего дома с более загадочными, крайне древними и более поэтичными мифами загадочного прибытия младенца, божественного зерна или просветительского героизма его потомка в начале истории народа, и вдобавок к этому загадочного Артурианского ухода назад в неизвестное, украшенного традициями корабельных похорон в не очень отдалённом языческом прошлом - чтобы создать величественное и вызывающее мысли вступление и фон к своему сказанию.

Беовульфа, сына Скайльда Скефинга, который появляется во вступлении (к всевозможному зарождающемуся замешательству читателя, так как он является полностью несвязанным с героем поэмы), мой отец поместил, чтобы изменить на Беов ( "Ячмень" ) - которое является именем, обнаруженным в генеалогиях.

По моему мнению, вполне вероятно [ он написал ], что имя Беовульфа по сути имеет отношение только к истории медвежонка (который принадлежит Беовульфу Гитаскому); и что оно является наименованием волшебного сказания, фактически "кеннингом"* для медведя: "Bee-wolf'" что есть "грабитель мёда". Такое имя было бы очень непривлекательным, чтобы поэт перенёс его на родословную Скайльдингов, или в любое время, пока истории и легенды, которые являются основной структурой поэмы, имели какое-либо существование, независимое от неё. Я полагаю, что Беов был переиначен в Беовульфа после времени поэта, в процессе традиции переписывания, или преднамеренно (и неудачно), или случайно и ошибочно.

________________________

* кеннинг - разновидность метафоры в древнеанглийской и древнескандинавской поэзии; состоит из двух или более существительных и применяется для замены обычного названия какого-либо предмета или персоны: swan-road -- океан. (прим. А. Б.).

________________________

В другом месте он писал:

Полное и совершенно достаточное разъяснение особенностей вступления, естественно, никогда не давалось. Здесь есть то, что кажется мне наиболее вероятным мнением.

Вступление является поэзией, не (в смысле) истории. Оно было составлено для его данного места и его основным замыслом было прославление Скайльда и его семьи и так усилить окружение, против которого происходила борьба Гренделя и Беовульфа. Выбор удивительной легенды лучше, чем простая династическая выдумка, поэтому он был естественный. То, что наш автор в основном работал на смешанной форме: Беов < Скайльд < Скиф [ встречалось в генеалогиях, см. ранее ], показано через его сохранение образованной от имени предка фамилии Скифинг. Этот титул, в самом деле, имел небольшое место в его версии, и, безусловно, не появился бы, если бы он, действительно, не обратился к истории, в которой именно Скайльд приплыл на судне; в то время как бесспорные места в его сообщении (о маленьком брошенном ребёнке) принадлежат, конечно, легендам про Шифа-Барлея.

Почему тогда он тогда сделал Скайльда ребёнком на судне? - очевидно, это его собственный метод: кроме данного случая, такое не происходит нигде. Здесь есть несколько вероятных причин: а) Он сконцентрировал всё волшебство на Скайльда и на фамилию Скайльдинг. б) Уход по морю - морские похороны - уже ассоциировался с северными вождями в старинных поэмах и учениях, уже, возможно, с именем Скайльда. Это достигается большей частью мощно и гипнотично, если тот же герой прибывает и уплывает на судне. Великие высоты, к которым поднялся Скайльд, также подчёркиваются (недвусмысленно) по контрасту, созданным, таким образом, с его одиноким прибытием. с) Старейшие и даже более таинственные традиции относительно датских истоков всё ещё имеют хождение: легенда об Инге, который приплыл и отплыл по волнам [см. II ]. Скайльд нашего поэта (как это бывало) заменил Инга.

Шиф и Барлей, тем не менее, изначально были только в сельских легендах небольшой славы. Но здесь их легенда захватывает эхо героических северных традиций, возвращающих в далёкое прошлое, которое филологи называли Первобытными Германскими временами, и в то же время соприкасавшихся с военной славой Дома Шильда. Так поэт умудряется наделить владык золотистого замка Харта славой и таинственностью, более архаичной и простой, но вряд ли менее величественной, чем та, которая украшала короля Камелота Артура, сына Утера. Это повсюду является путём нашего поэта, особенно видимом в возвеличивании до великих героев, которого он добился для Медвежонка старинного сказочного сказания, который становится в его поэме Беовульфом, последним королём Гитаса.

Я даю заключительную цитату из лекций моего отца на эту тему, где в обсуждении последних строк вступления он написал многозначительно:

это вряд ли преувеличение; поэт не говорит до конца и идея, вероятно, не полностью сформировалась в его мыслях - что Скайльд вернулся в ту же загадочную землю, откуда он прибыл. Он прибыл из Неизведанного за Великим Морем и вернулся в Неизведанное: сверхъестественное вмешательство в историю, в котором, однако, остались реальные исторические влияния: новая Дания и наследники Скайльда в Скеделанде. Таким должно быть его ощущение.

В последних строках "Люди не могут точно сказать о гаванях, где тот корабль был разгружен" мы ловим эхо "настроения" языческих времён, в которых соблюдались корабельные похороны. Настроение, в котором символизм (который мы будем называть ритуальным) ухода над морем, чей дальнейший берег был неизвестен; и действительная вера в волшебную землю или потусторонний мир, размещёнными "над морем", едва ли могла быть утончённой - и ни для этих элементов или лейтмотивов не ощущается искреннее описание символизма или реальной веры. Это был murnende mod, полный сомнений и мрака.

Остаётся отметить элемент в легенде моего отца о Шифе, который не происходил из английских традиций. Он встречается только в прозаической версии, где в сообщении о великом мире на северных островах во время " Шифов-правителей " (такой серьёзный мир, что золотое кольцо, лежащее на большой дороге, оставалось нетронутым) он написал о " великой мельнице Шифа ", которая " по-прежнему охранялась в островном святилище севера ". В этом он приближался к скандинавским традициям (и преображал их), касающихся Фрейера, бога плодовитости, и короля Фроти Датского.

Я процитирую здесь историю, рассказанную исландцем Снорри Стурлусоном (1179-1241 гг.) в его работе, известной как Прозаическая Эдда, которая даётся, чтобы объяснить значение "кеннинга" (см. ранее) mjol Froda ("мука (крупного помола) Фроти") для "золота". Согласно Снорри, Фроти был внуком Скйолдра (соответствующего древнеанглийскому Скайльду).

Фроти наследовал королевство после своего отца, во время, когда Август Цезарь установил мир во всём мире; в это время родился Христос. Но так как Фроти был могущественнее всех королей в Скандинавии, мир был назван после него везде, где говорили на датском языке, и люди именовали его Миром Фроти. Человек не обижал другого, даже если он сталкивался лицом к лицу с убийцей своего отца или брата, свободным или связанным; и в те дни там не было вора или грабителя, так что золотое кольцо лежало долго на Айлангршеиди [в Ютландии]. Король Фроти отправился на торжество в Швецию, в правление короля по имени Фйолнир. Там он приобрёл двух рабынь, названных Фения и Мения; они были большие и сильные. В то время в Дании были два жернова, такие огромные, что не было человека, достаточно сильного, чтобы вращать их; и природа тех камней была такой, что крутивший их просил мельницу перемолотое вовне, что бы он не закладывал. Эту мельницу прозвали Гротти. Король Фроти привёл рабынь к мельнице и приказал им перемолоть золото; и они делали так, и сначала они перемалывали вовне золото, и мир, и счастье для Фроти. Затем он дал им отдых или сон, не длиннее, чем молчание кукушки или пение песни. Сказано, что они напевали песню, которая названа Лэ о Гротти, и её начало таково:

Ныне есть прибывшие к дому короля

Две провидицы, Фения и Мения;

Они при Фроти, сыне Фритлейфа,

Мощные девицы, как рабыни скованные.

И прежде, чем они закончили свою песню, они перемололи вовне воинство против Фроти, так что на того именно той ночью напал морской король по имени Майсинг, и убил Фроти, и захватил богатую добычу; и тогда Мир Фроти завершился.

В другом месте сказано, что в то время как датчане приписывали мир Фроти, шведы приписывали его Фрейру; и здесь есть близкие параллели между ними. Фрейр (который сам означает "Властелин") был переименован в Фроди, что почти дословно означает "Некто Плодотворный". Легенда о великом мире, которая в сочинении моего отца приписывается времени Шифа и его сыновей, уходит назад к очень древним истокам в поклонение божеству плодотворности в огромных святилищах севера: это о Фрейре, Плодотворном Властелине в великом храме Уппсала, и (согласно с чрезвычайно правдоподобной теорией) на острове из Зеландии (Sjaelland). Дискуссия об этом завела бы слишком далеко и к доказательствам, слишком сложным для основной темы этой книги, но, во всяком случае, можно сказать, что это кажется, без сомнения, тот Неорот, замок датских королей в Беовульфе, стоявший там, где ныне есть деревня Лэйрэ, около трёх миль от моря на северном побережье Зеландии. В Лэйрэ повсюду есть гигантские могильные холмы; и, согласно хроникёру одиннадцатого столетия Виетмару Мерсебургскому, в Лэйрэ каждый девятый год (также как в Уппсала) созывали огромные собрания, на которых приносились в жертву большое количество людей и животных. Серьёзная аргументация может быть сделана для предположения, что знаменитый алтарь, описанный Тацитом в его Германии (написанной где-то в конце первого столетия нашей эры), где богиня Нерва, или MaterTerra, почиталась "на острове в океане", действительно был в Зеландии. Нерва показывалась в своём алтаре, когда был период веселья и мира и когда "снималось любое оружие"*.

________________________

Дата добавления: 2015-06-04